ил Глаусхоф, стараясь скрыть досаду.
     -- Точно, -- сказал капрал.
     Майор из подразделения  взрывных  и  землеройных  работ подтвердил  его
слова  и  спросил,  можно  ли убрать  самосвалы.  Самосвалы  были  отведены,
"эскорт" остался на стоянке в одиночестве. Но Глаусхоф не собирался упускать
такую прекрасную возможность отличиться. Дело в  том, что начальник разведки
полковник Эрвин на выходные уехал с базы  и в его отсутствие Глаусхоф вполне
мог извлечь из происшествия выгоду.
     --  Зачем  же  он  приперся сюда  со  своими передатчиками? --  спросил
Глаусхоф. -- Что скажете, майор?
     -- Наверно, это  проверка. Если бы  все  сошло  гладко,  он  бы  привез
настоящую  бомбу с дистанционным управлением, --  предположил майор, который
на все смотрел с точки зрения своей специальности.
     -- Но это же не приемники, а передатчики, -- не унимался капрал. -- Они
не принимают сигналы, а передают. И для чего тогда магнитофон?
     -- Магнитофон --  не по моей  части,  -- сказал майор. -- Устройство не
взрывоопасное. Ну, пойду писать рапорт.
     Тут Глаусхоф решил наконец взять быка за рога.
     --  Только на мое  имя, --  объявил он. -- Рапорт  подадите мне, больше
никому. Не будем поднимать шум.
     -- Самосвалы уже такой шум  подняли, что мое почтение. Оказалось, мы их
зря гоняли.
     --  И все-таки  надо  разобраться, -- сказал Глаусхоф.  -- Я отвечаю за
безопасность  базы,  и  мне  не  нравится, что какой-то паршивый  англичанин
притаскивает  сюда  эту технику. Может, это действительно проверка, а может,
что-то другое.
     --  Конечно,  что-то  другое,  --  подхватил   капрал.  --   Вон  какая
чувствительная аппаратура: с двадцати миль засечет, как блохи трахаются.
     --  Не иначе  жена хочет  с ним  развестись  и собирает  компромат,  --
догадался майор.
     --  Что-то  она  уж  больно  усердствует, --  заметил  капрал.  --  Два
передатчика  и магнитофон. Такую  сложную  технику  в  магазине  не  купишь.
Никогда  не  слыхал,  чтобы  штатские  пользовались  такой  хитрой  системой
самонаведения.
     -- Системой самонаведения?  --  переспросил Глаусхоф, который  все  еще
представлял, как трахаются блохи. -- Как это -- системой самонаведения?
     -- Эти  хреновины указывают цель.  Передают сигналы.  А  два  оператора
сидят у приемников и засекают, где крутится автомобиль.
     --  Вот  это номер,  -- забеспокоился  Глаусхоф.  --  Думаете,  русские
послали Уилта узнать наши координаты?
     --  Они и так  знают, где мы находимся, у них  спутники  с инфракрасной
техникой. Подсылать  радионаводчика им вроде  бы  ни  к чему.  Разве что они
хотели сбыть его с рук.
     -- Сбыть с рук? Зачем?
     -- А я почем знаю? Вы отвечаете за безопасность, вы и разбирайтесь. А я
техник  и не в  свое  дело  не лезу.  Но, по-моему,  если агента засылают  к
противнику с сигнальным  устройством, по которому  его легко распознать, так
только затем, чтобы его  накрыли. Это же все равно, что  бросить в комнату к
коту писклявую мышь.
     Однако Глаусхоф стоял на своем:
     -- Что  бы  вы  ни  говорили, Уилт  без  разрешения  протащил  на  базу
шпионскую аппаратуру, и я его не отпущу.
     -- Вот они по сигналам и выяснят, где он застрял.
     Глаусхоф   бешено   сверкнул   глазами.  Пропади   он  пропадом,   этот
рассудительный зануда! Но Глаусхоф нашел способ поставить капрала на место.
     -- Что? -- взревел он. -- Передатчики еще действуют?
     -- А как  же. Вы ведь не сказали, что  их надо отключить. Нам с майором
было приказано искать в машине бомбу.
     -- Так точно, -- поддакнул майор. -- Приказ был насчет бомбы.
     -- Сам знаю, что насчет бомбы! --  бушевал Глаусхоф. -- Думаете, у меня
память плохая?
     Тут  он умолк  и с  ненавистью  воззрился  на  машину. Раз  передатчики
действуют,  то  противнику  уже  известно.  что  его  хитрость  раскрыта,  а
значит... Глаусхоф  лихорадочно  прикидывал, как  предотвратить  катастрофу.
Оставались считанные минуты, с решением надо спешить.
     И Глаусхоф объявил свое решение:
     -- Мы принимаем бой, а  вы принимайте машину. Чтобы духу  ее на базе не
было.
     Капрал  заартачился: долбанные шпионы следят за долбанным "эскортом"  в
оба,  а  он, видите ли,  должен  отгонять его за тридцать миль,  да  еще без
долбанного сопровождения.  Однако Глаусхоф был неумолим, и через пять  минут
"эскорт"  покинул  базу.  Предварительно  в  магнитофоне  сменили  пленку  и
оставили  все так, будто к технике не прикасались. Напутствия Глаусхофа были
просты:
     -- Отгоните "эскорт" к  дому  Уилта. Майор будет  сопровождать  вас  на
своей  машине, с ним и вернетесь. Если  что, он  вам поможет.  Пусть слухачи
ищут Уилта у него дома. То-то намучаются.
     --  Зато меня  найдут без  труда, -- буркнул капрал. Хотя  со  старшими
офицерами спорить не положено, в этот раз надо было бы держаться понаглее.
     Машины двинулись в  путь. Глаусхоф посмотрел им вслед и окинул взглядом
по-вечернему сумрачную, унылую равнину. Ему всегда было муторно от ее  вида,
а  теперь она выглядит  просто  зловеще. Еще  бы: равнину обдувает ветер  из
России,  прямиком  с  Урала.  Пролетая  мимо  куполов  и  башен  Кремля,  он
исполнился тлетворным  духом и  несет гибель  всему  человечеству.  И сейчас
далекие враги  ловят  каждое слово,  которое  здесь  произносится.  Глаусхоф
тюбрел назад. Ничего, он с этими коварными соглядатаями разберется.

14

     -- Помещение оцеплено, сэр, но он еще не выходил, -- доложил лейтенант
Хара, когда Глаусхоф приблизился к учебному корпусу No  9. В этом Глаусхоф и
сам успел  убедиться:  он еле пробился через кордон,  который лейтенант Хара
выставил возле корпуса.  В другой раз  Глаусхоф задал  бы чересчур  ретивому
служаке по первое  число, но  сейчас было не до разносов.  Кроме того, майор
ценил  опыт  своего  помощника.  Лейтенант  Хара,  командовавший   ПОТО   --
подразделением охраны территории объекта, -- получил выучку в Форт Ноксе19 и
Панаме, в мундире английского  полицейского разгонял демонстрации протеста в
Гринэм-Коммон и мог бы по праву получить орден "Пылающее сердце" за  ранение
в бою: его укусила за ногу участница демонстрации, мать четырех детей. С тех
пор  он  невзлюбил  всех  женщин.  Эта черта  его  характера очень нравилась
Глаусхофу. Слава Богу, хоть один человек на базе не полезет в постель к Моне
Глаусхоф.  А если  на  территорию вздумают  прорваться стервы из Движения за
ядерное разоружение, лейтенант Хара уж точно не станет строить им глазки.
     Но  на сей  раз лейтенант  явно перегнул палку. Кроме парней  из группы
захвата  --  шестеро в противогазах  замерли  у стеклянных дверей, остальные
притаились  под  окнами  --  Глаусхоф увидел нескольких  женщин. Они  стояли
рядком у соседнего здания лицом к стене.
     -- Кто это? --  спросил Глаусхоф. Сердце у него екнуло: ему показалось,
что на одной из задержанных вязаный наряд миссис Офри.
     -- Предположительно женщины, -- ответствовал Лейтенант Хара.
     -- Как это -- "предположительно"? Женщина -- она женщина и есть.
     -- Они вышли из зала в женской одежде, сэр. Но это  еще  не значит, что
они женщины. Может, террористы переодетые. Прикажете проверить?
     -- Не  надо, -- бросил  Глаусхоф. Свалял он  дурака: надо  было  отдать
приказ  сразу захватить здание, а уж потом  являться  на место происшествия.
Ему   и   так  грозят   неприятности   из-за  того,   что   жену  начальника
административного отдела распластали по стенке,  приставив к виску пистолет,
а если лейтенант  Хара еще и  подвергнет ее осмотру на  предмет  определения
пола, то пиши  пропало.  Одно  спасение --  представить  дело  так. будто  в
противном  случае  злоумышленник  мог  бы взять миссис  Офри  заложницей. Уж
тогда-то она не посмеет жаловаться.
     -- Вы уверены, что нарушитель не сумеет улизнуть?
     --  Совершенно  уверен,  -- успокоил  лейтенант.  --  На  крышу ему  не
выбраться, в соседнем  доме засели  мои снайперы. Подземные  переходы  между
зданиями  перекрыты.  Все  обойдется без  шума  и пыли:  швырнем канистру  с
паралитическим газом -- и дело с концом.
     Глаусхоф беспокойно покосился на задержанных.  Еще чего -- "без  шума и
пыли". Чем больше шума и пыли, тем лучше.
     -- Я  отведу  женщин в укрытие,  --  сказал он,  --  а вы  приступайте.
Первыми не стрелять. Мне нужно будет допросить этого типа. Все поняли?
     -- Так точно, сэр. Стоит ему глотнуть газа, он и курок не нащупает.
     -- Прекрасно. Выждите пять  минут, пока я разберусь  с женщинами, потом
начинайте, -- распорядился майор и направился к миссис Офри.
     --  Пройдите, пожалуйста, за мной, -- обратился он к дамам и, распустив
охрану, повел стайку задержанных в вестибюль соседнего корпуса.
     -- Что  это...  -- запальчиво начала миссис  Офри,  но Глаусхоф  жестом
остановил ее.
     -- Я  сейчас все объясню. Извините,  что доставили вам неприятности, но
на  территорию проник посторонний и  нам не хотелось, чтобы вас  захватили в
заложники.
     Глаусхоф  умолк  и   с  облегчением  заметил,  что  даже  миссис   Офри
встревожилась.
     -- Какой ужас, -- пробормотала она.
     Зато капитан Клодиак неожиданно ударилась в амбицию:
     -- Посторонний? Лекция шла как обычно, никаких посторонних не  было. Вы
что, хотите сказать, что к нам затесался неизвестный?
     Глаусхоф замялся. Он бы предпочел до поры сохранить  имя Уилта в тайне.
Новость  разнесется по базе  с быстротой молнии, а майор  рассчитывал сперва
допросить Уилта, выжать из него  нужные сведения и потом уличить разведку, в
первую очередь этого  хлыща Эрвина, в том, что они  так неразборчиво пускают
на территорию  иностранцев.  Тогда полковнику Эрвину не  сносить  головы,  а
Глаусхоф,  глядишь, и получит  повышение. Если  же  разведка раньше  времени
узнает о происшествии,  затея Глаусхофа обернется  против  него самого. И он
прибег к испытанному приему: начал стращать секретностью.
     --  Сейчас  об этом  распространяться не время.  Государственная тайна.
Любая утечка информации  нанесет ущерб оборонному потенциалу Стратегического
авиационного  командования  в  Европе.  Поэтому я вынужден  требовать, чтобы
происшедшее осталось между нами.
     На короткое время его слова возымели действие. Даже  миссис  Офри  была
потрясена. Но с капитаном Клодиак никакого сладу:
     -- Я все-таки не понимаю. В зале  только  и народу было что мы да Уилт.
Ведь так?
     Глаусхоф промолчал.
     -- Вдруг как снег на голову сваливаются ваши десантники и  ставят нас к
стенке.  Говорите, в  корпус проник неизвестный? Не верю я вам, майор, ох не
верю. Никто никуда не проникал -- разве что ваш лейтенант-женоненавистник ко
мне в задницу.  Имейте в виду, что я намерена подать рапорт о возмутительном
поведении лейтенанта Хары, и эти ваши байки про шпионов не помогут.
     Глаусхоф  разинул  рот.  Не зря он назвал  капитана Клодиак  бедовой. И
совершенно напрасно он позволил лейтенанту действовать по своему усмотрению.
Оказывается, неприязнь  лейтенанта к женщинам вовсе не так сильна, а капитан
Клодиак, что ни говори, бабенка видная.
     Надо было спасать положение. Глаусхоф сочувственно улыбнулся, но улыбка
получилась кривая.
     -- Я уверен, что лейтенант Хара вовсе не за тем...
     --  Не  за тем меня лапал? Я что, по-вашему,  совсем  дура, не понимаю,
зачем меня хватают руками? -- разорялась капитан Клодиак.
     -- Он, должно быть, искал оружие, -- лепетал Глаусхоф. Капитан выбила у
него почву  из-под  ног; чтобы вновь овладеть положением, придется  отмочить
что-то небывалое.
     По  счастью,  снаружи  донесся  звон стекла. Это лейтенант Хара, выждав
ровно пять минут, пошел на штурм.

     Минут  пять  Уилт  разматывал бинт  и, вытащив его  из  штанины,  снова
закрепил коробочку таким образом, чтобы взбалмошный член не портил ему жизнь
своими истерическими выходками. Приспособление получилось весьма неуклюжее.
     В дверь кабинки постучали.
     -- Как вы там, мистер Уилт? -- поинтересовался сапер.
     -- Спасибо, все в порядке, -- вежливо  ответил Уилт, скрежеща зубами от
ярости. Черт бы  взял  этих услужливых олухов. Не знают, в чем дело, а лезут
помогать. Для  Уилта сейчас одно спасение -- рвать когти, пока не  стряслось
чего похуже. Но саперу это было невдомек.
     -- А я как раз рассказывал Питу про своего дядю из Айдахо, --сообщил он
через дверь. -- Ему тоже приходилось носить повязку на мошонке.
     -- Что вы  говорите,  --притворно  оживился  Уилт, изо всех  сил дергая
застежку-молнию. Она прихватила край бинта. Уилт попытался ее расстегнуть.
     --  Да-да.  Он  несколько  лет ходил  враскоряку,  а  потом  тетя  Энни
прослышала,  что  в Канзас-сити есть классный хирург, и потащила  туда  дядю
Рольфа. Дядя, понятное дело, брыкался, но потом остался  доволен.  Хотите --
могу дать адресок.
     Судя  по  треску  ниток,  молния  снизу  стала  рваться.  Уилт   смачно
выругался.
     -- Что вы говорите, мистер Уилт?
     -- Ничего.
     Сапер  умолк  -- как  видно,  обдумывал,  каким  бы еще советом угодить
Уилту. А Уилт, сжав нижний конец молнии, снова принялся дергать замок.
     -- Конечно, я в этом деле не слишком  понимаю. Я ведь сапер, а не врач.
Знаю только, что в паху происходит повреждение...
     -- Послушайте, -- перебил Уилт, -- у меня поврежден не пах, а молния на
брюках. В нее что-то попало, и она заклинила.
     -- С какой стороны?
     -- Что -- с какой стороны?
     -- С какой стороны попало?
     Уилт уставился на молнию. В сортире поди разберись, где какая сторона.
     -- Откуда я знаю?
     -- Вы ее застегиваете или расстегиваете? -- не отставал сапер.
     -- Застегиваю.
     -- В таких случаях лучше сперва расстегнуть.
     -- Расстегнута  уже, -- огрызнулся Уилт, не  скрывая раздражения. -- На
кой ляд мне ее застегивать, если она не расстегнута?
     --  И то  правда, -- согласился сапер с  готовностью,  которая взбесила
Уилта  еще  пуще.  чем  его  услужливость. --  Но,  может,  вы не  до  конца
расстегнули, потому и не идет...
     Сапер замолчал, но ненадолго:
     -- Мистер Уилт, а что вам туда попало-то?
     Уилт  очумело вперился в табличку,  которая напоминала  о необходимости
вымыть руки и даже поясняла как.
     -- Сосчитай до десяти, -- шепнул он себе. К его изумлению, бинт наконец
отцепился  от  молнии. Отцепился и  сапер со  своими  непрошеными  советами,
потому что где-то зазвенело  стекло и приставала,  мигом отбросив задушевный
тон, завопил:
     -- Эй, что там такое?
     Уилт затруднялся  ответить  на этот вопрос. Напуганный  шумом,  он и не
собирался искать ответа. Он слышал, как с грохотом  распахнулась  дверь, как
по коридору забегали люди,  то и дело сдавленными  голосами  отдавая приказы
стоять  и не шевелиться. Уилт и не шевелился. Он уже  усвоил, что  в  туалет
можно  безбоязненно ходить только дома, в  других местах от таких  посещений
одни  неприятности.  Но  оказаться  в запертой кабинке в  тот  момент, когда
здание штурмует группа захвата, -- это что-то новенькое.
     Сапер  тоже  не привык к  подобным приключениям.  Как  только  потянуло
паралитическим  газом  и   в  корпус   вломились  молодцы  в   противогазах,
вооруженные  автоматами,  сапер тут же  утратил  интерес к Уилтовой молнии и
бросился  в  аудиторию,  но  налетел  на  штурмана  и  прыщавого  складского
служащего, которые опрометью мчались прочь. Между тем парализующий газ начал
действовать.  Прыщавый  пытался обойти сапера, тот пытался  посторониться, а
штурман, вообразив, что выбирается из сутолоки, заключил их в объятия.
     Все трое повалились  на пол, и в  тот же миг над ними воздвигся грозный
лейтенант Хара в жутком противогазе и прорычал:
     -- Который из вас Уилт?
     Голос из-под  маски  звучал  глухо, а  одурманенные и  без  того  плохо
соображали. Даже от словоохотливого сапера нельзя было добиться ответа.
     -- Вынесите их, -- приказал лейтенант. Задержанных потащили из корпуса.
При  этом  они  издавали  нечленораздельные  звуки,  словно  радиоприемник с
севшими батарейками, включенный под водой.
     Уилт вслушивался в этот зловещий  шум, тревога  его росла. Хоть он и не
новичок на базе, но такого  на его памяти  здесь еще не бывало. Звон стекла,
беготня по  коридору, приглушенные крики  -- что все это означает? Ну да что
бы там ни происходило, сегодня Уилт уже хлебнул неприятностей, нарываться на
новые  --  слуга  покорный.  Лучше  уж оставаться  на  месте  и ждать, когда
кончится заваруха. Уилт выключил свет в кабинке и опустился на стульчак.
     Солдаты наперебой докладывали лейтенанту,  что  в  аудитории  никого не
осталось. Хотя по залу  ходили сизые волны газа, лейтенант и сам мог в  этом
убедиться.   Он  разочарованно  оглядел   пустые  стулья   сквозь  стеклышки
противогаза.  Только  и всего?  Он-то надеялся,  что нарушитель разбушуется,
окажет сопротивление, а  его  взяли  голыми руками.  Жаль,  не сообразили  и
служебным собакам  надеть противогазы  -- оказывается, паралитический газ на
них  тоже  действует.  Одна  с  вялым  рычанием  ползала  по  полу;  другая,
собравшись почесать за правым ухом, дрыгала в воздухе  задней лапой. Беда да
и только.
     --  Дело  сделано,  --  бросил  лейтенант  и  пошел  допрашивать  троих
задержанных. Но с  ними было то  же, что и с собаками:  совсем  расклеились.
Поди разбери, кто из них иностранный агент, подлежащий аресту. Все трое были
в штатском, а добиться, кто они такие, никакой возможности.
     Лейтенант доложил о своем затруднении Глаусхофу:
     -- Вы лучше сами посмотрите, сэр. Я не пойму, кто из них тот сукин сын,
который нам нужен.
     -- Уилт, -- сказал Глаусхоф, с. ненавистью глядя в противогазную морду.
-- Его зовут Уилт. Он иностранец. Неужели так трудно узнать?
     -- Для меня все англичашки на  одно лицо, -- заметил лейтенант и тут же
получил  два  удара -- ребром  ладони по  горлу и коленом в пах. Это капитан
Клодиак, несмотря  на противогаз,  опознала своего  обидчика и недруга  всех
женщин.  Лейтенант согнулся,  капитан  схватила  его  за руку  и  на  глазах
изумленного Глаусхофа с легкостью повергла его помощника наземь.
     --  Уму  непостижимо! --  восхитился  майор.  --  Какая удача,  что мне
довелось увидеть...
     --  Ладно  трепаться,  --  капитан  Клодиак  отряхнула   руки  с  таким
воинственным  видом, как будто не прочь еще на ком-нибудь продемонстрировать
свои познания в  каратэ.  -- Этот ублюдок грубо отозвался о  женщинах.  А вы
помянули Уилта. Ведь так?
     Глаусхоф удивился.  Он и не  подозревал, что выражение  "сукин  сын" --
грубость по отношению к женщинам. Об Уилте же в присутствии остальных дам он
распространяться  не  хотел.  Но поскольку  ему  позарез  нужен был человек,
который знает Уилта в лицо, Глаусхоф предложил:
     -- Давайте, капитан, потолкуем об этом на улице.
     Капитан Клодиак насторожилась и вслед за майором вышла из вестибюля.
     -- Так о чем вы хотите потолковать? -- спросила она.
     -- Да хоть об Уилте.
     -- Вы в своем уме? Что вы там такое говорили? Уилт -- агент?
     Ответ майора был краток:
     -- Несомненно.
     -- Откуда сведения? -- в тон ему спросила Клодиак.
     -- Он провез  в машине  на  территорию  базы передатчики. С  их помощью
можно  передать  наши  координаты хоть  в Москву, хоть на Луну.  Я  не шучу,
капитан. Более того. штатскому  такую технику  не достать, в магазине она не
продается. Это оборудование казенное.
     Глаусхоф  с  облегчением заметил, что  собеседница  слушает уже  не так
недоверчиво.
     -- И вот теперь, -- продолжал майор, -- я ищу человека, который смог бы
Уилта опознать.
     Они завернули за угол. Перед входом в учебный корпус No 9 ничком лежали
трое. Их караулили солдаты и две одуревшие от газа собаки.
     --  Значит, так,  ребята,  сейчас  капитан  его  опознает,  --  объявил
Глаусхоф и  носком  ботинка толкнул прыщавого  складского служащего.  -- Эй.
повернись-ка.
     Прыщав