.  -- А мистер Макропулис
сейчас за границей. И потом,  я же не утверждаю,  что это  непременно  Уилт.
Вполне возможно,  девица раздобыла наркотики в Лондоне.  Тогда  делом должна
заняться  тамошняя полиция. Я  пока воздерживаюсь от выводов насчет Уилта --
это только предположение.
     Через час предположение переросло в уверенность. Когда Роджер и сержант
вернулись в участок, дежурный сообщил ему:
     -- Вас вызывает старший офицер. У него начальник тюрьмы.
     -- Зачем это он пожаловал?
     -- За вами, надеюсь, -- хмыкнул дежурный.
     Роджер пропустил шуточку мимо ушей и прошел к начальнику. Через полчаса
он вышел  из кабинета,  взволнованно перебирая в  уме новые косвенные улики,
которые фатальным образом  указывали  на  Уилта.  Уилт  дает уроки одному из
самых  опасных  гангстеров Англии,  который,  по  счастью, сам уготовил себе
погибель,  злоупотребив  наркотиками (тюремное начальство  решило  приписать
смерть Маккалема  не люминалу,  а героину,  обнаруженному  в его  матраце, и
старший надзиратель Блэггз мог вздохнуть свободно). Далее, в то самое время,
когда  было обнаружено тело  мисс Линчноул, Уилт с глазу  на глаз беседует с
Маккалемом.  И  самое  главное,  через полчаса, после  того как Уилт ушел от
Маккалема, он, вероятно, прослышав, что в Гуманитехе орудует полиция; звонит
в тюрьму, не представляется и морочит  администрацию  россказнями о массовом
побеге, вслед за чем Маккалем принимает избыточную дозу героина.
     Казалось бы, чего еще нужно, чтобы убедиться в виновности Уилта? Однако
оставалось еще  незначительное, но  хлопотное препятствие: у Роджера не было
прямых  доказательств.  Правовое  законодательство  Англии  обладает   одним
недостатком, из-за  которого Роджер,  ополчившийся против  преступного мира,
оказался  связан  по  рукам  и ногам.  Чтобы добиться  осуждения  виновного,
инспектору   надлежало  сперва   убедить   главного  прокурора,  что  состав
преступления  налицо,  а  потом  на  сцене  появлялся  старый  маразматик  в
судейском  парике и добрячки присяжные, половина из которых была подкуплена,
и Роджеру  надо  было  представить  неоспоримые  доказательства,  что  явный
негодяй действительно виновен. Однако  Уилт отнюдь не явный негодяй. Уилт --
тонкая штучка, и, чтобы его изобличить, понадобятся поистине  железобетонные
улики.
     Роджер вызвал сержанта  Ранка,  собрал сотрудников в  штатском, которые
находились в его непосредственном подчинении, и объявил:
     -- Значит так. Операция чтоб прошла  без сучка без задоринки. Для этого
соблюдайте строжайшую секретность. Строжайшую, поняли? Никому, даже старшему
офицеру, ни  слова. Кодовое название операции -- "Флинт". Так не догадаются:
в участке  все поминают Флинта.  Это первое. Теперь второе. С мистера  Уилта
круглые  сутки  глаз не  спускать.  С  его  жены  тоже. Смотрите  ничего  не
перепутайте. Мне надо знать, чем они занимаются в любое время дня и ночи.
     -- Трудновато, -- сказал сержант Ранк. -- Днем-то ладно, а ночью? В дом
ведь не проберешься.
     -- Поставим микрофоны.  Но  это  потом. А сперва надо выяснить, какой у
них в семье заведен распорядок. Верно?
     -- Верно,  --  отозвались сотрудники. Прежде им уже случалось выяснять,
по какому распорядку живут подозреваемые. В первый раз предметом их внимания
стал  владелец ресторанчика вместе с  семейством -- по мнению  Роджера,  они
зарабатывали  порнографией  самого   гнусного  свойства.  Потом  полицейские
взялись за бывшего регента хора, который, как предполагалось, питал слабость
к мальчикам. Третьей жертвой были супруги Патели -- просто Роджеру почему-то
не  понравилась  их  фамилия. Наблюдения  всякий раз убеждали, что инспектор
Роджер возвел на  поднадзорных напраслину,  однако агенты старались  не зря.
Они  совершенно точно установили,  что владелец ресторанчика  открывает свое
заведение в 18.00; что бывший регент самозабвенно предается любовным  утехам
с женой борца, а мальчишек  ненавидит  до судорог; что супруги Патели каждый
вторник посещают публичную библиотеку, что мистер Патели весь день бесплатно
работает в психиатрической лечебнице, а миссис Патели развозит престарелым и
инвалидам горячие обеды. Чтобы слежку не посчитали  пустой тратой времени  и
денег, Роджер объяснил, что  таким образом натаскивает агентов для серьезной
операции.
     Между тем Роджер продолжал инструктаж:
     -- Так мы и поступим. И если удастся собрать данные, прежде чем за дело
возьмется Скотланд-Ярд, честь нам и хвала. Кроме того, подошлем своих  людей
в Гуманитех. С ректором я договорюсь. А пока Пит и Рег отправятся в столовую
и  студенческую  комнату  отдыха.  Скажете,  что  вы  студенты,  которых  за
наркотики вытурили из Эссекского университета или еще откуда.
     Через час операция "Флинт" шла полным ходом. Пит и Рег с ног  до головы
нарядились  в кожу и  приобрели такой забойный видок, что даже самая  крутая
урла  не рискнула бы к  ним подступиться.  В комнате  отдыха они  с места  в
карьер  завели  смачный разговор  о  героине, словно  в Гуманитехе это  дело
обычное, и в конце концов распугали всех студентов.
     Нечто подобное  происходило и  в  кабинете ректора.  Хозяин кабинета  и
проректор прямо  за  сердце  схватились, когда Роджер  заявил,  что  считает
Гуманитех крупнейшим рассадником наркоты в Фенланде. Да еще попросил ректора
допустить   на   занятия   пятнадцать   дебилов   в   штатском   под   видом
старшекурсников.
     --  Посреди учебного  года? --  ахнул  ректор. --  Вот новости!  Сейчас
апрель. Мы в этом семестре на старшие курсы набор не объявляли. Что я говорю
-- мы вообще на старшие курсы никого не берем! Прием в сентябре. И потом, на
какой факультет прикажете зачислить ваших молодцев?
     -- Давайте выдадим их  за  практикантов, -- нашелся проректор. -- Тогда
они смогут ходить на любые занятия и никому ничего не объяснять.
     -- Все  равно будут коситься, -- упрямился ректор. -- Честное слово, не
одобряю я эту затею.
     Но  Роджер  возразил,  что лорд-наместник, главный констебль и  министр
внутренних дел тоже не одобряют безобразий, которые творятся в Гуманитехе, и
ректор сдался.
     -- Каков  мерзавец,  -- ужасался ректор  после ухода Роджера.  --  Я-то
думал, хуже  Флинта не бывает, а этот  еще  почище. Что за полицейские нынче
пошли? Когда я был маленький, они так не распоясывались.
     --  Преступники  тоже,  --  сказал  проректор.  --  Обрезы,  бутылки  с
зажигательной смесью -- тут уж не до церемоний.
     -- Гм, -- произнес ректор, и тема была исчерпана.

     Как  только  за Уилтом установили наблюдение,  инспектор  Роджер вызвал
сержанта Ранка и спросил:
     -- Ну, что они там поделывают?
     -- За  Уилтом пока никто не следует: он еще  торчит на работе.  А  жена
ходит по магазинам. Только и всего.
     Тем временем Ева вела себя так,  что полиции впору бы насторожиться. Ей
вдруг взбрело в голову позвонить  доктору Корее и записаться на прием. Она и
сама не понимала,  что  подвигнуло ее  на  этот шаг.  Отчасти ее  вдохновила
статья, которая  случайно  попалась ей на  глаза. Статья называлась "Климакс
сексу не помеха: роль эротических  игр в жизни сорокалетних". Отчасти на нее
подействовала  встреча  с  Патриком Моттремом. Ева столкнулась  с Патриком у
кассы универмага, где тот  обычно любезничал с кассиршей посмазливее. На сей
раз он как завороженный глазел на плитки шоколада. Когда он засеменил прочь.
Ева  поймала  его осоловелый взгляд и  поняла, что  теперь для него  вершина
чувственных наслаждений -- втихаря  умять полфунта сладостей. Если уж доктор
Корее  сумела  довести до  ручки самого  отчаянного  ловеласа в Ипфорде,  то
превратить Уилта в пылкого любовника для нее наверняка пара пустяков.
     За обедом Ева перечитала статью. Всякий раз. когда дело касалось секса,
она совершенно терялась.  Все подруги только этим и занимались, кто с мужем,
кто  не  с мужем.  Наверняка стоящее  занятие, раз о  нем  столько говорят и
пишут. Но Ева была воспитана в  других  правилах. Что за ерунду  внушала  ей
мать:  мол,  до замужества --  ни-ни.  Напрасно  Ева  ее  послушала. Уж  она
близняшек в  такой строгости держать не  станет. Она, конечно, не собирается
делать  из  них малолетних  профурсеток, вроде  дочек  Хэттенов,  которые  в
четырнадцать  лет  пользуются  косметикой и якшаются  со  всякой  шпаной  на
мотоциклах. А вот когда им будет восемнадцать, когда поступят в университет,
тогда пожалуйста. Пусть набираются  опыта для супружеской жизни, вместо того
чтобы выходить замуж  для... Ева осеклась. Нет, она вышла за Генри не только
ради плотских удовольствий. Они действительно любили друг друга. Разумеется,
Генри и до замужества ее  ласкал и щупал, но  не так настойчиво, как  другие
ребята, с которыми ей случалось встречаться. Если уж на то пошло. Генри был,
скорее, нерешителен и робок, и Еве даже приходилось его подзадоривать. Мэвис
права: она нормальная женщина. И  заниматься любовью ей приятно. Но только с
Генри. Любовников  она заводить не  намерена  -- хотя бы из-за девочек.  Ева
должна  во  всем  подавать  им  пример, а  если  семья  распадается,  это уж
последнее дело.  Правда,  когда  родители с утра  до  ночи  едят  друг друга
поедом, хорошего тоже мало. Лучше  развод.  Но  до таких  крайностей у них с
Генри не дошло. И все-таки ей казалось, что  в их супружеской жизни  чего-то
недостает.  Что ж, если  Генри робеет и  не решается попросить о помощи, она
сама о  нем позаботится. С такими мыслями Ева позвонила доктору  Корее. К ее
удивлению, прием ей назначили на половину третьего.
     Ева села на автобус на Перри-роуд и поехала в Силтон.  Она не замечала,
что за ней неотступно следуют две машины с четырьмя полицейскими.
     Вокруг  дома  доктора Корее раскинулась  донельзя  запущенная плантация
лекарственных  трав.  "Конечно,  когда  же  доктору  приглядывать  за  своим
хозяйством",  --  думала  Ева,  бредя   по  дорожке,   по  сторонам  которой
громоздилась старая арматура и ржавые культиваторы.  Однако такой беспорядок
хоть кого смутит. Свой сад Ева ни за что не довела  бы до такого безобразия.
Впрочем,  как ни старайся, природа все равно распорядится по-своему. Да и то
сказать,  доктор  Корее славилась причудами. Ева думала, что доктор окажется
умудренной  старушенцией в  теплой шали, но на пороге ее  встретила  строгая
женщина в белом халате и затемненных очках необычного оттенка.
     -- Миссис  Уилт?  --  спросила  она  со  странным, словно  бы  немецким
акцентом. Что за акцент -- Ева  так и не разобралась: женщина тут же провела
ее в приемную. Доктор села за стол, а Ева с любопытством огляделась.
     -- Итак, у вас какие-то проблемы? -- спросила доктор Корее.
     Ева присела.
     --  Да,  --   произнесла   она.   теребя  застежку   сумочки.  Она  уже
раскаивалась, что пришла сюда.
     -- Вы, кажется, говорили, из-за мужа, не так ли?
     -- Ну не совсем,-- заступилась Ева за супруга. В конце концов. Генри же
не виноват,  что  у него  такой  вялый темперамент. -- Дело в  том, что... В
общем, какой-то он, понимаете, холодный.
     -- В сексуальном отношении?
     Ева кивнула.
     -- Возраст.
     -- Чей, Генри? Сорок  три. На будущий год, в марте, будет сорок четыре.
По гороскопу он...
     Астрологическая подноготная Генри явно не интересовала доктора Корее.
     -- Кривая сексуальной активности снижается резко? -- спросила она.
     -- Вроде бы да, -- сказала Ева, недоумевая, о какой кривой речь.
     --  Какова  его  максимальная активность  за  неделю  в  количественном
отношении?
     Ева боязливо взглянула на настольную лампу и задумалась.
     -- Когда мы только-только поженились... -- она умолкла.
     -- Продолжайте.
     -- Так вот. как-то он проделал эту штуку трижды за ночь. Но такое  было
только один раз.
     Доктор Корее оторвалась от записи:
     --  Поясните,  пожалуйста.  Сначала  вы   сообщили,  что  муж  проявлял
сексуальную активность  трижды за ночь. Затем вы сказали, что его активность
проявлялась  только один  раз.  Следует  ли понимать вас  в  том смысле, что
семяизвержение происходило только при первом совокуплении?
     -- Даже не знаю, -- растерялась Ева. -- Как тут разберешь?
     Доктор Корее зыркнула на нее недоверчиво.
     --  Хорошо,  я  задам вопрос по-другому.  Сопровождался ли пик полового
возбуждения судорожными сокращениями пениса?
     -- Вроде бы  да. Это было так давно. Помню , только, что на другой день
он еле ноги таскал.
     Доктор Корее записала: "Сокращения -- под вопросом" -- и уточнила:,
     -- В каком году это происходило?
     --В  шестьдесят  третьем.  В июле. Я  запомнила  потому,  что мы  тогда
отдыхали  в  Эссексе  и  Генри говорил,  что ведет  себя, как  эссексуальный
маньяк.
     -- Очень остроумно, -- сказала доктор Корее ледяным тоном. -- И это был
предельный уровень его сексуальной активности?
     -- Вот  еще  в семидесятом году,  на  его  день  рождения. Он эту штуку
сделал два раза, и...
     -- А какова  средняя  частотность половых актов в  неделю?  -- перебила
доктор Корее.  Как  видно, до мало-мальски  личных  подробностей  ей не было
дела.
     -- Средняя частотность? Раньше -- пара  раз в неделю, а сейчас с грехом
пополам раз в месяц. Бывает и реже.
     Доктор Корее облизала тонкие губы и отложила ручку.
     --  Миссис  Уилт, --  произнесла она, откинувшись  на  спинку  кресла и
соединив  большие  и  указательные  пальцы.  --  Я  занимаюсь  исключительно
проблемами женщин в социуме, где преобладает  мужское влияние. И, откровенно
говоря,  мне  кажется,  что  в  отношениях с  мужем  вы  проявляете излишнюю
покорность.
     -- Неужели? -- оживилась Ева. -- А Генри твердит, будто я держу его под
каблуком.
     --  Оставьте,  -- чуть заметно  поморщилась доктор  Корее. -- Ни мнение
вашего мужа,  ни его персона меня не  интересуют. Если вам они интересны  --
воля ваша. Моя же задача -- помочь вам,  ни от кого не зависимой личности. И
ваша самообъективация представляется мне в высшей степени недостойной.
     --  Я  больше не буду, -- испугалась Ева, хотя напрочь не понимала, что
такое "самообъективацня".
     --  Например, вы неоднократно  употребили  выражение: "Он  проделал эту
штуку трижды", "он эту штуку сделал два раза".
     -- Но он и правда ее проделывал, -- возразила Ева.
     --  С кем проделывал? С вами? -- возмутилась доктор Корее. --  И вы так
спокойно признаете, что с вами проделывали штуки?
     -- Я не в том смысле... -- начала Ева.
     Но доктора Корее было уже не остановить:
     -- Это  же означает, что супруг вас попросту изнасиловал! Что бы сказал
ваш муж, если бы вы "проделали эту штуку" с ним?
     -- Он бы не позволил. Понимаете, он мужчина не очень крупный, но...
     --  Габариты значения  не имеют. Главное -- отношение. Я готова  помочь
вам, но  при  одном условии: вы постараетесь  мысленно  поставить себя  выше
своего мужа, -- глаза доктора Корее за синими стеклами очков сузились.
     -- Я постараюсь.
     --  Вы непременно возьмете над ним  верх, --  зловеще прошипела  доктор
Корее. -- Это очень важно. Повторите: "Я возьму верх".
     -- Я возьму верх, -- сказала Ева.
     -- "Я сильнее".
     -- Да-да.
     -- Не "да-да", а "я сильнее", -- цыкнула на  нее доктор Корее, и взгляд
ее стал еще более колючим.
     -- "Я сильнее", -- покорилась Ева.
     -- Теперь вместе.
     -- "Вместе".
     -- Да нет же! Повторите обе фразы. Итак...
     -- А, -- сообразила Ева. -- "Я возьму верх. Я сильнее".
     -- Еще раз.
     -- "Я возьму верх. Я сильнее".
     -- Хорошо, -- сказала доктор Корее. --И помните, что я могу вам помочь,
только если вы сами настроитесь должным образом. Повторяйте эти фразы триста
раз в день. Вы меня поняли?
     -- Поняла. "Я возьму верх. Я сильнее".
     -- Еще раз.
     Целых  пять минут Ева,  боясь  пошевелиться,  повторяла  заклинание,  а
доктор Корее буравила ее немигающим взглядом.
     --  Хватит, -- наконец  сжалилась  она.  -- Вам,  конечно, понятна цель
этого упражнения?
     --  Вроде как. Вон и  Мэвис Моттрем говорит, что женщины  должны занять
главенствующее положение в мире. Ведь вы про это, да?
     Доктор  Корее  снова откинулась  на  кресле,  и по  губам ее скользнула
усмешка.
     -- Миссис  Уилт, исследования, которые я провожу уже тридцать пять лет,
доказывают сексуальное превосходство  женских особей  у млекопитающих. Еще в
детстве мое воображение поразили брачные  повадки паукообразных. Собственно,
эта проблема интересовала мою  мать -- до  ее  злостчастного  замужества. Вы
меня понимаете?
     Ева кивнула.  Ей  было не совсем ясно, причем здесь  пауки,  однако она
слушала во все уши: доктор наверняка говорит дело.  Это и девочкам в будущем
пригодится.
     -- Но мое  внимание привлекали более высокие  организмы, --  продолжала
доктор Корее.  --  В особенности  уникальные  способности  женских  особей к
выживанию. К  какому бы  уровню развития мы  ни обратились,  мы увидим,  что
самцы  всегда  выполняют  вспомогательные функции,  самки  же  демонстрируют
приспособляемость, которая и способствует сохранению вида. Только у людей --
да и то  скорее  в  социальном,  чем в  биологическом плане, -- они меняются
ролями.  Это  изменение обусловлено царящим в  обществе  духом конкуренции и
милитаризма,  вследствие  чего  грубая  мужская  сила  получает  возможность
подавлять женское начало. Вы согласны?
     -- В общем, да, -- сказала Ева. Она поняла далеко не все, но было ясно,
что в целом доктор Корее говорит толковые вещи.
     -- Вот и отлично. Руководствуясь милитаристскими устремлениями, мужчины
постоянно использовали достижения науки  во зло, и теперь мы стоим на пороге
мировой катастрофы, в результате которой все живое на земле может погибнуть.
Только мы, женщины, способны предотвратить эту  катастрофу, --  доктор Корее
помолчала, чтобы Ева хорошенько оценила  всю серьезность  последствий. Затем
она продолжила: --  По  счастью, та же  самая  наука предоставила нам  такую
возможность.   При   нынешнем   уровне   автоматизации   сугубо   физическое
превосходство мужчин уже не играет решающей роли. В век  компьютеров мужчины
не  нужны, миром будут править женщины.  Вы конечно читали об исследованиях,
которые проводились в колледже  Святого Андрея. Они показывают, что у женщин
мозолистое тело гораздо больше, чем у мужчин.
     -- Мозолистое тело?
     --  Сто  миллионов  мозговых   клеток,   нервные  волокна,  соединяющие
полушария  мозга. Именно с их помощью осуществляется передача информации,  а
при  работе с компьютером это имеет  принципиальное значение. Может статься,
что в век  электроники этот  орган столь  же необходим, как мышцы в  прежние
времена.
     Доктор  Корее  еще  минут двадцать засыпала Еву  фактами,  изощрялась в
доводах, пела почти исступленные дифирамбы женскому началу. Ну а  Еву  люди,
по-настоящему увлеченные, могли убедить  в чем  угодно. Она уже  благоговела
перед  доктором Корее вот он,  оказывается, какой,  мир науки!  Только когда
вдохновенный монолог стал стихать, Ева вспомнила, зачем она сюда пришла.
     -- Насчет Генри... -- робко сказал она.
     Доктор  Корее по  инерции  продолжала  живописать  обезмужчиненный  мир
будущего и лишь минуту спустя неохотно вернулась к повседневности:
     --Ах  да,  ваш  супруг,  --  небрежно бросила  она.  -- Итак, вы хотите
повысить его сексуальную возбудимость?
     -- Если можно, -- попросила Ева. -- Он никогда...
     Доктор Корее разразилась дребезжащим смехом.
     -- Миссис Уилт, вам не приходило в голову,  что сексуальная пассивность
вашего мужа может иметь довольно простое объяснение?
     -- Я не понимаю.
     -- Нет ли у него любовницы?
     -- Что вы, Генри не такой. Нет-нет, исключено.
     -- Вы не подозреваете его в тайном гомосексуализме?
     Ева опешила:
     -- Вот еще! Зачем бы он тогда на мне женился?
     Доктор Корее окинула  ее испытующим взглядом. В такие минуты  ее вера в
интеллек