о себя.

Она не знала,  куда идет,  да и не особенно беспокоилась об этом. Молнии
стали сверкать все чаще,  землю потряс удар грома; черный, противный мо-
росящий дождь посыпался из облаков,  сильный ветер иголками колол ей ли-
цо.

Сестра Ужас, спотыкаясь, брела от одного холма к другому. Вдали почудил-
ся  женский  вскрик,  и она отозвалась,  но ответа не было.  Дождь полил
сильнее, и ветер бил по лицу.

И тут, она не знала, сколько времени прошло, она подошла к краю завала и
остановилась около смятых остатков желтого такси.  Возле нее был уличный
указатель,  согнутый почти в узел,  и на нем было написано: Сорок Вторая
улица. Из всех зданий улицы осталось стоять только одно.

Кассовая будка кинотеатра "Эмпайр Стейт" все еще мигала огнями, реклами-
руя "Лики смерти, часть 4" и "Мондо Бизарро".

По всем сторонам от кинотеатра здания превратились в выгоревшие каркасы,
но  сам кинотеатр нисколько не пострадал.  Она вспомнила,  как проходила
мимо этого театра предыдущей ночью и как ее зверски столкнули на  мосто-
вую.  Между ней и кинотеатром плавала дымка,  и ей показалось, что через
секунду кинотеатр исчезнет,  как мираж,  но когда дымку сдуло, кинотеатр
остался стоять на месте, и на будке продолжала вспыхивать реклама.

Отвернись, сказала она себе. Убирайся отсюда к чертям!

Но все же сделала шаг по направлению к нему,  а затем еще шаг,  и пришла
потом туда,  куда вовсе не хотела. Она стояла перед дверями кинотеатра и
чуяла запах попкорна с маслом, тянувшийся из него.

Нет! - подумала она. Это невозможно.

Но это  оказалось  так  же  возможно,  как  в  считанные часы превратить
Нью-Йорк в сметенную смерчем свалку на пустыре. Глядя на двери кинотеат-
ра, Сестра Ужас осознала, что правила в этом мире неожиданно и круто из-
менились под действием силы,  которую она была еще не в состоянии  пони-
мать.

Я схожу с ума, сказала она себе.

Но кинотеатр был реальностью,  так же как и запах попкорна с маслом. Она
сунулась в билетную кассу,  но там было пусто; тогда она собралась с си-
лами, подержалась за распятие, висевшими на цепочке у нее на шее, и вош-
ла в двери.

За стойкой контролера никого не было,  но Сестра Ужас слышала,  как  шло
кино  в  зале за выцветшим красным занавесом:  раздался скрипучий грохот
автомобильной катастрофы, и затем выразительный голос диктора:

- А вот перед вашими глазами результат столкновения на скорости шестьде-
сят миль в час.

Сестра Ужас  прошла  за стойку,  стащила пару плиток шоколада и уже было
собралась съесть одну из них, как вдруг услышала звериное рычание.

Звук усиливался,  переходя в человеческий хохот.  Но в нем  Сестре  Ужас
послышался  визг  тормозов на скользком от дождя шоссе и детский пронзи-
тельный, разрывающий сердце крик: "Мамочка!"

Она зажала ладонями уши,  пока детский крик не исчез,  и стояла  до  тех
пор, пока не ушел из памяти его отзвук.

Смех пропал тоже,  но тот,  кто смеялся,  кем бы он ни был,  сидел там и
смотрел кино посреди уничтоженного города.

Она откусила полплитки шоколада, прожевала и проглотила ее. За занавесом
диктор  рассказывал об изнасилованиях и убийствах с холодной медицинской
дотошностью. Экран был ей не виден. Она съела вторую половину плитки шо-
колада и облизала пальцы.

Если этот  ужасный  смех  раздастся  опять,- подумала она,- она сойдет с
ума, но ей нужно видеть того, кто так смеется.

Она подошла к занавесу и медленно, очень медленно отодвинула его.

На экране было окровавленное мертвое лицо молодой женщины, но это зрели-
ще больше не в силах было испугать Сестру Ужас. Она видела профиль голо-
вы,  кто-то сидел в переднем ряду, лицо его было повернуто вверх к экра-
ну.

Все остальные места пустовали.  Сестра Ужас вперилась взглядом в эту го-
лову,  лица она не видела и не хотела видеть,  потому что кто бы или что
бы это ни было, оно не могло быть человеческим.

Голова неожиданно повернулась к ней.

Сестра Ужас  отпрянула.  Ноги  ее были готовы бежать,  но она не дала им
сделать это. Фигура на переднем ряду рассматривала ее, а фильм продолжал
показывать  крупным  планом лежащие на столе вскрытые трупы погибших лю-
дей.  И тут фигура встала со своего места,  и Сестра Ужас услышала,  как
под его подошвами хрустнул попкорн.

Бежать! - мысленно закричала она. Сматываться отсюда!

Но она осталась на месте,  и фигура остановилась, не доходя до того мес-
та, где свет из-за стойки контролера мог бы осветить лицо.

- Вы вся обгорели.- Голос был мягким и приятным,  и принадлежал молодому
человеку.

Он был худ и высок,  около шести футов и четырех или пяти дюймов, одет в
пару темно-зеленых брюк цвета хаки и желтую рубашку с короткими  рукава-
ми. На ногах начищенные военные ботинки.

- Я полагаю, там, снаружи, уже все закончилось, не так ли?

- Все пропало,- пробормотала она.- Все уничтожено.

Она ощутила сырой холодок,  тот же самый, как тогда, прошлой ночью перед
кинотеатром,  а потом он исчез.  Она не смогла уловить ни малейшей  тени
выражения на лице человека,  а затем ей показалось, что он улыбнулся, но
это была страшная улыбка:  его рот был не на том месте,  где должен  был
быть.

- Я думаю, что все... мертвы,- сказала она ему.

- Не  все,- поправил он.- Вы же не мертвы,  не правда ли?  И думаю,  что
там,  снаружи,  есть еще и другие, еще живые. Вероятно, прячутся где-ни-
будь. В ожидании смерти. Хотя долго им ждать не придется. Вам тоже.

- Я еще не мертвая,- сказала она.

- Вы еще успеете стать ей.- Грудь его поднялась, когда он делал глубокий
вдох.- Понюхайте воздух. Он ведь сладковат?

Сестра Ужас начала делать шаг назад.  Человек сказал  почти  приятно:  -
Нет,-  и она остановилась,  как будто самым важным,  единственной важной
вещью в мире, было подчиниться.

- Сейчас будут мои самые любимые кадры.- Он кивком указал на экран,  где
из здания били языки пламени и на носилках лежали изувеченные тела.

- Вот я!  Стою у автомобиля!  Ну,  я бы не сказал, что это был продолжи-
тельный кадр!

Его внимание вернулось к ней.

- О,- мягко сказал он.- Мне нравится  ваше  ожерелье,-  бледная  рука  с
длинными тонкими пальцами скользнула к ее шее.

Она хотела съежится,  потому что не могла вынести,  чтобы эта рука каса-
лась ее,  но этот голос загипнотизировал ее,  он эхом звучал в ее созна-
нии.  Она содрогнулась, когда холодные пальцы коснулись распятия. Он по-
тянул его, но и распятие и цепочка припечатались к ее коже.

- Оно приварилось,- сказал человек.- Мы это поправим.- Быстрым движением
руки он сорвал распятие и цепочку,  содрав при этом кожу Сестры. Ужасная
боль пронзила ее, как электрический разряд, но одновременно и освободила
ее  сознание  от послушности его командам,  и мысли прояснились.  Жгучие
слезы прокатились по ее щекам.

Человек держал руку ладонью вверх,  распятие и цепочка подрагивали перед
лицом Сестры Ужас. Он стал напевать голосом маленького мальчика:

- Мы пляшем перед кактусом, кактусом, кактусом...

Его ладонь воспламенилась, языки огня поднялись от пальцев. Когда ладонь
покрылась огнем как перчаткой,  распятие и цепочка стали плавится, зака-
пали на пол.

- Мы пляшем перед кактусом в пять часов утра!

Сестра Ужас глядела в его лицо.  При свете от охваченной пламенем ладони
она видела, как меняются его кости, оплывают щеки и губы, на поверхности
без глазниц появляются глаза различных оттенков.

Последняя капля  расплавленного  металла упала на пол.  Через подбородок
человека прорезался рот, похожий на рану с кровоточащими краями. Рот ух-
мыльнулся.- Бежать домой,- шептал он.

Фильм прекратился, пламя побежало по экрану. Красный занавес, за который
все еще держалось Сестра Ужас, охватило пламя, и она вскрикнула и отбро-
сила от него руки.  Волна удушающего жара заполнила кинотеатр, стены за-
нялись.

- Тик-тик,  тик-так,- говорил голос человека, в веселом песенном ритме.-
И время не остановить.

Потолок осветился и вспучился.  Сестра Ужас закрыла голову руками и мет-
нулась назад сквозь охваченный огнем занавес,  когда он двинулся к  ней.
Ручейки шоколада стекали со стойки контроллера. Она подбежала к двери, а
нечто за ее спиной визжало:

- Убегай! Убегай, ты, свинья!

Она успела пробежать три шага, как дверь за ее спиной превратилась в ог-
ненный щит, и тогда она побежала как сумасшедшая по руинам Сорок Второй,
а когда осмелилась оглянуться,  то увидела,  что пламя бушевало по всему
кинотеатру, крышу его сорвало будто бы чьей-то чудовищной рукой.

Она бросилась на землю под защиту развалин,  когда дождь стекла и кирпи-
чей посыпался на нее.  В несколько секунд все было  кончено,  но  Сестра
Ужас продолжала лежать,  съежившись,  дрожа от страха, пока не упал пос-
ледний кирпич. Потом высунулась из укрытия.

Теперь руины кинотеатра не отличались от других кучек  пепла.  Кинотеатр
пропал, и то же случилось, к счастью, с тем нечто с огненной ладонью.

Она пощупала разодранное до мяса кольцо,  охватывавшее ее шею,  и пальцы
ее намокли в крови. Несколько секунд потребовалось ей, чтобы понять, что
распятие и цепочка действительно исчезли.  Она не помнила,  откуда они к
ней попали, но они были тем, чем она гордилась. Она считала, что они за-
щищают ее, и теперь чувствовала себя обнаженной и беззащитной.

Она поняла, что смотрела в лицо Зла там, в дешевом кинотеатре.

Черный дождь лил все сильнее.  Сестра Ужас свернулась в клубок,  прижала
руки к кровоточащей шее, закрыла глаза и стала молить о смерти.

Она поняла,  что Христос не прилетит на летающей  тарелке.  Судный  День
привел к уничтожению невинных в том же огне, что и грешников, и Царствие
Божие - это мечта психов.  И из ее горла вылетело  рыдание,  порожденное
душевной мукой.  Она молилась. Пожалуйста, Иисус, возьми меня домой, по-
жалуйста, прямо сейчас, в эту минуту, пожалуйста, пожалуйста...

Но когда она открыла глаза,  черный дождь продолжался. Ветер усиливался,
и теперь он нес зимний холод. Она промокла, ее тошнило, зубы стучали.

Измученная, она села.  Иисус сегодня не появится.  Она решила, что умрет
позже. Не было смысла по-дурацки лежать здесь, на дожде.

Один шаг,  подумала она. Один шаг, и потом еще один, и ты попадешь туда,
куда идешь.

Куда именно - она не знала, но с этого момента ей нужно быть очень осто-
рожной,  потому что зло имеет не одно лицо,  и лица его могут  незаметно
скрываться повсюду. Повсюду. Правила изменились. Земля Обетованная - это
свалка, а сам Ад пробился на поверхность Земли.

У нее не было никакого представления,  какова причина такого разрушения,
но ей пришла на ум ужасная догадка - а что если повсюду так,  как здесь?
Она отбросила эту мысль прежде чем она внедрилась в сознание, и с усили-
ем встала на ноги.

Ветер не давал ей идти.  Дождь хлестал так,  что ей ничего не было видно
даже в четырех футах от нее.  Она решила идти туда, где, по ее представ-
лениям, был север, потому что в Центральном Парке могло сохраниться хотя
бы одно дерево, чтобы отдохнуть под ним.

Она наклонилась вперед наперекор стихиям и сделала один шаг.









Глава 13. Еще не трое



- Дом завалился,  мама!  - вопил Джош Хатчинс,  пытаясь освободиться  от
грязи, щебня и обломков досок, навалившихся на его спину.- Подлый смерч!
- Его мать не отвечала,  но он услышал,  как она плачет.- Все в порядке,
мама! Мы сделаем...

Воспоминание о  смерче в Алабаме,  который загнал Джоша,  когда ему было
шесть лет,  его сестру и мать в подвал их дома внезапно прервалось, рас-
сыпалось на части. Видение кукурузного поля, огненных копий и смерча ог-
ня возвратилось к нему с ужасающей четкостью, и он догадался, что плачу-
щей женщиной была мать маленькой девочки.

Было темно. Тяжесть все еще давила на Джоша, и поскольку он старался ос-
вободиться,  насыпь из мусора,  состоящая большей частью из земли и дре-
весных обломков, сползла с него. Он сел, тело его ныло от тупой боли.

Лицо показалось ему странным,  такое стянутое, будто готовое лопнуть. Он
поднял пальцы,  чтобы коснуться лба, и от этого дюжина волдырей лопнула,
а  жидкость из них стала стекать по лицу.  Другие волдыри стали лопаться
на щеках и подбородке;  он пощупал около глаз и  почувствовал,  что  они
заплыли, оставив только щелки. Боль усилилась, спина, казалось, была об-
варена кипятком. Сожжена, подумал он. Сожжена так, как могут сжечь толь-
ко в аду. Он ощутил запах жареной ветчины, от чего его едва не стошнило,
но он слишком хотел узнать,  каковы же все его раны.  На правом ухе боль
была другого рода. Он осторожно пощупал его. Пальцы нашли только обрубок
и запекшуюся кровь вместо уха.  Он вспомнил взрыв бензоколонки и  решил,
что кусок металла, пролетая, срезал большую часть уха.

Я прекрасно выгляжу,- подумал он и едва не рассмеялся вслух.  Готов сра-
зиться со всем миром! Он подумал, что если ему теперь придется когда-ли-
бо выйти на борцовский ринг,  ему уже не понадобится маска Черного Фран-
кенштейна, чтобы выглядеть чудовищем.

И тут его стошнило, так, что тело его обмякло и затряслось, в ноздри бил
сильный  запах жареной ветчины.  Когда болезненное состояние прошло,  он
отполз от этого места.  Под руки ему попадалась хлюпающая грязь,  доски,
битое стекло, смятые банки и солома.

Он услышал мужской стон,  вспомнил сожженные глаза Поу-Поу и решил,  что
тот лежит где-то справа от него, хотя уха с этой стороны у него не было.
Судя по всхлипываниям, женщина находилась в нескольких футах прямо перед
ним;  маленькая девочка,  если и была жива, не издавала ни звука. Воздух
был все еще горяч, но по крайней мере им можно было дышать. Пальцы Джоша
наткнулись на деревянную палку,  и по ней он добрался до садовой мотыги.
Раскапывая вокруг себя землю,  он находил массу всяких предметов,  банку
за банкой,  некоторые из них были помяты и протекали, пару расплавленных
вещей,  которые  могли  быть прежде пластмассовыми молочными канистрами,
молоток,  несколько обгоревших журналов, и пачек сигарет. Над их головой
был свален весь бакалейный магазин,  все что было на обвалившихся полках
Поу-Поу.  И это наверняка все это хранилось там не случайно,  раздумывал
Джош.  Подземные  парни должны были знать,  что когда-нибудь все это ему
понадобится.

Джош попытался встать,  но прежде, чем поднялся с корточек, ударился обо
что-то головой.  Это был крепко спрессованный потолок из земли,  досок и
наверное тысяч соломин,  сдавленных в одно целое на высоте четырех с по-
ловиной футов от пола подвала.  О Господи! - подумал Джош. Прямо над го-
ловой тонны земли.  Он решил,  что у них нет воздуха, кроме как в объеме
их ямы, а когда он закончится...

- Перестаньте плакать,  леди,- сказал он.- Старик пострадал куда больше,
чем вы.

Она тяжело задышала,  как будто не ожидала, что кто-нибудь еще остался в
живых.

- А где девочка? Что с ней? - волдыри на губе Джоша лопнули.

- Свон?  - крикнула Дарлин.  Она пошарила по земле, ища Сью Ванду.- Я не
вижу ее? Где мое дитя? Где ты, Свон?

Тут ее рука наткнулась на маленькую ручку. Она была теплой.

- Вот она! О, Боже, ее засыпало! - Дарлин стала неистово копать.

Джош подполз к ней сбоку и руками вытащил ребенка.  Засыпаны были только
ее руки и ноги, лицо же было свободно, и она дышала. Джош отряхнул землю
с ее ног,  а Дарлин обняла свою дочь.- Свон?  Что с тобой? Скажи что-ни-
будь,  Свон!  Ну же,  давай!  Поговори с мамой! - она тормошила ее, пока
Свон не подняла руку и не оттолкнула слегка мать.

- Ну,  не надо,- Свон говорила хриплым невнятным голосом.- Я  хочу  пос-
пать... пока мы не приедем...

Джош пополз  на  стон мужчины.  Поу-Поу свернулся калачиком и наполовину
был засыпан.  Осторожно Джош откопал его. Рука Поу-Поу ухватилась за ру-
башку Джоша, и старик что-то пробормотал, чего Джош не понял.

Он спросил: - Что? - и наклонился поближе.

- Солнце,- повторил Поу-Поу.- О Боже... Я видел, как взорвалось солнце,-
он снова стал бормотать,  что-то насчет тапочек в спальне.  Джош  понял,
что тот долго не протянет, и вернулся к Дарлин и Свон.

Девочка плакала, спокойный, глубоко раненный звук.

- Ш-ш-ш,- говорила Дарлин.- Ш-ш-ш, родная. Нас ищут. Не бойся. Нас выта-
щат.- Она еще не совсем сообразила,  что произошло,  все было смутным  и
суматошным  с  того  момента,  когда  Свон  показала  на  щит с надписью
"Поу-Поу" на Межштатном шоссе и сказала,  что лопнет,  если не сходит  в
туалет.

- Я не вижу, мама,- еле слышно сказала Свон.

- У нас все будет в порядке,  родная.  Нас ищут правда...- Она протянула
руку,  чтобы погладить дочь по голове,  и отдернула ее,  словно ошпарив-
шись.  Пальцы ее нащупали щетину вместо волос.- О,  Боже мой!  О,  Свон,
дочка!..- Она боялась коснуться собственных волос и лица, но чувствовала
только боль как от слабого солнечного ожога.  Со мной в порядке,  решила
она.  И со Свон тоже все в порядке.  Лишь немного волос пропало,  вот  и
все. Все будет в полном порядке.

- А где Поу-Поу?  - спросила Свон.- Где гигант? - У нее болела голова, и
она ощущала запах готовящегося завтрака.

- Я тут, рядом,- ответил Джош.- Старик недалеко от тебя. Мы в подвале, а
его заведение развалилось и засыпало нас...

- Мы выберемся! - прервала Дарлин.- Нас скоро найдут.

- Леди,  может быть это будет не так скоро.  Нам нужно успокоиться и бе-
речь воздух.

- Беречь воздух? - Паника вновь овладела ею.- Но мы дышим нормально.

- Сейчас - да.  Я не знаю,  сколько его есть у нас,  но думаю, что скоро
воздуха может стать не хватать.  Нам,  возможно,  придется пробыть здесь
долго,- решился сказать он.

- Вы с ума сошли!  Не слушай его, родная! Боюсь об заклад, нас уже прямо
сейчас идут откапывать.- Она стала укачивать Свон как маленькую.

- Нет,  леди.-  Было  бессмысленно  скрывать  правду.-  Я не думаю,  что
кто-нибудь собирается нас откапывать в ближайшее время.  Это были ракеты
- то, что вылетало из поля. Ядерные ракеты. Я не знаю, взорвалась ли од-
на из них или что другое,  но есть только одна причина, почему они выле-
тали. Вполне возможно, что сейчас весь мир пускает ракеты.

Женщина захохотала, но смех ее граничил с истерией.

- У  вас  ума не больше,  чем у муравья.  Кто-то же видел пожар!  Помощь
пришлют! Мы ведь едем в Блейкмен!

- Ну,  да,- сказал Джош.  Он устал от разговора и хотел  воспользоваться
драгоценным  воздухом.  Он отполз на несколько футов,  подобрал местечко
для своего тела.  Сильная жажда овладела им,  но в то же время ему хоте-
лось еще и облегчиться. Потом, подумал он, сейчас я слишком устал, чтобы
двигаться.  Боль опять стала усиливаться.  Мысли уносили его из  подвала
Поу-Поу  к  сожженному кукурузному полю,  к тому,  что могло остаться от
всего мира там,  наверху, и в частности вокруг них, если, конечно, нача-
лась Третья Мировая война.  К этому времени она могла уже и закончиться.
Могли вторгнуться русские или американцы заняли Россию. Он подумал о Ро-
зи и мальчиках,  они живые или мертвые?  Он может никогда об этом не уз-
нать.- О, Боже! - прошептал он в темноте и, свернувшись калачиком, уста-
вился в темноту.

- Ух,  ух, ух... - задыхаясь заикал Поу-Поу. Потом громко сказал: - Сус-
лик в норе! Эми! Где мои спальные тапочки?

Девочка издала еще один болезненный всхлип,  и Джош стиснул зубы,  чтобы
удержать крик ярости. Такое чудесное дитя, подумал он. А теперь умирает,
как все мы умираем.  Мы уже в могиле. Все подготовлено и осталось только
ждать.

У него было чувство,  что его положил на лопатки соперник,  с которым он
не собирался бороться.  Он почти слышал, как судья ведет счет, хлопая по
брезенту: - Один, два...

Плечи Джоша оторвались. Еще не три. Скоро, но еще нет. И он провалился в
мучительный сон,  в котором душу его преследовали болезненные звуки, из-
даваемые ребенком.









Глава 14. Священный топор



- Дисциплина  и контроль!  - произнес голос Солдата-Тени,  подобно удару
ремня по заду мальчишки.- Вот что  делает  человека  мужчиной.  Помни...
помни...

Полковник Маклин скрючился в грязной яме. Пробивала