Маклин смотрел сверху на Джада Лау-
ри.  Тот раскинулся на спине среди обломков Джипа,  тело его дергалось в
судорогах,  как будто он старался выползти на безопасное  место.  Голова
Джада  Лаури  превратилась  в бесформенную кровавую массу,  выбитые зубы
клацали как кастаньеты.

В левой руке Маклин держал пистолет.  Правая  рука-протез  с  ладонью  с
гвоздями все еще была крепко привязана к запястью. По правой руке ручьем
текла кровь,  капая с пальцев черной перчатки на бетон.  Он  понял,  что
ободрал руку от плеча до локтя,  и не совсем благополучно. Вокруг него в
вихре кружились солдаты,  стреляя и дерясь,  и пулей выбило кусок  камня
примерно в четырех дюймах от его правого ботинка. Он огляделся, стараясь
определить, как вернуться в лагерь АСВ; без транспорта он оказался таким
же беспомощным, как последний пехотинец. Вокруг было столько визга, кри-
ка и огня,  что Маклин не мог думать. Он увидел, как кто-то толкает сол-
дата АСВ на землю, несколько раз пытаясь заколоть его мясницким ножом, и
Маклин нажал на спусковой курок своего кольта калибра  11.43,  выстрелив
прямо в череп тому и выбив ему мозги.

Руку обожгло  ударом от отдачи,  зрелище убитого тела прочистило туман в
его голове,  он понял, что ему нужно выбраться или его убьют так же, как
он  только  что  убил солдата Верности.  Он услышал свист снаряда,  ужас
стиснул ему затылок.  Нагнув голову, он побежал, стараясь избегать скоп-
ления солдат и прыгая через лежащие кровоточащие тела.

От взрыва на него дождем посыпались куски бетона,  он споткнулся,  упал,
отчаянно пополз к укрытию  из  перевернутого  бронированного  автомобиля
АСВ. Там его ждало тело, у которого была снесена выстрелом большая часть
лица.  Маклин подумал,  что это,  возможно, сержант Арнольд. Пораженный,
полковник  вынул  обойму  из своего кольта калибра 11.43 и заменил ее на
новую.  Пули отскакивали со свистом от бронированного автомобиля,  и  он
пригнулся к бетонной площадке, пытаясь набраться мужества, чтобы продол-
жить свой бег обратно в лагерь.

Сквозь суматоху он услышал крики: "Отходим! Отходим!" - Третий штурм был
отбит.

Он не  знал,  что было неправильно.  К этому времени Верность уже должна
была быть сломлена.  Но у них было слишком много народу,  слишком  много
машин,  слишком много огневой силы.  Все,  что им было нужно делать, это
крепко сидеть на этой проклятой площадке. Но должен же быть способ выки-
нуть их. Должен быть.

Грузовики и машины снова поехали по площадке, направляясь прочь. За ними
последовали солдаты,  многие из которых были ранены и хромали,  время от
времени они останавливались, чтобы сделать несколько выстрелов в пресле-
дователей, а затем шатаясь шли дальше. Маклин заставил себя встать и по-
бежать,  и когда он оторвался от укрытия, он почувствовал толчок в курт-
ку, и понял, что пролетела пуля. Он четыре раза нажал на курок не прице-
ливаясь, а потом покатил вслед за остатками своей Армии Совершенных Вои-
нов, в то время как по бетону чиркали пулеметные пули и вокруг него про-
должали умирать люди.

Когда Маклин вернулся обратно в лагерь,  он обнаружил,  что капитан Сэт-
терли уже принимает рапорт от других  уцелевших  офицеров,  а  лейтенант
Тетчер назначает разведчиков нести охрану по наружному краю лагеря, что-
бы не пропустить контратаку Верности. Маклин забрался наверх бронирован-
ной  машины  и  осмотрел парковочную площадку.  Она выглядела как бойня,
сотни тел лежали грудами среди горящих обломков. Среди трупов уже снова-
ли сборщики из Американской Верности, подбирающие оружие и боезапасы. Он
услышал победные крики, доносящиеся со стороны противника.

- Еще не кончено! - вскричал полковник.- Еще ничего не кончено! - Он вы-
пустил последние пули из кольта по сборщикам,  но так сильно дрожал, что
ни черта не мог прицелиться.

- Полковник! - Это был капитан Сэттерли.- Мы готовим новую атаку?

- Да!  Немедленно!  Еще ничего не кончено! Ничего не кончено, до тех пор
пока я не прикажу!

- Мы не можем предпринять еще одну фронтальную атаку!  - заявил еще один
голос.- Это самоубийство!

- Что?  - огрызнулся Маклин,  и посмотрел, кто это там осмеливается под-
вергать сомнению его приказы.  Это был Роланд Кронингер, куртка его была
пропитана кровью.  Это была чья-то чужая кровь,  Роланд не был ранен,  и
грязные повязки все еще были у него на лице.  Стекла его очков были заб-
рызганы кровью.- Что вы сказали?

- Я сказал,  что мы не сможем осуществить еще одно фронтальное наступле-
ние! У нас осталось возможно не более трех тысяч человек, способных вес-
ти бой!  Если мы снова пойдем на эти пулеметы,  мы  потеряем  еще  сотен
пять, и все равно ничего не получим!

- Вы говорите, что у нас нет желания прорваться - или вы говорите только
за себя?

Роланд глубоко вздохнул,  стараясь успокоиться. Он никогда раньше не ви-
дел такой резни,  и он сейчас был бы мертв,  если бы в упор не застрелил
одного солдата Верности.- Я говорю,  что мы должны найти  другой  способ
взять площадку.

- А я говорю,  что мы снова будем атаковать.  Прямо сейчас,  прежде, чем
они снова организуют свою оборону!

- Да они вовсе никогда и не были дезорганизованы,  черт побери! - закри-
чал Роланд.

Наступила тишина,  нарушаемая  только  стонами раненых и треском пожара.
Маклин свирепо уставился на Роланда.  Это было впервые, когда Роланд ос-
мелился кричать на него.  Вот,  пожалуйста, он обсуждает приказы Маклина
перед другими офицерами.

- Послушайте меня,- продолжал Роланд,  прежде чем полковник или  кто-ни-
будь  другой смог заговорить.- Думаю,  что я знаю слабое место в их кре-
пости - и не одно. Световые окна в крышах.

Какое-то время Маклин не отвечал.  Взгляд его,  уставившийся на Роланда,
горел  от  злобы.-  Световые окна,- повторил он.- Световые окна.  Они на
крыше. Как мы попадем на эту затраханную крышу? Полетим?

Его аргументы прервал хохот.  Альвин Мангрим склонился  на  искореженный
капот красного "Кадиллака".  Из треснувшего радиатора с шипением выходил
пар.  Металл был испещрен следами пуль, ручейки крови стекали из смотро-
вой щели башни. Мангрим усмехался, лоб его был глубоко рассечен металли-
ческим осколком.- Вы хотите забраться на эту крышу,  полковник?  Я  могу
туда вас подсадить.

- Как?

Он держал перед собой руки и шевелил пальцами.- Я раньше был плотником,-
сказал он.- Иисус был плотником.  Иисус тоже много знал о ножах. Поэтому
они его и распяли. Когда я был плотником, я строил собачьи конуры. Толь-
ко это были не обычные собачьи конуры,- о,  нет! Это были замки, в кото-
рых жили рыцари.  Да, я читал книги о замках и прочем дерьме, потому что
хотел,  чтобы эти конуры были совсем особыми.  В некоторых из этих  книг
были интересные вещи.

- Например? - нетерпеливо спросил Роланд.

- Ну...  Как  залезть  на крышу.- Он обратил свое внимание на полковника
Маклина.- Вы даете мне телефонный провод,  колючую проволоку  и  хорошую
крепкую деревяшку,  и разрешаете мне разобрать несколько этих изломанных
машин. Я вас доставлю на эту крышу.

- Что вы собираетесь построить?

- Создать,- поправил Мангрим.- Только это займет у меня некоторое время.
Мне нужна помощь - стольких людей,  скольких вы сможете выделить. Если я
получу необходимые детали, я смогу закончить все за три - четыре дня.

- Я спросил, что вы планируете на крыше.

Мангрим пожал плечами и сунул руки в карманы.- Почему бы нам не пойти  в
ваш трейлер, и я вам нарисую полную картину. Может, здесь слоняются шпи-
оны.

Взгляд Маклина переместился в сторону крепости Спасителя. Он увидел, как
сборщики пристреливают некоторых раненых солдат АСВ, а потом обирают те-
ла. Он почти завопил от разочарования.

- Дело не кончено,- поклялся он.- Оно не кончено до тех пор,  пока я  не
сказал,  что оно кончено.- И тогда он слез с бронированной машины и ска-
зал Альвину Мангриму: - Покажите мне, что вы хотите построить.









Глава 74. Берлога



- Да,- сказал Джош.- Я думаю, что мы снова сможем это отстроить.- Он по-
чувствовал,  что  рука Глория сжимает его руки и она склонила голову ему
на плечо.

Он обнял ее, и они стояли рядом с развалинами сгоревшей церкви.- Мы смо-
жем это сделать,- сказал он.- Конечно,  сможем. Я имею в виду... что это
будет не завтра,  и не на следующей неделе...  но мы сможем это сделать.
Она,  может, и не будет выглядеть так, как раньше, и возможно, будет ху-
же, чем была - но возможно, будет и лучше.- Он слегка обнял ее.- Да?

Она кивнула.- Да,- сказала она, не глядя на него, и голос у нее перехва-
тило от волнения.  Потом она подняла свое лицо со слезами слез.  Ее рука
поднялась,  и пальцы медленно дотронулись до маски Иова.- Ты... прекрас-
ный человек, Джош,- тихо сказала она.- Даже сейчас. Даже такой. Даже ес-
ли это у тебя никогда не сойдет,  ты все равно будешь  самым  прекрасным
человеком, которого я знаю.

- Ну,  я не ахти что.  И никогда не был красавцем. Тебе бы посмотреть на
меня, когда я занимался борьбой. Знаешь, как меня называли? Черный Фран-
кенштейн. А теперь я этому вполне соответствую, да?

- Нет.  И не думаю, что это когда-то было.- Пальцы ее прошлись по рубцам
и впадинам его лица,  потом рука снова опустилась.- Я люблю тебя, Джош,-
сказала она,  и голос ее дрогнул, но медного цвета глаза были твердыми и
правдивыми.

Он хотел было ответить, но подумал о Рози и мальчиках. Это было так дав-
но.  Так давно. Слоняются ли они где-нибудь в поисках еды и убежища, или
они только призраки, оставшиеся в его воспоминаниях? Было таким мучением
даже не знать,  живы ли они,  и когда он посмотрел в лицо Глории, он по-
нял, что возможно так никогда и не узнает. Но будет ли совсем бессердеч-
но и предательством похоронить надежду,  что Рози и сыновья его, возмож-
но,  живы - или это будет реализмом?  Но он был уверен в одном: он хочет
остаться  в стране живых,  вместо того чтобы странствовать в склепах по-
гибших.

Он обнял Глорию и сильнее прижал ее к себе. Он почувствовал сквозь курт-
ку ее выпирающие кости и остро затосковал о том дне,  когда будет собран
урожай.

Еще он страстно хотел видеть обоими глазами и  иметь  возможность  снова
глубоко дышать.  Он надеялся,  что маска Иова скоро у него сойдет, как у
Сестры в прошлую ночь,  но все равно боялся. Как он будет выглядеть, хо-
тел бы он знать,  а что если это будет чье-то лицо, кого он даже не зна-
ет?  Но сейчас он чувствовал себя чудесно,  не было никаких следов лихо-
радки. Это единственный раз в его жизни, когда ему хотелось лежать мерт-
вым.

Примерно в четырех футах в стороне Джош увидел что-то лежащее в  замерз-
шей луже. Живот у него свело, и он тихо сказал: - Глория, почему бы тебе
не пойти сейчас домой? Я приду через несколько минут.

Она в недоумении отступила.- Что случилось?

- Ничего.  Ты иди. Я немного прогуляюсь и постараюсь представить, как мы
сможем ее восстановить.

- Я останусь с тобой.

- Нет,-  твердо сказал он.- Иди домой.  Мне немного нужно побыть одному.
Ладно?

- Ладно,- согласилась она. Она было пошла к дороге, но снова повернулась
к нему.- Тебе не нужно говорить,  что ты меня любишь,- сказала она ему.-
Все в порядке,  если ты меня не любишь.  Я просто хотела, чтобы ты знал,
что я чувствую.

- Да,-  сказал  он  напряженным  сжатым  голосом.  Глория задержала свой
взгляд на нем еще на несколько секунд, а потом пошла домой.

Когда она ушла,  Джош наклонился и вытащил то,  что лежало в  луже.  Лед
треснул, когда он высвобождал это.

Это был кусок шерсти, испещренный темными коричневыми точками.

Джош знал откуда это.

Пальто Джина Скалли.

Он сжал в руке окровавленную одежду и сжался. Повернув голову в сторону,
он осмотрел землю вокруг.  Еще один кусок клетчатой ткани лежал  в  нес-
кольких футах в стороне, дальше по проулку, который шел к развалинам. Он
поднял его тоже,  а потом увидел перед собой третий,  и четвертый, оба в
кровавых пятнах. Вокруг везде по земле были разбросаны маленькие кусочки
пальто Джина Скалли, как клетчатый снег.

Какое-то животное схватило его,  подумал Джош.  Что бы это ни было,  оно
разорвало его на клочки.

Но он знал, что никакое животное не схватило Джина Скалли. Это был зверь
совсем другого рода, может, замаскированный под калеку в красной детской
коляске,  или  под  черного  джентльмена с серебряным зубом во рту.  Или
Скалли нашел человека с алым глазом - или ЕГО нашли.

Иди за подмогой, сказал себе Джош. Иди за Полом и Сестрой и возьми, ради
Бога,  винтовку!  Но он продолжал идти за маленькими кусочками клетчатой
ткани,  хотя сердце у него яростно билось, а в горле пересохло. На земле
был и другой хлам,  и когда Джош дальше прошел в проулок, перед ним воз-
никла крыса размером с персидскую кошку,  взглянула на него  глазами-бу-
синками, и потом втиснулась в дырку. Джош услышал вокруг себя легкое по-
пискивание и шуршание,  он знал, что эта часть Мериз Рест наводнена гры-
зунами.

Он увидел  на земле замерзшие пятна крови и проследовал за ними еще при-
мерно футов пятнадцать и остановился у круглого куска жести, который ле-
жал напротив неровного кирпичного фундамента разрушенной церкви. Жестян-
ка тоже была покрыта пятнами крови, и Джош увидел и другие обрывки клет-
чатой ткани. Он поставил ногу около куска жестянки, который по размеру и
форме напоминал крышку люка,  затаил дыхание и медленно выдохнул.  Затем
он резко отодвинул железку и отклонился.

Внизу открылась дыра,  ведущая вниз под фундамент церкви.  Из нее подни-
мался холодный болотистый пар, от которого у него мурашки пошли по телу.

Нашел тебя, было первой мыслью Джоша.

А второй было - убраться отсюда к чертям собачьим!  Беги дурак  несчаст-
ный!

Но он колебался,  глядя в дыру. Изнутри не проникало ни звука, ни движе-
ния. Там пусто, понял Джош. Он ушел!

Он осторожно шагнул к дыре. Потом продвинулся еще и еще. Остановился над
ней, вслушиваясь. Все еще ни звука, ни движения. Берлога была пуста. Че-
ловек с алым глазом ушел. После того, как Свон встретилась с ним лицом к
лицу,  он,  должно быть,  покинул Мериз Рест.- Спасибо тебе,  Господи! -
прошептал Джош.

Позади что-то прошуршало.

Джош обернулся, подняв руки, чтобы отразить удар.

На картонной коробке,  обнажив зубы,  сидела крыса. Она начала визжать и
бормотать как разгневанный помещик.

Джош произнес: - Тихо, ты, сво...

Две руки  -  одна  черная,  другая белая - высунулись из дыры и схватили
Джоша за лодыжки,  сбив его с ног.  У Джоша не было  времени  закричать,
прежде  чем  он  упал на землю,  воздух со свистом вылетел из его груди.
Изумленный,  он старался освободиться,  старался ухватиться пальцами  за
мерзлую землю вокруг этой дыры,  но руки, сжимавшие его лодыжки, как ма-
ленькие обручи, тащили его вглубь.

Джош был уже наполовину внутри,  когда полностью осознал, что произошло.
Он стал бороться,  колотя руками и ногами, но пальцы только сильнее сжи-
мались.  Он почувствовал запах горящей ткани,  стал извиваться и  увидел
голубые языки пламени, танцующие в руках этого человека. Кожу Джоша опа-
лило, он почувствовал, что руки у человека влажные и липкие, как растоп-
ленные восковые перчатки.

Но в  следующее мгновение языки пламени стали слабеть и пропали.  Руки у
человека стали холодными и затащили Джоша в темноту.

Руки отпустили лодыжки. Джош стал брыкаться, почувствовав, что его левая
нога привязана. На него навалилось холодное, тяжелое тело - больше похо-
жее на мешок льда,  чем на тело. Но колено, которое давило ему на горло,
было достаточно крепким,  стараясь сломать ему горло. По плечам, груди и
грудной клетке падали удары,  почти ломающие ему кости. Он схватился ру-
ками  за холодное горло,  и пальцы попали во что-то похожее на сырую за-
мазку.  Кулаки этой твари молотили по голове и лицу Джоша,  но не  могли
сквозь маску Иова нанести никаких повреждений. Мысли закрутились в голо-
ве у Джоша,  и он чуть не сошел с ума.  Он знал,  что у него есть только
два выбора: бороться как черт или умереть.

Он ударил  правым кулаком,  попав косточками в угол челюсти,  и сразу же
занес левый кулак для удара,  чтобы попасть тому  в  висок.  Послышалось
хрюканье - скорее от удивления, чем от боли - и тяжесть свалилась с Джо-
ша. Он смог встать на колени, и вдохнуть легкими воздух.

Холодная рука змеей сзади обвилась вокруг горла.  Джош отклонился, схва-
тил  его  за пальцы и вывернул их.  Но то,  что только что было костями,
вдруг оказалось как проволока - гнулось,  но не ломалось.  Потратив  все
силы,  Джош поднялся с пола и метнулся назад, зажав человека с алым гла-
зом между своим телом и стеной церковного фундамента из грубого кирпича.
Холодная рука соскользнула, и Джош попытался выбраться из дыры.

Его снова схватили и потащили вниз, и пока они боролись как звери в тем-
ноте,  Джош увидел,  как вспыхивают руки у этого человека, готовые заго-
реться пламенем,- но видимо что-то не получалось с возгоранием. Джош по-
чувствовал запах - это было нечто среднее между запахом зажженной спички
и плавящейся свечки.  Он ударил ногой ему в живот и сбил его. Когда Джош
снова вскочил на ноги, то почувствовал удар в плечо, похожий на удар мо-
лотом, который почти выбил ему руку и сбил его с ног лицом в грязь.

Джош вывернулся,  чтобы  повернуться  лицом,  изо рта шла кровь,  а силы
быстро убывали.  Он увидел мерцание огня, а потом обе руки снова загоре-
лись пламенем.  При этом голубом свете он увидел лицо человека - кошмар-
ную маску, а на ней бесформенный эластичный рот, который выплевывал дох-
лых мух как выбитые зубы.

Горящие руки приблизились к лицу Джоша,  и вдруг одна из них зашипела, и
погасла как уголек,  залитый водой.  Другая рука тоже стала гаснуть, ма-
ленькие язычки огня струились по пальцам.

Что-то лежало в грязи рядом с Джошем. Он увидел окровавленную груду пло-
ти и вывернутых костей,  а вокруг несколько курток, брюк, свитеров, обу-
ви, шапок. Рядом была красная детская коляска.

Джош оглянулся  на  человека  с алым глазом,  который также был мистером
Добро Пожаловать.  Горящая рука почти погасла, и человек смотрел на уми-
рающее пламя глазами, которые на человеческом лице назвали бы безумными.

Он не так силен, как раньше, понял Джош.

И Джош потянулся за коляской, схватил ее и запустил в лицо этого гада.

Раздался страшный вопль.  Последние языки пламени погасли,  когда он от-
шатнулся. Джош увидел серый свет и пополз к дыре.

Он был примерно в трех футах от нее,  когда  сломанную  красную  коляску
швырнули обратно ему в голову.  У Джоша была секунда,  в течение которой
он вспомнил как однажды его выкинули с ринга в Гэинсвилле,  и что он по-
чувствовал, когда ударился о бетонный пол и как он тихо лежал.

Он очнулся - он не знал, сколько времени спустя - от звука пронзительно-
го хихиканья. Двигаться он не мог и подумал, что все косточки у него пе-
реломаны.

Хихиканье исходило с расстояния в десять-пятнадцать футов. Оно стало ти-
ше,  переходя в фыркающий звук,  который стал похожим на какой-то  язык.
Джош подумал,  что это, должно быть, немецкий. Потом были фрагменты дру-
гих языков - китайского,  французского,  датского, испанского и какие-то
другие диалекты,  которые выскакивали один за другим. Потом ужасный гру-
бый голос заговорил по-английски,  с глубоким южным акцентом:  -  Всегда
ходил один... всегда ходил один... всегда... всегда...

Джош мысленно обследовал свое тело,  пытаясь обнаружить, что работает, а
что нет.  Правая рука у него омертвела,  вероятно,  сломана. Полосы боли
пульсировали  у него в ребрах и в плечах.  Но он знал,  что ему повезло;
удар который ему достался,  мог бы и проломить ему череп,  если бы маска
Иова не была такой толстой.

Голос изменился, перейдя в монотонный говор, который Джош не мог понять,
затем вернулся к английскому с мягким акцентом жителя Среднего Запада: -
Ведьма...  ведьма...  она умрет... но не от моей руки... О, нет... не от
моей руки...

Джош медленно попытался повернуть голову. Боль прострелила ему спину