честные деньги, и даже такой громадный чело-
век, как он, мог сделать не больше, чем все остальные. А мир был слишком
мал для великанов;  дверные проемы строили слишком низкими,  мебель была
слишком хрупкой,  не было такого матраса, который бы не трещал и не виз-
жал, когда он ложился на него отдохнуть.

Во время их разговоров он никогда не включал фонаря.  Он не хотел видеть
покрытое  волдырями  лицо ребенка и коротко остриженные волосы и вспоми-
нать, какой милой она была раньше, а также хотел избавить ее от созерца-
ния его отталкивающей морды.

Поу-Поу Бриггс сгорел в прах.  Они не говорили об этом совсем, но призыв
"Сохрани дитя" продолжал звучать в голове  Джоша  подобно  погребальному
колоколу.

Он зажег свет.  Свон свернулась клубочком на своем обычном месте.  Корка
подсохшей жидкости из волдырей от ожога блестела на ее лице. Кусочки ко-
жи свисали со лба и щек,  словно бы слои засохшей краски,  под ними было
видно свежее,  алое мясо,  покрывающееся новыми волдырями.  Он осторожно
потряс ее за плечо, ее глаза тотчас открылись. Они были красными, ресни-
цы слиплись и желтые мочки ушей сжались и стали очень маленькими. Он от-
вел от нее свет.- Пора вставать. Нам нужно копать.- Она кивнула и села.

- Если мы будем работать вместе,  это будет быстрее,- сказал он.- Я буду
копать мотыгой и хочу,  чтобы ты уносила ту землю,  которую я наковыряю.
Хорошо?

- Хорошо,- ответила она и, встав на четвереньки, последовала за ним.

Джош собрался уже было ползти к норе суслика,  когда в луче фонарика за-
метил что-то,  чего он не видел здесь раньше. Он направил луч фонаря об-
ратно туда, где она обычно спала.- Свон? Что это?

- Где? - Ее взгляд последовал за лучом света.

Джош положил  лопату  и  кирку и пополз обратно.  Там,  где обычно спала
Свон, была сотня крошечных изумрудно-зеленых росточков травы. Они в точ-
ности повторяли форму свернутого тела ребенка.

Он потрогал траву,  не совсем траву, понял он. Ростки доброты. Крошечные
ростки... просто ли кукурузы?

Он посветил фонариков вокруг.  Мягкая, нежная травка росла только на том
месте, где спала Свон, и больше нигде. Он вырвал несколько травинок что-
бы изучить их корни и заметил, что Свон вздрогнула.

- Что случилось?

- Мне не нравится этот звук.

- Звук. Какой звук?

- Звук боли.

Джош не понял, о чем она говорила, и покачал головой. Корни были прибли-
зительно  два  дюйма  величиной,  нежные нити жизни.  Они очевидно росли
здесь уже некоторое время,  но Джош не мог понять, как ростки могли про-
расти  в  этой безжизненной грязи без капли воды.  Это было единственным
кусочком зеленой жизни, который он видел с тех пор, как был пойман здесь
в ловушку. Но должно было быть простое объяснение, и он решил, что семе-
на были занесены ветром и как-то пустили корни и проросли. Всего лишь.

Да, подумал он. Пустили корни без воды, проросли без единого лучика сол-
нечного света. Это было подобно тому, как Поу-Поу обратился в прах.

Он посадил зеленые ростки обратно.  Свон тут же взяла рукою горсть грязи
и мяла ее своими пальцами несколько секунд с явным  интересом,  а  затем
накрыла ею ростки.

Джош откинулся назад, подтянув колени к груди.

- Они растут только там, где ты спишь. Они какие-то особенные, да?

Она пожала плечами. Она чувствовала, что он осторожно разглядывает ее.

- Ты сказала, что чего-то слышала,- продолжал он.- Что это был за звук?

Снова снова пожала плечами.  Она не знала, как сказать об этом. Никто не
спрашивал ее об этом раньше.

- Я ничего не слышал,- сказал Джош, снова придвигаясь к росткам.

Она схватила его руку,  прежде чем он дотянулся до травы.- Я  сказала...
как звук боли. Я не знаю точно, что это было.

- Когда я вырвал их?

- Да.

Господи, подумал Джош.  Теперь я готов для комнаты с мягкими стенами! Он
подумал, глядя на зеленые ростки в грязи, что они проросли здесь потому,
что ее тело заставило их вырасти.  Ее химизм или еще что-то, взаимодейс-
твующее с землей. Это была безумная идея, но ростки же существовали.

- На что это было похоже? Голос?

- Нет. Не голос.

- Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне об этом.

- В самом деле?

- Да,- сказал Джош.- Правда.

- Моя мама всегда говорила, что это просто воображение.

- Да?

Она помешкала немного и сказала уверенно: - Нет.- Ее пальцы притронулись
к новым росткам нежно, едва касаясь их.- Один раз мама взяла меня в клуб
послушать оркестр. Дядя Уоррен играл на барабане. Я слышала шум, подобно
звукам боли.  И я спросила, что это так звучит. Она сказала, что это ги-
тара,  такой инструмент,  который кладется на колени и на нем играют. Но
там  были и другие звуки боли.- Она посмотрела на него.- Как ветер.  Или
как свист поезда вдалеке.  Или как гром,  задолго до которого вы увидели
молнию. Много вещей.

- И с каких пор ты могла слышать это?

- С тех пор, когда была маленькой девочкой.

Джош не мог не улыбнуться. Свон неправильно истолковала его улыбку: - Ты
знаешь, что это?

- Да,- ответила Свон.- Смерть.

Его улыбка ослабла, исчезла совсем.

Свон подобрала горстку грязи и перебирала ее своими пальцами,  делая  ее
сухой и ломкой.- Летом хуже всего. Когда люди подстригают газоны.

- Но... это всего лишь трава,- сказал Джош.

- Бывают  разные  звуки боли,- продолжала она,  как будто не слыша его.-
Это похоже на тяжелые вздохи - когда осенью опадают листья.  Потом зимой
эти звуки прекращаются, и все спит.- Она стряхнула комочки грязи со сво-
ей ладони,  и те смешались с остальной землей.- Когда становится  теплее
снова, солнце заставляет все просыпаться.

- Просыпаться?

- Все  может думать и чувствовать,  по-своему,- ответила она и взглянула
на него. Ее глаза казались очень похожими на глаза старого мудрого чело-
века, подумал Джош.- Насекомые, птицы, даже трава - все имеет свои собс-
твенные способы общаться и узнавать что-то.  Все это зависит  только  от
того, можешь ты понимать их или нет.

Джош задумался.  Насекомые, сказала она. Он вспомнил стаю саранчи, кото-
рая пролетела через его "Понтиак" в тот день,  когда произошел взрыв. Он
никогда раньше не думал о таких вещах,  о которых она говорила, но пони-
мал, что в этом была доля истины. Птицы знали, что при смене времени го-
да нужно улетать,  муравьи строили свои дома со множеством ходов для пе-
ремещений,  цветы расцветали и увядали, а их пальмы продолжали жить, все
в  соответствии  с огромным,  загадочным расписанием,  которое он всегда
считал незначимым.  Это очень просто,  как рост травы,  и в то же  время
очень сложно, как свечение светлячков.

- Откуда ты знаешь об этом? - спросил он.- Кто-то научил тебя?

- Никто. Я просто догадалась.- Она вспомнила свой первый садик, в песоч-
нице на школьной детской площадке.  Много лет назад она обнаружила,  что
когда держишь в ладонях землю, то не все могут ощущать покалывание в ру-
ках,  или что не все не могут сказать,  что означает жужжание осы -  что
она хочет ужалить вас или просто исследовать ваше ухо. Она всегда знала,
что есть что.

- О,- сказал он.  Он наблюдал,  как она роется в земле своими  пальцами.
Ладони Свон покалывало,  ее руки были теплыми и влажными.  Он снова пос-
мотрел на зеленые ростки.- Я всего лишь борец,- сказал он тихо.-  Вот  и
все.  Я имею в виду...  черт,  я - никто!  - Сохраните дитя, подумал он.
Сохранить от чего?  От кого? И почему? И какого черта,- прошептал он,- я
вмешался в это?

- А? - спросила она.

- Ничего,-  ответил он.  Ее глаза снова стали глазами маленькой девочки,
когда она смешивала теплую землю со своих рук с землей вокруг  ростков.-
Нам надо бы начинать копать. Ты готова?

- Да.- Она взяла лопату, которую он положил рядом. Покалывающие ощущения
в руках исчезли.

Но он был еще не совсем готов.- Свон, послушай меня минутку. Я хочу быть
откровенным с тобой, потому что я думаю, что ты можешь перенести это. Мы
попытаемся выбраться отсюда наружу,  но это еще не значит, что мы сможем
сделать это. Мы будем копать достаточно широкий тоннель, чтобы через не-
го можно было пролезть.  Это займет у нас некоторое время и конечно, это
будет нелегкая работа.  Если он обрушится, нам придется начать все с на-
чала.  Я это говорю потому,  что я не уверен, что мы выберемся отсюда. Я
вовсе не уверен. Ты понимаешь?

Она кивнула, ничего не сказав.

- И  еще,- добавил он.- Если,  когда мы выберемся отсюда...  мы возможно
будем не рады тому,  что мы там обнаружим. Возможно, что все изменилось.
Это может быть так... будто мы встали после самого ужасного ночного кош-
мара,  который можно придумать,  и обнаружили, что он не отстал от нас и
пришел за нами в день. Понимаешь?

Свон снова  кивнула.  Она уже думала о том,  что он сейчас говорил,  и о
том,  что никто не придет и не вытащит их отсюда,  как говорила ее мама.
Ее лицо было серьезным и очень повзрослевшим,  пока она ждала, что же он
будет делать дальше.

- Хорошо,- сказал Джош.- Пошли копать!









Глава 29. Странный новый цветок



Джош Хатчинс уставился вперед, прищурился и часто заморгал.- Свет,- ска-
зал он, стены тоннеля сдавливали его плечи и спину.- Я вижу свет!

В десяти метрах за ним,  в подвале, Свон спросила: - Как далеко от тебя?
- Она была вся перепачкана,  и казалось,  что у нее в ноздрях так  много
грязи, что там можно посадить сад. Эта мысль, заставила ее несколько раз
хихикнуть, звуки, которые, она думала, уже не издаст никогда.

- Может быть, десять-двадцать футов,- ответил он, продолжая копать рука-
ми и выталкивать грязь позади себя,  а дальше толкая их ногами.  Кирка и
лопата требовали героических усилий, и после трех дней работы, они поня-
ли,  что лучший инструмент - это их руки.  Теперь,  когда он продвинулся
еще вперед, он взглянул на слабый красный мерцающий путь наверх, к выхо-
ду из сусликовой норки,  и думал, что это самый прекрасный свет, который
он когда-либо видел.  Свон последовала за ним в туннель и выгребла отко-
панную землю в большую банку, неся ее обратно в подвал, сваливая землю в
канаву.  Ее руки,  ладони,  лицо,  ноздри и колени -  все  было  покрыто
грязью,  все покалывало, въедалось чуть ли не до костей. Она чувствовала
так,  будто пламя горело у нее в позвоночнике.  Молодые зеленые ростки в
подвале уже выросли на четыре дюйма.

Лицо Джоша было облеплено грязью,  даже зубы были покрыты ею.  Грунт был
тяжелым, клейким, и ему приходилось часто останавливаться передохнуть.

- Джош? Ты в порядке? - спросила Свон.

- Да. Сейчас, минутку, соберусь с силами.- Его плечи и предплечье болели
невыносимо,  он  был  так утомлен своей работой за последнее время,  как
после десяти королевских сражений в Чатануге.  Свет оказался дальше, чем
он  предполагал сначала,  как будто тоннель,  который они одновременно и
любили,  и ненавидели, удлинялся, играя жестокую шутку с восприятием. Он
чувствовал себя так,  будто заполз в некое подобие китайской трубочки, в
которую можно вставить палец,  но вытащить его  практически  невозможно,
все его тело было будто бы стиснуто монашескими веригами.

Он начал  снова,  откапывая  двойную горсть тяжелой земли и отодвигая ее
назад, как будто он плавал среди грязи. Моя мама, увидев это, замерла бы
в  такой же позе,  как суслик,  подумал он,  усмехаясь несмотря на уста-
лость. Во рту у него было такое ощущение, будто он съел пирог из грязи.

Выкопано еще шесть дюймов.  Еще один фут.  Был ли свет ближе?  А  может,
дальше? Он протискивал себя вперед, думая о том, как мама бывало бранила
его за невымытые уши. Еще один фут, и еще один. Позади него Свон вполза-
ла и уносила снова и снова выкопанную грязь, как маятник часов. Свет те-
перь становился ближе;  он был уверен в этом.  Но теперь это не было так
уж  прекрасно.  Теперь  он был нездоровый,  совсем не похож на солнечный
свет. Болезненный свет, подумал Джош. А может быть, и смертельный. Но он
продолжал свою работу,  одна двойная горсть за другой,  продвигаясь мед-
ленно вперед, наружу.

Неожиданно грязь шлепнулась на его шею.  Он лег спокойно, ожидая обвала,
но тоннель выдержал.  Ради Бога, остановись теперь! - подумал он, но по-
тянулся за следующей горстью земли.

- Мы почти выбрались! - закричал он, но земля поглотила его голос. Он не
знал, слышала его Свон или нет.- Осталось только несколько футов.

Но нора стала узкой,  меньше кулака Джоша, и ему пришлось остановиться и
отдохнуть снова. Джош лежал, уставившись на свет, отверстие в трех футах
от него.  Теперь он мог ощущать запах, доносящийся снаружи, горький аро-
мат горелой земли,  выжженной кукурузы и щелочи.  Принуждая самого себя,
он  двинулся вперед.  Земля была очень крепкой около поверхности,  в ней
было много камней и металлических осколков. Огонь сжег и превратил грязь
во что-то похожее на асфальт.  Джош копал и копал вперед, его плечи тре-
петали,  а взгляд был направлен на безобразный свет. Вот свет уже доста-
точно близко, чтобы высунуть в дырку руку, и когда он собрался попытать-
ся сделать это,  он сказал:  - Я почти там,  Свон! Я почти наверху! - Он
отбросил назад землю,  и его рука достигла наружного отверстия. Но окру-
жающая его поверхность была подобна асфальту,  посыпанному галькой, и он
не мог просунуть свои пальцы.  Он сжал ладонь в кулак, покрытый белыми и
серыми крапинками, ударил. Сильнее. Еще сильнее. Давай, давай, думал он.
Толкай, черт побери!

Прозвучал сухой треск.  Сначала Джош подумал, что это захрустела его ру-
ка,  но он не почувствовал боли и продолжал бить ей по грунту,  будто бы
пытаясь пробить небо.

Земля снова  захрустела.  Края дыры начали крошиться и расширяться.  Его
кулак вышел наружу,  и он попытался представить себе,  на что это  могло
быть похоже, если кто-нибудь наблюдал бы снаружи: торчащий из земли, по-
лосатый как зебра кулак,  словно странный цветок,  проросший из  мертвой
земли.  Кулак раскрылся,  и пальцы растопырились как лепестки под слабым
красным светом.

Джош просунул свою руку почти по  локоть.  Холодный  ветер  обдувал  его
пальцы.  Это  движение ветра подбодрило и развеселило его,  и пробудило,
словно после долгой дремоты.- Мы снаружи!  - закричал он, почти всхлипы-
вая от радости.- Свон! Мы вышли!

Она была за ним, жалась к нему в туннеле.- Ты что-нибудь видишь?

- Я попробую высунуть голову наружу,- сказал он. Он протолкнулся вперед,
его плечи последовали за руками,  ломая дыру и расширяя ее.  Теперь  его
руки почти полностью были снаружи, макушка головы была готова пробивать-
ся наверх.  Пробиваясь наверх, он думал о том, как наблюдал за рождением
своих сыновей,  когда их головы старались выйти в мир. Он чувствовал го-
ловокружение и боялся мира снаружи,  как, возможно, и все младенцы. Свон
за ним тоже толкала его, поддерживая его попытки вырваться наверх.

Со звуком ломающейся обоженной глины земля раскололась. С большим усили-
ем, Джош просунул голову в отверстие, подставив ее ураганному ветру.

- Ты уже там? - спросил Свон.- Что ты видишь?

Джош зажмурил глаза, поднял руки, чтобы защититься от летящего песка.

Он видел безлюдный, серо-коричневый ландшафт, без каких-либо ориентиров,
не считая искромсанных остатков "Понтиака" и "Камаро" Дарлин.  Над голо-
вой было низкое небо,  придавленное толстыми серыми облаками.  От одного
мертвого горизонта до другого медленно плыли,  казалось бы катили, обла-
ка,  и то там,  то здесь мелькали алые блеклые вспышки.  Джош оглянулся.
Примерно  в  пяти метрах позади него,  уходя влево,  был большой холм из
грязи, перемешанной со стеблями кукурузы, кусками дерева и металлически-
ми обломками бензонасосов и машин. Он понял, что это и была та могила, в
которой они были похоронены и в то же время он знал,  что если бы огром-
ная  масса грязи не закрыла их,  они бы уже умерли.  По всем сторонам от
этого холма земля была начисто выскоблена.

Ветер хлестал ему в лицо.  Он выполз из норы и сел на ноги,  разглядывая
опустошение  вокруг,  в то время как Свон появилась из отверстия.  Холод
пронизывал ее до костей, и ее глаза, окруженные кровавыми пятнами, недо-
верчиво оглядывали все вокруг, что стало теперь пустыней.- О,- прошепта-
ла она, но ветер отнес ее голос.- Все исчезло...

Джош не слышал ее. Ему никак не удавалось сориентироваться. Он знал, что
ближайший город - или то,  что осталось от него - был Салина. Но где был
запад, где восток? Где было солнце? Летающий песок и пыль закрывали все,
что было далее двадцати ярдов.  Где было шоссе?  - Здесь ничего не оста-
лось,- сказал Джош, в основном себе.- Здесь не осталось ни черта!

Свон увидела неподалеку знакомую вещь. Она встала и пошла, сопротивляясь
ветру, к маленькой фигурке. Почти вся голубая шерсть сгорела, но пласти-
ковые глаза с маленькими черными вращающимися зрачками были не поврежде-
ны.  Свон наклонилась и подняла его.  Со спины куклы свисал шнурок;  она
дернула за него и услышала,  как Пирожковый Обжора попросил еще  пирожок
тихим искаженным голосом.

Джош поднялся на ноги.  Да, подумал он, мы теперь на поверхности. Но что
мы теперь будем делать? Куда пойдем? Он уныло покачал головой. Возможно,
что некуда идти.  Возможно, везде все так же, как и здесь. Как насчет их
проживания в подвале? Он посмотрел угрюмо на нору, из которой они вылез-
ли,  и на секунду подумал,  а не забраться ли в нее обратно, как гигант-
ский суслик,  и провести остатки своих дней,  вылизывая банки и справляя
нужду в противоположном углу.

Осторожно, предупредил  он себя.  Нора вела обратно в подвал,  обратно в
могилу,  и была неожиданно слишком притягательной. Слишком, слишком при-
тягательной.  Он  заставил себя сделать несколько шагов прочь от отверс-
тия, и попытался размышлять более последовательно.

Его взгляд наткнулся на ребенка.  Она тоже вся была в грязи норы, разод-
ранная  одежда развевалась по ветру.  Она глядела вдаль,  глаза сузились
против ветра, она стояла и держала в руках, убаюкивая, немую куклу. Джош
долго смотрел на нее.

Я смог бы сделать это,  сказал он себе. Я смог бы заставить себя сделать
это,  потому что это было бы правильно. Возможно, было бы правильно. Так
ли это?  Если весь мир похож на этот пейзаж,  то ради чего жить,  не так
ли?  Джош развел руки, сложил их снова. Я мог бы сделать это быстро, по-
думал он.  Она бы ничего не почувствовала. А потом я мог бы покопаться в
этой свалку,  найти хороший металлический осколок и острым краем  покон-
чить с собой тоже.

Так сделать было бы правильно. Да?

Сохраните дитя,  вспомнил он,  и глубокий, ужасный стыд охватил его. Как
же,  сохранишь тут! - подумал он. Боже мой, ведь все исчезло! Все прова-
лилось к черту!

Свон повернула голову,  и их взгляды встретились. Она что-то сказала, но
он не смог разобрать ее слова.  Она подошла к нему поближе, дрожа и сги-
баясь против ветра, и закричала: - Что мы будем делать?

- Я не знаю! - закричал он в ответ.

- Ведь не везде же так же,  да? - спросила она.- Где-то должны быть дру-
гие люди!

- Может быть так, а может и нет. Черт. Как холодно! - Он дрожал, он ведь
одевался для жаркого июльского дня, и теперь на нем были изодранные брю-
ки.

- Мы не можем стоять так здесь!  - сказала Свон.- Нам  надо  куда-нибудь
идти!

- Хорошо. Выбирай, куда мы пойдем, детка. Мне все равно куда идти.

Свон глядела  на  него  еще несколько секунд,  и Джош снова почувствовал
стыд.  Она повернулась кругом, как бы пробуя выбрать направление. Неожи-
данно  ее  глаза наполнились слезами,  они мучили ее так,  что она почти
кричала;  но она прикусила нижнюю губу,  прикусила почти до крови.  Одно
мгновение она хотела,  чтобы мама была здесь,  помогла ей и сказала, что
делать. Ей нужна была мама, чтобы направить ее на какой-либо путь, боль-
ше чем когда-либо. Это было несправедливо, что ее мама погибла. Это было
не так, как должно быть, это было неправильно!

Но это я рассуждаю как маленькая девочка, решила она. Мама ушла домой, в
тихое место далеко отсюда,  и Свон придется самой принимать решения. На-
чиная прямо с этого момента.

Свон под