собой сплошные красные водянистые вол-
дыри.  Глаза,  которые запомнились ему как изумительно голубые,  глубоко
запали  и были смутно-серого цвета.  Он понимал,  что взрыв не пощадил и
его внешность: отблеск света обнажил измазанные серым ожоги, покрывавшие
его руки и кисти.  Больше этого он знать не хотел. Вероятно, сам он выг-
лядит как зебра.  Но,  по крайней мере, оба они были живы, и хотя у него
не было чем рассчитать время,  прошедшее после взрыва, он думал, что они
тут уже четыре или пять дней. Еда больше не представляла собой проблемы,
у них было много соков в банках.  Хотя в подвале было душно,  воздух все
же откуда-то поступал. Самой большой неприятностью был устоявшийся запах
отхожего  места,  но  сейчас с этим поделать было ничего нельзя.  Может,
позже он придумает, какую-нибудь более опрятную систему санитарии, может
с помощью пустых банок, если закапывать их в землю.

В луче света что-то шевельнулось.

- Смотрите,- сказала Свон,- вон там!

Маленькое, слегка  обгоревшее  животное  копошилось на холмике из земли.
Его головка повернулась к Джошу и Свон,  и тут животное пискнуло опять и
скрылось в холмике.

Джош сказал:

- Это не крыса! Это...

- Это - суслик,- закончила за него Свон.- Раньше я видела много их, рою-
щихся около трейлерной автостоянки.

- Суслик,- повторил Джош. Он вспомнил голос Поу-Поу, говоривший: "Суслик
в норе!"

Свон обрадовалась, что кроме них тут есть еще кто-то живой. Она слышала,
как он фыркает в земле там,  где не было освещено и где был  холмик  по-
больше,  в котором...  Она не стала думать про это, потому что больше не
выдерживала.  Но теперь маме больше не больно,  и это было хорошо.  Свон
слушала,  как  суслик обнюхивает около себя;  она очень хорошо знала их,
потому что они рыли норки в ее садике... "Рыли норки",- подумала она.

- Джош? - сказала она.

- Да?

- Суслики роют норы,- сказала она.

Джош слегка улыбнулся на это,  приняв его как простое детское  утвержде-
ние, но тут улыбка ее замерла от того, что ее поразило, на что она наме-
кала. Если у суслика здесь есть гнездо, тогда здесь должен быть ход, вы-
ходящий наружу! Может, это оттуда поступает воздух! Сердце у Джоша подп-
рыгнуло.  Может,  Поу-Поу знал,  что суслик проделал ход в подвал, и это
было то,  что он пытался сообщить им. Нору суслика можно было расширить,
чтобы сделать лаз.  У нас есть топор и лопата, подумал он. Может мы смо-
жем прокопать лаз сами!

Джош подполз туда, где лежал старик.

- Эй!  -  сказал  Джош.- Вы меня слышите?  - он тронул руку Поу-Поу.- О,
Господи! - прошептал Джош.

Тело старика было холодным. Оно лежало прямо, руки по бокам. Джош посве-
тил на лицо трупа, увидел пятнистые розовые ожоги на щеках и носу, похо-
жие на странные родимые пятна.  Глазницы были черно-коричневые,  пустые.
Поу-Поу  был мертв по меньшей мере уже несколько часов.  Джош хотел было
закрыть глаза Поу-Поу, но их не было, они испепелились и испарились.

Суслик пищал. Джош отвернулся от трупа и пополз на шум. Пробираясь через
сусликовые холмики с фонариком,  он увидел,  что суслик облизывает обож-
женные красные лапки.  Он быстро скрылся за доской, прикрывавшей гнездо.
Джош потянул ее, но она не поддавалась. Стараясь быть как можно терпели-
вее, он начал раскачивать ее.

Суслик сердито заворчал на захватчика. Медленно Джош раскачал расщеплен-
ный  кусок доски и отогнул его в сторону.  Свет открыл взгляду небольшое
круглое отверстие в стене на высоте около трех дюймов от пола.

- Нашел!  - воскликнул Джош. Он лег на живот и поспешил вдоль хода. При-
мерно  в  двух-трех  футах от входа он повернул налево,  куда не доходил
свет.

- Ход должен вести на поверхность,- он был возбужден,  как ребенок в но-
вогоднее утро. В нору свободно вошел его кулак. Земля была утрамбована и
не поддавалась,  даже на этой глубине она была утрамбована как  асфальт.
Раскапывать ход было бы немыслимой трудной работой,  но если только дер-
жаться рядом с ним, то это было легче.

Один вопрос терзал его:  стоит ли им в ближайшее время покидать  подвал?
Радиация снаружи может очень быстро убить их.  Только Богу известно, что
творится там, на поверхности. Осмелятся ли они выяснить это?

Джош услышал позади себя какой-то шум.  Это были хриплые звуки,  как  от
больных легких, хватающих воздух.

- Джош?  - Свон тоже услышала звуки,  от которых остатки ее волос на за-
тылке встали дыбом; она ощутила, как что-то двигалось в темноте несколь-
ко секунд назад.

Он повернулся и посветил на Свон. Ее лицо было обращено направо. И опять
послышался непонятный дребезжащий звук.  Джош повел свет и  то,  что  он
увидел, заставило его ощутить, будто ледяная рука схватила его за горло.

Труп Поу-Поу вздрагивал,  и это сопровождалось тем ужасным шумом. Он все
еще жив,  не веря себе подумал Джош,  но затем: "Нет, нет! Он был мертв,
когда я коснулся его! Он был мертв!"

Труп начал сгибаться.  Медленно, руки все еще по бокам, мертвый стал са-
диться.  Голова его, дюйм за дюймом, словно какой-то механизм, стала по-
ворачиваться к Джошу Хатчинсу,  пустые глазницы уставились на свет. Сож-
женное лицо сморщилось,  рот напрягся,  чтобы открыться, и Джош подумал,
что  если  эти мертвые губы раскроются,  то он растеряет все те шарики в
голове, какие у него еще остались.

С шипящим звуком рот Поу-Поу раскрылся.

Из него вышел звук, похожий на шелест ветра или сухих тростников. Снача-
ла  это были почти неслышимые звуки,  слабые и далекие,  потом они стали
усиливаться и послышалось:

- Со... хра... ните...

Глазницы глядели на свет фонаря, как будто в них еще были глаза.

- Сохраните,- повторил страшный голос.

Рот из серых губ,  казалось,  напрягался,  чтобы образовать слова.  Джош
отпрянул, и тут рот проскрипел:

- Со... хра... ните... ди... тя...

Потом воздух  вытек  с тихим звуком "у-у-ш".  Глазницы трупа воспламени-
лись.  Джош застыл завороженный и услышал,  как Свон  издала  изумленное
"о-о-х". Голова трупа превратилась в огненный шар, и пламя распространи-
лось,  охватив все тело колеблющимся красновато-голубым  коконом.  Волна
плотного жара полыхнула в лицо Джоша,  и он закрыл лицо руками; когда он
открыл лицо,  то увидел,  как труп растворяется в этом огненном  саване.
Тело сидело прямо, уже не двигаясь, каждый дюйм его полыхал.

Горение продолжалось  может  еще секунд тридцать,  потом огонь стал сни-
кать, превращаясь в слабое мерцание, и последними догорели подошвы боти-
нок Поу-Поу.

Самой последней затухла белая зола, сохранявшая форму сидящего человека.

Огонь погас. Форма из пепла рассыпалась; не осталось ничего кроме пепла,
даже кости превратились в пепел.  Она обвалилась на пол,  и то, что было
когда-то Поу-Поу, теперь уместилось бы на лопате.

Джош остолбенело смотрел.  Пепел медленно опадал в луче света. Я кажется
тронулся, подумал он. Все эти звуки меня доконали!

Сзади него Свон,  прикусив губу, сдерживала от испуга слезы. Я не запла-
чу, твердила она себе. Никогда. Желание расплакаться исчезло, и ее напу-
ганные глаза сами нашли черного гиганта.

Сохраните дитя.  Так послышалось Джошу. Но Поу-Поу был уже мертв, рассу-
дил он.  Сохраните дитя. Сью Ванду. Свон. Что бы ни заставило губы мерт-
веца произнести эти слова, теперь оно исчезло; остались только они одни,
Джош и Свон.

Он верил  в  чудеса,  но  в чудеса библейские:  что можно было разделить
Красного моря, превратить воду в вино, накормить одним хлебом тысячи лю-
дей; но до настоящего момента он считал, что время чудес ушло в прошлое.
Но,  может быть, маленькое чудо было уже в том, что он попал в эту бака-
лейную лавочку,  раздумывал он. Настоящим чудом было то, что они все еще
были живы,  а труп, который садился бы и говорил, тоже увидишь не каждый
день.

Позади него в земле копошился суслик. Джош решил, что он чувствует запах
остатков пищи в банках.  Может,  эта нора суслика - тоже маленькое чудо.
Он не мог отвести застывшего взгляда от кучки пепла,  а голос, шелестев-
ший как тростник,  запомнится ему на всю оставшуюся  жизнь,  сколько  бы
жить ни осталось.

- Как ты? - спросил он Свон.

- В порядке,- едва слышно ответила она.

Джош кивнул. Если что-то вне его понимания хотело, чтобы он сохранил ди-
тя,  подумал он,  то он сохранит дитя,  чего бы, черт побери, это ему не
стоило. Немного погодя, когда члены его расслабились, он пополз за лопа-
той,  выключив фонарик для экономии.  В темноте он засыпал пепел Поу-Поу
Бриггса полевой землей.









Глава 25. Прогулка во сне



- Сигарету?

Пачка "Винстона" была протянута к ней.  Сестра взяла одну сигарету. Дойл
Хэлланд щелкнул золотой газовой зажигалкой,  на боку которой стояли ини-
циалы РБР. Когда сигарета задымилась, Сестра глубоко вдохнула дым в лег-
кие - теперь не было смысла бояться рака - и выпустила его через ноздри.

Огонь полыхал в камине маленького деревянного пригородного домика, в ко-
тором они решили приютиться на ночь. Все окна были выбиты, но им удалось
сохранить немного тепла в гостиной благодаря тому,  что нашлись  одеяла,
молоток  и  гвозди.  Они прибили гвоздями одеяла на самые большие окна и
столпились у камина.  В холодильнике нашлась  банка  шоколадного  соуса,
немного лимонада в пластиковом кувшине, головка салата. В чуланчике была
полупустая коробка изюма и несколько банок и фляг с какими-то остатками.
Тем  не  менее  это все было съедобно,  и Сестра сложила банки и фляги в
сумку,  которая раздулась от всего того,  что она насобирала. Скоро пора
будет подумать о том, чтобы найти еще одну сумку.

В течение  дня они прошли чуть больше пяти миль через погруженные в мол-
чание пригороды западной части Джерси,  направляясь на запад по Межштат-
ному шоссе номер 280 через автостоянку Гарден-Стейта. Колючий холод про-
низывал до костей, а солнце было всего лишь серым пятном на низком, цве-
та коричневой грязи,  небе, пронзаемом красными сполохами. Но Сестра за-
метила, что чем дальше они уходили от Манхеттена, тем больше было непов-
режденных зданий,  хотя почти в каждом из них окна были выбиты и они за-
валивались,  как будто их фундаменты вытряхнуты из земли.  Они добрались
до местности, где были двухэтажные, тесно прижавшиеся друг к другу доми-
ки,  тысячи таких,  скопившихся и разбитых, как готические особнячки, на
крошечных лужайках, обгоревшие до цвета опавшей листвы. Сестра заметила,
что ни на одном дереве или кусте не осталось  ни  одного  плода.  Ничего
больше  не зеленело,  все было окрашено в мышиные,  серые и черные цвета
смерти.

Они все-таки увидели первые автомобили,  не изуродованные  до  состояния
лома.  Брошенные автомобили,  краска которых облезала,  а лобовые стекла
были выбиты,  стояли тут и там по улицам, но только в одном был ключ, но
и он был сломан и заклинивающе торчал в зажигании.  Они продолжали идти,
дрожа от холода, а серый кружок солнца перемещался по небу.

Смеющаяся женщина в легком голубом халатике,  лицо распухшее и  изодран-
ное, сидела на крылечке и насмехалась над ними.

- Опоздали,- орала она,- все уже ушли. А вы слишком опоздали.

На коленях у нее лежал пистолет,  и они пошли дальше. Возле другого угла
этого же дома мертвый мужчина с багровым лицом,  голова страшно изуродо-
вана,  прислонился  к указателю автобусной остановки и ухмылялся в небо,
руками обнимая "дипломат".  Это в его кармане пальто Дэйв  Хэннен  нашел
пачку "Винстона" и газовую зажигалку.

И действительно, все ушли. Несколько трупов лежали в палисадниках или на
мостовых, или на ступенях, но те, кто были живы и не совсем сошли с ума,
покинули  зону  катастрофы.  Сидя  перед огнем и куря сигарету умершего,
Сестра представила себе исход жителей пригородов, в панике истерично на-
бивавших наволочки и мешки едой и всем, что можно было унести, в то вре-
мя как Манхеттен исчезал за палисадами. Они забрали с собой детей и бро-
сили животных, убегая от черного дождя, как армия бродяг и старьевщиков.
Но они не брали с собой одеяла,  потому что была середина июля. Никто не
ожидал,  что будет холодно.  Они хотели только убежать от огня. Куда они
бежали, где могли спрятаться? Холод наверняка подобрался к ним, и многие
из них уже заснули в его объятиях глубоким сном.

Позади нее остальные скорчились на полу, на диванах, накрывшись коврами.
Сестра опять затянулась сигаретой и потом глянула на резкий профиль Дой-
ла  Хэлланда.  Он глядел в огонь,  с "Винстоном" в губах,  одной рукой с
длинными пальцами на ощупь массируя ногу,  в которой застрял металл. Че-
ловек чертовски сильный, подумала Сестра; он сегодня ни разу не попросил
остановиться и дать отдых ноге,  хотя от боли лицо его стало белым,  как
мел.

- И что вы собирались делать?  - спросила его Сестра.- Навсегда остаться
у той церкви?

Прежде чем ответить, он на минуту задумался.

- Нет,- сказал он,- не навсегда.  Только до тех пор...  Я не знаю...  До
тех пор, пока не придет тот, кто куда-то идет.

- Почему вы не ушли с другими?

- Я остался, чтобы исполнить последний обряд для стольких, скольких мог.
За шесть часов после взрыва я исполнил этот обряд для стольких,  что по-
терял голос.  Я не мог говорить,  а там было все больше умиравших людей.
Они умоляли меня спасти их души. Умоляли меня взять их на небеса.

Он быстро взглянул на нее и отвел взгляд. Глаза у него были серые, в зе-
леных точках.

- Умоляли меня,- мягко повторил он,- а я не мог даже говорить, поэтому я
давал им крест...  и целовал их.  Я целовал,  чтобы они спали, и все мне
верили.

Он затянулся сигаретой, выдохнул дым и смотрел, как он втягивается в ка-
мин.

- Церковь Святого Матфея была моей церковью  больше  двенадцати  лет.  Я
возвращался к ней и ходил по ее развалинам, пытаясь понять, что произош-
ло. У нас было несколько прекрасных статуй и цветные стеклянные витражи.
Двенадцать лет,- он медленно покачал головой.

- Извините,- подала голос Сестра.

- А вам-то что?  Вы к этому не имеете никакого отношения.  Это просто...
Что-то, вышедшее из-под контроля. Вполне возможно, что воспрепятствовать
этому никто не мог.

Он опять взглянул на нее, но на этот раз его взгляд задержался на запек-
шейся ранке в углублении на шее.

- От чего это? - спросил он ее.- Выглядит похожим на распятие.

Она дотронулась до нее:

- Я раньше носила цепочку с крестом.

- Что случилось?

- Кто-то,- она запнулась.  Как она могла описать это?  Сейчас,  пока  ее
сознание  избегало этого воспоминания,  даже думать об этом было небезо-
пасно.- Кто-то сорвал его у меня,- продолжила она.

Он задумчиво кивнул и пустил струйку дыма уголком рта.  Сквозь голубова-
тое марево его глаза смотрели в ее.

- Вы верите в Бога?

- Да, верю.

- Почему? - спокойно спросил он.

- Я верю потому,  что однажды Иисус придет и возьмет всех, кто заслужил,
в Царст...

Нет, сказала она себе.  Нет. Это Сестра Ужас бормотала о том, о чем бол-
тали другие старьевщицы. Она остановилась, чтобы привести в порядок мыс-
ли, и потом сказала:

- Я верю в Бога потому,  что осталась в живых,  и не думаю,  чтобы через
все,  что я прошла,  я могла пройти сама по себе.  Я верю в Бога, потому
что верю, что доживу до других дней.

- Вы верите,  потому что верите,- сказал он.- Это ничего не дает для ло-
гики, не правда ли?

- Не хотите ли вы сказать, что не верите?

Дойл Хэлланд отсутствующе улыбнулся. Улыбка медленно сползла с его лица.

- Вы действительно верите в то, что Бог видит все, леди? Вы думаете, что
ему действительно интересно,  проживете вы на один день больше или  нет?
Что отличает вас от тех мертвых, что мы видели сегодня? Разве Бог не за-
ботился о них?

Он взял зажигалку с инициалами.

- Как насчет мистера РБР? Он недостаточно посещал церковь? Он не был хо-
рошим парнем?

- Я не знаю,  смотрит ли Бог на меня или нет,- ответила Сестра Ужас,- но
я надеюсь,  что смотрит.  Я надеюсь, что достаточно значительна, что все
мы достаточно значительны.  А что до мертвых...  Может, им повезло. Я не
знаю.

- Может,  и повезло,- согласился он.  Он вернул зажигалку в  карман.-  Я
просто  не знаю,  что еще такого осталось,  ради чего следовало бы жить?
Куда мы идем?  Почему мы идем куда попало? Я имею в виду... Ведь ни одно
место не хуже другого, чтобы умереть, не так ли?

- Я не собираюсь скоро умирать.  Я полагаю, что Арти хочется вернуться в
Детройт. Я иду с ним.

- А после этого? Если вы то же найдете и в Детройте?

Она пожала плечами:

- Как я сказала, я не собираюсь умирать. Буду идти, пока смогу.

- Никто не собирается умирать,- сказал он.- Когда-то давно я  был  опти-
мистом. Я верил в чудеса. Но знаете ли, что случилось? Я постарел. А мир
стал низменнее.  Раньше я служил Богу и верил в него всем моим  сердцем,
до  мозга  костей,-  глаза его слегка сузились,  как будто он смотрел на
что-то очень далекое через огонь,- как я сказал,  это было очень  давно.
Раньше  я был оптимистом,  а теперь...  Думаю,  я стал оппортунистом.  Я
всегда хорошо мог судить,  куда дует ветер, и должен сказать, что теперь
сужу  о  Боге,  или  о  силе,  которую  мы  принимаем  за  Бога,  как об
очень-очень слабом. Гаснущая свеча, если хотите, окруженная тьмой. И ть-
ма смыкается.

Он сидел неподвижно, просто глядя, как горит огонь.

- Вы говорите совсем не как священник.

- И я не чувствуя себя им.  Я просто чувствую себя... измученным челове-
ком в черном костюме с дурацким испачканным белым воротником. Это вас не
шокирует?

- Нет. Не думаю, что меня теперь можно чем-нибудь шокировать.

- Хорошо.  Тогда это означает,  что вы становитесь менее оптимистом,  не
правда ли? - он хмыкнул.- Извините. Догадываюсь, что я выражаюсь не так,
как Спенсер в Городе Мальчиков,  а?  Но те последние обряды, исполненные
мною...  от них во рту остался привкус пепла,  и я не могу избавиться от
этого чертова привкуса,- взгляд его скользнул вниз, к сумке Сестры.- Что
это за вещь, которую я видел у вас прошлой ночью? Та стеклянная вещь?

- Это я нашла на Пятой Авеню.

- А можно посмотреть ее?

Сестра вынула ее из сумки.  Камни, вделанные в стеклянное кольцо, вспых-
нули яркими цветами радуги.  Отражения затанцевали по стенам комнаты,  и
лица Сестры и Дойла Хэлланда стали пятнистыми.  Он втянул в себя воздух,
потому что он в первый раз мог наконец хорошенько рассмотреть ее.  Глаза
его расширились, искорки сверкнули в его зрачках. Он протянул руку, что-
бы коснуться ее, но в последний момент отвел ее.

- Что это такое?

- Просто стекло и камни,  сплавившиеся вместе.  Но... прошлой ночью, как
раз перед вашим приходом...  эта вещи сделала нечто чудесное,  нечто та-
кое, что я не могу объяснить.

Она рассказала  ему  про  Джулию Кастильо и понимание ими друг друга при
разговоре на своих языках,  когда их соединяло стеклянное кольцо. Он си-
дел, молча слушая.

- Бет  сказала,  что  это волшебная вещь.  Об этом я судить не могу,  но
знаю,  что эта вещь довольно странная. Видеть, как она подхватывает бие-
ние моего сердца...  А как она светится...  Не знаю, что это такое, но я
наверняка не выкину ее, будьте уверены.

- Венец,- мягко сказал он,- я слышал,  как Бет сказала,  что  это  может
быть венец. Похоже на тиару, правда?

- Пожалуй,  да.  Хотя и не на такую тиару,  какие выставлялись в витрине
"Тиффани".  Я имею в виду...  она вся изогнута и выглядит колдовской.  Я
помню,  как хотела сдаться. Хотела умереть. И когда я нашла ее, она зас-
тавила меня думать, что... Я не знаю, думаю, что это глупо.

- Продолжайте,- настаивал он.

- Она заставила меня подумать о песке,- сказала ему Сестра.- Песок,  на-
верное, самая бесполезная вещь на свете, но вот посмотрите, во что может
превратиться песок в правильных руках.

Она провела пальцем по бархатистой поверхности стекла.

- Даже самая бесполезная вещь может стать прекрасной,- сказала она.- Она
лишь  требует правильного подхода.  Но созерцание этой прекрасной вещи и
держание ее в руках заставляет меня думать,  что я не такая бесполезная.
Она заставляет