убийство Темпоунов, хотя и был пойман  на
месте преступления. Присяжные признали Дойла виновным, и он был приговорен к
смерти на электрическом  стуле.  Казнь  ускорил  добровольный  отказ  самого
осужденного воспользоваться правом на апелляцию.

***

   А вот в те семь месяцев, что прошли от вынесения Дойлу приговора  до  дня
казни, произошло нечто,  ставшее  для  Синтии  причиной  глубокого  нервного
потрясения.
   В повседневной деловой суете ее новой жизни в роли  городского  комиссара
Синтию вдруг ни с того ни с сего осенило, что она  гак  и  не  сделала  одну
важную вещь, которую намеревалась сделать давным-давно. Невероятно,  но  она
начисто забыла про коробку с вещественными доказательствами, собранными в ту
ночь, когда Патрик признался ей, что застрелил  Нейоми  и  Килберга  Холмса.
Необходимо раз и навсегда избавиться  от  этой  коробки  и  ее  содержимого,
Синтия прекрасно понимала это, нужно было еще несколько  месяцев  назад  это
сделать!
   Она отлично помнила, где хранится коробка, тщательно заклеенная лентой  и
опечатанная, в ее собственной комнате в доме родителей.
   Со времени  смерти  Густава  и  Эленор  Эрнст  дом  их  пустовал.  Синтия
дожидалась, пока вступит в законную силу  завещание  родителей,  прежде  чем
решить, что с ним делать: продать или поселиться в Бэй-Пойнт самой. В  конце
концов ей решать - она единственная наследница. Иногда она устраивала в доме
вечеринки и потому держала дворецкого Тео Паласио и его  жену  Марию,  чтобы
они присматривали за родовым гнездом.
   Синтия решила осуществить давно задуманную операцию  в  ближайшую  среду.
Она дала указание своей секретарше Офелии перенести все назначенные на  этот
день деловые встречи и отменить прием  посетителей.  Синтии  пришло  было  в
голову, что проще всего спалить коробку  в  первом  попавшемся  общественном
мусоросжигателе,  но  потом  она  узнала,  что  большинство   из   них   уже
ликвидировали за неэкологичность, а  в  тех,  что  уцелели,  не  дозволялось
ничего сжигать собственноручно. Зная, что не может никому в этом довериться,
Синтия вернулась к первоначальному плану утопить коробку.
   Она была знакома  с  владельцем  прогулочной  лодочной  станции,  который
когда-то работал на ее отца. Простоватый  и  немногословный  бывший  морской
пехотинец имел несколько  подмоченную  репутацию,  потому  что  не  все  его
деловые операции  умещались  в  рамки  закона,  зато  в  его  надежности  не
приходилось сомневаться.  Синтия  позвонила  ему,  узнала,  что  он  мог  ей
предоставить яхту в нужный ей день, и распорядилась:
   - Яхта нужна мне на весь день. Я приеду с приятелем. Но  только  никакого
экипажа. Управишься один.
   Лодочник  поворчал  немного,  одному,  мол,  слишком  много  работы,   но
согласился.
   Насчет приятеля она приврала. Она никого не собиралась брать с собой.  Да
и яхта понадобится ей ровно столько времени, сколько нужно,  чтобы  выйти  в
открытое море и вышвырнуть коробку, упакованную  в  металлический  ящик,  на
хорошей глубине. Хозяин останется доволен - она ему заплатит за  весь  день.
Магазин, стоящий в стороне от магистрали, где можно было  купить  подходящую
металлическую упаковку для коробки, она присмотрела заранее.
   Покончив с приготовлениями, Синтия поехала в Бэй-Пойнт и поднялась к себе
в комнату. Она отлично помнила, где лежит коробка  и  отодвинула  в  сторону
другие вещи, чтобы дотянуться до нее. К ее Огромному удивлению,  коробки  на
месте не оказалось. Память подводит, решила она, и  поспешно  выбросила  все
содержимое шкафа на пол. Теперь  сомнений  не  оставалось:  чертова  коробка
куда-то делась. Испуг, который она в первые минуты  усилием  воли  давила  в
себе, становился ей неподконтролен.
   "Только не паниковать!.. Она где-то здесь, в доме... Должна быть здесь!..
Понятно, что ее так сразу не найти - столько времени прошло... Остановись  и
подумай, где искать..."
   Когда поиск в других комнатах ничего не дал,  Синтия  звонком  вызвала  к
себе Паласио, который тут же поднялся  наверх.  Она  описала  ему  пропавшую
коробку, и он сразу вспомнил:
   - Да,  мисс  Эрнст,  была  такая.  Ее  вместе  с  другими  вещами  увезли
полицейские. Это было на другой день после... - он осекся и печально покачал
головой. - По-моему, это было  на  следующий  день  после  того,  как  здесь
появилась полиция.
   - Почему же ты ничего не сказал мне?! Дворецкий только беспомощно  развел
руками.
   - Так много всего  случилось...  И  потом,  это  были  полицейские,  я  и
подумал, что вы наверняка знаете.

***

   Постепенно факты приобретали некоторую последовательность.
   - У полицейских был ордер  на  обыск,  -  объяснил  Паласио.  -  Один  из
детективов предъявил мне его и сказал, что им нужно осмотреть в доме все.
   Синтия кивнула. Это было в порядке  вещей,  другое  дело,  что  она  сама
совершенно не учла этого момента.
   - Они нашли множество коробок с разными бумагами, - продолжал  дворецкий.
- Часть из них принадлежала вашей матушке. Как я понял, там было  так  много
всего, что полицейские физически не могли просмотреть все это прямо здесь, и
потому увезли куда-то. Они складывали все в коробки и опечатывали  их.  Вашу
коробку потому и взяли, что, как я заметил, она уже была опечатана.
   - И ты не сказал им, что она принадлежит мне?
   - Сказать вам правду, мисс Эрнст, я как-то не подумал  об  этом.  Столько
всего сразу свалилось, что у нас с Марией голова шла кругом. Если я совершил
ошибку, я готов...
   - Оставь свои оправдания! -  оборвала  его  Синтия.  Мозг  ее  был  занят
быстрыми подсчетами.
   Со дня смерти родителей прошел год и два месяца.
   Стало быть, почти ровно столько же нет на месте и коробки. И где  бы  она
сейчас ни находилась, в одном можно не сомневаться:  ее  еще  не  вскрывали,
иначе Синтия уже почувствовала бы на себе все последствия. К  тому  же,  она
была уверена, что знает, куда коробку увезли.

***

   Вернувшись в городской совет, она первым делом отменила прогулку на яхте,
а  потом  постаралась  привести  в  порядок  мысли.  Бывают  моменты,  когда
необходима абсолютно холодная голова. В Бэй-Пойнт она  уже  почти  поддалась
панике, напуганная дикой глупостью,  которую  совершила.  Здесь  как  нельзя
более к месту был один из афоризмов  Эйнсли.  "Мы  все  совершаем  ошибки  -
иногда самые очевидные - и удивляемся потом, как могли быть так глупы".
   Что же сейчас важнее всего?
   Открытие, которое сделала Синтия, породило два насущных вопроса. Ответ на
первый  она  уже  получила:  коробку  пока  не  открывали.  Второй   вопрос,
следовательно, был  таким:  какова  вероятность,  что  она  так  закрытой  и
останется?  Соблазнительно  было  бы  предположить  утешительный   ответ   и
расслабиться. Но это было не в характере Синтии.
   Она заглянула в телефонный справочник и набрала номер склада вещественных
доказательств полиции Майами. Ответил ей дежурный:
   - Говорит комиссар Эрнст, капитана Якоуна, пожалуйста.
   - Да, мэм.
   И несколько секунд спустя:
   - Добрый день, комиссар. Это Уэйд Якоун. Чем могу быть полезен?
   - Хотела повидаться с тобой, Уэйд. - Они хорошо знали друг  друга  с  тех
времен, когда Синтия служила в отделе по расследованию убийств. -  Когда  ты
будешь свободен?
   - Для вас - в любое время.
   Синтия обещала быть на складе через час.

***

   Складские помещения в главном здании полицейского управления, как обычно,
кипели жизнью. Немногочисленный штат сотрудников - приведенных к  присяге  и
вольнонаемных  -  умел  всегда  найти  себе  занятие  среди  плотно  забитых
стеллажей, на которых хранилось бесконечное множество  самых  разных  вещей:
больших и крохотных, драгоценных и  бросовых.  Объединяло  их  только  одно:
каждая из этих вещей была связана с преступлением и могла быть  востребована
как улика.
   Капитан Якоун встретил Синтию у входа и провел в свой тесноватый кабинет.
Места на складе никому не хватало, даже его начальнику.
   Они сели, и Синтия приступила к разговору.
   - Когда были убиты мои  родители...  -  начала  она,  но  вынуждена  была
сделать паузу, потому что  взгляд  Якоуна  помутнел  слезой;  он  опечаленно
понурил голову.
   - До сих пор не могу поверить, что это случилось.
   - Да, с этим трудно смириться, -  вздохнула  Синтия.  -  Но  дело  теперь
закрыто, а Дойла скоро казнят... Пора  вернуть  домой  родительские  вещи  и
бумага, которые забрали из нашего дома больше года назад. Кое-что до сих пор
хранится здесь у тебя.
   - Что-то точно было. Сразу сказать не могу, но сейчас  проверю.  -  Якоун
повернулся на стуле лицом к дисплею компьютера на своем рабочем столе,  ввел
пароль и команду, потом фамилию. Мгновенно  на  экране  высветились  колонки
цифр.
   - Ну, конечно! У нас хранятся вещи из дома ваших родителей.  Теперь-то  я
вспомнил, - сказал Якоун.
   - Столько всего проходит через склад, удивительно,  что  ты  хоть  что-то
помнишь.
   - Да, но ведь это было громкое дело. Все упаковали в  коробки,  и  сыщики
заверили меня, что со временем просмотрят их содержимое... - Он снова бросил
взгляд на дисплей. - Но, насколько я помню, никто этим так и не занялся.
   - Ты случайно не знаешь почему? - полюбопытствовала Синтия.
   - Как я понял, тогда все были слишком  заняты.  За  вероятными  серийными
преступниками велось круглосуточное наблюдение. Людей не хватало. Поэтому до
ваших коробок ни у кого не дошли руки. А потом  убийцу  схватили,  и  в  них
вроде как вообще отпала всякая надобность.
   - Значит, я  могу  забрать  свои  коробки?  -  спросила  Синтия,  просиял
улыбкой. - В них ведь преимущественно бумаги из архива моих родителей.
   - Думаю, что да.  Мне  и  самому  очень  хотелось  бы  освободить  место.
Пойдемте взглянем на них, - предложил Якоун, запоминая номера  на  экране  и
поднимаясь.

***

   - Если здесь кто потеряется, мы  вызываем  поисковую  партию,  -  пошутил
Якоун.
   Они оказались в той части огромного хранилища, где ящики, коробки, связки
и пакеты громоздились штабелями от пола до потолка. Проходы между  штабелями
были узки и сплетались в род лабиринта. Однако все было пронумеровано.
   - Любую единицу хранения можно отыскать в считанные минуты, -  похвалился
Якоун. И действительно он почти сразу остановился и сказал:
   - А вот и коробки из дома ваших родителей.
   Два штабеля, отметила про  себя  Синтия,  дюжина  коробок-контенейров,  а
может, больше. Все крест-накрест перетянуты лентой с  надписью  ВЕЩЕСТВЕННЫЕ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА. Почти сразу на самом верху она заметила коробку, на  которой
из-под казенной желтой клейкой ленты отчетливо  просвечивала  синяя.  Нашла!
Свою именную ленту она ни с чем бы не спутала.
   Теперь нужно как-то ухитриться завладеть этой коробкой.
   - Стало быть, я могу все это забрать? - Она небрежным кивком  указала  на
штабеля. - Если нужно, могу оставить расписку.
   - Простите, но это не так просто, - покачал головой Якоун, -  хотя  и  не
сложно. Чтобы выдать вам ваше имущество, мне нужен запрос за  подписью  тех,
кто передал эти вещдоки на хранение.
   - И кто же это был?
   - У меня в компьютере значится сержант Брюмастер. Но  подписать  может  и
Малколм Эйнсли - он ведь командовал тем  спецподразделением.  Или  лейтенант
Ньюболд. Любой из них, вы же знаете всех троих.
   Синтия призадумалась. Она-то надеялась, что поможет ее высокий пост...  А
что до упомянутого трио, то ей придется серьезно  поразмыслить,  прежде  чем
обратиться к одному из них.
   По пути к выходу из хранилища, словно бы в порядке легкой  болтовни,  она
спросила:
   - И долго тебе приходится держать у себя все это барахло?
   - В том-то и беда, что слишком долго, - привычно пожаловался Якоун. - Это
моя самая большая проблема.
   - Сколько лет самому старому вещдоку?
   - Честное слово, не знаю. Но кое-что провалялось здесь уже двадцать лет и
даже больше.
   Якоун еще отвечал на ее вопрос, но Синтия уже  приняла  решение.  Она  не
будет просить подписать для нее этот запрос. Проще всего было бы подкатиться
с этим к Брюмастеру, но даже он может оказаться излишне любопытным.  Ньюболд
непременно захочет узнать  мнение  двух  других.  А  Эйнсли..,  этот  мыслит
творчески, поймет, что здесь не все чисто.
   К тому же, если коробки не трогать, они скорее всего так и пропылятся  на
складе лет двадцать или даже больше. Что  ж,  она  рискнет  и  оставит  все,
включая опаснейший набор улик, в покое. На ближайшее время.
   А на будущее, причем, если подумать,  не  такое  уж  далекое,  она  имела
особый план.
   Синтия всерьез намеревалась стать следующим мэром Майами.
   Карлссон, нынешний мэр  города,  уже  объявил,  что  по  окончании  срока
полномочий, то есть через два года, переизбираться не будет. Узнав об  этом,
Синтия решила, что  должна  стать  его  преемницей.  Конечно,  у  нее  будут
соперники. Один, если  не  оба  других  городских  комиссара  выставят  свои
кандидатуры. Но Синтия расценивала свои шансы в борьбе  с  ними  как  весьма
высокие. Женщина в наши  дни  может  быть  избрана  куда  угодно.  Наступили
времена, когда даже мужчинам перестало нравиться мужское засилье в коридорах
власти. Глядя на представителей сильного пола на самой  вершине  могущества,
включая и Овальный кабинет Белого дома, люди  все  чаще  задаются  вопросом:
неужели это лучшее, что у нас нашлось?
   Став мэром, Синтия получит по сути неограниченную власть над  полицейским
управлением города. Она будет  решать,  кому  быть  начальником  полиции,  и
определять все перемещения в  руководстве  правоохранительных  органов.  Это
автоматически даст ей совершенно иной уровень полномочий,  и  тогда  в  один
прекрасный день она сможет забрать все эти коробки - включая и  ту  самую  -
без малейших затруднений.
   Так что пусть пока все остается, как есть.
   - Спасибо за помощь Уэйд, - сказала она Якоуну на прощанье.

***

   В те три с половиной месяца, которые прошли  затем  до  дня  казни  Элроя
Дойла,  Синтия  жила  под  бременем  все  нараставшего  беспокойства.  Время
тянулось мучительно медленно. Причина ее тревоги состояла в том, что  только
со смертью Дойла на  электрическом  стуле  у  нее  могла  появиться  твердая
уверенность, что дела о всех шести приписываемых ему двойных убийствах будут
окончательно закрыты. Что с того, что Дойла приговорили к смерти  только  за
убийство Темпоунов? Никто из  тех,  чье  мнение  могло  иметь  значение,  не
сомневался, что все остальные жертвы  пали  от  его  же  руки,  не  исключая
Густава и Эленор Эрнст.
   Итак, кому же было известно, что  одного  из  серийных  убийств  Дойл  не
совершал?
   Синтия задала себе этот вопрос, когда однажды вечером сидела  дома  одна.
Ответ был прост: она сама, Патрик Дженсен и колумбиец. И все. Только трое.
   Хотя нет, четверо, спохватилась она. Был ведь еще сам Дойл. Впрочем,  его
можно не считать. Что бы он сейчас ни  заявил,  ему  никто  не  поверит.  На
следствии он отрицал абсолютно все, даже ничего не значившие  пустяки,  даже
очевидные вещи. Например, свое присутствие в доме Темпоунов, где он был взят
с поличным при множестве свидетелей.
   И вот еще что: на казнь шел не невинно осужденный,  Дойл  был  несомненно
виновен в остальных убийствах и заслужил высшую меру. И если уж  ему  судьба
умереть на электрическом стуле, то почему бы не  оказать  Синтии  и  Патрику
любезность и не уйти в мир иной с  небольшим  дополнительным  грузом  чужого
греха? Право жаль, что не будет случая сказать ему за это спасибо!
   Но поскользнуться можно, как говорится,  и  на  ровном  месте.  И  потому
Синтия ждала в напряженном нетерпении. Скорее бы  свершилась  казнь,  а  там
начнется для нее новая жизнь.
   Синтия возобновила регулярные свидания с Патриком Дженсеном - на людях  и
в постели, а  в  последние  недели  их  встречи  стали  еще  более  частыми.
Инстинктивно она понимала, что это неразумно, но порой она готова была лезть
на стенку от одиночества, а ни с кем другим она не могла  до  такой  степени
быть самой собой. Она понимала, что их так сближает. Два  сапога  пара!  Вся
дальнейшая судьба каждого из них зависела от другого.
   Отчасти поэтому Синтия решила, что Патрик Дженсен должен  быть  вместе  с
ней при казни в тюрьме штата Флорида. Ее собственное  присутствие  считалось
если не необходимым, то естественным  по  двум  причинам:  как  единственной
близкой родственницы двух из жертв Элроя Дойла и как  городского  комиссара.
Когда она поделилась своим планом с Патриком, тот немедленно согласился.
   - Мы с тобой кровно заинтересованы в том, чтобы  лично  убедиться  в  его
смерти. И потом, я же смогу вставить этот эпизод в свою книгу.
   Синтия позвонила начальнику тюрьмы. Уговорить его было нелегко -  очередь
желающих была расписана на три года  вперед,  -  но  ей  он  в  итоге  пошел
навстречу. Дженсена включили в список.
   Временами  Синтию  очень  беспокоили  случавшиеся  с  Патриком   приступы
глубокой депрессии. Он всегда был склонен к ненужным философствованиям,  что
она считала свойством профессии писателя. Но теперь философия его окрасилась
в  фатально  мрачные  тона.  Однажды  в  разговоре  с  ней  он  с  тоскливой
распевностью прочитал строчки из Роберта Фроста:

   В лесу я попал на скрещенье дорог,
   Той я пошел, что никто бы не смог.
   Так судьбу обмануть мне случай помог...

   - Вот так и я, - грустно заключил Патрик. -  Разница  в  том,  что  Фрост
пошел верной дорогой. А я... Я заплутал, и обратно мне уже не выбраться.
   - Странно, что ты еще в  религию  не  ударился,  -  с  насмешкой  сказала
Синтия.
   Неожиданно он злорадно рассмеялся.
   - Просто время не приспело. Молиться будем, когда нас разоблачат.
   - Не смей так говорить! - задохнулась от ярости Синтия. -  Нас  никто  не
сможет разоблачить, особенно после того как...
   И хотя она осеклась, оба знали,  что  имелась  в  виду  казнь  Дойла,  до
которой оставались считанные дни.

***

   Ну не странно ли, думала Синтия, ощущать облегчение при входе в  тюремные
стены? Тем не менее ею владело именно  это  чувство.  Синтия  посмотрела  на
часы: шесть-двенадцать утра - она так долго ждала этого момента, а теперь до
него оставалось меньше  часа.  Вместе  с  еще  двадцатью  свидетелями  их  с
Патриком провели через массивные стальные ворота и мимо помещения дежурных с
пуленепробиваемыми стеклами. Здесь-то и бросились ей в  глаза  двое  мужчин,
посторонившихся, чтобы пропустить группу свидетелей. Одним из них был офицер
тюремной охраны, другим... Малколм!
   Ее будто ледяным душем окатило.
   В голове завертелись вопросы. Он-то зачем здесь? Ответ  мог  быть  только
один: он приехал повидать Дойла перед казнью! Почему?
   Она покосилась на Патрика. Тот тоже заметил Эйнсли, и,  как  она  поняла,
его  осенила  та  же  догадка.  Но  времени  поговорить  у  них   не   было;
сопровождающие торопили их вслед за остальными.
   Хотя они не  встретились  взглядами,  Синтия  была  уверена,  что  Эйнсли
разглядел ее в толпе. Она шла вместе со всеми, поглощенная новыми  пугающими
раздумьями.
   Предположим, встреча Эйнсли  с  Дойлом  перед  его  казнью  действительно
состоится. О чем они будут беседовать? Неужели Эйнсли до сих пор сомневается
в том, что Эрнстов убил Дойл? Не это ли  цель  его  приезда  -  в  последние
минуты жизни преступника вытянуть из  него  как  можно  больше?  С  Малколма
станется, упорства в нем на десятерых... Или ее черные мысли  не  более  чем
симптомы истерики? Эйнсли мог приехать  в  тюрьму  штата  совсем  по  другим
делам, с Дойлом никак не связанным. Но она не верила в это.
   Свидетелей ввели в зал, отделенный от зала казней  наполовину  стеклянной
стеной. Охранник со списком в руках указывал каждому  его  место.  Синтия  и
Патрик оказались в самой середине первого ряда. Когда все наконец расселись,
в помещении осталось пустовать только одно кресло - справа от Синтии.
   И новый неприятный сюрприз. Как только в зале  казней  началось