поставить
вас в известность, потому что достанется на орехи всем. Однако  теперь  пора
действовать.
   - Может быть, было бы даже лучше, если бы Эрнст обо всем  узнала  прежде,
чем за ней придут, -  сказал  вдруг  Ньюболд.  -  Единственный  выход  в  се
положении - это пустить себе пулю в лоб и избавить всех от кучи проблем.
   Эйнсли  ожидал,  что  Янес  резко  отчитает  лейтенанта,   но   напрасно.
Воцарилась полнейшая тишина; даже начальник полиции не проронил ни слова.
   "Уж не молчаливый ли это  приказ?"  -  подумал  Эйнсли,  но  отринул  это
предположение как совершенный вздор. В этот момент к нему обратился Серрано:
   - Нравится вам это или нет, сержант, но именно  вам  мы  решили  поручить
произвести арест, - он сделал паузу и продолжал чуть более мягко. - Если для
вас это проблема, скажите нам сейчас.
   Стало быть, он знает. Они все знают про него и Синтию. Вспомнились  слова
Руби: "Мы же детективы, не забывайте об этом".
   - Удовольствия мне это не доставит, сэр. Да и кому доставило бы?  Тем  не
менее, я сделаю все, как нужно, - сейчас он странным  образом  почувствовал,
что его долг перед Синтией - самому довести это до конца.
   Серрано одобрительно кивнул.
   - Поскольку речь вдет о городском комиссаре, с этого момента  каждый  наш
шаг  будет  привлекать  пристальное  внимание  общественности.  У   вас   же
безупречная репутация, и я уверен,  что  вы  не  допустите  оплошностей  или
ошибок.
   Эйнсли почувствовал на себе взгляды всех собравшихся, и  так  же,  как  и
пять дней назад при встрече с Фигерасом и Янесом,  во  взглядах  этих  двоих
сквозило уважение, не зависевшее ни от какой субординации.
   Серрано  пробежал  глазам  лист  бумаги,  только  что   принесенный   ему
секретаршей.
   - Сегодня с раннего утра мы установили  за  Эрнст  негласное  наблюдение.
Полчаса назад она проследовала в свой офис в здании городского  совета.  Она
сейчас  там.  -  Он  снова  посмотрел   на   Эйнсли.   -   Вам   понадобится
женщина-полицейский. Пусть это будет детектив Боуи.
   Эйнсли кивнул. В наше сумасшедшее время полицейский уже  не  может  взять
под арест женщину в одиночку. Слишком велик риск, что его обвинят в попытках
сексуальных домогательств.
   - Я уже вызвал патрульных вам в подкрепление, - продолжал Серрано. -  Они
внизу, ждут ваших указаний. И возьмите вот это. - Он подал Эйнсли  ордер  на
арест, который был выписан, как только стало  известно  о  решении  большого
совета. - А теперь приступайте к заданию!

***

   Уже когда они  спускались  в  переполненном  лифте,  Руби  посмотрела  на
Эйнсли, но тот лишь шепнул:
   - Погоди, расскажешь по дороге. - Внизу он велел:
   -  Пойди  раздобудь  для  нас  машину,  а  я  пока  переговорю  с   нашим
подкреплением.
   У служебного выхода из здания  управления  был  припаркован  бело-голубой
патрульный автомобиль  полиции  Майами.  Рядом  с  ним  стояли  сержант  Бен
Брайнен, которого Эйнсли прекрасно знал, и его партнер.
   - Мне сегодня назначено  быть  твоей  правой  рукой,  Малколм,  -  сказал
Брайнен. - Приказ пришел с самого  верха.  Что  случилось?  Ты  стал  важной
птицей?
   - Если и стал, то лишь ненадолго. И прибавки к жалованью тоже не будет, -
сказал Эйнсли.
   - Какая у нас задача?
   - Мы отправляемся в здание городского совета. Там мы  с  Боуи  произведем
арест, а вы будете нас прикрывать. - Он достал ордер и указал на вписанное в
него имя.
   - Ничего себе! - чуть не подскочил на месте Брайнен. - Неужели правда?
   В этот момент на машине без полицейской маркировки подкатила Руби Боуи  и
остановилась впереди патрульного автомобиля.
   - Чистая правда, - ответил Эйнсли, - так что поезжайте за нами.  Вы  нам,
может, и не понадобитесь, но все-таки приятно знать, что тыл у тебя защищен.
   Оказавшись в машине вдвоем с Руби, он сказал:
   - Рассказывай, что у тебя там.
   - Сначала самое главное. Из-за  того,  что  я  обнаружила  вчера,  Синтия
вполне может уже догадаться о предстоящем аресте.
   - У нас очень мало времени. Выкладывай побыстрее.

***

   Вот как это выглядело в изложении Руби. С того времени, как из  дневников
Эленор Эрнст Руби узнала, что Синтия родила от своего отца ребенка,  она  не
оставляла попыток выяснить судьбу младенца, который никому не был нужен, чей
пол даже не упоминался в записках Элинор.
   - Родилась девочка, - сказала Руби. - Это было первое,  что  мне  удалось
узнать в центре усыновления.
   Однако больше в центре ей ничем помочь не  захотели,  не  позволили  даже
заглянуть в архивные дела,  ссылаясь  на  условия  конфиденциальности.  Руби
особо не  настаивала;  информация  не  была  тогда  насущно  необходима  для
следствия. Факт рождения ребенка и так  уже  был  установлен,  и  дальнейшее
расследование не могло пролить новый свет на обстоятельства смерти  супругов
Эрнст.
   - Но мне-то самой хотелось все выяснить, - рассказывала  Руби.  -  Я  еще
пару раз заезжала в центр. Там есть одна пожилая сотрудница, я рассчитывала,
что она отступит от инструкции и  поможет  мне,  но  она  оказалась  слишком
боязлива. Но вот позавчера она вдруг мне позвонила. Через неделю она выходит
на пенсию. Я приехала к ней домой, и она передала мне один документ.
   Из этой бумаги явствовало, по словам Руби, что у приемных родителей  дочь
Синтии прожила меньше двух лет. Их обвинили в жестокости и  пренебрежении  к
своим обязанностям, и ребенка у них забрали. Потом следовала череда  детских
домов и приютов, по которым девочка мыкалась до  тринадцати  лет.  Потом  се
след оборвался.
   - Типичная история равнодушия  и  жестокосердия,  -  сказала  Руби.  -  Я
собралась было наведаться в ее последний детский  дом,  но  необходимость  в
этом отпала, когда я прочитала, какое имя дали девочке.
   - И какое же?
   - Мэгги Торн.
   Что-то знакомое, подумал Эйнсли. Он только не мог  сразу  вспомнить,  где
слышал это имя.
   - Дело,  которое  вел  Хорхе  Родригес,  -  напомнила  Руби.  -  Убийство
Нойхауза, немецкого туриста. По-моему, вы были тогда...
   - Верно, был.
   Подробности уже всплыли в памяти. Бессмысленное до нелепости  убийство..,
международный скандал и жалкая парочка  преступников  -  молодой  чернокожий
Кермит  Капрум  и  белая  девушка  Мэгги  Торн.  Баллистическая  экспертиза,
доказавшая, что смерть причинили пули, выпущенные именно из ее револьвера...
На допросах свою вину признали оба.
   Эйнсли вспомнил, что тогда лицо девушки показалось ему знакомым, хотя  он
никак не мог понять, где они  виделись.  Теперь  ясно:  не  ее  он  встречал
прежде, а ее мать, Синтию. Он был уверен, что сейчас сходство бросилось бы в
глаза еще сильнее.
   - Есть еще кое-что, о чем вы должны знать, - сказала Руби. -  Женщине  из
центра  усыновления,  которая  предоставила  мне  этот  документ,   пришлось
обезопасить себя. Когда по какой-то причине  нарушается  тайна  усыновления,
работник центра обязан поставить в известность об этом  настоящих  родителей
ребенка, и эта дама так и поступила. Она отправила Синтии письмо  по  поводу
ее дочери Мэгги Торн - Синтия скорее всего этого имени прежде и не  слышала!
- и сообщила, что информация о ней была дана по запросу полиции. Письмо было
отправлено в пятницу и адресовано  на  старый  адрес  Эрнстов  в  Бэй-Пойнт.
Синтия вполне могла уже получить его.
   - В  деле  Нойхауза...  -  от  волнения  Эйнсли  с  трудом  контролировал
собственный голос. - Чем там все кончилось?
   Сколько  дел  -  всего  не  упомнишь.  Конечно,  он   вспомнил   бы,   но
потребовалось бы время.
   - Капрума и Торн приговорили к смертной казни. Сейчас оба ждут ответа  на
свои апелляции.
   Все остальные мысли моментально вылетели из головы  Малколма  Эйнсли.  Он
думал теперь только о Синтии, представлял, как прочитает она это официальное
письмо... У Синтии острый  ум.  К  тому  же  она  всегда  следила  за  ходом
расследований. Ей не составит труда сразу вспомнить,  о  ком  идет  речь,  а
потом выстроить  логическую  цепочку  и  понять,  почему  этим  делом  вдруг
заинтересовалась  полиция...  Получить  официальное  письмо,   из   которого
следует, что ее единственное дитя, дочь,  которую  она  никогда  не  видела,
скоро будет казнена! Как же неумолимо и жестоко карает Синтию длань  судьбы!
- подумал он. Сострадание и  жалость  переполняли  его.  Он  не  мог  больше
сдерживаться, подался вперед на сиденье, укрыл лицо  в  ладонях.  Плечи  его
мелко затряслись. Он плакал.

***

   - Извини, - сказал он Руби  потом.  -  Бывают  минуты,  когда  совершенно
теряешь чувство реальности.
   Ему вспомнилась при  этом  группа  протестующих  горлопанов  у  тюрьмы  в
Рэйфорде, которые в своих симпатиях к убийце забыли о его жертвах.
   - Извини, - повторил он. - Просто как-то все вдруг сошлось...
   - Я сама проревела всю прошлую ночь. Иногда эта работа... - она не сумела
договорить.
   - Когда мы приедем, - сказал Эйнсли, - я хочу войти к  Синтии  первым.  И
один.
   - Но вы не можете! Это противоречит...
   - Да знаю я, знаю! Инструкция это запрещает, но мне нечего  бояться,  что
Синтия скажет, будто я к ней приставал. Она слишком горда для этого. Подумай
сама, если Синтия еще не получила того письма,  я  смогу  ее  подготовить  к
плохим новостям. И даже если получила...
   - По-моему, мне пора напомнить вам, Малколм, - перебила его Руби,  -  что
вы уже давно не священник.
   - Да, но я не перестал быть человеком. И потом, инструкцию ведь нарушу я,
хотя мне хотелось бы, чтобы ты согласилась.
   -  Я,  между  прочим,  тоже  нахожусь  при  исполнении,  -  сказала   она
протестующе.
   Оба знали, случись что, и Руби поплатится карьерой в полиции.
   - Не волнуйся, я сумею тебя  выгородить.  Скажу,  что  я  приказал  тебе.
Пожалуйста!
   Тем временем они добрались до здания городского совета.  Руби  остановила
машину у главного входа, патрульный автомобиль тоже встал, почти  уперевшись
им в задний бампер.
   Она все еще не могла решиться.
   - Даже не знаю, как быть, Малколм... А Брайнену вы скажете?
   - Нет. Патрульные все равно останутся снаружи. Я войду к  ней  в  кабинет
один, а ты подождешь поблизости. Дай мне пятнадцать минут.
   Руби покачала головой.
   - Десять минут. Максимум.
   - Идет!
   И они вошли  в  старомодный,  но  по-своему  уникальный  дом,  в  котором
располагались органы городского управления Майами.

***

   В эпоху, когда официозная роскошь вошла в норму и власть строит для  себя
грандиозные, подобные соборам здания, которые  символизируют  ее  самоценную
важность, дом городского  совета  Майами  -  одного  из  крупнейших  городов
Америки - являет собой полную противоположность этому. Он  располагается  на
далеко вдающемся в море мысе и с трех сторон окружен  водой.  Это  небольшое
двухэтажное строение, окрашенное в  белый  цвет.  Людей  часто  поражал  его
предельно простой, даже простецкий вид.
   Войдя в  вестибюль,  Эйнсли  и  Боуи  показали  свои  полицейские  жетоны
пожилому  охраннику;  тот  жестом  разрешил  им   следовать   дальше.   Зная
расположение офиса Синтии, Эйнсли свернул налево по коридору первого  этажа,
а Руби отправил в противоположную сторону, велев подождать в  актовом  зале.
Она скорчила недовольную  гримасу  и  демонстративно  постучала  пальцем  по
стеклу своих часов.
   Брайнен с партнером остались в  своей  патрульной  машине.  Им  надлежало
вмешаться только на вызов.
   В конце коридора Эйнсли уперся в дверь с табличкой:
   "СИНТИЯ ЭРНСТ - ГОРОДСКОЙ КОМИССАР".
   В приемной без окон за рабочим столом сидел молодой  человек  -  помощник
Синтии. В небольшой  комнатке  за  компьютером  работала  женщина-секретарь.
Дверь, массивная, темно-зеленого цвета, была плотно закрыта.
   Эйнсли снова продемонстрировал свой жетон.
   - Я к комиссару Эрнст по официальному делу. Докладывать обо мне не надо.
   - Я и так не стал бы. Проходите, - молодой человек махнул рукой в сторону
зеленой двери.
   Эйнсли вошел и плотно закрыл дверь за собой. Синтия сидела лицом  к  нему
за резным письменным столом - бесстрастная  и  отрешенная.  Кабинет  ее  был
просторен и удобен, но роскошью здесь и не  пахло.  В  окне  за  спиной  его
хозяйки открывался вид на залив и гавань с рядами  пришвартованных  у  пирса
прогулочных лодок. Почти незаметная  дверь  справа  скрывала,  должно  быть,
стенной шкаф или небольшую комнату отдыха.
   Поначалу воцарилось тягостное молчание. Первым его нарушил Эйнсли:
   - Я хотел сказать, что...
   - Оставь! - губы Синтии едва ли  вообще  шевельнулись.  Глаза  оставались
холодны.
   Она все знает. Эйнсли понял, что всякие объяснения между ними излишни.  У
Синтии  были  обширные  связи.  Городской  комиссар  многим  мог  помочь   и
рассчитывать  на  благодарность.  Несомненно,  какой-то  ее  должник  -   из
руководства полицейского управления или даже членов большого совета -  успел
украдкой ей позвонить.
   - Ты можешь не поверить, Синтия, - сказал Эйнсли, - но мне искренне жаль,
что я ничем, абсолютно ничем не могу тебе помочь.
   - Ну, почему же? Очень даже можешь, - она источала злобную иронию.  -  Ты
ведь любишь смотреть, как казнят.  Может,  явишься  на  казнь  моей  дочери,
приглядишь, чтобы все прошло гладко? Да и на мою тоже.  Ты  же  не  упустишь
такого редкого удовольствия, верно?
   - Прошу, не говори так, - взмолился он.
   - Конечно, ты предпочел  бы  слезы  раскаяния  и  прочие  твои  поповские
штучки!
   Эйнсли вздохнул. Он и сам не знал, на  что  рассчитывал,  но  теперь  ему
стало ясно, что он занимался самообманом. И еще: ему не надо было  оставлять
Руби дожидаться снаружи. Это была явная ошибка.
   - Что ж, перейдем к формальностям, - сказал он и положил ордер на стол. -
Ставлю вас в известность, что вы арестованы.  Должен  предупредить,  что  вы
имеете право...
   - Считай, что с этим покончено, - сардонически улыбнулась она.
   - Где твой пистолет? - Эйнсли взялся за рукоятку своего  "Глока",  но  не
достал его. Он знал, что у Синтии есть точно такой же; уходящим  в  отставку
офицерам полиции разрешалось сохранить свое оружие  в  качестве  подарка  от
городских властей.
   - Здесь, в столе, - ответила она, поднялась с кресла и указала на ящик.
   Не спуская с нее глаз, он потянулся левой рукой, выдвинул ящик и  нащупал
в нем пистолет.
   - Повернись, пожалуйста, кругом, - сказал он, когда  положил  пистолет  в
карман и достал пару наручников.
   - Придется тебе подождать немного, - сказала она почти нормальным  тоном.
- Сначала мне нужно в туалет. Есть, знаешь ли, кое-что, чего нельзя сделать,
если руки стянуты за спиной.
   - Нет! Стой на месте!
   Хмыкнув, она повернулась и направилась к двери в  стене,  которую  Эйнсли
успел заметить прежде.
   - Что, не нравится? - спросила она через плечо. - Тогда, пристрели меня!
   Две мимолетные мысли мелькнули у него, но он стряхнул их с себя.
   Пока дверь оставалась  открытой,  Эйнсли  смог  разглядеть,  что  за  ней
действительно находится туалет, из которого не было  другого  выхода.  Дверь
бесшумно захлопнулась. Он бросился  к  ней,  чтобы  открыть,  взломать  если
потребуется, он уже не держал в правой руке пистолет. Но, сделав первый шаг,
он понял, что делает все непростительно медленно.
   Дверь оставалась закрытой какие-нибудь несколько секунд, но прежде чем он
до нее добрался, она вновь распахнулась. В проеме возникла Синтия, глаза  ее
горели, лицо судорогой свело в маску ненависти. С  неожиданной  хрипотцой  в
голосе она выкрикнула:
   - Ни с места! - в ее руке блеснул хромом маленький пистолетик.
   Эйнсли знал, что его  элементарно  обвели  вокруг  пальца;  пистолет  был
спрятан где-то в ее уборной.
   - Послушай, Син... Мы могли бы... - начал он.
   - Заткнись! - ее лицо вновь исказилось некрасивой  гримасой.  -  Ты  ведь
знал, что у меня есть вот это, правда?
   Эйнсли медленно кивнул. Ничего он не знал. Просто за  несколько  десятков
секунд до того такая возможность пришла ему в голову. Эта была первая мысль,
от которой он отмахнулся. Синтия целилась в него из того  самого  крошечного
пятизарядного "Смит и Вессона", который с таким  убийственным  хладнокровием
применила когда-то против грабителей банка.
   - Наверняка подумал, что я пальну из него себе в  висок.  Чтобы  избавить
вас всех от лишних проблем. Так? Отвечай мне!
   В такой момент можно было говорить только правду.
   - Да, - сказал он, потому что именно такой была его вторая мысль.
   - Я так и сделаю. Но прихвачу тебя с собой, мерзавец! - Эйнсли не мог  не
видеть, что Синтия привычно изготавливается для прицельной стрельбы.
   Подобно молниям в июльскую грозу пронеслись у  него  в  голове  возможные
варианты. Выхватить свой "Глок" - был один  из  них,  но  Синтия  выстрелит,
стоит ему дернуться. Ему живо увиделась аккуратная дырочка прямо  по  центру
лба бандита, что пытался тогда ограбить банк. Помощь Руби? Нет, ведь  еще  и
пяти минут не прошло.  Уговоры  на  Синтию  тоже  не  подействуют.  Что  ему
оставалось? Ничего... А значит... Каждому на роду написано  умереть  в  свой
час. Его час настал. Одна последняя мысль: он порой спрашивал себя, вернется
ли к нему в последние мгновения жизни вера в Бога, хоть какая-то надежда  на
жизнь после смерти? Теперь он получил ответ. Нет, не вернется.
   Сейчас Синтия выстрелит. Эйнсли  закрыл  глаза,  и  почти  сразу  грохнул
выстрел... Странным образом он ничего не почувствовал. Потом открыл глаза.
   Синтия распласталась на полу,  все  еще  сжимая  в  руке  свой  маленький
пистолет. Из открытой раны в левой стороне ее груди струилась кровь.
   Он оглянулся - в дверях кабинета, сжимая двумя руками свой автоматический
пистолет, стояла Руби Боуи.

Глава 5

   Весть о том, что Синтию Эрнст застрелила полиция, вихрем облетела Майами.
   Мгновенно встрепенулись репортеры.
   Благородные представители городских властей были взбешены тем,  что,  как
им померещилось, одного из им подобных хладнокровно убили.
   Врач едва успел констатировать смерть Синтии, се тело  еще  оставалось  в
служебном кабинете, когда в здание городского совета прибыли две передвижные
телевизионные группы. Корреспонденты тут же  начали  приставать  ко  всем  с
вопросами, на которые никто не мог  дать  вразумительных  ответов.  Впрочем,
скоро выяснилось, что не  только  телевизионщики  прослушивали  в  тот  день
переговоры полицейских по радио, потому что скоро сюда налетела целая  свора
журналистов и фотографов.
   Сержант Брайнен и его партнер старались поддерживать  порядок,  но  скоро
запросили подкрепление.
   Малколму Эйнсли и Руби Боуи череда дальнейших  событий  могла  показаться
дурно смонтированным фильмом.  После  несколько  бестолковых  переговоров  с
Серрано они получили указание оставаться на месте и ни с кем не  вступать  в
контакт  до  приезда  оперативной   группы   из   подразделения   внутренних
расследований - это была  стандартная  процедура  в  случаях,  когда  офицер
полиции пускал в ход оружие при исполнении служебных обязанностей. Прибывшая
вскоре группа состояла из двух  человек  -  сержанта  и  детектива,  которые
подробно допросили Эйнсли и Боуи, но без намека  на  враждебность,  из  чего
можно было заключить, что их еще до отъезда  информировали  о  постановлении
большого совета и ордере на арест Синтии Эрнст.
   Полицейское  руководство,  не  владевшее   пока   всей   информацией   об
обстоятельствах  смерти   одного   из   городских   комиссаров,   отказалось
комментировать происшествия, но твердо пообещало сообщить все подробности на
пресс-конференции в шесть часов вечера того же  дня,  выступить  на  которой
должен был сам шеф полиции Майами.
   Он тем временем разослал мэру  и  комиссарам  уведомления,  что  позвонит
каждому из них в отдельности примерно за час до пресс-конференции и поставит
обо всем в известность. Конечно, проще всего было бы пригласить их  к  себе,
но, по принятому во Флориде закону о "прозрачности власти", члены городского
совета не имели права встречаться