какое-то
движение, тот же охранник провел в помещение для свидетелей Малколма  Эйнсли
и указал ему место рядом с ней. Он сел, искоса посмотрел на нее и  был  явно
намерен заговорить, но Синтия сделала вид, что не замечает  его,  неподвижно
уставившись  вперед.  А  вот  Патрик  поспешил  чуть  склониться  вперед   и
улыбнуться  Эйнсли.  Синтия  была  уверена,  что  ответной  улыбки  ему   не
дождаться.
   Она наблюдала за процедурой казни в полглаза; в голове метались тревожные
мысли. Однако, когда тело Дойла конвульсивно задергалось под  серией  мощных
электрических разрядов, даже  она  почувствовала  приступ  дурноты.  Патрик,
напротив, следил за происходившим с завороженной  улыбкой,  получая  видимое
удовольствие от зрелища. Синтия даже не сразу поняла, что все кончено.  Труп
Дойла поместили в мешок, а свидетели поднялись, направляясь к выходу. Именно
в этот момент Эйнсли чуть склонился к ней и негромко сказал:
   - Комиссар, я должен сообщить вам, что  непосредственно  перед  казнью  я
говорил с Дойлом о ваших родителях. Он заявил, что...
   Шок от столь скорого подтверждения ее худших  опасений  оказался  слишком
силен. Чтобы не  выдать  себя,  она  поспешно,  ни  секунды  не  раздумывая,
оборвала его:
   - Я не желаю ничего слушать, - потом она  вспомнила,  что  для  нее  Дойл
должен быть убийцей родителей, и добавила:
   - Я пришла посмотреть  на  его  муки.  Надеюсь,  они  действительно  были
велики.
   - В этом не приходится сомневаться, - голос Эйнсли был по-прежнему тих.
   - В таком случае, сержант, я полностью удовлетворена, - надменно  сказала
Синтия, уже полностью овладевшая собой.
   - Я понял вас, комиссар, - в его интонации  она  не  расслышала  никакого
подтекста к сказанному.
   Когда они вышли из зала для свидетелей, Патрик сделал  неуклюжую  попытку
представиться Эйнсли, тот  прореагировал  холодно,  показав,  что  прекрасно
знает, кто такой Дженсен, и не имеет желания познакомиться с ним ближе.
   Неловкость сгладило появление  сопровождавшего  Эйнсли  офицера  тюремной
охраны, который увел его с собой.
   В автобусе, доставившем группу свидетелей обратно к месту сбора в Сторке,
Синтия сидела с Патриком рядом, но они молчали всю дорогу.  Теперь  она  уже
жалела, что не дала Малколму Эйнсли договорить. Я говорил с Дойлом  о  ваших
родителях. Он заявил, что...
   О чем заявил Дойл? Скорее всего, о своей  невиновности.  Поверил  ли  ему
Эйнсли? Будет ли он копать и дальше?
   Странная мысль посетила  вдруг  Синтию.  А  не  совершила  ли  она  самую
серьезную в своей  жизни  ошибку,  воспрепятствовав  производству  Эйнсли  в
лейтенанты? Парадокс был  очевиден:  не  помешай  она  его  карьере,  он  не
оставался бы до сих пор детективом отдела расследования убийств.
   Порядок производства из  сержантов  в  лейтенанты  был  давно  отработан:
получившего  повышение  офицера  обязательно  переводили  служить  в  другое
полицейское подразделение. Если бы не  ее  злая  воля,  Эйнсли  трудился  бы
сейчас совершенно в  другом  отделе  и  не  имел  бы  никакого  отношения  к
расследованию  серийных  убийств.  Остальные  детективы  не   обладали   его
кругозором  и  недюжинными  знаниями,  чтобы  разгадать  связь  таинственных
символов с Апокалипсисом, и дело приняло бы совершенно иной оборот. Но самое
главное - никто не стал бы упорствовать в дальнейшем расследовании  убийства
Эрнстов, как, очевидно, намеревался поступить теперь Малколм Эйнсли.
   Она осознала, что ее бьет дрожь, вдруг получится так, что Эйнсли, который
задержался в отделе по расследованию убийств только потому, что она  в  свое
время не правильно поняла свои интересы, станет в будущем ее Немезидой?
   Она не была уверена, что это так уж вероятно. Однако уже за то, что такая
вероятность вообще возникла, за все, что он ей сделал и не сделал тоже.., за
все, что он собой олицетворял сейчас для нее.., и за многое другое, были  на
то основания или нет - Синтия ненавидела, ненавидела, ненавидела его.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Глава 1

   После того как, по распоряжению Эйнсли, в  маленькую  комнатку  в  здании
полицейского управления, где временно трудилась Руби Боуи,  были  приглашены
эксперты-криминалисты, суть ее находки стала окончательно ясна. Как  позднее
описала это в своей речи прокурор штата, "словно  свет  истины  пролился  на
черную бездну зла".
   Предметы,  обнаруженные   во   вскрытой   Руби   коробке,   неопровержимо
свидетельствовали, что шесть с половиной лет тому назад Патрик Дженсен  убил
свою жену Нейоми и ее приятеля Килбэрна  Холмса.  Его  тогда  подозревали  в
совершении этого преступления, но детективам не удалось доказать его вину.
   Не приходилось сомневаться и в том, что  Синтия  Эрнст  в  бытность  свою
детективом   отдела   по   расследованию   убийств   преднамеренно   сокрыла
изобличавшие Дженсена улики. Эйнсли был ошеломлен и подавлен, но  отмел  все
личное в сторону, лишь в нетерпении дожидаясь заключения экспертов.
   Их начальник Хулио Верона самолично явился по  вызову  Эйнсли.  Он  бегло
осмотрел коробку и то, что в ней лежало, заявив решительно:
   - Нет, здесь мы ничего не будем трогать. Это все нужно отправить к нам  в
лабораторию.
   Лейтенант Ньюболд, которому Эйнсли тоже  успел  обо  всем  сообщить,  дал
Вероне свои инструкции:
   - Хорошо, забирайте, но  попрошу  все  проделать  как  можно  быстрее.  И
скажите своим  людям,  что  дело  сугубо  конфиденциальное.  Никаких  утечек
информации не должно быть.
   - Обещаю, - заверил Верона.
   Через два дня в девять утра Верона вернулся в  ту  же  комнату  вместе  с
коробкой и своим отчетом. Его дожидались Эйнсли, Ньюболд, Боуи и заместитель
прокурора штата Кэрзон Ноулз, который отвечал за ведение дел об убийствах.
   Ньюболд предложил назначить встречу в здании  прокуратуры,  расположенном
за несколько километров отсюда, - прокуроры  имели  дурную  привычку  всегда
вызывать детективов к себе, но  Ноулз,  в  прошлом  детектив  из  Нью-Йорка,
больше любил сам навещать своих бывших коллег  там,  где,  как  он  говорил,
"самое пекло". По этой,  главным  образом,  причине  всем  пятерым  пришлось
набиться в тесную каморку.
   - Начну с полиэтиленовых пакетов, - сказал Верона. - На  четырех  из  них
обнаружены отпечатки пальцев Синтии Эрнст.
   Собравшимся не нужно было объяснять,  что  все  офицеры  полиции  обязаны
давать свои отпечатки для картотеки, откуда их не  изымают  даже  по  выходе
человека в отставку.
   - Теперь о почерке на бирках, - продолжал Верона. - В нашем  распоряжении
оказались рапорты, написанные  комиссаром  Эрнст  в  бытность  свою  майором
нашего управления. Графолог утверждает,  что  это  ее  рука.  -  Он  покачал
головой. - Надо же быть такой неосторожной... Она, должно быть, сошла с ума!
   - Нет, просто она не могла себе даже представить, что все это  попадет  в
наши руки, - заметил Ноулз.
   - Пойдем дальше, - торопил Верону Лео Ньюболд. - Там был еще револьвер.
   - Да, "Смит и Вессон" тридцать восьмого калибра.
   Шеф экспертов-криминалистов прошелся по всему списку найденных предметов.
   На револьвере выявлены отпечатки пальцев Патрика Дженсена.  За  несколько
лет до того в его дом проник  взломщик  и  Дженсен  позволил  снять  с  себя
отпечатки, чтобы детективы могли отличать их от тех, что  оставил  домушник.
Дженсену, разумеется, вернули потом его карточку с отпечатками из картотеки,
но он понятия не имел, что ее копия осталась подшитой к делу.
   Револьвер был также отстрелян в баллистической лаборатории - его зарядили
и из него выстрелили в лоток с водой. Пулю  поместили  потом  под  спаренный
микроскоп вместе с одной из тех, что были извлечены из  трупов.  Характерные
отметины от ствола на пулях полностью совпали.
   - Таким образом, - заключил Верона, указав  на  коробку,  -  нет  никаких
сомнений, что те двое были убиты именно из этого револьвера.
   В пятнах крови на футболке и кроссовках были выявлены  молекулы  ДНК  как
Нейоми Дженсен, так и Килбэрна Холмса.
   - И есть еще одна, совершенно убийственная улика, - сказал Верна и достал
из кармана обычную магнитофонную кассету. - Это  копия.  Оригинал  мы  снова
опечатали и положили в коробку. Мы  имеем  здесь  запись  полного  признания
Дженсена в убийстве. Однако на ней имеются пробелы. Мы пришли к выводу,  что
на пленке был еще чей-то голос, который позднее был стерт.
   Верона положил на стол портативный магнитофон, вставил в него  кассету  и
нажал на "воспроизведение". Сначала ничего не было слышно,  потом  раздались
звуки, словно передвигались  с  места  на  место  какие-то  предметы,  затем
заговорил мужской голос, временами  срываясь  от  волнения,  но  слова  были
вполне различимы.
   "Я не хотел, чтобы так вышло... Я и не думал даже...  Но  мне  невыносимо
даже представить себе ее с другим... И когда я увидел их вместе, ее и  этого
мозгляка, меня просто ослепила злоба. А при мне был револьвер. Я не успел  и
заметить, как выхватил его и начал стрелять... В секунду все  было  кончено.
Только потом я увидел, что натворил. Боже, я уложил их обоих!"
   Потом - молчание, только легкое шипение из динамика.
   - В этом месте кусок записи кто-то стер, - пояснил Верона.
   Голос зазвучал снова:
   "...Килбэрн Холмс... Он прилип к Нейоми как банный  лист.  Их  все  время
видели вместе. Мне же обо всем рассказывали!"
   Верона выключил магнитофон.
   - Остальное дослушаете без меня. Запись и дальше фрагментарна.  Очевидно,
что это ответы на вопросы, которые были стерты. Голос  один  и  тот  же.  Не
поручусь, что это голос Дженсена; я ведь с ним не знаком. Но позже мы и  эту
запись подвергнем экспертизе.
   - Экспертиза, конечно, необходима, - вмешался Эйнсли, - но я могу сказать
прямо сейчас, что это голос Дженсена.
   Встречу  с  ним  после  казни  Элроя  Дойла  он   помнил   в   мельчайших
подробностях.

***

   Когда Хулио Верона удалился, в  комнатушке  повисло  тягостное  молчание,
которое первым нарушил Лео Ньюболд.
   - У кого-нибудь еще остались сомнения? Поочередно каждый из  них  покачал
головой. Лица у всех были мрачнее тучи.
   - Почему?! - лейтенант готов был сорваться на крик. - Ради всего святого,
почему Синтия это сделала? Эйнсли только беспомощно развел руками.
   - Я мог бы высказать несколько предположений, - сказал Кэрзон Ноулз, - но
лучше будет все же допросить сначала Дженсена. Доставьте-ка его сюда.
   - Как прикажете это оформить? - спросил Эйнсли. Ноулз подумал  немного  и
сказал:
   - Арестуйте его, - он сделал  жест  в  сторону  коробки,  которую  Верона
оставил на столе. - В нашем распоряжении есть все улики, изобличающие его. Я
выпишу вам ордер, и одному из вас останется только завизировать его у судьи.
   - Это дело вел Чарли Турстон, - заметил  Ньюболд.  -  Ему  и  производить
арест.
   - Хорошо, - сказал Ноулз, - но только давайте постараемся  больше  никого
не привлекать. Турстону прикажите - никому  ни  слова.  В  этом  деле  нужна
полная тайна.
   - Что мы предпримем в отношении Синтии Эрнст? - спросил Лео Ньюболд.
   -  Пока  ничего.  Потому-то  и  нужна  строжайшая  конфиденциальность.  Я
переговорю с Монтесино. Но чтобы арестовать городского комиссара...  Уверен,
она захочет утвердить такое решение через большой  совет  присяжных.  Нельзя
допустить, чтобы хоть слово о нашей находке достигло ушей Синтии Эрнст.
   - Мы сделаем все возможное, -  заверил  его  Ньюболд.  -  Однако  ж  дело
слишком скандальное. Действовать нужно быстро, иначе слухов не избежать.

***

   Вскоре после  полудня  был  вызван  детектив  Чарльз  Тур-стон,  которому
вручили ордер на арест Патрика Дженсена. Сопровождать  его  была  направлена
Руби Боуи.
   - Никто больше не должен знать об  этом.  Абсолютно  никто,  -  наставлял
Ньюболд Турстона, почти совсем лысого ветерана полиции.
   - Понял вас, сэр, - кивнул тот. Потом добавил:
   - Ох, давно же я мечтаю нацепить наручники на эту мразь!
   Дом, где жил Дженсен, располагался недалеко от здания управления  полиции
Майами. По дороге Руби, которая вела машину, спросила Турстона:
   - Я смотрю, ты к Дженсену неровно дышишь, а, Чарли?
   - Да уж! - скорчил гримасу Турстон. -  У  меня  с  ним  связаны  скверные
воспоминания. Когда я вел это дело, мне с ним не раз случилось схлестнуться.
Мы же с самого начала были уверены, что именно он убил тех двоих. А  он  вел
себя вызывающе нагло, словно знал  наверняка,  что  нам  его  не  прищучить.
Однажды я приехал к нему, чтобы задать  несколько  дополнительных  вопросов,
так он только рассмеялся мне в лицо и сказал, чтобы я убирался.
   - Ты думаешь, он может оказать сопротивление?
   - Нет, к сожалению, -  усмехнулся  Турстон.  -  А  мне  бы  так  хотелось
привезти его к  нам  в  патрульной  машине  с  мигалкой  и  сиреной...  Так,
по-моему, мы уже приехали.
   Руби остановила машину у шестиэтажного кирпичного дома на авеню  Брикелл,
Турстон оглядел его и заметил:
   - А дела у этого типа идут неважно.  Когда  наши  дорожки  пересеклись  в
прошлый раз, он жил в роскошном особняке, - он заглянул  в  ордер.  -  Здесь
написано, квартира триста восемь. Пошли.
   Табличка с именами  жильцов  и  кнопками  звонков  подтверждала:  Дженсен
занимал триста восьмую квартиру на третьем этаже дома.  Однако  в  намерения
детективов не входило предупреждать Дженсена о своем визите.
   - Скоро кто-нибудь выйдет, - сказал Турстон. И точно, почти сразу  сквозь
стекло вестибюля они увидели сухопарую  пожилую  даму  в  косынке,  твидовой
курточке и сапогах, которая вела на поводке комнатную  собачку.  Как  только
эта леди щелкнула замком,  Турстон  распахнул  перед  ней  дверь  и  показал
удостоверяющий личность жетон.
   - Мы из полиции, мэм. По служебному делу. Руби тоже достала свой жетон, и
какое-то время старушка изучала оба, потом всплеснула руками.
   - Ну надо же, а я как раз ухожу! Происходит что-то интересное?
   - Боюсь, что нет. Нам нужно наложить штраф за не правильную парковку.
   С лукавой улыбкой старушка покачала головой.
   - Я еще не разучилась читать. Детективы такой ерундой  не  занимаются,  -
она потянула за поводок. -  Пойдем,  Феликс.  От  нас  с  тобой  явно  хотят
избавиться.

***

   Турстон дважды бухнул в дверь триста восьмой  квартиры  кулаком.  Изнутри
послышались шаги, потом голос спросил:
   - Кто там?
   - Полиция. Откройте, пожалуйста!
   В  центре  двери  блеснул   крохотный   светлячок   -   по   ту   сторону
воспользовались "глазком",  мгновение  спустя  заскрежетал  засов,  и  дверь
приоткрылась. Турстон тут же рывком распахнул ее  настежь  и  вошел.  Патрик
Дженсен, одетый в легкую спортивную рубашку и  светлые  брюки,  сделал  пару
шагов назад. Руби вошла вслед за Чарли и закрыла дверь.
   - Мистер Дженсен, - детектив говорил уверенно  и  резко,  держа  ордер  в
руке, - вы арестованы по обвинению в убийстве Нейоми Мэри Дженсен и Килбэрна
Оуэна Холмса... В мои обязанности входит предупредить  вас,  что  бы  имеете
право хранить молчание, не отвечать на  вопросы  и  потребовать  присутствия
адвоката... - произнося привычные слова  "предупреждения  Миранды",  Турстон
пристально следил  за  выражением  лица  арестованного,  которое  оставалось
неестественно безмятежным.  Такое  впечатление,  подумал  детектив,  что  он
ожидал этого момента.
   Потом Дженсен спросил:
   - Могу я позвонить своему адвокату прямо сейчас?
   - Да, но сначала я должен убедиться, что вы не вооружены.
   Дженсен покорно поднял руки и дал Турстону проверить себя сверху донизу.
   - О'кей, сэр, можете воспользоваться телефоном. Только один звонок.
   Дженсен поднял трубку и набрал номер, который знал наизусть.
   - Попросите, пожалуйста, Стивена Круза. - Пауза. -  Стивен?  Это  Патрик.
Помнишь, я как-то сказал, что мне однажды может  понадобиться  твоя  помощь?
Так вот, этот день настал. Меня арестовали. - Еще пауза. - В убийстве.
   Дженсен слушал, плотно прижав трубку к  уху;  ясно  было,  что  Круз  его
инструктирует.
   - Нет, я ничего не говорил и не буду, - сказал Дженсен по телефону, потом
обратился к детективам:
   - адвокат спрашивает, куда вы меня увезете.
   - В полицейское управление Майами,  отдел  по  расследованию  убийств,  -
ответил Турстон. Дженсен повторил это в трубку.
   - Да, надеюсь тебя скоро  увидеть,  -  закончил  он  разговор  и  повесил
трубку.
   - Нам придется воспользоваться наручниками, сэр, - сказала Руби  Боуи.  -
Не хотите ли сначала надеть пиджак?
   - Пожалуй, - ответил Дженсен, казавшийся слегка удивленным. Он отправился
в спальню, где застегнул рубашку на все пуговицы и надел пиджак, после  чего
Руби стянула ему руки за спиной наручниками.
   - Вы, ребята, просто сама вежливость, - сказал Дженсен. - Спасибо.
   - Абсолютно не за что, - отозвался Турстон. - Мы можем и силу употребить,
если понадобится, но хотелось бы обойтись без этого.
   Дженсен пригляделся к нему внимательнее.
   - А ведь мы с вами уже встречались, не так ли?
   - Да, сэр, доводилось.
   - Теперь вспомнил. Я, кажется, вел себя тогда немного по-хамски.
   - С тех пор много воды утекло, - пожал плечами детектив.
   - Извиниться никогда не поздно. Если только вы примете мои извинения.
   - Я-то приму, - сказал Турстон холодно, - но, мне кажется, у  вас  сейчас
есть куда более серьезный повод для беспокойства. Прошу следовать за нами.
   Руби Боуи как раз закончила говорить по радиотелефону.

***

   - Они взяли Дженсена и едут сюда, - сообщил Эйнсли лейтенанту Ньюболду  и
Кэрзону Ноулзу. Последний уже навестил свое  начальство  -  прокурора  штата
Адель Монтесино и как раз только что вернулся.
   - Дженсен успел позвонить своему адвокату Стивену Крузу. Он  тоже  уже  в
пути, - добавил Эйнсли.
   - Неплохой выбор, - кивнул Ноулз. - Круз - парень жесткий, но с ним можно
иметь дело.
   - Я тоже его знаю, - сказал Ньюболд. - Но, как бы он ни был хорош, против
наших новых улик он ничего не сможет сделать.
   - У меня появилась идея, - продолжал Ноулз. -  Пока  Дженсен  сюда  едет,
давайте перенесем коробку в комнату для допросов, вскроем ее и разложим  все
на столе. Как только Дженсен это увидит, он поймет, что попался  всерьез,  и
заговорит.
   - Прекрасный ход, - одобрил Ньюболд и посмотрел на  Эйнсли.  -  Подготовь
все, пожалуйста, Малколм.

***

   Привезенного в управление полиции Дженсена сначала подвергли обычной  для
арестованных  процедуре  -  сняли   отпечатки   пальцев,   сфотографировали,
попросили вынуть все из карманов и составили опись имевшихся при нем  вещей.
Он понимал, что попал  в  колеса  бездушной  казенной  машины,  где  человек
обезличивается. Кто знает, когда он сумеет выбраться из нес и  выберется  ли
вообще? Он, конечно, был встревожен, но особого страха пока не испытывал.
   С самого появления полицейских у него на пороге, мысли Дженсена  забавным
образом словно подверглись заморозке. Того, что  теперь  стало  свершившимся
фактом, он боялся давно; по временам страх этот преследовал его в навязчивых
кошмарах. Но сейчас, когда это случилось,  страх  вдруг  отступил.  Вероятно
потому, думал он, что ему сразу  стала  ясна  вся  неизбежность  последующих
событий. В  порыве  дурацкой  страсти,  бесконтрольных  эмоций  он  совершил
серьезное преступление, и теперь закон настигнет его - он понесет наказание.
Как любой человек в его положении, он сделает все возможное, чтобы  избежать
этого наказания или максимально смягчить его,  но  только  позже  сможет  он
понять, велики ли у него шансы.
   Конечно, в ту минуту он не подозревал, какие события привели к его  столь
неожиданному  аресту,  но  он  был  достаточно  знаком  с  системой,   чтобы
сознавать: должно было случиться нечто из ряда вон  выходящее.  В  противном
случае его просто вызвали бы сначала для допроса, не  запрашивая  ордера  на
арест.
   Когда с бюрократическими формальностями было покончено, Дженсена, все еще
в наручниках, препроводили к лифту и далее  -  несколькими  этажами  выше  в
комна