ала в округе  Дейд  и
Тампе.
   - Нам в точности удалось установить, что Дойл со мной не лукавил. С  того
времени я убедился: Дойл не убивал Эрнстов.
   - Несколько бездоказательно, сержант, - заметил Фигерас.
   Помимо воли Эйнсли стал основной  фигурой  в  разговоре,  и  бросалось  в
глаза, что два высокопоставленных офицера относились  к  нему  с  уважением,
которое временами доходило до почтительности.
   Эйнсли затем попросил Боуи рассказать, как она изучила содержимое коробок
из дома Эрнстов и обнаружила сначала дневники,  проливающие  свет  на  тайны
детства Синтии, а потом и сокрытые ею улики, изобличавшие Патрика Дженсена в
убийстве,   -   словом,   все   неожиданные   обстоятельства,   обнаруженные
сотрудниками отдела.
   Завершил  изложение  событий  Лео  Ньюболд,  доложивший  о  произведенном
несколькими часами раньше аресте  Дженсена,  его  показаниях  против  Синтии
Эрнст и обещании пожертвовать их документальными доказательствами.
   Как ни привыкли Фигерас  и  Янес  к  ежедневным  дозам  самой  шокирующей
криминальной информации, оба были крайне изумлены.
   - А у нас самих есть хоть  какие-то  улики,  подтверждающие  причастность
Синтии Эрнст к убийству родителей? - спросил Янес.
   - В данный момент ничего, сэр, - вызвался ответить Эйнсли. -  Вот  почему
для нас крайне важны документы и пленка Дженсена, при условии, конечно,  что
там все именно так, как уверяет его адвокат. Все эти материалы  должны  быть
переданы прокурору штата завтра.
   - Что ж, - Фигерас обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, - я обязан
обо всем доложить на самый верх.  Должен  предупредить:  если  вам  придется
арестовать.., городского комиссара, сделать это необходимо крайне  деликатно
и осторожно. Другого такого скандала я что-то не припомню... - Он снял очки,
потер пальцами глаза и пробормотал словно про себя:
   - Отец советовал мне стать врачом.

***

   - Давайте не будем тратить  время  на  глупые  игры,  -  в  разговоре  со
Стивеном Крузом прокурор  штата  Флорида  Адель  Монтесино  была  по  своему
обыкновению резковата. - Кэрзон рассказал мне о ваших фантазиях. Вы  хотите,
чтобы ваш клиент отвечал всего лишь за  непредумышленное  убийство.  Мы  уже
посмеялись этой вашей шутке. Теперь обратимся  к  реальности.  Вот  вам  мое
предложение. Если улики, которые обещает передать нам ваш  клиент,  в  самом
деле окажутся весомыми, а он сам  согласится  подкрепить  их  свидетельскими
показаниями в суде, обвинение не будет настаивать на вынесении ему смертного
приговора.
   - Ну, знаете! - воскликнул Круз, глядя на нее округленными глазами.
   Их встреча происходила уже ближе к вечеру  во  внушительном  прокурорском
офисе, где стены были облицованы панелями красного дерева, а  книжные  шкафы
ломились от толстенных, переплетенных в кожу юридических фолиантов. Огромное
окно, из которого видны были крыши домов,  а  вдали  -  залив,  выходило  на
внутренний двор с фонтаном, письменный стол, за которым  работала  Мотесино,
будь он накрыт к ужину, вместил бы кувертов двенадцать.  Под  стать  было  и
кресло  из  черной  кожи,  способное  вращаться  и  раскачиваться  во   всех
направлениях. В нем и восседала сейчас эта  дама  -  коренастая  и  плотная,
снова полностью оправдывавшая профессиональную репутацию "бой-бабы".
   Стивен Круз сидел прямо против нее, Кэрзон Ноулз  -  по  правую  руку  от
адвоката.
   - Ну, знаете! - в сердцах повторил Круз. - Разве это уступка? Это  совсем
не уступка, если учесть, что  мой  клиент  совершил  преступление  на  почве
страсти... Страсти, Адель, понимаете? Это когда  любят  до  самозабвения.  -
Здесь он неожиданно улыбнулся.
   - Спасибо за напоминание, Стив, - Монтесино,  к  которой  немногие  смели
обратиться по имени, не была лишена чувства юмора и за словом  в  карман  не
лезла. - Теперь позвольте кое о чем напомнить вам. Вы и ваш клиент дали  нам
понять,  что  он  может  оказаться  соучастником  еще  одного  преступления:
убийства  Эрнстов.  А  это,  несомненно,   должно   классифицироваться   как
предумышленное убийство с отягчающими вину  обстоятельствами.  Если  принять
это во внимание, то  мое  предложение  не  требовать  для  мистера  Дженсена
смертной казни - это верх щедрости.
   - Я буду судить о вашей щедрости, когда узнаю, перед какой  альтернативой
вы собираетесь поставить моего клиента, - возразил Круз.
   -  Вы  же  сами  отлично  знаете.  Это  может  быть  только   пожизненное
заключение.
   - Но  приговор  будет  хотя  бы  предусматривать  возможность  досрочного
освобождения  по  отбытии  десяти  лет  как  акт   милосердия   со   стороны
губернатора?
   - О чем вы говорите?! - удивилась Монтесино. - Эта система развалилась  с
тех пор, как мы упразднили комиссию по помилованию при губернаторе штата.
   Все трое понимали, что Круз  увлекся  пустейшей  риторикой.  С  девяносто
пятого года "пожизненное заключение" во Флориде следовало понимать буквально
- как "пожизненное". Нет, по истечении десяти лет заключенный  все  еще  мог
подать прошение о помиловании, но без всяких шансов его  получить,  особенно
если осудили его за предумышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.
   Если Круз и был смущен, то виду не подал.
   - Вы ведете себя недальновидно, - предпринял он следующий заход. - Весьма
вероятно, что  при  таких  условиях  мой  клиент  решит  не  передавать  вам
доказательных материалов, о которых  мы  здесь  говорили,  и  положиться  на
снисхождение присяжных.
   Монтесино выразительно посмотрела на Ноулза.
   - Между собой мы обсудили такую возможность, - сказал тот, - и  пришли  к
выводу, что ваш клиент одержим желанием  отомстить  неоднократно  упомянутой
здесь мисс Эрнст. Он отдаст нам улики против нее так или иначе.
   - А вот  что  мы  можем  сделать,  -  добавила  Монтесино,  -  это  снова
рассмотреть  возможные  компромиссы,  когда  нам  станет  известна   степень
соучастия вашего клиента в других преступлениях. Но никаких гарантий  мы  не
даем. Так что не будем тратить время в ненужных спорах. Всего  вам  доброго,
мистер Круз.
   Проводив адвоката к выходу, Ноулз сказал ему на прощание:
   - Если хочешь хоть чего-то добиться, оборачивайся быстро, я имею в  виду,
приходи сегодня же.

***

   - Боже Всемогущий, нет! Провести всю оставшуюся жизнь за  решеткой?!  Это
невозможно, невообразимо! - Дженсен сразу сорвался на истеричный крик.
   - Невообразимо, согласен, - сказал Стивен Круз,  -  но  в  твоем  случае,
боюсь, вполне возможно. Это лучшее, чего я смог добиться, и если  только  ты
не предпочитаешь умереть на электрическом стуле - после всего,  что  ты  мне
наговорил, опять-таки вполне реальная угроза, - советую  тебе  принять  этот
вариант.
   Опыт подсказал Крузу, что наступил тот момент,  когда  нужно  без  утайки
сказать клиенту суровую правду.
   Они встретились теперь в комнате свиданий тюрьмы  округа  Дейд.  Дженсена
привели в наручниках из камеры, куда он был доставлен из здания полицейского
управления, находившегося в квартале оттуда. На улице совсем стемнело.
   Чтобы  встретиться  с  подследственным  в  столь   поздний   час,   Крузу
понадобилось специальное разрешение, но по звонку из  прокуратуры  оно  было
ему оперативно дано.
   - Есть еще один вариант, и как твой адвокат  я  должен  указать  тебе  на
него. Ты можешь не отдавать им  кассету  и  предстанешь  тогда  перед  судом
только как обвиняемый по делу об убийстве Нейоми и ее дружка. Хотя при таком
раскладе всегда  будет  оставаться  опасность,  что  обнаружатся  материалы,
изобличающие вас с Синтией в причастности к убийству Эрнстов.
   - Обнаружатся непременно, - мрачно сказал Дженсен. - Теперь, когда я  сам
настучал на себя, полицейские, а особенно этот Эйнсли, будут копать  до  тех
пор, пока не  получат  доказательства.  Эйнсли  встречался  с  Дойлом  перед
казнью, а потом пытался передать что-то  из  их  разговора  Синтии,  но  она
оборвала ею, потому что насмерть перепугалась.
   - Ты знаешь, что Эйнсли был раньше священником?
   - Да. Вероятно потому он и обладает  особым  чутьем,  -  кивнул  Дженсен,
который уже сделал свой выбор и потому сказал более решительно:
   - Я отдам им все материалы. Хочу, чтобы они поскорее все узнали  -  устал
лгать и, что бы ни ожидало меня, пусть и Синтия свое получит.
   - Тогда вернемся к твоей сделке, - сказал  Круз.  -  Ты  согласен  на  их
предложение? Я обещал сообщить им ответ нынче же вечером.
   Однако прошло еще почти полчаса, прежде чем Дженсен слезливо  выдавил  из
себя:
   - Я не хочу умереть, и если это единственный выход,  передай  им,  что  я
согласен. - Он издал глубокий вздох. - Господи, еще совсем недавно, когда  я
был на вершине успеха, разве мог я себе представить,  что  окажусь  в  таком
положении?
   - Увы, - хмыкнул его адвокат, - ты не первый, от кого я это слышу.
   Направившись в сопровождении охранника к выходу, он через плечо бросил:
   - Я позабочусь, чтобы завтра утром ты смог передать кассету  и  документы
следственным органам.

***

   Назавтра первым посетителем отделения банка "Ферст Юнион" в  Корал-Гейблз
был Малколм Эйнсли. Едва банк открылся, он вошел  и  прямиком  направился  к
кабинету заведующего. Секретарша  поднялась  навстречу,  готовая  остановить
его, но Эйнсли сверкнул ей в лицо жетоном и скрылся за дверью кабинета.
   Управляющий, щеголевато одетый мужчина лет сорока, узнав, что  перед  ним
сотрудник полиции, смущенно улыбнулся.
   - Честно говоря, я и сам  понял,  что  превысил  скорость  по  дороге  на
работу.
   - Мы не будем вас наказывать, если вы поможете решить небольшую проблему,
- сказал Эйнсли.
   Он почистил, что  снаружи  в  машине  ожидает  вкладчик  банка,  все  еще
подследственный. Его следовало препроводить в помещение  для  индивидуальных
сейф-боксов, где он вскроет свою ячейку и передаст представителям полиции ее
содержимое.
   - Наш подопечный сделает это совершенно добровольно, можете спросить  его
самого, если хотите, а посему никакого специального ордера мы  не  привезли.
Хотелось бы проделать эту операцию тихо и быстро.
   - Мне бы тоже этого хотелось, - заверил управляющий. - Кто этот клиент?
   Эйнсли подал ему листок, на котором Дженсен  написал  свое  имя  и  номер
бокса.
   Взглянув на него, банкир удивленно вскинул брови.
   - Все это похоже на эпизод одного из романов мистера Дженсена, -  заметил
он.
   - Возможно, - согласился Эйнсли, - но сейчас все  происходит  в  реальной
жизни.
   Несколько ранее  в  то  же  пятничное  утро  Эйнсли  наведался  в  камеру
хранения, где были вещи, изъятые у Дженсена при  аресте.  Ему  не  составило
никакого труда найти на  связке  маленький  ключик  от  банковской  сейфовой
ячейки.
   Чтобы открыть сейф, много времени не потребовалось. Дженсен,  чья  правая
рука была свободна, а левая прикована наручником к правой  руке  Руби  Боуи,
дал обычную в таких случаях расписку, и металлическую  коробку  извлекли  из
ячейки.
   С этого момента дальнейшую процедуру взяла  на  себя  женщина-эксперт  из
группы криминалистов. Надев резиновые перчатки, она открыла крышку коробки и
по одному извлекла из  нее  четыре  предмета:  заметно  обтрепанную  брошюру
агентства по торговле недвижимостью, исписанный листок из блокнота,  корешок
авиабилета и  микрокассету  "Олимпус-ХВBО".  Все  это  эксперт  поместила  в
прозрачный пластиковый пакет, который сразу же опечатала.
   Эксперт отправит все в лабораторию, где с каждого предмета снимут сначала
отпечатки пальцев, а потом по две копии, в том числе и  с  записи,  что,  по
общему  мнению,  было  важнее  всего.  Затем  Эйнсли  предстояло   доставить
оригиналы и по одному  экземпляру  копий  в  офис  прокурора  штата.  Вторые
экземпляры останутся в распоряжении отдела расследования убийств.
   - Отлично, здесь закончили. Поехали, - нетерпеливо сказал Эйнсли.
   При этом у стоявшего у них за спинами управляющего возник вопрос.
   - Как я заметил, ваш бокс теперь пуст, мистер Дженсен, - сказал он. -  Он
вам еще понадобится?
   - Крайне маловероятно, - ответил Дженсен.
   - В таком случае, не могли бы вы вернуть мне ключ?
   - Извините, сэр, - вмешался Эйнсли. - Ключ" нам пока придется оставить  у
себя как вещественное доказательство.
   - Да, но кто будет платить за аренду сейфа? - тщетно взывал управляющий к
торопившимся к выходу полицейским.

***

   Остаток дня прошел за обменом информацией. Оригиналы и копии  материалов,
полученных от Дженсена, сам Эйнсли доставил Кэрзону  Ноулзу  в  прокуратуру.
Когда же он вернулся к себе в отдел, они трое - Лео  Ньюболд,  Руби  Боуи  и
Эйнсли - заперлись в кабинете лейтенанта и прослушали свою копию записи.
   Ее качество оказалось  поразительно  хорошим;  каждое  слово  из  диалога
Синтии Эрнст и Патрика Дженсена звучало отчетливо. Пленка еще не дошла и  до
половины, как Руби завороженно прошептала:
   - Здесь действительно сказано  абсолютно  все.  В  точности,  как  обещал
Дженсен.
   - Да, и обратите внимание, как  хитро  он  повернул  разговор,  чтобы  на
пленку попала вся нужная информация, - заметил Ньюболд.
   Эйнсли, повергнутый услышанным в полнейшее смятение, не сказал ни слова.

***

   Ближе к вечеру Эйнсли вновь попросили приехать в  офис  прокурора  штата,
где его встретила Адель Монтесино и Кэрзон Ноулз.
   - Мы прослушали запись, - сказала Монтесино.  -  Догадываюсь,  что  и  вы
тоже?
   - Да, мэм.
   - Хорошо. Я должна кое-что вам сообщить и сочла  за  лучшее  сделать  это
лично. Заседание большого совета присяжных назначено на утро во вторник.  Мы
будем отстаивать необходимость  привлечь  комиссара  Синтию  Эрнст  по  трем
статьям обвинения, самая серьезная из которых,  само  собой,  предумышленное
убийство. Вы должны будете выступить свидетелем.
   - На подготовку остается три дня - уик-энд и  понедельник,  -  вступил  в
разговор Ноулз. - За это время нужно все успеть:  подготовить  свидетелей  и
улики. Мне нужны ваши письменные показания о  признании,  которое  сделал  в
вашем присутствии Дженсен. Если не возражаете, давайте перейдем отсюда в мой
кабинет и начнем прямо сейчас.
   - Да, разумеется, - пробормотал Эйнсли чисто машинально.
   - Прежде чем вы  уйдете,  -  поднялась  из  своего  кресла  Монтесино,  -
позвольте мне сказать вам вот что, сержант. Как мне стало известно, вы  были
единственным, кто с самого начала не поверил, что убийство Эрнстов - одно из
серийных преступлений. И вы не пожалели сил  и  времени,  чтобы  подтвердить
свою точку зрения доказательствами, что вам  в  итоге  блестяще  удалось.  Я
хотела поздравить вас и поблагодарить. И будьте уверены, мое высокое  мнение
о вас не останется неизвестным остальным. - Она  улыбнулась.  -  Доброй  вам
ночи сегодня. Отдохните хорошенько. Впереди у нас нелегкие четыре дня.

***

   Два часа спустя по дороге  домой  Эйнсли  подумал,  что,  вообще  говоря,
должен ощущать радость триумфатора.  Вместо  этого  им  владела  бесконечная
грусть.

Глава 3

   - Мы работали как  проклятые,  чтобы  свести  все  материалы  воедино,  -
жаловался  Кэрзон  Ноулз  Эйнсли.  -  Все  помогали,  получилось   мощнейшее
обвинение, но как же не ко времени эта жара!
   Около девяти часов утра во вторник они встретились на пятом этаже  здания
суда округа Дейд в Майами,  где  представителям  прокуратуры  была  отведена
небольшая комнатушка. В непосредственной близости от нее располагалась дверь
в зал заседаний большого  совета  присяжных,  где  должны  были  происходить
основные события.
   Оба были в рубашках с короткими рукавами; пиджаки они сбросили сразу  же.
Ночью в здании суда отказали кондиционеры.  Ремонтники  уже  не  первый  час
колдовали над системой где-то в подвале, но пока без успеха.
   - Монтесино собирается вызвать  тебя  первым  свидетелем.  Постарайся  до
этого момента не растаять, - напутствовал Ноулз.
   Голоса, донесшиеся из коридора,  означали,  что  прибыли  члены  большого
совета. Их было восемнадцать - поровну мужчин и женщин  и  почти  поровну  и
представителей трех основных рас: латиноамериканцов, черных и белых.

***

   Основная задача, которая обычно встает перед  подобным  советом,  с  виду
проста: определить, достаточно ли собрано доказательств и вески ли основания
для возбуждения уголовного дела против того или иного лица. Причем в отличие
от обычных судебных разбирательств, заседания большого  совета  проходят  на
удивление  неформально.  В  Майами,  например,  на  них  далеко  не   всегда
присутствовал даже  окружной  судья,  который  надзирал  бы  за  исполнением
законности в ходе заседания и огласил  бы  решение  присяжных  в  самом  его
конце.
   В зале присяжные рассаживались вдоль  четырех  длинных  столов,  в  торце
одного из  них  стоял  стол  для  председателя  совета,  его  заместителя  и
секретаря, а в противоположном - для  обвинителя,  как  правило,  одного  из
заместителей прокурора штата. Он должен был  представить  дело  присяжным  и
провести опрос  свидетелей.  Сегодня  эти  функции  взялась  выполнять  сама
прокурор штата.
   Показания свидетелей фиксировала стенографистка. Присяжные имели право  в
любой момент вмешиваться в процедуру и задавать вопросы, что они  и  делали.
Любая информация, прозвучавшая во время заседания большого совета, считалась
секретной. Присяжные давали подписку о неразглашении,  нарушение  которой  -
без особого на то разрешения - грозило серьезными карами.
   - Прежде всего, должна извиниться за невыносимую духоту в зале, -  начала
заседание Адель Монтесино. - Нам обещали, что кондиционеры скоро заработают,
а пока особо страждущие могут снять с себя все лишнее в  пределах  приличия,
мужчинам это сделать легче, хотя результат - менее впечатляющий.
   Реплика была  встречена  улыбками;  несколько  мужчин  тут  же  поспешили
избавиться от пиджаков.
   - Я прибыла сегодня сюда, - продолжала Монтесино, - чтобы получить у  вас
санкцию и выдвинуть тройное обвинение против одного и того же человека. Один
из пунктов обвинения - соучастие в  предумышленном  убийстве,  обвиняемая  -
Синтия Милдред Эрнст.
   До этой секунды присяжные еще с рассеянным видом озирались  по  сторонам.
Последние  слова  прокурора  заставили  кого-то  вздрогнуть,  кого-то  резко
выпрямиться  на  стуле,  кого-то  в  голос  охнуть.   Наклонившись   вперед,
председатель жюри спросил:
   - Речь идет о совпадении имен?
   - Нет, - ответила  Монтесино.  -  Речь  действительно  идет  о  городском
комиссаре Майами Синтии Эрнст. А двое людей, чья смерть стала результатом ее
преступных действий, - ее родители Густав и Эленор Эрнст.
   Кое у кого в зале челюсти отвисли в прямом смысле слова.
   - Не могу поверить! - заявила пожилая черная дама.
   - Я сама сначала отказывалась верить, - признала Монтесино, -  но  теперь
верю и могу предсказать, что после того, как перед вами предстанут свидетели
и вы прослушаете одну совершенно невероятную запись, и вы поверите, что  это
правда, по крайней мере, утвердите передачу дела в суд.
   Она переворошила бумаги перед собой на столе и продолжала:
   - Второе  обвинение,  которое  я  выдвигаю  против  Синтии  Эрнст  -  это
соучастие в преступлении и сокрытие улик, совершенное  офицером  полиции.  Я
намерена предъявить вам доказательства причастности мисс Эрнст, в  то  время
майора полиции Майами, к убийству еще двоих людей. Третьим пунктом обвинения
будет воспрепятствование правосудию путем недонесения  о  лице,  совершившем
преступление, - в данном случае опять-таки убийство.
   Изумление по-прежнему не сходило с  лиц  присяжных.  Они  переглядывались
между собой, словно спрашивая:
   "Неужели это правда?" Зал загудел.
   Адель Монтесино терпеливо дождалась,  пока  вновь  воцарилась  тишина,  и
пригласила в зал первого  свидетеля  -  Малколма  Эйнсли.  Судебный  пристав
проводил  его  к  прокурорскому  столу.  Прежде  чем  войти,   Эйнсли   счел
необходимым снова надеть пиджак.
   Монтесино приступила к допросу.