, немцалютеранина Иоганна Корба...
   Вот что пишет об этих забавах современный богослов протоиерей Лев Ле-
бедев: "Это то же двойничество. Петр и его приближенные  -  оборотни;  в
обычное время они те, кто они есть, в часы потех  они  как  бы  надевают
маски... подобные потехи имеют демоническое происхождение. Это  подража-
ние бесам, любящим принимать на себя образы различных людей  или  живот-
ных... люди очень точно узнали и почувствовали ДУХ петровских нововведе-
ний, определив его как дух АНТИХРИСТОВ" [108].
   Нельзя не упомянуть о  весьма  примечательных  слухах,  круживших  по
Москве после смерти Франца Лефорта, умиравшего жутко, не  по-христиански
- он бранил и гнал от себя пастора, требовал музыки и вина, под развесе-
лую музыку и испустил последний вздох... Говорили, что еще до смерти Ле-
форта, незадолго, ночью, когда Франц пропадал у очередной любовницы, его
жена услышала страшный шум в спальне. Вошедшие слуги никого там не  уви-
дели. Однако шум продолжался, а "на следующий день, ко всеобщему  ужасу,
все кресла, столы и скамейки, находившиеся в его спальне, были опрокину-
ты и разбросаны по полу, в продолжение же ночи слышались глубокие  вздо-
хи"... Эти разговоры прилежно запечатлел тот же Иоганн Корб. Похоже,  за
Лефортом ночью приходили его хозяева... так к то же бесился в  ближайшем
окружении Петра?
   Для поднятия всеобщего уровня нравственности  и  христианской  морали
Петр, как обычно, издал пространный указ. Всем предписывалось  регулярно
посещать церкви и исповедоваться - под угрозой крупного штрафа.  Практи-
чески одновременно именным указом было введено нечто невиданное и неслы-
ханное прежде на Руси:  отныне  священнику  ПРЕДПИСЫВАЛОСЬ  под  страхом
смертной казни немедленно доносить по начальству о тех, кто на  исповеди
признавался в злоумышлениях на жизнь государя и его семьи, прочих  госу-
дарственных преступлениях, причастности к бунту... Как это  повлияло  на
отношение народа к духовным пастырям, догадаться легко - тем более,  что
на духовенство тем же указом была  возложена  обязанность  совместно  со
светской администрацией, фискалами и сыщиками преследовать  уклонявшихся
от двойных податей раскольников...
   В 1705 г. Петр провел "генеральную чистку" духовенства, взяв в солда-
ты и переведя в  "податное  сословие"  множество  дьячков,  монастырских
слуг, пономарей, поповичей, их детей и родственников. Запретили  строить
новые церкви и монастыри. Архиереи, принимая кафедру, должны были давать
клятвенное обещание, что "ни сами не будут, ни другим не допустят  стро-
ить церквей свыше потребы прихожан" ("потреба",  естественно,  определя-
лась самим Петром). Были установлены "штаты" священников и  монастырских
служителей, сверх которых строго запрещалось рукополагать священников  и
постригать монахов. Вообще Петр стремился превратить монастыри  в  нечто
среднее меж богадельнями и мастерскими. В знаменитом "Духовном регламен-
те" Петра так и говорилось: "Весьма монахам праздными быть да не  допус-
кают настоятели, избирая всегда дело некое. А добро бы в монастырях  за-
вести художества, например, дело столярное". Далее Петр... запретил  мо-
нахам держать в кельях перья и чернила, писать что бы то ни было*. Отны-
не выходить за пределы монастыря монахи и монахини могли лишь на два-три
часа, с письменным разрешением настоятеля, скрепленным  его  подписью  и
печатью...
   * Очень быстро Петр творчески развил эту мысль, распространив  ее  на
все население. Появился указ, предписавший выявлять и сдавать начальству
всех тех, "кто запершись пишет..." Формулировалось это так: "о донесении
на тех, кто запершись пишет, кроме учителей  церковных,  и  о  наказании
тем, кто знал, кто запершись пишет, и о том не донесли".
   Блюститель патриаршего  престола,  митрополит  Стефан  Яворский,  был
отодвинут на задний план и буквально связан по рукам и ногам  повседнев-
ной практикой петровских преобразований. Уже не митрополит  решал,  кому
быть архимандритом того или иного монастыря, а царь - а то и  приближен-
ные, как это было с фельдмаршалом Апраксиным и  боярином  Мусиным-Пушки-
ным, лично занимавшимся назначением архиерея в Холмогоры. В ведение того
же Мусина-Пушкина отошли патриаршая типография, сочинение, перевод и из-
дание книг, даже исправления Библии.
   Стефан, конечно, пытался протестовать -  но  с  величайшей  оглядкой.
Практически после каждого смелого поступка вроде проповеди, где  клейми-
лись фискалы, Стефан тут же посылал Петру смиренное письмо, где просился
"на покой" и подписывался "верный подданный, недостойный богомолец,  раб
у подножия, смиренный Стефан, пастушок рязанский". Петра  такое  "офици-
ально разрешенное диссидентство" вполне устраивало - как двести с лишним
лет спустя брежневские идеологи снисходительно разрешали евтушенкам, ак-
сеновым и прочим Вознесенским изображать "критиков системы" и "инакомыс-
лящих"...
   Не дело мирянина - судить отцов церкви. Я и не  пытаюсь  -  но,  пос-
кольку все познается в сравнении, стоит вспомнить других иерархов, кото-
рые и в более опасных обстоятельствах, прямо грозивших им смертью, нахо-
дили в себе силы бороться - когда все, казалось  бы,  потеряно  и  любые
усилия бесполезны.
   Можно вспомнить о трех священниках - англичанине, русском и поляке, -
которые впоследствии были причислены к лику святых.
   Архиепископ Кентерберийский Фома Бекет в XII в. открыто выступил про-
тив самодурства короля Генриха. И не уступал до тех  пор,  пока  не  был
убит королевскими рыцарями.
   Патриарх Гермоген не подписал грамоту, в которой московское  боярство
объявляло, что "отдает себя на волю" польского  короля.  Отсутствие  его
подписи по нормам того времени дало духовное и правовое основание  русс-
ким городам выступить против интервентов. Ярославцы так и писали жителям
Казани: "Ермоген стал за веру и православие и нам всем  велел  до  конца
стоять. Ежели бы он не сделал сего досточудного дела - погибли бы  все".
Гермогена заточили в Чудов монастырь и уморили голодной смертью,  но  он
так и не сдался.
   Когда к осени 1655 года шведы заняли почти всю Жечь  Посполитую  (что
впоследствии в польской историографии получило название "потопа") и  пе-
ред интервентами-иноверцами капитулировали верхушка дворянства и  армия,
присягнув шведскому королю, ситуацию переломил скромный приор  Ясногорс-
кого монастыря в Ченстохове Августин Кордецкий. Запершись в монастыре  с
горсточкой шляхты и монахов, он стал  сопротивляться.  С  чисто  военной
точки зрения это предприятие не имело никакого значения - укрепление бы-
ло небольшое, и под его стенами стоял отряд всего в пару  тысяч  шведов.
Однако духовное значение сражения оказалось неоценимым. Ченстохова - са-
мая почитаемая в Польше обитель, где находится икона Богоматери, по пре-
данию, написанная евангелистом Лукой*. Воззвания, рассылаемые Кордецким,
известия о том, что монастырь держится, устыдили страну - и  вспыхнувшая
всенародная война вымела захватчиков.
   * Как и предание о крестившем Русь апостоле  Андрее,  оно,  в  общем,
служит косвенным доказательством того, что гипотеза группы Фоменко  вер-
на. Если к исчислению "от рождества Христова" и впрямь приписали  лишнюю
тысячу лет, нет ничего удивительного в том, что апостол  Андрей  посещал
Русь, а апостол Лука написал икону в Польше.
   К сожалению, в петровские времена не нашлось подобного пастыря, риск-
нувшего бы открыто оказать сопротивление...
   Чуть погодя Петр пошел  дальше,  ликвидировав  всякие  надежды  духо-
венства на избрание нового патриарха. Сохранились рассказы  о  том,  как
Петр в ответ на просьбу архиереев дать им патриарха швырнул на стол кор-
тик и рявкнул: "Вот вам патриарх!" (Более смягченная версия вместо  кор-
тика повествует об "ударе кулаком по столу". И то, и другое  как  нельзя
более похоже на Петра.)
   В январе  1721  г.  был  учрежден  святейший  синод  -  чисто  чинов-
ничье-светское, бюрократическое учреждение, управлявшее отныне церковны-
ми делами. Во главе его встал гражданский чиновник, обер-прокурор - "око
государево", очень скоро превратившийся в полновластного диктатора.
   В Сенате к тамошнему обер-прокурору были приставлены фискалы.  Равным
образом и к обер-прокурору синода совершенно официально  приставили  чи-
новников со схожими функциями, именовавшихся... инквизиторами,  с  "про-
то-инквизитором" во главе.
   Подробно описывать деятельность этого учреждения я не стану  -  скажу
лишь, что и его постигла участь всех петровских нововведений. "Исправле-
ние зол  церковной  жизни"  обернулось  созданием  очередной  "командной
структуры". В 1857 г. известный русский писатель по  церковным  вопросам
А.Н. Муравьев говорил: "В наше  время  обер-прокурор  святейшего  синода
пользуется столь неограниченной властью, какой не  пользовался  ни  один
патриарх: простой подписью "читал" и "исполнить" он решает самые  важные
церковные дела".
   Церковь превратилась в простое дополнение к  бюрократической  машине,
этакую шестеренку, катастрофически теряя авторитет в народе. Доходило до
грустных курьезов: при Александре I, высочайшем покровителе всей и  вся-
ческой мистики, министр духовных (!) дел князь Голицын был членом  близ-
кой к "хлыстам" и скопцам секты, известной как "корабль Екатерины  Тата-
риновой". Только Николай 1 разогнал  всевозможные  "корабли",  "кружки",
сектантские колонии и еретические общества.
   Во времена Петра Славяно-греко-латинская академия из строго  учебного
заведения превратилась в штаб духовной цензуры, боровшейся как с  прони-
кавшим из-за рубежа "иномыслием", так и со староверами. За академией бы-
ло закреплено монопольное право на обучение иностранным языкам.  Без  ее
разрешения всем, под страхом конфискации имущества, запрещалось нанимать
и держать у себя домашних учителей греческого,  латинского  и  польского
языков. Только окончившим академию разрешалось держать у себя дома  гре-
ческие, латинские и польские книги любого содержания, рассуждать о  вере
и вступать в прения на религиозные темы - человек, не закончивший акаде-
мии, не имел права даже у себя дома, со своими домашними,  рассуждать  о
вере. Академия вела строгое наблюдение за "иностранными учеными  свобод-
ных (т.е. гуманитарных - А.Б.) наук" и выдавала им разрешение на  приезд
в Россию. Под надзор академии отдавались все иноверцы, принявшие правос-
лавие, всякое "колебание в вере" наказывалось ссылкой, а за  упорство  в
"прежних верованиях" полагалось сожжение в деревянном срубе. Кроме того,
сожжение на костре грозило всем, кто держал у себя "чародейные,  волшеб-
ные, гадательные и церковью возбраняемые книги", на пиру или где  бы  то
ни было порицал православную веру, переходил из православия в иную веру,
критически отзывался о мощах, иконах, святых.  "Страшным  инквизиционным
трибуналом" назвал это заведение историк Соловьев. Все царствование Пет-
ра горели костры, на которых жгли раскольников, вольнодумцев, всех нару-
шивших вышеприведенные запреты... Каждый, кто уверяет,  будто  в  России
инквизиции никогда не существовало, - либо лукавит, либо не знает  исто-
рии...
   Старообрядцев при Петре преследовали жесточайше. С них, в  частности,
брали особый двойной налог - исключительно в целях притеснения. На  при-
веденном рисунке изображена бляха, свидетельствовавшая, что  пошлина  за
право ношения бороды уплачена (по ребру идет надпись "Борода лишняя  тя-
гота"). Эту бляху полагалось постоянно носить на груди  -  опять-таки  в
издевательских целях*. Позже родилось еще одно нововведение - все старо-
обрядцы должны были отныне носить на спине желтые лоскуты материи  (рис.
1.27).
   * Ежегодный налог со старообрядца, не расставшегося с  бородой,  сос-
тавлял 450 руб. в ценах 1913 г. Любители истории могут  сами  высчитать,
мала или велика эта сумма.
   (Делайте со мной что хотите, но я уверен, что именно у Петра  нацисты
впоследствии заимствовали идею желтых звезд, которые должны были  носить
на груди евреи. Все совпадает - сама идея, цвет материала. Один из  гит-
леровских идеологов, Розенберг, родился на территории  Российской  импе-
рии, учился в Прибалтике, неплохо изучил историю царствования Петра...)
   До сих пор в исторической (сугубо научной и художественной) литерату-
ре описывается, как "фанатичные староверы" занимаются  самосожжением.  И
мало кто знает, Что в 1691 г. двести самых уважаемых "иноков и учителей"
старообрядчества, собравшись на совет, единогласно осудили практику  са-
мосожжения, и в самом деле встречавшуюся. Было  выпущено  "отразительное
писание", беспощадно осуждавшее проповедников самосожжения, как  одержи-
мых "неразумным и бесовским наваждением". А посему читателю  представля-
ется самому определить, к то же в таком случае виноват в  многочисленных
массовых сожжениях старообрядцев во времена царствования Петра, кто под-
носил огонь к избам, где были заперты староверы...
   Со старообрядцами рука об руку боролись церковные и светские  власти.
Когда игумен Питирим и его подручные не добились ни малейшего  успеха  в
"обращении" керженских старообрядцев, в Нижний Новгород на помощь им на-
грянул гвардейский капитан Юрий Ижевский, получивший право своей властью
загонять староверских монахов и монахинь в православные монастыри, а ук-
рывавшихся от уплаты двойных податей отправлять  на  каторгу.  Пославший
его Петр настоятельно рекомендовал "приискивать" за виновными чисто уго-
ловные вины. Так и писал бравому капитану:  "Буде  возможно  явную  вину
сыскать, кроме раскола, таких с наказанием и вырезав ноздри, ссылать  на
галеры..." Легко догадаться, что Ржевский без  труда  "сыскивал"  мнимые
преступления...
   Сохранился его отчет: "Ныне до вашего величества послал  раскольников
необратных и замерзелых, они же и указу твоему учинились противны, поло-
женного окладу платить не хотят, и за то биты кнутом, и вынуты ноздри, и
послано на каторжную работу числом 23 человека... да  женского  пола  46
человек замерзелых послал в девичьи монастыри - положенного окладу  пла-
тить отреклись, и за то учительницы их биты кнутом 13 человек..."
   Немного позже Питирим, чтобы уличить старообрядцев в ереси, пошел  на
прямой подлог: по его приказу была изготовлена якобы "старинная"  книга,
так называемое "Соборное деяние на еретика Мартына". В ней утверждалось,
что еще в 1147 г. в Киев пришел монах Мартин, армянин по  происхождению,
стал проповедовать двуперстие и  все  прочие  заблуждения,  свойственные
раскольникам XVII в., однако в 1157 г. собор  русских  епископов  осудил
Мартина, назвав двуперстие "армянским кукишем".
   О последующих событиях много писали русские историки, поскольку  ста-
рообрядцы (целая группа под водительством дьякона Александра) самым тща-
тельным образом исследовали "древнюю книгу"  и  неопровержимо  доказали,
что это сочиненная в нынешнем году подделка. Этой истории самой по  себе
посвящены отдельные научные труды - проведенная  Александром  экспертиза
считается первым в российской истории палеографическим анализом  старин-
ной рукописи, и современные исследователи до сих пор используют  практи-
чески те же методы, какими руководствовался дьякон.
   Однако Питирим ответил более  весомым  аргументом  -  приказал  взять
Александра под стражу (впоследствии дьякона били кнутом  и  казнили).  А
"Соборное деяние" продолжали распространять как ни в  чем  не  бывало...
Пытать Александра и предать его смерти письменно распорядился сам Петр.
   То же самое творилось по всей стране. "Всюду проповедничество предпо-
читало вместо действия словом вступать в союз с гвардии капитанами, всю-
ду увещевали людей, заковав их предварительно в кандалы, и всюду резуль-
тат был одинаков: кто был послабее, те объявляли,  что  раскаиваются,  а
более сильные почувствовали еще глубже ров, возникший между ними и  гос-
подствовавшей церковью".
   Другими словами, в результате прямо-таки гестаповской борьбы Петра со
староверами очень большой процент трудолюбивого, искренне верующего  на-
селения был форменным образом поставлен вне закона и подвергся  постоян-
ным преследованиям. В свою очередь, это вело к еще большему  ожесточению
нравов, застою в экономике. В свое время подобное наблюдалось во Франции
- изгоняя гугенотов, страна лишилась множества  искусных  ремесленников,
преуспевших купцов, интеллектуалов, от чего выиграла Англия,  приютившая
беглецов (именно они и помогли претворить  в  жизнь  то,  что  именуется
"английской промышленной революцией"). Так  и  в  России:  трудолюбивые,
грамотные старообрядцы исключались из деятельности на благо страны,  вы-
нужденные массами бежать кто в глухие места, кто в  Жечь  Посполитую  (в
нашей историографии совершенно не изучена весьма интересная тема  -  ог-
ромный вклад, который внесли староверы в процветание  той  же  Литвы.  В
точности как гугеноты в Англии).
   И, наконец, одно из самых страшных последствий  петровских  реформ  -
фактический раскол простого народа и "верхнего мира" на две  разных  на-
ции. Возникло две нации, две культуры, два мира...
   Разумеется, до Петра не было никакой идиллии - помещики и бояре угне-
тали "черный люд"  почти  столь  же  тяжко.  Но  между  боярином  и  его
крестьянином не было пропасти - оба носили одинаковую одежду,  различав-
шуюся лишь материалом, оба ходили в одну и ту же церковь, принадлежали к
одной культурно-духовной общности. После петровских преобразований  "ба-
рин", городской, образованный и одевался иначе, и лицо у него было  "бо-
сое", и родного языка он сплошь и  рядом  не  знал.  Сохранились  свиде-
тельства современников, как в 1812 г. простонародье таскало в московскую
полицию "французских шпионов" - схваченных  на  улицах  дворян,  которые
изъяснялись меж собой по-французски. Они были не виноваты -  просто-нап-
росто родного языка не знали и говорить по-русски даже на самые простей-
шие темы не могли. Из этих искорок, понемногу тлевших, и разгорелось  на
всю Россию в 1917-м пожарище, слизнувшее помещичьи усадьбы, а  заодно  и
библиотеку Блока - какие там, к черту, жидомасоны, всего лишь лопнул на-
рыв, вздувшийся еще при Петре, бесповоротно расколовшем нацию...
 
   ИТОГ
 
   Время от времени (к счастью, все реже и реже)  иные  исследователи  в
поисках очередной сенсации начинают вспоминать о "загадке", якобы сопро-
вождавшей кончину Петра. Слабеющая рука Петра (умирающего то ли от прос-
туды, то ли от скверно залеченной венерической болезни) нацарапала  лишь
два слова "Отдайте все..." - и бессильно упала. Вот и гадают, вот и  ло-
мают головы - кому же наш "госмударь всея Руси" собирался оставить стра-
ну?
   Печальный итог в том и состоит, что сам Петр не мог не понимать: нас-
ледство оставить некому!
   Супружница Екатерина глупа, распутна и откровенно спивается. Елизаве-
те всего шестнадцать. Другой дочери, Анне, семнадцать. Внуку Петру Алек-
сеевичу десять. Молодые племянницы Анна и Екатерина замужем за иностран-
ными князьками (первая, впрочем, уже вдова). Племянница  Прасковья  умом
не блещет...
   НАСЛЕДНИКА НЕТ. Чье имя не напиши, он или она неминуемо станут игруш-
кой  в  руках  приближенных  -  казнокрадов,  мотов,  озабоченных   лишь
собственным преуспеянием. Иллюзий на их счет сам Петр никогда не  питал,
в глаза говорил, что прекрасно понимает: после его смерти пустят  прахом
все наследие...
   Не мог Петр этого не понимать. Прекрасно знал. А потому - нет никакой
загадки. "Завещание", можно ручаться, осталось недописанным  не  потому,
что холодеющей руке не хватило какой-то минуты. Петр, несомненно,  зара-
нее пытавшийся предугадать ход  событий  после  своей  смерти,  попросту
осознал: называть чье бы то ни было имя бесполезно. Потому что не  будет
продолжателя.
   И это недописанное завещание, каракули на грифельной доске  -  свиде-
тельство полного и окончательного краха,  который  умирающий  Петр,  нет
сомнений, успел осознать во всей полноте. Драконы сплошь и рядом умирают
бесславно, не в бою - в сырой пещере