каким  образом  Кучук-ага
обменяет его на своего отца?
     - Я найду пути...  Мне  поможет  Абди-ага,  хозяин  хана,  где  я
остановился.
     - Абди-ага!  Это такой проныра,  что за деньги  все  сделает.  Но
берегись - обдурит. Если же с ним ничего не получится, приходи ко мне.
Может,  я смогу и  здесь  помочь  больше,  чем  Абди-ага.  За  деньги,
понятно... Ха-ха-ха!
     - Гм,  из тебя высокочтимый Сафар-бей,  был бы неплохой купец. Ты
можешь добиваться своего. Однако ты - воин, одинокий и...
     - К сожалению,  без денег и  воин  бессилен.  В  наше  время  все
покупается и продается:  должности, чины, земля, даже трон падишаха...
Я долго жил в столице и имел возможность убедиться, что сейчас сильнее
не тот, у кого меч, а тот, у кого толстый кошелек!
     - Ты мудро рассуждаешь.  Это еще больше убеждает меня, что я имею
дело  с  умным и порядочным человеком.  Я рад видеть защитников ислама
именно такими.
     - Ты не ошибся...  Свой меч я поднимаю во имя и славу аллаха!  Но
кто же не помнит и о  себе?  Правда,  в  этой  нищенской  Болгарии  не
очень-то разбогатеешь... Всюду беднота!
     - Вы сами виноваты. Опустошили войнами такой благодатный край.
     - Не  мы  начинали  войны.  Болгары сами виноваты.  Восстают,  не
признают власти падишаха...
     - Восстают, наверно, не от хорошей жизни. Если уж вам так хочется
воевать,  то  идите  на  Украину,  на  Русь...  Там  земли  богатые  и
многолюдные.   Можно   добыть   много  рабов,  скота  и  денег.  Да  и
вольнолюбцев укротите.  Оттуда расползается свободолюбивый  дух.  Речь
Посполита была бы вам союзником, ибо те схизматы -казаки ей тоже много
хлопот причинили.  - Звенигора замолк.  Удочка заброшена.  Клюнет  ли?
(Схизмат (греч.) - еретик, отступник.)
     Сафар-бей с интересом взглянул на гостя.
     - Многие  наши  думают  так  же.  Половина  Украины выпала из рук
Ляхистана.  Падишах не допустит,  чтобы она полностью  объединилась  с
Московией.  Это  стало  бы  для  нас  смертельной  угрозой.  Не зря же
Ибрагим-паша,  великий визирь, готовит войско к походу за Дунай. Еще в
этом году...
     В комнату вошли Якуб со Златкой, и Сафар-бей на полуслове прервал
речь.  Как ни хотелось Звенигоре видеть Златку, однако он пожалел, что
так не вовремя они с Якубом пожаловали.  Еще б минута -  и  Сафар-бей,
очевидно,  еще больше приоткрыл бы тайные намерения Порты по отношению
к Украине.  Но и из того,  что он успел  сказать,  ясно:  летом  турки
начнут большую войну...

4

     После обеда,  на  котором  Звенигора больше слушал,  чем говорил,
Сафар-бей пригласил его в соседнюю комнату.  Плотно  закрыв  за  собою
дверь и убедившись, что под окном никого нет, сказал:
     - Дорогой ага Кучук, я воин, человек откровенный, у меня на языке
всегда  то же,  что и на уме.  Поэтому,  думаю,  не обидишься,  если я
выскажу еще одну просьбу.
     - Прошу, - поклонился Звенигора, не понимая, куда клонит ага.
     - Я хочу жениться.
     - Ну что ж, поздравляю! Кажется, я догадываюсь, кто она...
     - Догадаться не трудно.  Но не это я хотел сказать...  Мне  нужны
деньги...  Хочу  одолжить  у  тебя,  Кучук-ага.  Верну их,  как только
раздобуду.
     "Наглец! Он собирается выжать все,  что у меня есть... Знает, что
я перед ним беззащитен", - подумал Звенигора, а вслух произнес:
     - Разве есть надежда, что скоро раздобудешь?
     - Не сегодня-завтра я иду в поход.
     - Но это ведь небезопасно! - вырвалось у Звени-горы.
     - Не думаешь ли, что меня убьют?
     - На войне всякое бывает.
     - Я верю в свою счастливую звезду и в милость аллаха.
     - Если   так,  то  я  буду  молить  аллаха,  чтобы  сберег  тебе,
Сафар-бей, жизнь!
     - Ради  меня или ради денег,  которые мне одолжишь?  - усмехнулся
Сафар-бей. - Итак, я могу надеяться?
     - Безусловно. Сколько нужно?
     - Кроме тех пяти сотен за Момчила Крайчева,  еще пятьсот... Таким
образом,  всего  тысячу  курушей.  Когда  же  я  вернусь  из похода на
гайдутинов и привезу твоего отца, считай, что мы квиты.
     - Хорошо,  я  согласен.  Но  зачем так много денег?  Неужели чтоб
внести такой выкуп за Адике?
     - А почему бы и нет?  Адике - красивая девушка.  И хочет ага Якуб
или не хочет,  но он станет моим тестем!  Я не выпущу из своих рук эту
пташку!
     - Она  и  вправду  красивая  девушка,  -  согласился   Звенигора,
мысленно  поклявшись,  что сделает все возможное и невозможное,  чтобы
Златка не попала в руки этого самовлюбленного, жестокого янычара.
     - Дивная!  -  воскликнул Сафар-бей.  - И я не хотел бы держать их
под охраной, пока возвращусь из похода... Но придется.
     - Они могут убежать? Разве Адике тебя не любит?.. - Звенигора еле
скрыл радость.
     - Это  меня  и беспокоит.  Хотя достаточно того,  что я люблю ее!
Поэтому и хочу заплатить выкуп за девушку теперь,  чтобы связать Якуба
словом.
     - Ничего с ними не случится, если посидят с недельку под надежным
присмотром. Здесь так чудесно!
     - Ты прав.  Спасибо,  - сказал Сафар-бей,  пряча деньги,  -  Куда
доставить старика?
     - Я остановился в хане Абди-аги.  Буду признателен, если он будет
с аскером через полчаса... Я пойду, надо переодеться к обеду у паши.
     - Значит, мы скоро встретимся. До свидания!
     Сафар-бей вызвал  аскера  и приказал проводить гостя из крепости.
Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, Звенигора не расспрашивал
дороги  и  долго  петлял  кривыми  уличками,  пока  наконец выбрался к
городской площади,  а оттуда к хану.  Еще издали заметил  возле  ворот
сияющего от радости Драгана. Юнак кинулся навстречу:
     - Спасибо,  Арсен!  Не знаю,  как тебе удалось  это  сделать,  но
дедусь  Момчил  прибыл  живой и здоровый!  Пошли скорее,  сам увидишь!
Аскер не отходит от него.  Говорит:  "Велено передать купцу Кучуку  из
рук в руки".
     Во дворе стоял унылый пожилой аскер, держа конец веревки, которой
был связан старик.
     - Я купец Кучук,  - сказал Звенигора  и  кинул  воину  монету.  -
Развяжи веревку и ступай!
     Тот схватил монету,  разрезал  ятаганом  веревку  и  удалился  со
двора.
     Звенигора обнял Момчила:
     - Я  рад  тебя  видеть  живым,  отец!  И на воле!..  Однако вам с
Драганом задерживаться здесь нельзя.  Быстрее бегите  отсюда.  Драган,
проведи дедусю в безопасное место,  а сам возвращайся с друзьями.  Жди
меня, как договорились, в лесу, у ручья. Ну, айда!..
     Драган с Момчилом поспешно отправились из хана, а Звенигора зашел
в свою комнату.
     За два  часа  до  захода  солнца  он  не  спеша проследовал через
городскую площадь. После дневной жары с гор начала опускаться на город
прохлада.  Дышалось легко и радостно.  Пока что все шло хорошо. Драган
приведет людей,  и они, как только Сафар-бей выступит в поход, нападут
на его крепость и освободят Златку и Якуба.
     На противоположной стороне площади расположился табором небольшой
конный отряд. Спахии разводили костры, пристраивали над ними треноги с
казанами.  Ржали на привязи голодные, уставшие кони. Воины носили им в
торбах овес, ароматное горное сено.
     Звенигора не  придал  этому  значения.  Мало  ли  разных  военных
отрядов  кочует  по  Османской  империи?  Казак  зашел  в дом паши,  и
источающий любезность  слуга  повел  его  вверх,  в  зал,  откуда  уже
доносился нестройный шум оживленной беседы.
     Чей-то громкий надтреснутый голос показался ему  очень  знакомым.
Но   не  успел  он  вспомнить,  кому  он  принадлежит,  как  навстречу
подкатился оживленный паша,  взял под руку и повел  к  узкому  окну  с
цветными стеклами, где стояла небольшая группа людей.
     - Высокочтимые гости,  позвольте познакомить вас с посетившим наш
город купцом из Ляхистана агою Кучуком. Он хорошо знает те страны, где
доблестным воинам падишаха придется,  возможно, очень скоро прославить
имя   аллаха.   Я  думаю,  он  с  радостью  поделится  с  вами  своими
наблюдениями за обычаями неверных.
     - Я  весь  к  вашим  услугам,  -  поклонился  Звенигора  и тут же
вздрогнул:  прямо перед ним стоял Гамид и вытаращенными  от  удивления
глазами впился в своего бывшего невольника.
     - Аллах экбер!  - воскликнул Гамид.  - Урус Арсен!  Как ты  здесь
оказался?.. Сам всевышний посылает тебя в мои руки!
     Он схватился за эфес сабли.  Но вытащить ее не успел.  Как молния
сверкнул кинжал Звенигоры.  Но острие лишь скользнуло по гладкой стали
панциря, скрытого под верхней одеждой. Неудача!.. Понимая, что ударить
еще раз не удастся,  Звенигора рванулся назад, чтобы, воспользовавшись
общим замешательством,  выскочить на площадь.  А там -  только  бы  на
коня...
     Расталкивая оторопевших гостей,  казак выбежал на середину  зала.
Чей-то  отчаянный крик подстегнул его как кнутом.  Перепуганный слуга,
заглянувший было в дверь,  увидев в руках беглеца  обнаженный  кинжал,
шарахнулся в сторону. Путь был свободен.
     Но в последний миг ловкий Сафар-бей подставил ногу, и Звенигора с
разгона полетел на пол.  Сафар-бей,  как дикая кошка, прыгнул на него,
заломил руки за спину:
     - Держите гяура! Вяжите!..
     Несколько человек,  в  том  числе  и  Гамид,   ринулись   вперед,
навалились на распростертого казака.  Звенигора напряг все силы,  стал
вырываться,  заметался,  но врагов наседало все больше.  Он уже не мог
шевельнуть  ни  одним  мускулом.  Лежал,  распластанный как лист,  под
тяжестью множества тел.  Кто-то связывал руки, заламывая их чуть ли не
до лопаток.
     - Крепче! Сильнее!..
     - Вырвите кинжал!..
     - Поднимите гяура!..
     Звенигоре стало  легче  дышать.  Толпа расступилась.  Сафар-бей с
силой ударил его ногою в бок:
     - Вставай, собака!

5

     Его привели  в  крепость  Сафар-бея и бросили в подземелье.  Свет
проникал  сюда  лишь  через  маленькую  отдушину  в  потолке.  Черными
призраками  обступали каменные стены.  От затхлого воздуха захватывало
дыхание.
     - Лежи,  гяур!  - крикнул Сафар-бей с порога,  заметив, что узник
пытается приподняться. - Скоро мы вернемся!..
     Грохнули двери. Стало тихо.
     Звенигора поднялся,  встал  под  отдушиной.  На   него   смотрело
пятнышко  голубого  предвечернего  неба.  Что  ж,  и это неплохо!..  В
последние минуты жизни иметь над головой ясное, хотя и чужое небо.
     Вдруг вверху    что-то   блеснуло.   Звенигора   подошел   ближе,
присмотрелся. Железный крюк! Да не один, а целый ряд! Вот это находка!
     Надо быстрее  освободить  руки!..  Он  нашел острый выступ камня,
повернулся спиной и начал  тереть  об  него  веревки.  Время  тянулось
мучительно  долго.  Но  вот путы ослабли,  а затем и вовсе упали вниз.
Размяв онемевшие  руки,  подошел  к  крюкам.  Эх,  если  бы  выломать,
неплохое оружие получилось бы!  Представил,  как, зажатый в руке, этот
кусок железа славно послужил бы ему в минуту,  когда придется бороться
за жизнь.  Но увы!  Крюки были так глубоко вмурованы в потолок, что ни
один из них не поддавался его сильным рукам. Нет, без лома не вырвать,
пустая  затея!  А  Сафар-бей  в любую минуту может войти...  Разве что
попробовать не вырывать,  а ломать?  Он обеими руками ухватывается  за
крайний  крюк,  упирается  ногами  в  стену  и начинает гнуть.  Железо
чуть-чуть подается.  Звенигора налегает сильнее, так, что кровь стучит
в висках, дрожат от напряжения ноги...
     Ну, разом - гу-ух!
     Крюк подается   еще   немного.   Теперь  с  другой  стороны!  Ну,
сильнее!.. Жми! Так!.. Иде-ет!.. Почти неощутимо, но сгибается...
     Навалившись на   крюк,   Арсен  весь  дрожит  от  нечеловеческого
напряжения, срывается и падает на земляной пол. Некоторое время лежит,
переводя  дух,  а  потом  снова  встает,  хватается  руками  за  крюк,
подтягивается, упирается ногами в стену...
     И снова срывается.
     Становится жарко.  Пот  заливает  глаза.   Звенигора   сбрасывает
одежду,  остается  в  одной  сорочке.  И  снова принимается за работу.
Проходит час, второй... Крепкий кованый крюк подается нехотя. Гнется с
трудом...  но  гнется.  Вперед  -  назад...  Вперед - назад!  С каждым
усилием он подается все больше  и,  кажется,  легче.  Но  сил  уже  не
хватает, чтобы доломать до конца...
     Стало совсем темно.
     Изнеможенный казак  сползает  на  пол.  Еще  бы  немного - и крюк
сломался бы.  Но  силы  исчерпаны.  В  глазах  кровавый  туман.  Арсен
прислонил  раскалывающуюся  от  боли голову к стене и не заметил,  как
полузабытье перешло в сон.
     Крепкий казацкий сон!  Забылось все:  и опасность, и Сафар-бей, и
Гамид,  и то,  зачем прибыл сюда. Ничто до самого утра не нарушало тот
сон.
     Только грохот кованных железом дверей разбудил Арсена. Он вскочил
на ноги.  Невольно зажмурился от яркого света,  ворвавшегося со двора,
прикрыл глаза рукою. На пороге стояло двое.
     "Эх, проспал!  Опоздал!"  -  резануло  ножом  по сердцу.  Мельком
взглянув на погнутый вчера крюк,  Звенигора  отступил  в  темный  угол
подземелья.
     Впереди спускался Сафар-бей,  позади тяжело переваливался  Гамид.
За ними два аскера несли веревки, плети, ведро с водой.
     - Ну,  как  себя  чувствует  пан  купец?  -  злорадно  усмехнулся
Сафар-бей.  -  Будешь  сам  говорить  или  заставишь  нас потрудиться,
помогая тебе?
     Звенигора молчал.
     - А-а, ты уже и руки успел освободить! Связать его! Да покрепче!
     Аскеры кинулись  к Арсену.  Но он одним ударом отбросил их назад.
Гамид выхватил саблю. Сафар-бей придержал его руку:
     - Нет, нет, возьмем живьем!..
     Аскеры вновь бросились на Арсена,  им помогали Сафар-бей и Гамид.
Свалили, связали.
     - Подтяните к крюку!  -  выдохнул,  переводя  дух,  Сафар-бей.  -
Подвесьте!
     Аскеры набросили веревку на крюк,  потянули  книзу.  Острая  боль
пронзила вывернутые плечи, вырвала глухой стон у Арсена...
     - Ну,  теперь ты у нас запоешь,  гяур! - прошипел Гамид и с силой
стал бить тяжелой плетью, приговаривая: - Это тебе, раб, за побег! Это
за мое разоренное гнездо! Это за то, что я тебя так ненавижу!..
     Плеть падала на плечи,  на спину,  на голову. После каждого удара
на коже вздувались кровавые рубцы.  Звенигора сцепил  зубы,  чтобы  не
закричать, закрыл глаза.
     - А это,  раб,  за моих домочадцев,  уничтоженных тобою!..  Гяур!
Паршивая свинья!..  - неистовствовал Гамид, все больше зверея и тяжело
дыша.
     Сафар-бей стоял   рядом.   У   него  широко  раздувались  ноздри.
Подрагивал в руке кнут. Запах крови опьянял его.
     - Подожди,  Гамид-бей,  ты  забьешь  его до смерти!  Оставь и мне
немного жизни  этой  собаки!  -  воскликнул  он,  заметив,  как  после
сильного удара всем телом содрогнулся пытаемый.
     Гамид остановился, вытер рукавом пот со лба.
     Арсен открыл  глаза,  взглянул  сквозь кровавый туман на палачей.
Сафар-бей медленно закатывал рукав...
     Вмиг куда-то  отошла  безумная  боль истерзанного тела.  В голове
взметнулась, вытеснила все невероятная мысль. Неужели?! На правой руке
Сафар-бея  от  локтя  до  кисти  по  загоревшей коже протянулись тремя
светлыми полосами зарубцевавшиеся, узкие шрамы...
     - Ну, самозванный купец, рассказывай: для чего прибыл в Сливен?..
Поторапливайся!..  У нас на тебя нет  времени.  Сегодня  идем  громить
гайдутинов Младена... Обещаю тебе легкую смерть, если скажешь все. Ну,
говори:  откуда знаешь Момчила Крайчева? Кто надоумил спасать его? Кто
подослал тебя сюда? Ну?..
     Сафар-бей схватил Звенигору за чуб и откинул голову назад, словно
желая пронзить казака горящим взглядом.
     - Ненко! - прохрипел Арсен. - Ненко, неужели это ты?
     Сафар-бей отшатнулся, словно кто его ударил.
     - Как ты сказал?  Ненко?  - спросил он странным, будто деревянным
голосом.  -  Откуда  ты  знаешь  это  имя?  О аллах экбер!  Говори же!
Говори!..
     Перемена, произошедшая с ним,  была столь разительной,  что Арсен
понял:  перед ним действительно Ненко,  сын Младена. Значит, он помнит
свое  прежнее  детское имя!..  Но осталось ли что-нибудь в его памяти,
кроме имени? Какие еще сохранил воспоминания детских лет?..
     - Развяжи  меня,  Сафар-бей...  Я  все  объясню,  если  здесь  не
будет...
     Он хотел  сказать:  "не  будет  Гамида".  Но не успел.  Прогремел
выстрел  -  ему  огнем  обожгло  висок.  В   глазах   казака   поплыли
разноцветные круги, и он стал проваливаться в черный сумрак.
     В подземелье медленно расходился едкий пороховой дым.
     Арсен обмяк,  повис  на  веревках.  Из  упавшей  на  грудь головы
закапала на пол кровь.
     - Зачем   ты   стрелял,   Гамид-ага?   -   вскрикнул   смертельно
побледневший Сафар-бей. - Зачем ты убил его?
     Он сжал кулаки, весь напрягся.
     - А-а,  чего  возиться  с  собакой!  -  Обрюзгшее   лицо   Гамида
передернулось,  то ли от замешательства,  то ли от злобы. - Туда ему и
дорога! Паскудный раб!..
     - Что  ты  наделал,  Гамид-ага?  Этот  гяур  знал какую-то тайну,
которая преследует меня с тех пор, как я помню себя!
     - Чепуха!  Не  обращай  внимания на нелепые детские сны!  Прикажи
вынести и закопать эту падаль!
     Сафар-бей пристально   взглянул   в  желтые,  вытаращенные  глаза
спахии.  От него не укрылось затаившееся в них волнение. Но прежде чем
он  успел  что-либо сказать,  вверху на лестнице послышался топот ног.
Вбежал запыхавшийся аскер. Вытянулся:
     - Письмо от беглер-бея, ага, - и протянул свиток с печатью.
     - Хорошо. Иди!
     Сафар-бей разорвал  шнурок,  развернул  свиток,  подошел к свету.
Сердце его  постепенно  отходило,  успокаивалось.  Он  молча  пробежал
письмо, потом повернулся к спахии.
     - Гамид-ага!   Слушай,   что   пишет   беглер-бей.   Приближаются
выдающиеся   события.   -   Медленно  прочитал  вслух:  -  "Сафар-бею,
начальнику специального  военного  отряда.  Хранить  в  тайне.  Вскоре
непобедимые  войска нашего наияснейшего падишаха будут проходить через
Балканы на север,  и вы отвечаете за полную безопасность  на  перевале
Вратник.  Приказываю  по получении этого письма немедленно выступить в
поход и уничтожить  гайдутинов  разбойника  Младена.  На  подкрепление
высылаю вспомогательный отряд Исмаила-аги. Вам подчиняется также отряд
Гамида-аги,  о чем вы сообщите ему лично".  Что  ты  на  это  скажешь,
Гамид-ага?
     - Что у нас будет большая война с казаками и московским царем. Но
это  давно  уже  не  тайна.  Еще  в  Аксу,  когда я получил приказание
выступить в Стамбул,  я понял,  что речь шла о большой войне...  Давно
пора нам стать твердой ногой на северном берегу Черного моря.  Украина
даст нам хлеб,  скот и рабов.  Ради этого мы и  поднимаем  меч  против
севера... Итак, мы должны сегодня же выступить на Чернаводу!
     - Безусловно! Не будем терять времени - пошли! Они вышли во двор.
     - Ходжа,  сзывай  всех  в  поход!  -  приказал Сафар-бей аскеру с
зурной на боку.  - А  ты,  Джаббар,  слушай:  останешься  в  крепости,
присмотришь за моими гостями.  Вместе с Али.  Он будет за старшего,  я
дал ему все указания... А сейчас спустись в подвал. Там на крюку висит
мертвый гяур. Закопай его за стеной, в овраге. Ну, айда!
     Тревожно заныла зурна.  Из помещений с криком и гамом выскакивали
аскеры, на ходу прилаживая одежду и оружие.
     Гамид поспешно выехал из  крепости  к  своему  отряду.  Сафар-бей
вернулся  к  себе:  ему хотелось повидать Адике.  С каждым днем он все
больше влюблялся в девушку  и  не  пропускал  возможности  лишний  раз
показаться  ей  на  глаза.  Несмотря  на жестокий и холодный характер,
перед Адике он чувствовал какую-то непонятную  радость,  и  неодолимая
сила все время влекла его к ней.
     Возле калитки  его  нагнал  запыхавшийся  Джаббар.  Его   длинное
морщинистое   лицо   покрывали   капельки  пота,  в  глазах  светилось
недоумение.
     - Что случилось, Джаббар? - нахмурился Сафар-бей.
     - Ага,  там...  внизу... совсем не мертвый... тот гяур... Глазами
моргает. Как быть - добить его или живьем закопать?
     - Что ты мелешь? Не мог он ожить! Тебе показалось спросонья!
     - Аллах  свидетель,  я  не  спал.  И