и на свободе,  то давно бы
прибыл в расположение гайдутинов. Значит...
     За вечер  Яцько  проделал  немалый  крюк  по  горам и оказался на
склоне,  откуда был виден как на ладони весь  лагерь  Гамида.  Паренек
лежал  в кустах за камнем и следил за врагами,  которые,  как он скоро
понял,  готовились провести здесь ночь. Но ничего, что могло сказать о
судьбе Звенигоры, не увидел.

6

     А в это время Арсен, связанный, лежал в яме под скалой, которая и
закрывала его от Яцько.  Напротив него сидел долговязый аскер и следил
за пленным,  как волк. Арсен не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Ему
оставалось лишь одно: думать. И он вспоминал события последнего часа.
     Спрыгнув с  коня,  он быстро полез на гору.  Краем глаза заметил,
что Златка крепко держится в седле и во весь дух мчится  за  Драганом.
Это  придало  ему  сил.  Он пролез сквозь густые заросли дрока и вдруг
оказался перед высокой каменной стеной.  Как  он  не  обратил  на  нее
внимания!  Мог  же  прыгнуть в другую сторону!  Снизу к нему уже лезли
аскеры с выставленными вперед ятаганами.
     - Сдавайся, гяур! - кричали.
     Арсен побежал вдоль  стены,  высматривая,  нет  ли  местечка,  по
которому можно взобраться вверх.  Но такого местечка не было.  Зато из
кустов выскочили еще несколько воинов и бросились  ему  наперерез.  Он
остановился,  тяжело дыша.  Сжал в руке пистолет. Однако выстрелить не
удалось: с полки сдуло порох, вспышки не вышло.
     Его схватили  сразу  трое.  Потом подбежали еще двое.  Он пытался
вырваться,  освободиться из их рук,  но нападающие оказались ловкими и
сильными людьми, повалили его наземь, связали.
     Увидав полоненного  казака,  Гамид  даже  зашипел   от   радости.
Подскочил - запустил руку за пазуху архалука...
     Звенигора иронически улыбнулся:
     - Напрасно ищешь, ага!
     - Молчи! Ни слова! Убью!! - заверещал Гамид, не желая, чтоб воины
узнали о пропаже султанского фирмана, и вывернул Арсену карманы.
     Но и там не оказалось фирмана.
     Гамид отослал аскеров вперед.
     - Где фирман, урус?
     - Я его спрятал, ага. Видишь - при мне его нет...
     - Где спрятал? Или кому передал?
     - Нет,  не передавал.  Поищи вон там,  под горой.  Может, удастся
найти. - Казак насмешливо взглянул.
     - Ты что мне голову морочишь? Говори правду, если хочешь жить!
     Звенигора прекрасно понимал, что жить ему только до тех пор, пока
Гамид не утратит надежду выпытать у него сведения о фирмане. Поэтому с
самого начала повел себя так, чтоб у Гамида теплилась надежда добиться
своего.
     - Я  и  говорю  правду.  Фирман  я  запрятал.  Давай,  Гамид-ага,
договоримся: я тебе фирман возвращаю, ты мне - жизнь!
     Несмотря на трагичность положения,  он не  мог  удержать  горькой
улыбки,  вспомнив,  что  невольно  повторил слова Гамида,  которые тот
произнес какой-нибудь час назад в хане Абди-аги...
     Какая все-таки  хитроумная  штука  -  жизнь!  Не  успеешь  глазом
моргнуть, как она повернется к тебе другой стороной, преподнесет такую
закавыку, которую никак не ждешь...
     Гамид сразу повеселел:
     - Я обещаю тебе это. Давай фирман!
     - Э-е, ага, найди кого подурнее! Так дела не делаются!
     Тут прозвучал  гайдутинский  залп.  Погоня  за Драганом и Златкой
прекратилась.  Всадники откатились назад.  А Гамид, приказав одному из
аскеров,  подъехавшему  только  что,  стеречь пленного как зеницу ока,
помчался к своим воинам...
     И вот  лежит  он,  несколько минут назад вольный казак,  а теперь
недвижимая колода,  в холодной и мокрой от талого снега яме и  смотрит
на рябое, изрытое оспой лицо своего сторожа.
     - Эй,  ага-джан,  - обращается Звенигора к нему,  - видишь,  меня
заливает водой... Вытащи меня на сухое!
     - Не утонешь!
     - Но простужусь, дурная твоя голова! Меня освободят, и я тебе эти
слова припомню...
     Часовой заморгал.  Он  не  знал,  кто  перед ним.  Дорогая одежда
подтверждала,  что стережет он не обычного пленника.  Собственно, если
вытянуть  его  на  сухое  место,  какая  в  том вина?  И аскер выволок
полоненного наверх,  положив против  солнца  под  глыбой  ноздреватого
известняка.
     Отсюда видны были дорога,  группа всадников на ней и продолжавшие
прибывать   из  Сливена  воины.  В  отряде  янычар  Звенигора  заметил
Сафар-бея.  Ага был хмурый,  казался  озабоченным.  Увидев  Звенигору,
осадил коня.
     - Ты? - удивился он.
     - Да, Сафар-бей. Это я. Благодаря твоей милости...
     Сафар-бей молча  отвернулся,  ударил  коня.  Помчался  следом  за
своими воинами.
     Вечером, после  неудачного  наступления  на   гайдутинов,   Гамид
приказал разбить лагерь и выставить усиленные дозоры. Запылали костры.
Спахии и янычары не обращали внимания  на  близость  гайдутинов:  сила
была  на  их  стороне.  Из  Сливена  прибыли  подводы  с припасами,  и
проголодавшиеся люди накинулись на еду.
     Гамид и  Сафар-бей  подошли к Звенигоре.  На их лица падал отсвет
костра. Гамид отослал часового.
     - У тебя было время,  гяур,  подумать о своей судьбе, - промолвил
Гамид. - Скажи, где фирман, и я отпущу тебя!
     - Слишком хорошо я тебя знаю, Гамид, чтобы поверить твоим словам.
     - Тогда - болтайся на ветке! Эй, люди!
     - Погоди,  Гамид-ага, - вмешался Сафар-бей. - Повесить никогда не
поздно...  Казак и правда имеет основания не верить твоим обещаниям. И
можно понять его: он хочет выторговать себе жизнь за фирман.
     - Но его же нет при нем!  Я уверен,  что он успел передать фирман
гайдутинам...
     - Тогда мы можем предложить им обмен...  Думаю,  что  игра  стоит
свеч.  Если мы не хотим иметь неприятности от беглер-бея, вернее, если
ты не хочешь иметь неприятности,  так как я здесь ни при  чем,  то  мы
должны  раздобыть  этот фирман,  чего бы это нам ни стоило!  Гайдутины
пойдут на такой обмен.  Казака они ценят, как мне известно, достаточно
высоко, а содержание фирмана для них уже не тайна.
     Гамид молчал.  Зло поглядывал на Звенигору.  С каким наслаждением
он подверг бы его пыткам,  а потом накинул петлю на шею!  Но не тут-то
было!  Страх за собственную шкуру  заставлял  его  сдерживаться,  быть
рассудительным. Мысль Сафар-бея об обмене, если фирман действительно у
гайдутинов, понравилась ему.
     - Ну что ж,  хорошо, - буркнул мрачно. - Я согласен... Но как это
сделать?  Я боюсь,  что до утра гайдутинов и след простынет.  Слышишь,
гяур?
     - Никуда они отсюда не уйдут,  - сказал Сафар-бей.  - Они  знают,
что  Звенигора  у  нас в плену,  и постараются отбить его.  С восходом
солнца пошлем кого-нибудь на переговоры.
     - Хорошо, - согласился Гамид и кликнул часового.
     Ночь была холодной. Аскеры разбили шатры, но о Звенигоре никто не
побеспокоился,  и  он,  связанный,  мокрый,  дрожал от ночного холода.
Часовой тоже мерз.  До полуночи,  пока  горели  костры,  он  ходил,  а
утомившись, сел под скалою, поставив янычарку между ногами.
     Небо было звездное,  но безлунное.  Пофыркивали в темноте лошади,
перекликались дозорные.
     Под утро Арсену показалось,  что часовой  уснул.  Доносилось  его
ровное дыхание.  Но что из того,  когда ты крепко связан?  Лежишь, как
колода! И казак тяжело вздыхает...
     Где-то за  шатром,  что  стоял  у дороги,  послышались крадущиеся
шаги.  Арсен насторожился. Кто-то тихо направляется к нему. Кто бы это
мог быть? Может, Драган? Ничего не видно.
     Неизвестный остановился рядом,  словно прислушиваясь.  Затем  его
руки нащупали веревки,  которыми Арсен был связан,  блеснуло в темноте
лезвие ятагана - и казак почувствовал себя свободным.  Затаил дыхание,
разминая  занемевшие  руки  и ноги.  Повернулся,  чтобы увидеть своего
спасителя,  но заметил только темную фигуру,  которая быстро исчезла в
ночной мгле.
     Осторожно, чтобы не  зашуметь,  Арсен  попятился  от  скалы,  под
которой  дремал  часовой,  и  шмыгнул в кусты.  Вдруг перед ним кто-то
вскочил на ноги, тихо вскрикнул:
     - Ой, кто это?
     Звенигора узнал голос Яцько. Мигом зажал парню рот рукой. Так вот
кто его спаситель!
     - Это я, Арсен. Бежим скорей!
     Они нырнули  в  темноту.  Арсен  в  душе  благодарил  паренька за
удачное спасение. Смелый воин растет!..
     Яцько уверенно полз вперед.  Юрким ужом раздвигал заросли, гибкой
куницей миновал преграды,  возникающие на их пути.  Когда удалились от
вражеского лагеря достаточно далеко, остановился, чтобы перевести дух.
Арсен схватил его в объятия.
     - Спасибо тебе, Яцько, что вторично вызволил меня! - прошептал на
ухо. - Не побоялся пробраться в самое логово врагов... Что же ты делал
бы, если б часовой проснулся?
     - Часовой? Я его что-то не видел. Да и далеко я был от него.
     - Как? Он был рядом с тобой, когда ты разрезал на мне веревки...
     - Веревки?  - еще больше удивился Яцько.  - Я не разрезал никаких
веревок...
     - Так кто ж меня вызволил?
     - Как - кто? Я думал, ты сам...
     - Гм, да... - задумался Звенигора. - Странно... Неужели...
     Он не   договорил.  Невероятная  догадка  поразила  его:  неужели
Сафар-бей?

7

     Гайдутины старались оторваться от  наседавших  аскеров  Гамида  и
полдня  петляли по тайным звериным тропам Старой Планины.  Но скрыться
не удалось.  Гамид проявил исключительную  настойчивость.  Без  отдыха
преследовал отряд Младена до горы Хладной.
     Здесь разгорелся бой.  Гайдутины засели в узком ущелье.  Дали два
залпа  по  наступающим,  но  не  остановили  их.  Разъяренный бегством
Звенигоры,  Гамид во что бы то ни стало хотел  разгромить  повстанцев,
схватить их вожаков и отобрать фирман, а потому и гнал своих аскеров в
наступление, не считаясь с потерями.
     Аскеры рвались   в  рукопашный  бой.  Воспользовавшись  тем,  что
гайдутины перезаряжали янычарки,  они с криком  и  визгом  ринулись  в
узкий проход.
     - Алла! Алла! - дико ревели разинутые рты.
     - За сабли, друзья! - раздался голос Младена. - Не посрамим земли
болгарской! За сабли!..
     С высоко  поднятой  саблей он первым кинулся на врагов.  Плечом к
плечу с ним шли Драган и Звенигора. В атаку ринулись все гайдутины, за
исключением Златки,  Якуба и Яцько. Они остались с ранеными и охраняли
лошадей.
     В мрачном  скалистом ущелье столкнулись две лавины.  Заскрежетала
сталь...  Упали первые убитые.  Воинственные крики  стихли.  Слышались
лишь  отрывистые возгласы бойцов да стоны раненых.  Рубились люто,  не
отступая ни на шаг. Серый камень покрылся кровью.
     Звенигора и Драган неослабно оберегали Младена.
     Кто-то из спахиев узнал его и с криком "Воевода Младен!" бросился
на гайдутинского вожака с высоко занесенной саблей. Драган отбил удар,
а Звенигора прикончил  нападавшего.  Но  теперь  все  аскеры  заметили
воеводу,  и  каждый старался скрестить с ним оружие.  Каждому хотелось
стяжать славу победителя воеводы и получить обещанную Гамидом  награду
за его голову.
     Один из  аскеров,  которому  никак  не  удавалось  из-за   толчеи
добраться к воеводе,  решил добиться своего другим путем.  Он выхватил
пистолет и,  вскочив на камень,  через головы  товарищей  выстрелил  в
Младена.  Старый воевода вздрогнул,  начал оседать...  Звенигора успел
подхватить его под руки.  Гайдутины сразу же заслонили его,  и  Арсену
удалось вынести воеводу в тыл.
     На крик Звенигоры подбежал Драган.
     - О горе!  - вскрикнул он,  увидев окровавленного,  побледневшего
воеводу. - Быстрее к Якубу! Неси, Арсен! А я останусь здесь...
     Рана Младена оказалась серьезной. Пуля пробила предплечье.
     Якуб туго  перевязал  рану,   Златка   со   слезами   на   глазах
поддерживала голову отца.
     Младен крепился, но силы оставляли его.
     - Как там? - спросил слабо.
     - Держатся наши, - ответил Арсен.
     - Жаль,  мало  нас,  а  то  поймали  бы сегодня Гамида...  Арсен,
передай Драгану,  чтоб выводил отряд  из  боя!  Достаточно  врагов  мы
положили! - Воевода смолк, стиснув зубы.
     Звенигора с  Якубом  посадили  его  в  седло.  Златка   подъехала
вплотную,  готовая поддержать отца. Поднялись и раненые, которые могли
идти сами.
     - Трогайтесь, - сказал Звенигора. - Мы догоним вас.
     Бой затихал.  Гайдутины постепенно отступали,  подбирая  раненых.
Драган надеялся,  что спахии,  понеся чувствительные потери, не станут
преследовать их,  однако  ошибся.  Хотя  они  и  не  бросались  теперь
врукопашную,  но  и  не  отставали.  Слух  о  ранении Младена дошел до
Гамида,  и он решил одним ударом покончить  и  с  воеводой,  и  с  его
отрядом.
     Так и шли окольными дорогами,  по темным ущельям,  загроможденным
скалами  и  буреломом.  Впереди  -  гайдутины,  позади  -  спахии,  не
отставая,  но  и  не  решаясь  пока  что  навязать  новый  бой.  Гамид
рассчитывал  по-своему.  Он  знал,  что гайдутинам тяжелее.  Они несли
своих раненых,  а  он  своих  оставил  на  месте  боя  под  присмотром
Сафар-бея,  который  отказался участвовать дальше в походе.  К тому же
ага  надеялся,  что  со  временем  истощенных,  утомленных  гайдутинов
победить будет легче.

8

     Два дня   продолжалось  это  тяжкое,  изнурительное  отступление.
Голодные люди молча брели по горным тропинкам, ежеминутно оглядываясь.
Когда  враги  наседали,  более выносливые и потому сохранившие остатки
сил устраивали засаду и обстреливали их  из-за  скал.  Это  заставляло
турок вновь отходить на безопасное расстояние.
     Звенигора шел рядом с Драганом.  Теперь  вся  ответственность  за
судьбу отряда легла на плечи молодого горца.
     - Так можно пройти всю Планину,  -  промолвил  гайдутин.  -  Надо
спасать  Младена и не дать возможность Гамиду вернуть себе фирман.  Но
как это сделать?  По-моему, нам следует разделиться. Ты, Арсен, вместе
со своими Друзьями, Младеном, Златкой и Якубом оторвешься и пойдешь на
северный склон Планины. А я с отрядом отвлеку Гамида от вас...
     Звенигора молчал.   Он   понимал,   что   тяжелораненому  воеводе
потребуется отдых.  Хотя бы на  два-три  дня.  Но  разделять  отряд...
Согласится  ли  на  это  Младен?  Арсен  поделился своими сомнениями с
Драганом.
     - А  мы  ничего  не  скажем ему,  - ответил Драган.  - Собственно
говоря, речь идет о его жизни, и мы имеем право решать это сами.
     - Ну что ж, я согласен.
     Они договорились о месте будущей встречи. Драган снова повеселел.
Он  верил,  что  без  тяжелораненого  воеводы отряд сможет скрыться от
преследователей,  а сам воевода поправится в тихом месте,  в одной  из
хижин пастухов-горцев.
     Звенигора оповестил о намерении Драгана товарищей и  Златку.  Все
согласились с этим.  Не теряя времени,  Арсен повел свой отряд в самую
глубь гор,  прямо на север.  Драган остался в засаде и после короткого
боя,  на  виду  у  спахиев,  свернул налево и через отроги хребта стал
уходить на запад.
     Гамид тронулся  за ним.  Но не прошел он и половины фарсаха,  как
его догнал запыхавшийся аскер в забрызганной грязью одежде.
     - Осмелюсь доложить,  ага, что отряд гайдутинов разделился на две
части, - выдохнул он.
     - С чего ты это взял? - встревожился Гамид.
     - Я немного отстал.  Догоняя вас,  я шел по конским следам.  Ведь
известно,  что у гайдутинов осталось всего две лошади,  на которых они
везут  своего  раненого  воеводу.  Вот  я  и  пошел  по  этому  следу.
Взобравшись  на  гору,  вдали  увидел небольшую группу людей - их было
восемь - и две лошади. Сначала я было обрадовался. Ну, думаю, где-то и
наши недалеко. И, повернувшись, вдруг увидел на противоположном склоне
два отряда - гайдутинский и наш.  Я понял, что нас обманули. Стараются
спровадить раненого пса Младена в безопасное место. Я так думаю, ага.
     - А ты уверен, что их только восемь?
     - Я видел их, как сейчас вижу вас, - подтвердил аскер.
     - Хорошо.  Спасибо.  Ты принес очень важную весть, - сказал Гамид
и,  отобрав  десятка  два  аскеров,  повернул  назад.  - Веди нас!  Да
побыстрее!
     Он торопился.  В долине сам убедился, что аскер сказал правду. На
мягкой от талого снега земле отчетливо были видны следы двух  лошадей.
Гамид обругал себя:  "Ишак,  глупый баран!  Тебя чуть было не обдурили
эти хитрые балканджии!  Мог бы и сам додуматься,  что прежде всего они
захотят  спасти  своего вожака.  А где Младен,  там,  наверное,  и тот
урус... Ну, теперь они не выскользнут из моих рук!"
     - Быстрее!  Быстрее!  - подгонял он аскеров, которые тоже устали,
не меньше гайдутинов, и понуро плелись опустив головы.
     Тем временем  Звенигора  со своим небольшим отрядом взбирался все
выше и выше на главный хребет Старой Планины.  Роман и  Грива  вели  в
поводу  коней,  на которой сидели Младен и Златка.  Впереди шли Якуб и
пан Мартын.  Яцько плелся сзади.  Паренек очень устал, но ни за что не
хотел  признаваться  в  этом.  Выбрав  удобный плоский камень,  присел
переобуться.  Как ему хотелось вот  так  посидеть  на  солнышке,  чтоб
отошли  одеревеневшие  от  бесконечной ходьбы ноги,  чтоб расправились
поникшие плечи!  Или с каким удовольствием лег бы под открытым небом и
заснул,  чтобы  выгнать из тела тяжелую усталость!  Но...  Руки Яцько,
державшие онучу,  вдруг застыли на полпути, мигом испарились из головы
праздные мечты:  взгляд остановился на тропинке внизу,  по которой они
только что прошли. По ней быстро поднимались вверх аскеры. Яцько сразу
же узнал среди них Гамида. Быстро обулся, бросился за товарищами.
     - Арсен, погляди! - крикнул он. - Нас догоняют!
     Все остановились. С отвесного скалистого уступа была хорошо видна
долина и каменистый  склон,  кое-где  поросший  низенькими  кустиками.
Между ними мелькали серые архалуки турок.
     - Пся крев! Холера! Обхитрил нас! - выкрикнул Спыхальский, ударив
шапкой  оземь.  -  Туго  нам  доведется  теперь,  Панове!  Их  там  до
стобеса!..  Еден,  два,  тши... Ого, двадцать мерзавцев ведет за собой
тей  галган!  Стонадцать  дзяблов  ему  в  живот!  А нас только четыре
вояки...
     - Пять, - обиженно поправил Яцько. - Проше пана, пять...
     Спыхальский похлопал паренька по спине:
     - Так, так, пять... Извини, пан Яцько! - и невесело улыбнулся.
     - И вправду, туго нам придется, - согласился Звенигора. - Вперед,
друзья! Только вперед! Кажется, они еще не видят нас...
     Но злые выкрики и свист,  долетевшие снизу,  тут же  разбили  эту
надежду.
     Гайдутины быстро двинулись дальше.
     - Нам  бы  перевалить  через  хребет...  -  произнес Младен.  - В
урочище Студена Вода гайдутинский стан.  Там всегда есть лошади, запас
оружия,  одежды...  К ночи должны быть там... Но впереди самая тяжелая
часть пути... Крутой перевал...
     Говорить ему  было  больно,  и он замолчал.  Дорога действительно
стала почти непроходимой.  Кони  все  время  спотыкались,  из-под  ног
срывались камни и с шумом летели вниз.
     Вскоре тропинка  совсем  исчезла.  Справа  поднималась   отвесная
скала,  слева  -  голый,  каменистый  крутой  склон.  Оставался только
узенький карниз у самой скалы,  круто поднимавшийся вверх, по которому
и должны были пройти беглецы.
     Впереди всех Арсен поставил Романа.  Смелый,  сильный, цепкий, он
вел за повод коня,  на котором сидел Младен.  Златкин конь шел следом,
привязанный к седлу первого...  Арсен остался  последним.  С  четырьмя
заряженными пистолетами за поясом,  с саблей и ятаганом,  он прикрывал
отступление отряда.  На сердце у него было тяжко.  Он хорошо  понимал,
что  их  небольшой  отряд  с раненым воеводой и не привыкшей к тяготам
военных походов Златкой легко может стать добычей Гамида.
     Заметив, что   беглецы   замедлили   ход,  спахии,  еще  не  зная
предстоящей дороги, с криком и руганью ринулись вперед.
     - Урус,  гяурская  собака,  отдавай  то,  что принадлежит мне!  -
кричал Гамид. - Все равно тебе не уйти!
     Звенигора не  отвечал.  Прикидывал на глаз,  сколько осталось еще
взбираться  до  перевала,  который   узкой   щелью   синел   на   фоне
предвечернего неба.  Казалось, немного - всего не более версты. Но что
их ждет потом?