от меня?
     - Султанский фирман! - Арсен подошел ближе.
     - Фирман?  -  Гамид  был изумлен:  он ждал худшего.  - У меня его
нет...
     - Где же он?
     - Я отдал Сафар-бею.
     - Жаль... Тогда придется без лишних разговоров застрелить тебя.
     Гамид растерянно молчал.
     - Златка,  посмотри  хорошенько:  может,  фирман  здесь,  а Гамид
просто морочит нам голову?
     Златка бросилась на поиски...
     - Подождите!  - вскрикнул спахия.  - Вы  все  равно  не  найдете!
Договоримся по-хорошему: я вам - фирман, а вы мне - жизнь. Согласны?
     Он представлял всю безвыходность своего положения,  это наполняло
его  сердце злобой и отчаянием.  О аллах,  что творится с ним!  Минуту
назад он чувствовал себя в полной безопасности, имел власть и считался
третьим, после околийного паши и Сафар-бея, лицом в городе и околии. А
теперь...  Смерть глядит ему в глаза, и он не знает, как увернуться от
нее, потому судорожно хватается за любую возможность спастись. Фирман,
конечно,  очень важный документ, и за его утрату беглер-бей по головке
не  погладит,  но  думать  об  этом  перед  лицом  близкой смерти было
неразумно и смешно.  Разговор с беглер-беем будет потом...  А может, и
совсем не будет!  Главное - сохранить жизнь!  Неужели придется сложить
голову? О аллах экбер!..
     - Мы не торгаши,  - сурово сказал Звенигора.  - Где фирман?  Я не
верю, что он у Сафар-бея!
     - Вот он! - вскрикнула Златка, вынимая из темной шкатулки плотный
свиток пергамента.
     Гамид сорвался с места:
     - Адике,  не смей!  Это секретный приказ! За него всей нам снимут
головы!
     - Тем интереснее узнать,  о чем же пишет султан  в  таком  важном
фирмане, - сказал Арсен. - Златка, читай!
     Златка пробежала глазами по пергаменту.
     - О!  Действительно  важный  приказ!  - вскрикнула она.  - Султан
оповещает военачальников и войска,  что за позорное отступление из-под
Чигирина  в  прошлом  году  великий визирь Ибрагим-паша и крымский хан
Селим-Гирей лишены всех чинов и сосланы на остров Родос в Белом  море.
Великим визирем назначается паша Асан Мустафа. Падишах приказывает ему
стереть с  лица  земли  проклятый  город  Чигирин,  захватить  Киев  и
Левобережную Украину,  а Запорожскую Сечь взорвать. Всех запорожцев на
арканах притащить в Порту и  продать  на  галеры!  С  этого  года  вся
Украина должна стать вилайэтом Османской империи!
     - Адике!  - прошипел Гамид.  - Ты понимаешь,  несчастная,  что ты
делаешь?  Ты  выдаешь  важнейшую государственную тайну!  Отныне ты вне
закона и не можешь рассчитывать ни на чье заступничество... О вай-вай,
аллах покарал меня за то,  что я считал тебя своей дочерью и дал такое
же образование тебе,  как и Хатче,  -  научил  читать  и  писать,  что
противоречит духу корана, о вай-вай!..
     - Напрасно  Гамид-ага   печалится   о   каком-то   фирмане.   Это
всего-навсего клочок выделанной телячьей шкуры,  - сказал Звенигора. -
Подумал бы о себе... Мы пришли не только за фирманом...
     Смертельный страх вновь засветился в глазах Гамида. Только сейчас
он постиг окончательно, что его ждет, если он попадет в руки Младена и
Якуба.  Он  сполз  на пол и упал перед Златкой на колени.  Обхватил ее
ноги руками,  прижался жирной щекой к мокрым, холодным от талого снега
сапожкам девушки. Из его груди вырвался стон.
     - Адике!  Дорогая!  Я же был тебе отцом...  В Аксу  ты  не  знала
горя...  Неужели ты позволишь,  чтобы меня подвергли пыткам?.. Вспомни
Хатче...  Она была тебе  сестрой...  Неужели  хочешь  осиротить  ее?..
Адике, я знаю: я негодяй... я принес горе твоим родителям... Но ни ты,
ни твой брат не имеете причин мстить мне;  я дал вам  все  то,  что  и
своим детям... Если ты не спасешь меня, аллах проклянет тебя, Адике!..
     Златка замерла в нерешительности. Гнев и ненависть, охватившие ее
существо,  когда  узнала,  кто  такой  Гамид,  теперь испарились,  как
утренняя роса под лучами солнца.  У ее  ног  на  полу  лежал  человек,
которого  она  знала  многие  годы и который действительно не делал ей
ничего плохого,  наделял  подарками,  баловал  лакомствами  наравне  с
Хатче, своей дочерью, своей любимицей.
     В ее глазах блеснули слезы.  Она с мольбой взглянула  на  Арсена,
прося совета и поддержки.
     - Хватит болтать,  Гамид!  -  сказал  Звенигора.  -  Вставай!  Не
пытайся  разжалобить сердце девушки!  Не поможет!  Сейчас ты пойдешь с
нами...  И не вздумай сказать что-либо своим людям или подать им знак,
если не хочешь немедленно умереть!
     - Я не с тобой говорю,  гяур!  - окрысился Гамид и  снова  припал
щекой к ноге Златки, содрогаясь от плача и страха.
     - Арсен,  оставим его... - Голос Златки дрожал. - Наконец, прошло
столько времени... Скажем отцу и Якубу...
     Она не договорила.  Широко распахнулись двери,  и в комнату вошел
Сафар-бей, а за ним растерянный Драган.

4

     Увидев Звенигору с пистолетом в руке,  Гамида, что ползал в ногах
у  Златки,  Сафар-бей  остановился  как  вкопанный.  Он  оглянулся  на
Драгана,  которого  принял  за стражника Гамида,  но вместо сочувствия
заметил в его глазах враждебность, а в руке - взведенный пистолет.
     - Аллах  экбер!  Что все это значит?  - выкрикнул ошеломленно.  -
Златка, как ты очутилась здесь?
     Не успела Златка ответить,  как Драган выхватил у Сафар-бея из-за
пояса пистолет, а из ножен - саблю. Потом поспешно отскочил к дверям и
стал там на часах, поглядывая сквозь узкую щель в коридор.
     Положение существенно  изменилось.   Звенигора   переглянулся   с
Драганом:  что они могли сделать? Вывести с собой, кроме Гамида, еще и
Сафар-бея?  Маловато сил.  Взять только Гамида,  а Сафар-бея,  связав,
оставить  в  комнате?  Разве  даст  связать себя Сафар-бей?  Наверняка
окажет сопротивление,  во время которого подвергнутся опасности  и  он
сам,  и  Златка.  Что  тогда скажет воевода Младен?  А кроме того,  не
исключена возможность,  что Сафар-бей прибыл сюда с  охраной,  которая
может вот-вот нагрянуть и схватить их всех.
     Пока Звенигора  и  Драган  обменивались  взглядами,  решая,   как
поступить,  Сафар-бей мигом представил,  что здесь произошло перед его
приходом.  Он заметил и фирман в руке у  Златки,  и  сникшего  Гамида,
продолжавшего  стоять  на  коленях,  и  растерянность  на лице сестры.
Заметил - и все понял.  Сразу сообразил,  в  какое  сложное  положение
попал.  В данную минуту сила была,  конечно,  не на его стороне. И тем
более не на стороне Гамида.  За свою  жизнь  не  боялся:  помнил,  как
гайдутины,  в том числе и Звенигора и Драган, давали его матери клятву
не поднимать руки на ее сына.  А вот за жизнь Гамида он не  дал  бы  и
ломаного  куруша.  Достаточно  Звенигоре  или  Драгану  нажать собачку
пистолета,  и он очутится в райских садах аллаха! Но он, Сафар-бей, не
мог,  не  имел  права  допустить,  чтобы на его глазах гайдутины убили
мусульманина,  верного  защитника  падишаха.  Этого  ему  никогда   не
простило бы ни войско, ни беглер-бей. Поэтому, пренебрегая опасностью,
бросился к Гамиду, поднял его и, став перед ним, резко произнес:
     - Арсен-ага,  ты  здесь старший,  потому должен понять,  что я не
позволю безнаказанно расправиться с Гамидом-агой.  Порукой этому - моя
честь! Если же вы осмелитесь стрелять в него, то стреляйте и в меня!..
Но должен предупредить:  внизу,  кроме воинов Гамида-аги, сидит пятеро
моих аскеров. Если они услышат выстрелы...
     - Я понял тебя,  Сафар-бей,  - сказал Звенигора, отбирая у Златки
фирман и пряча его себе за пазуху. - Что ты предлагаешь?
     - Я предлагаю вам наилучший выход:  бегите,  пока  не  поздно!  С
минуты  на минуту сюда могут прийти наши люди,  и вам придется туго...
Подумайте о Златке! Итак, за одну или две жизни - три жизни!
     - Пусть  этот  гяур  возвратит султанский фирман,  - пробормотал,
приходя в себя, Гамид.
     Звенигора насмешливо  улыбнулся.  Сафар-бей  сделал  вид,  что не
слышал слов Гамида.
     - Не теряйте времени, Арсен-ага!
     Звенигора взглянул на Драгана;  тот утвердительно кивнул головой,
но вслух произнес:
     - Сафар-бей,  мы вынуждены вас с Гамидом  связать,  чтобы  вы  не
помешали нам выбраться из города.
     - Я даю вам слово чести.  С вами моя сестра.  - Сафар-бей  горько
усмехнулся: - Разве я позволю глумиться над ней?
     - Хорошо.  Мы согласны,  - сказал Звенигора.  -  Златка,  Драган,
пошли! В самом деле, время терять нельзя!
     Они быстро вышли из комнаты. Драган подпер дверь оттоманкой.
     - Знаем мы честь янычара,  - пробормотал он при этом. - Эх, черт!
Сами выпустили Гамида из рук!
     - Зато получили кое-что поважнее,  - похлопал себя по груди,  где
был спрятан фирман, Звенигора. - Ну, айда! Быстрее!
     Они спокойно спустились вниз,  миновали аскеров Гамида и янычаров
Сафар-бея.  Кони стояли оседланными.  Во дворе и на площади - ни души.
Арсен  помог  Златке  сесть  в  седло - и вмиг три всадника выехали из
ворот.
     И тут- из хана раздался пронзительный крик Гамида:
     - Аскеры! Не зевайте! Гайдутины выезжают из города!
     Он высунулся  из окна и вопил на весь Сливен.  Арсен схватился за
пистолет,  но Гамид умолк:  сильная рука Сафар-бея зажала  ему  рот  и
отшвырнула  в  глубь  комнаты.  Через  открытое окно доносилась ругань
Гамида.  Он старался вырваться из рук Сафар-бея,  и,  должно быть, ему
удалось это сделать, ибо шум в хане сразу затих.
     - Вперед,  друзья!  - выкрикнул Драган и погнал коня  галопом  по
узким улочкам Сливена.
     За ним  мчалась  Златка  на  гнедом  жеребце.  Звенигора  немного
отстал.  Поворачивая  за угол,  он оглянулся:  из ворот хана вынырнули
четыре всадника и понеслись  следом  за  ними.  Итак,  погоня!  Аскеры
Гамида  теперь не отстанут от них,  будут преследовать,  пока выдержат
кони.  А до гайдутинской засады почти два фарсаха и  дорога  идет  все
время на подъем.
     По улицам беглецы промчались без препятствий. Из-под копыт летели
тяжелые  брызги  бурой  воды  и  комья  талого  снега.  Свистел в ушах
напоенный запахами весны теплый ветер. Вдали синели в дымке горы.
     Но разглядывать некогда. Вперед! Быстрее вперед!
     С высокого  холма  Арсен  еще   раз   оглянулся.   Преследователи
вырвались  из города и растянулись по дороге длинной цепочкой.  Их уже
было не четверо,  а десятка два.  Видно,  крик Гамида поднял  на  ноги
аскеров,  и их сытые,  застоявшиеся кони медленно,  но упорно догоняли
беглецов.  А из города вылетали  все  новые  и  новые  всадники.  "Да,
многовато,  - подумал Звенигора. - Весь отряд Гамида против нас троих!
И кажется, они собираются преследовать нас до тех пор, пока не загонят
в тупик.  Жаль будет, если я не сумею передать этот фирман на Украину,
чтобы войско и народ узнали о смертельной опасности,  которая  вот-вот
надвинется с юга".
     Левой рукой  он  пощупал  тугой  свиток   за   пазухой,   услышал
характерный  хруст свежевыделанного пергамента и продолжал лихорадочно
думать над тем,  как оторваться от преследователей  или  обмануть  их.
Если  бы  не  Златка,  было  бы  проще.  Они  с  Драганом  бросили б в
каком-нибудь  ущелье  лошадей  и  попытались  запутать  свои  следы  в
непроходимых  для  конницы  местах.  Но со Златкой...  Выдержит ли она
переход по дебрям, обрывам и скалам? Не для девичьих ног такие дороги.
     Погоня приближалась...  Вперед  вырвалось  несколько всадников на
быстрых арабских конях.  Среди них выделялась толстая  фигура  Гамида.
Арсену даже показалось,  что он видит его красное от напряжения лицо и
злые, с желтизною глаза. Издали донесся хриплый крик:
     - Урус, сдавайся!
     Арсен ударил коня,  хотя он и так мчался изо всех сил. Выносливый
в  горных  переходах,  привыкший к крутым и опасным тропам,  небольшой
толстоногий жеребец не мог соперничать в быстроте бега с  быстроногими
рысаками  аскеров.  Казак  уже хорошо слышал за спиной топот лошадиных
копыт и яростные крики всадников. Вот-вот они настигнут его...
     Вдали завиднелись горы,  поросшие кустарником.  Скорее туда! Хотя
Златка и устала от бешеного галопа,  но придется  спешиться  и  бежать
напрямик  через  горный  кряж и колючие безлистные,  кусты.  Звенигора
пригнулся к самой луке седла.  Крепко ударил взмокшего коня ногами под
бока. Но разве этим заставишь его бежать быстрее?..
     Вон и ущелье! Еще полверсты! Еще!..
     Вдруг Арсен вздрогнул: конь под Златкой споткнулся и упал. Златка
кувырком покатилась по рыхлому снегу.  Драган натянул было поводья, но
Арсен крикнул изо всех сил:
     - Драган, беги! Скачи к своим!
     Драган снова  рванулся  вперед.  Златка тем временем поднялась на
ноги,  и Арсен,  нагнувшись, рывком подхватил ее вверх и посадил перед
собой.
     Ну, конь-огонь, выручай!..
     Сзади закричали,  загалдели  преследователи.  Каких-то  сто шагов
отделяли теперь их от беглецов,  и аскеры  были  уверены,  что  теперь
добыча не выскользнет из их рук.
     - Златка,  дорогая моя,  -  прошептал  Арсен,  -  возьми  фирман!
Спрячь!  Вези  в  отряд,  а  там  отец  найдет  способ передать его на
Украину...
     - Арсен, что ты надумал?
     - Конь долго не выдержит... За меня не волнуйся... Беги! - крепко
поцеловал девушку и,  освободив ноги из стремян,  легко оттолкнулся от
луки седла и покатился в придорожный овражек.  Сразу же вскочил - стал
карабкаться вверх.
     Часть всадников спешилась - кинулась за  ним.  Звенигора  услышал
голос Гамида:
     - Живым или мертвым доставьте мне его!  Большая же  часть  отряда
помчалась за Златкой.

5

     Яцько забрался  выше  всех:  оседлал  отвесную  скалу,  с которой
открывался широкий вид на Сливен и его окраины.  Ярко  сияло  весеннее
солнце,  и  паренек,  приложив  руку  козырьком  к глазам,  пристально
вглядывался в даль.
     Внизу, недалеко   от   дороги,   в   тихой   долине   остановился
гайдутинский отряд.  Все молчали.  Воевода Младен возбужденно ходил по
сухому пригорку,  время от времени бросая тревожные взгляды на далекую
дорогу. Каждый понимал, что воевода беспокоится за дочь.
     А у него болело сердце. И эта боль была такой острой, что воевода
сжал зубы, чтобы не застонать. Он связывал это с волнениями о Златке и
мысленно  корил  себя  за  то,  что  разрешил  ей  участвовать  в этой
рискованной поездке в Сливен.
     Он представлял себе одну картину страшнее другой.  И укорял себя,
и клял свой минутный порыв, который, возможно, стоил девушке жизни.
     - Едут!  - вдруг закричал со скалы Яцько. - Мчатся во весь дух!..
Трое!
     Гайдутины полезли  на  скалы.  Младен  застыл  на своем пригорке,
зорко вглядываясь в голубой простор, но ничего не видел там.
     А Яцько  не  спускал  глаз  с далеких всадников.  Когда из города
выскочила погоня,  он  сначала  даже  не  сообразил,  кто  это,  какое
отношение  имеет  к  Звенигоре  и  его  друзьям.  Только потом,  когда
страшная догадка пронзила его сознание, он дико закричал:
     - Погоня! Погоня! Наши в опасности!..
     Гайдутины уже и сами  видели,  что  Драган,  Звенигора  и  Златка
пытаются уйти от погони и что расстояние между ними и преследователями
постепенно уменьшается. Воевода побледнел.
     - Набейте пистолеты и янычарки!  Приготовьтесь к бою,  друзья!  -
закричал он. - Занимайте свои места!
     Гайдутины залегли   по   обеим   сторонам   дороги   за  скалами.
Спыхальский,  Роман и Грива,  высунув головы из-за каменных  глыб,  не
сводили глаз с беглецов.
     - Быстрей!  Быстрей! О, чтоб вас!.. - шептал побледневшими губами
пан Мартын. - О пан Езус, защити их!..
     Когда под Златкой упал конь,  гайдутины ахнули. Воевода схватился
за голову, глухо, мучительно застонал.
     Ловкий маневр Звенигоры вселил в сердца его друзей  и  гайдутинов
новую  веру в их спасение.  И даже в то время,  когда казак спрыгнул с
коня,  давая возможность Златке спастись,  никто не сомневался в  том,
что ему удастся уйти от аскеров.
     Тем временем Драган и Златка быстро приближались  к  гайдутинской
засаде. За ними по пятам гнались аскеры.
     Гайдутины лежали за скалами, сжимая в руках оружие. Ни шороха, ни
звука...  Только  шелест  ветерка  над  головами и звон копыт вдали на
дороге нарушали мертвую тишину.
     Воевода Младен   притаился  за  скалой  рядом  со  Спыхальским  и
Романом.  Ему казалось,  что сердце вот-вот выскочит из груди. Руки до
боли  в  суставах  сжимали  янычарку,  но он не замечал этого.  Взгляд
сопровождал  двух  всадников,  рассчитывая  тот  момент,   когда   они
проскочат засаду и можно будет отсечь преследователей огнем.
     У Спыхальского лицо густо покрылось потом,  дрожал острый  кончик
колючего  уса.  Голубые,  слегка  навыкате  глаза подернулись стальной
синевою.
     Роман почти не дышал.  Левый глаз зажмурил,  а правый не сводил с
мушки, держа на ней переднего преследователя.
     Наконец Драган и Златка вихрем промчались мимо гайдутинов.
     - Огонь! - крикнул воевода.
     Прогремел залп.  Гулом  отозвался  в горах.  Дико заржали,  падая
через голову,  раненые лошади.  Полетели вниз всадники.  Крики боли  и
ужаса    зазвучали    в   ущелье...   Уцелевшие   всадники   торопливо
разворачивались назад.
     Драган и    Златка    быстро   спешились   и   вскоре,   бледные,
взволнованные,  подбежали к гайдутинам.  Кто-то  повел  их  взмыленных
жеребцов в безопасное место.
     - Отец,  спаси,  спаси Арсена! - крикнула Златка, падая в объятия
воеводы.
     Младен прижал к груди дочку.  Плечи его вздрагивали от только что
пережитого волнения.
     Всадники отступили и сбились в кучку на расстоянии,  недосягаемом
для  пуль.  К  ним  подскакал  Гамид.  Не спеша подтягивались те,  что
отстали.  Вскоре воевода насчитал около полусотни  вражеских  аскеров,
которые, судя по всему, готовились к бою.
     - Не беспокойся,  доченька. Все будет хорошо, - сказал воевода. -
Арсен  -  отважный юнак и не дастся в руки врагам.  Иди отдохни.  А мы
должны как следует встретить гостей...
     Отряд занимал  выгодное  для  обороны  место.  Невысокие  скалы и
нагромождение  их  обломков,  что  лежали  по-над   дорогою,   надежно
прикрывали  гайдутинов  от пуль.  Справа и слева вздымались обрывистые
кручи,  тоже занятые  гайдутинами.  Сзади,  по  направлению  к  Старой
Планине,  пролегли две долины,  поросшие кустарником и лесом, они были
удобны для отступления.
     Не имея представления о количестве гайдутинов,  аскеры не спешили
наступать.  Они ожидали подкрепления.  Из Сливена  поодиночке  мчались
всадники. Вскоре прибыл небольшой янычарский отряд Сафар-бея. К вечеру
Гамид  имел  около  сотни  воинов  и  только  тогда  отдал  приказ   о
наступлении.
     Часть аскеров пошла вдоль дороги,  прячась в расщелинах, кустах и
за  скалами.  Другая часть - большая - осталась на месте.  Десятка два
воинов полезли на склоны, чтобы обойти гайдутинов сбоку.
     - Спокойно,  друзья!  Подпустите  врагов поближе и тогда цельтесь
точно!  Чтоб ни одна пуля не пролетела мимо!  - поучал  своих  соколов
воевода. - Нас меньше, но за нами правда! Да живея Болгария!
     Затрещали с обеих сторон выстрелы.  Заклубились  в  долине  сизые
дымки. Тягостно повизгивали в воздухе оловянные пули.
     Гайдутины берегли  порох  и  потому,  выполняя  приказ   воеводы,
стреляли редко. Но зорок глаз горца, тверда его рука! То в одном, то в
другом месте  вскрикивали  раненые  аскеры  либо  падали  мертвыми  на
холодные  камни.  После  первого же приступа Гамид недосчитался больше
десятка своих воинов. Столько же было ранено и отправлено в Сливен.
     Как только  наступило затишье,  Яцько отложил в сторону мешочек с
порохом (он заряжал янычарки для Романа и Гривы),  заткнул за пояс два
ятагана   и   незаметно   шмыгнул  в  кустарник.  Осторожно,  чтоб  не
шелохнулась ни одна ветка,  пробрался ущельем на противоположную часть
горы  и быстро засеменил в тыл врагам.  Его все время беспокоила мысль
об Арсене. Где он? Удалось ли ему уйти от преследователей? Или, может,
он  схвачен  или  убит?  Если  бы живой был