унимался
Костиган.
 - Он, бедненький, всегда говорил, что у него  ничего  нет,  -  отвечала
девушка. - Это вы, папаша, твердили мне про его богатство и велели  за  него
идти.
 - Ему следовало говорить без обиняков и точно назвать свой доход. Ежели
молодой человек ездит на чистокровной  кобыле  и  дарит  браслеты  да  шали,
значит, он богат, а не то так обманщик. А что до дядюшки, так  дай  срок,  я
еще сорву с него парик. Вот Бауз сейчас отнесет ему письмо и скажет ему  это
самое. Честью клянусь, либо будет свадьба, либо  он  выйдет  к  барьеру  как
мужчина,  либо  я  дерну  его  за  нос  перед  гостиницей  или  на   дорожке
Фэрокс-Парка, на глазах у всего графства, честью клянусь.
 - Честью клянусь, посылайте кого-нибудь  другого,  -  смеясь,  возразил
Бауз. - Я, капитан, не охотник до драк, я скрипач.
 - Вы малодушный человек, сэр! - воскликнул генерал. - Хорошо  же,  если
всем безразлично, что меня оскорбляют, я сам буду  своим  секундантом.  И  я
прихвачу пистолеты и застрелю его в кофейне "Джорджа".
 - Так, значит, у бедного Артура нет денег? -  жалостно  вздохнула  мисс
Костиган. - Бедный мальчик, а он был славный: сумасброд, конечно,  и  чепухи
много болтал со своими стихами да поэзией, а все-таки добрый  и  смелый,  он
мне нравился... и я ему нравилась, - добавила она тихо, не переставая тереть
туфлю.
 - Что же вы за него не идете, раз он вам так правится? -  спросил  Бауз
не без злости. - Он моложе вас всего на каких-нибудь десять лет. Может,  его
матушка сменит гнев на милость, и тогда вы будете жить в Фэрокс-Парке и есть
досыта. Почему бы вам не сделаться леди? Я бы по-прежнему играл на  скрипке,
а генерал стал бы жить на свою пенсию. Почему вы за него не идете? Вы же ему
нравитесь.
 - Есть и еще кое-кто, кому я нравлюсь, и тоже без денег,  Бауз,  только
лет побольше, - наставительно произнесла мисс Милли.
 - Верно, черт возьми, - с горечью подтвердил Бауз. - И лет побольше,  и
денег нет, а уж ума и подавно.
 - Дураки бывают и старые и молодые. Я от вас это сколько  раз  слышала,
чудак вы этакий, - сказала  гордая  красавица,  бросив  на  него  понимающий
взгляд. - Раз Пенденнису не на что жить, о замужестве и  разговору  быть  не
может. Вот вам и весь сказ.
 - А мальчик? - спросил  Бауз.  -  Ей-богу,  мисс  Костиган,  вы  готовы
выкинуть человека, как рваную перчатку.
 - Что-то вы мудрите, Бауз,  -  невозмутимо  отвечала  мисс  Фодерингэй,
принимаясь за вторую туфлю. - Будь у него хоть половина тех двух тысяч,  что
ему подарил мой папаша, или хоть четверть, я бы за него пошла. Но что  проку
связываться с нищим? Мы и без того бедны. И зачем мне  переезжать  в  дом  к
какой-то старой леди, когда она, может быть, и сердитая, и скупая,  и  стала
бы попрекать меня каждым куском? (Время обедать, а Сьюки еще и  на  стол  не
накрыла!) А подумайте, - добавила мисс Костиган без тени жеманства, -  вдруг
прибавление семейства, что тогда? Да мы бы  и  того  не  имели,  что  сейчас
имеем.
 - Золотые твои слова, Милли, голубка, - поддакнул капитан.
 - Ну вот и конец разговорам про миссис Артур Пенденнис из Фэрокс-Парка,
супругу члена парламента, - сказала Милли, смеясь. - И не будет  ни  кареты,
ни лошадей, про которые вы все толковали, папаша. Но это уж вы  всегда  так.
Стоит мужчине на меня посмотреть, и вы воображаете, что он  мечтает  на  мне
жениться, а если на нем хороший сюртук, вы воображаете, что  он  богат,  как
Кроз.
 - Как Крез, - поправил мистер Бауз.
 - Извольте, пусть будет по-вашему.  Я  о  том  говорю,  что  папаша  за
последние восемь лет уже раз двадцать выдавал меня замуж. Разве не должна  я
была стать миледи Полдуди, владетельницей замка Устритаун? А в Портсмуте был
моряк,  капитан,  а  в  Нориче  старый  лекарь,  а  здесь,  прошедший   год,
проповедник-методист, да мало ли еще их было? И  как  вы  ни  старайтесь,  а
скорее всего я так до самой смерти и останусь Милли Костиган. Так, значит, у
Артура нет денег? Бедный мальчик! Оставайтесь с нами  обедать,  Бауз:  будет
мясной пудинг, прямо объеденье.
 "Неужто  она  уже  спелась  с  сэром  Дерби  Дубсом?  -  подумал  Бауз,
непрестанно следивший  за  ней  и  взглядом  и  мыслями.  -  Женские  уловки
непостижимы, но навряд ли она так легко отпустила бы этого мальчика, не будь
у нее на примете кого-нибудь другого".
 Читатель, верно, заметил, что мисс Фодерингэй,  хоть  и  не  отличалась
разговорчивостью и отнюдь не блистала  в  беседах  о  поэзии,  литературе  и
изящных искусствах, в домашнем кругу рассуждала без стеснения и даже  вполне
здраво. Романтической девицей ее не назовешь и в литературе она была не так
чтобы сильна: с того дня, как она оставила сцену, она не прочла  ни  строчки
Шекспира, да и в ту пору, когда украшала собою подмостки, ничего  в  нем  не
смыслила но насчет пудинга, переделки платья или же личных  своих  дел  она
всегда знала, что думать, а так как на суждения  ее  не  могла  повлиять  ни
богатая фантазия, ни страстная  натура,  то  обычно  они  бывали  достаточно
разумны. Когда Костиган за обедом пытался уверить себя и других,  что  слова
майора касательно Неновых финансов - не более как выдумка старого  лицемера,
имеющая целью вынудить их первыми расторгнуть помолвку, - мисс Милли  ни  на
минуту не допустила такой возможности и прямо сказала отцу, что он сам  ввел
себя в заблуждение, а бедный маленький Пен и не думал их надувать, и  ей  от
души жалко его, бедняжку. Притом она пообедала  с  отменным  аппетитом  -  к
великому восхищению мистера Бауза, безмерно ее почитавшего и презиравшего, -
и они втроем обсудили, как лучше всего положить конец этой  любовной  драме.
Костиган, когда ему подали послеобеденную порцию  виски  с  водой,  раздумал
дергать майора за нос и уже готов был во всем покориться  дочери  и  принять
любой ее план, лишь бы миновал кризис, который,  как  она  понимала,  быстро
приближался.
 Пока Костнган носился с мыслью, что его оскорбили,  он  рвался  в  бой,
грозил изничтожить и Пена и его дядюшку  теперь  же,  как  видно,  мысль  о
встрече с Пеном его страшила и он спросил, что же им, черт  побери,  сказать
мальчишке, если он не  откажется  от  своего  слова,  а  они  свое  обещание
нарушат.
 - А вы не знаете, как отделываться от людей? - сказал Бауз. -  Спросите
женщину, они это умеют.
 И мисс Фодерингэй объяснила, что это очень просто, легче легкого:
 - Папаша напишет Артуру, чтобы узнать, сколько он  мне  положит,  когда
женится, и вообще спросит, какие у  него  средства.  Артур  ответит,  и  все
окажется так, как сказал майор, за это  я  ручаюсь.  А  тогда  папаша  опять
напишет и скажет, что этого мало и лучше помолвку расторгнуть.
 - И вы, конечно, добавите несколько прощальных строк насчет  того,  что
всегда будете считать его своим другом, - сказал мистер Бауз, бросив на  нее
презрительный взгляд.
 - Ну конечно, - подтвердила мисс  Фодерингэй.  -  Он  очень  порядочный
молодой человек. Будьте так добры, передайте  мне  соль.  Орешки  вкусные  -
прямо объеденье.
 - Вот и за нос никого не придется тянуть, верно, Кос? Жалость-то какая!
 - Видно, что так, - отвечал Костиган и с  горя  потер  собственный  нос
указательным пальцем. - А как быть со стихами и  письмами,  Милли,  голубка?
Придется их отослать.
 - Паричок дал бы за них сто фунтов, - с насмешкой ввернул Бауз.
 - И верно, - сказал капитан Костиган, которого не трудно  было  поймать
на удочку.
 - Папаша! - сказала мисс Милли. - Ну  как  можно  не  отослать  бедному
мальчику его письма? Я этого не позволю, они мои. Они очень длинные, и в них
много всякой чепухи, и латыни, и половину я в них не понимаю... да  я  и  не
все их читала но когда будет нужно, мы их отошлем.
 И, подойдя к буфету, мисс Фодерингэй достала из  ящика  номер  "Хроники
графства", в котором были помещены пламенные стихи Пена по случаю исполнения
ею роли Имогены. Отложив диет с этими  стихами  (как  и  все  актрисы,  мисс
Фодерингэй  хранила  похвальные  отзывы  о  своей  игре),  она  в  остальные
завернула Пеновы письма и стихи, мечты и чувства, и перевязала  их  бечевкой
аккуратно, как пакет с сахаром.
 Проделала она это без малейшего волнения. Какие часы провел  юноша  над
этими бумагами! О какой любви в тоске, о какой простодушной вере  и  стойкой
преданности, о скольких бессонных ночах и горячечных  грезах  могли  бы  они
рассказать? Она перевязала их, словно пакет с провизией, потом как ни в  чем
не бывало уселась заваривать чай а Пен в десяти милях от ее дома изнывал по
ней и молился на ее образ.

 ^TГлава XIII^U
 Кризис

 Майор Пенденнис ушел от капитана Костигана в  таком  бешенстве,  что  к
нему и подступиться было страшно, "Наглый ирландский бродяга! - думал он.  -
Посмел угрожать  мне!  Посмел  намекнуть,  что  из  милости  разрешит  своим
чертовым Костиганам породниться с Пенденнисами! И он же мне пошлет вызов!  А
что,  я,  ей-богу  не  прочь,  лишь  бы  он  нашел   какое-нибудь   подобие
джентльмена, с кем его передать. Да нет, куда там! Что  скажут  люди,  ежели
узнают, что я дрался на дуэли с пьяным шутом, что я замешан в скандале из-за
какой-то актрисы!" И на расспросы пастора Портмена,  которому  не  терпелось
узнать, чем кончился бой с драконом, мистер Пенденнис, умолчав о неприличном
поведении генерала, сказал только, что дело это очень неприятное и каверзное
и что оно еще далеко не закончено.
 Наказав пастору и его супруге ничего  не  рассказывать  в  Фэроксе,  он
возвратился в гостиницу и там  выместил  свой  гнев  на  мистере  Моргане  -
"ругался на чем свет стоит, аж чертям  тошно",  как  сообщил  сей  примерный
слуга лакею мистера Фокера, с которым они вместе обедали  в  задней  комнате
"Джорджа".
 Лакей передал эту новость  своему  хозяину,  и  мистер  Фокер,  который
только что покончил с утренним завтраком (было около двух часов  пополудни),
вспомнил, что следовало бы узнать, как прошла встреча  двух  его  знакомцев,
справился, в каком номере остановился майор, и  через  минуту,  как  был,  в
парчовом шлафроке, уже стучал в его дверь.
 Майору Пенденнису  необходимо  было  уладить  кое-какие  арендные  дела
вдовы, а для сего  посоветоваться  со  старым  мистером  Тэтемом,  стряпчим,
который имел в Клеверинге отделение своей конторы и наезжал туда  вместе  со
своим сыном раза три  в  неделю,  по  базарным  и  прочим  дням.  С  этим-то
джентльменом  и  совещался  майор  Пенденнис,  когда  в   дверях   показался
великолепный шлафрок и вышитая феска мистера Фокера.
 Увидев, что майор вместе  с  почтенным  седым  стариком  склонился  над
какими-то документами, скромный юноша хотел было удалиться и  уже  произнес:
"Ох, прошу прощенья, вы заняты, зайду попозже..." -  но  майор  Пенденнис  с
улыбкой попросил его войти, и мистер Фокер, сняв свою феску (расшитую руками
любящей матери), вступил в комнату, кланяясь обоим джентльменам и любезно им
улыбаясь. Мистеру Тэтему в жизни не доводилось  лицезреть  столь  роскошного
видения, как этот парчовый юноша, что уселся в  кресле,  раскинув  ярко-алые
полы, и устремил на майора и  стряпчего  взгляд,  исполненный  прямодушия  и
доброжелательства.
 - Вам как будто нравится мой шлафрок, сэр, -  обратился  он  к  мистеру
Тэтему. - Не правда ли, миленькая вещица? Красиво, но ничего кричащего. А вы
как живете-можете, майор Пенденнис, как ваши делишки, сэр?
 Наружность и повадки Фокера способны были развеселить даже инквизитора,
и морщины под париком Пенденниса разгладились.
 - Я виделся с этим ирландцем (мой друг мистер  Тэтем  посвящен  во  все
дела семьи, при нем можно говорить свободно), но беседой  нашей,  признаюсь,
не вполне доволен. Он не желает верить, что мой  племянник  беден  говорит,
что мы оба лжем на прощанье сделал мне честь намекнуть, что я  трус.  Когда
вы постучали, у меня даже мелькнула мысль, что это, возможно, его секундант,
- вот каковы мои делишки, мистер Фокер.
 - Уж не тот ли это ирландец, отец актрисы? - воскликнул  мистер  Тэтем.
(Он был сектантом и в театры не ходил.)
 - Отец актрисы, он самый.  А  вы  слышали,  какого  дурака  свалял  мой
племянник? - И майору пришлось посвятить стряпчего в  сердечные  дела  Пена,
причем мистер Фокер очень к  месту  вставлял  свои  замечания,  как  всегда,
весьма фамильярного свойства.
 Тэтем только диву давался. Эх, зачем миссис Пенденнис не вышла замуж за
какого-нибудь солидного человека - мистер  Тэтем  был  вдовец,  -  этим  она
спасла бы сына от гибели! О дочери мистера Костигана  и  говорить  нечего  -
одно слово: актриса. Тут мистер Фокер возразил, что и в  балаганах  (так  он
назвал храм муз) ему встречались отличнейшие люди. Ну что ж, возможно, будем
надеяться, что так, но  отца  он,  мистер  Тэтем,  знает  лично,  это  самый
настоящий проходимец и пьяница,  шатается  по  кабакам  и  бильярдным,  всем
задолжал.
 - Я-то понимаю, майор, почему он отказался  прийти  ко  мне  в  контору
проверить ваши сведения. Мы можем привлечь его к  суду,  его  и  еще  одного
подозрительного субъекта, из актеров, за вексель, выданный мистеру  Скиннеру
- это один здешний торговец, вина и бакалея, очень почтенный человек и  член
Общества друзей. Этот Костиган приходил к мистеру Скиннеру и плакал,  плакал
горючими слезами у него в лавке, сэр, - мы и не стали передавать дело в суд,
все равно с них ничего не взыщешь.
 Пока мистер Тэтем  говорил,  в  дверь  опять  постучали,  и  в  комнате
появился рослый мужчина в поношенном сюртуке с галунами в  руке  он  держал
письмо, на котором растеклась большая красная печать.
 - Могу я поговорить с майором Пенденнисом? -  начал  он  басом.  -  Мне
надобно сказать вам несколько слов с глазу  на  глаз,  сэр.  У  меня  к  вам
поручение от  моего  друга,  капитана  Костигана...  -  Но  тут  он  осекся,
смешался, побледнел: он  увидел  румяную,  хорошо  ему  памятную  физиономию
мистера Тэтема.
 - Дальше, Гарбетс, дальше! - в восторге закричал мистер Фокер.
 - Батюшки мои, вот и вторая подпись на векселе! - сказал мистер  Тэтем.
- Да куда же вы, сэр, погодите!
 Но  Гарбетс,  весь  побелев,  как  Макбет  при  виде  призрака   Банко,
пробормотал что-то невнятное и обратился в бегство.
 От мрачности майора  не  осталось  и  следа,  он  громко  расхохотался.
Примеру его последовал и мистер Фокер, проговоривший сквозь смех:  "Вот  это
здорово!" -  и  мистер  Тэтем,  хотя  по  профессии  своей  он  был  человек
серьезный.
 - Думаю, что дуэли не будет, майор.  -  сказал  Фокер  и  тут  же  стал
передразнивать трагика. - А если будет, так этот джентльмен... Тэтем?..  рад
с вами познакомиться, мистер Тэтем... может послать приставов, чтобы ровняли
противников.
 Мистер Тэтем пообещал, что так и сделает. Майор, отнюдь  не  огорченный
столь нелепым окончанием ссоры, сказал мистеру Фокеру:
 - Вы, сэр, как нарочно, появляетесь в  нужную  минуту,  чтобы  привести
меня в хорошее расположение.
 А мистеру Фокеру суждено было в тот день оказать семейству  Пенденнисов
и еще одну услугу. Мы уже говорили, что он был вхож к капитану Костигану,  и
ближе к вечеру он надумал заглянуть к нему  и  послушать,  как  сам  генерал
опишет свой утренний разговор  с  мистером  Пенденнисом.  Капитана  дома  не
оказалось.  Дочь  отпустила,  вернее,  даже  выпроводила  его  в   гостиницу
"Сорока", где он в эту минуту, скорее всего, бахвалился, что  наморен  убить
некоего злодея ибо он не только был храбр,  но  всегда  помнил  об  этом  и
любил, так сказать, прогуливать свою храбрость на людях.
 Итак, Костигана мистер Фокер не застал, но мисс Фодерингэй была дома  -
мыла посуду после чая, а напротив нее сидел мистер Бауз.
 - Поздненько изволите  вставать,  -  сказал  мистер  Фокер,  с  ужимкой
просовывая в дверь свою круглую голову.
 - Сейчас же уходите, смешной вы человечек! - вскричала мисс Фодерингэй.
 - Вы хотели сказать "входите"? Ну, вот и мы! - И, войдя в  комнату,  он
скрестил руки и стал быстро-быстро крутить головой, как арлекин в пантомиме,
когда выбирается из своего кокона. Мисс Фодерингэй смеялась от  души.  Фокер
умел рассмешить ее одной гримасой, тогда как самые язвительные  шутки  Бауза
не вызывали у ней даже улыбки, а самые возвышенные речи  бедного  Пена  лишь
приводили ее в недоумение. Закончив свою арлекинаду, Фокер опустился на одно
колено и поцеловал у ней руку.
 - Ну и уморительный вы человечек, - сказала она  и  добродушно  влепила
ему пощечину. Пен весь трепетал, целуя ее руку. От пощечины Пен умер  бы  на
месте.
 После этой прелюдии завязался общий разговор  мистер  Фокер  позабавил
своих собеседников, рассказав  им  о  посрамлении  Гарбетса,  коему  он  был
свидетелем, и из его рассказа они впервые узнали, как далеко зашел генерал в
своем гневе  на  майора  Пенденниса.  Майора  Фокер  расписал  как  человека
благородного и правдивого, человека светского, вращающегося в самом  что  ни
на есть высоком обществе и неспособного унизиться до  обмана,  а  тем  более
обмануть такую прелестную молодую женщину, как мисс Фодерингэй.
 Он деликатно коснулся деликатного вопроса о браке, хотя и не скрыл, что
не  бог  весть  какого  мнения  о  Пене.  И   в   самом   деле,   напыщенную
сентиментальность  мистера  Пена  он  презирал  (быть  может,  справедливо),
полагая, что сам этой слабости не подвержен.
 - Я так и знал, что ничего из этого не  выйдет,  -  говорил  он,  часто
кивая головой. - Не могло выйти. С советами я не совался, но я так  и  знал.
Он для вас слишком молод, мисс Фодерингэй, молод и зелен, а к тому  же  еще,
оказывается, и гол как сокол. Вот и выходит, что он ей ни с какой стороны не
нужен. Верно, мистер Бауз?
 - Он славный мальчик, - произнесла актриса с грустью в голосе.
 - Бедняга, - сказал Бауз и, засунув  руки  в  карманы,  как-то  странно
поглядел на мисс Фодерингэй. Быть может, он лишний раз подивился  тому,  как
женщины играют мужчинами, как они умеют завлечь, и поработить, и бросить.
 Однако мистер  Бауз  с  готовностью  согласился,  что  мисс  Фодерингэй
поступила совершенно правильно, отказавшись от мистера Артура Пенденниса,  -
он-то всегда считал этот брак глупой затеей и мисс Костиган призналась, что
и сама так считала, только не могла своими руками отдать две тысячи годового
дохода. "Вот что значит верить папашиным россказням, - добавила она.  -  Ну,
уж в следующий раз ни у кого не буду спрашиваться". И весьма  возможно,  что
перед ее внутренним взором возникла в  эту  минуту  представительная  фигура
сэра Дерби Дубса.
 Потом все опять стали хвалить майора - мисс Костиган объявила, что  вот
это джентльмен так джентльмен: и лавандой-то от  него  пахнет,  и  одет  как
картинка, а мистер Бауз высказался в том смысле, что он человек  порядочный,
только франтит не по  летам,  -  и  тут  мистеру  Фокеру  взбрело  в  голову
пригласить их обоих в  гостиницу  "Джордж"  к  обеду,  чтобы  встретиться  с
майором.
 - Он  обещал  отобедать  со  мной,  и  я  думаю,  что  после  нынешнего
небольшого скандальчика... генерал-то, скажу по чести,  был  неправ...  это,
понимаете ли, получится очень мило. Майор очарован вами, мисс Фодерингэй, он
мне сам говорил.
 - Значит, у нее еще есть  возможность  назваться  миссис  Пенденнис,  -
язвительно заметил  Бауз.  -  Нет,  благодарствуйте,  мистер  Фокер,  я  уже
отобедал.
 - Да когда это  было  -  в  три  часа!  -  сказала  мисс  Костиган,  не
страдавшая отсутствием аппетита. - А я без вас не могу пойти.
 - Будет  салат  из  омаров  и  шампанское,  -  ввернул  юный  плутишка,
неспособный перевести ни строчки латыни или решить задачку,  более  сложную,
чем на тройное правило. Ради  омаров  и  шампанского,  не  грозящих  потерей
чести, мисс Костиган пошла бы куда угодно, - и так  случилось,  что  в  семь
часов майор Пенденнис сидел за обеденным столом в  обществе  мистера  Бауза,
скрипача-оркестранта, и мисс Костиган, чей отец за несколько часов  до  того
мечтал пристрелить его, как собаку.
 Чтобы счастливая встреча стала совсем уже  безоблачной,  мистер  Фокер,
догадавшийся о том, куда мог скрыться Костиган, отр