за  завтраком  чтение  лекции  по
воинскому искусству, доказывающей как дважды два, что уважаемый подполковник
ни бельмеса не смыслит в тактике и занимается ерундой,  разлагающей  войско,
вместо того чтобы преследовать откатывающегося  противника.  И  этот  бравый
мистер Милсон, будто уже позабывший, как дрожали его поджилки  под  прицелом
пистолета, тоже поддакивал арабу! Вот те ребята на штурмовиках,  небось,  не
мучались вопросами - надо не надо, мирное население... Раскатали городишко -
и ничего, "мировое сообщество" как воды в рот набрало. Мало ли что наснимают
жадные до сенсаций журналисты,  тем  более  русские.  Кстати,  команда  "Меч
справедливости", посланная на поиски этого Василия Иванова, до  сих  пор  не
доложила  об  успехе.  Обидно  будет,  если  этот  шустрый  репортер   уйдет
невредимым, - тогда командира "Меча" надо будет поменять.
   Штабной  "неоплан"  стоял  теперь  на  главной  площади  Зворника,  между
развалинами  здания  городской  управы,  бывшего  горкома   социалистической
партии, и уцелевшим отелем  средней  руки,  в  котором  теперь  с  комфортом
разместилось командование бригады. Номеров люкс в этом отеле оказалось всего
два; один,  естественно,  занял  сам  Абаджиевич,  а  на  другой  попробовал
претендовать Милсон, но безуспешно. "Здорово Ахмед Ойих сбил с него  спесь",
- с удовольствием вспоминал подполковник, выходя из подпорченного  осколками
подъезда по направлению к автобусу "Оступившись в главном, американцу трудно
навязать свой авторитет и в мелочах. Хотя, конечно, великодержавные  замашки
он сохранил".
   И подполковник тут же вспомнил, что оба советника, наверное, уже сидят  в
автобусе, и перспектива вновь увидеть их лица вернула Абаджиевича в скверное
расположение духа. Несмотря на то что его ждали текущие  дела,  он  не  стал
сразу забираться внутрь, решив немного постоять на улице.
   Бронетранспортер подполковника стоял наготове около отеля, дальше за  ним
располагалась  пара  самоходных   зенитных   установок.   С   точки   зрения
противовоздушной обороны их расположение было, конечно, не слишком  удачным,
но Абаджиевич разместил их здесь в основном на случай  возможного  нападения
какого-нибудь недобитого отряда сербов - против  живой  силы  автоматические
пушки этих зениток Работали просто превосходно.
   В небе грохотали реактивные двигатели  -  шесть  дельтовидных  самолетов,
разделившись на  две  тройки,  выполняли  над  городом  совместные  маневры,
постепенно удаляясь в сторону гор. Абаджиевич проводил их взглядом и все  же
направился в автобус. Как он  и  ожидал,  Сидней  Милсон  сидел  наверху  за
откидным столиком и что-то быстро выстукивал на клавиатуре компьютера. Рядом
Ахмед Ойих, нависая над столом,  разглядывал  карту.  Обе  девушки-оператора
сидели на своих рабочих  местах,  и  тишину  автобуса  нарушало  лишь  тихое
гудение вентиляторов.
   -  Радостно  видеть  вас,  Абаджиевич-эфенди,  в  этих  стенах.  С  вашим
появлением штаб бригады "Утро священной  войны",  несомненно,  преисполнится
боевого порыва и прекратит наконец это позорное топтание на месте!
   Голос араба звучал медово, но мед этот был сдобрен ощутимой порцией  яда.
Милсон повторил ту же мысль гораздо проще:
   - Действительно, подполковник, вы же не собираетесь всю оставшуюся  жизнь
гордиться оккупацией Зворника? Тем более что наши самолеты  преподнесли  вам
его, как кофе в постель на серебряном подносе.
   - Знаете, Милсон... - грубо ответил подполковник, -  как  любят  говорить
ваши полицейские в фильмах  -  засунь  свой  грязный  язык  в  свою  вонючую
задницу.  Подумаешь,  один  раз  вызвал  штурмовики.  Теперь  у   нас   есть
собственная авиационная поддержка! И наши доблестные  военно-воздушные  силы
выполнят любое задание! И между нами говоря, Милсон, ваша  поддержка  теперь
мне не так уж и нужна... Понимаете, о чем я?
   Словно в  подтверждение  его  слов,  в  окне  автобуса  мелькнула  тройка
"миражей".
   - О да, конечно. В руках боснийских и хорватских пилотов  новые  самолеты
будут грозным оружием. Только стоило  бы  поинтересоваться,  где  старые?  -
неожиданно пришел на помощь американцу Ахмед.
   - Действительно, где? - поддакнул Милсон.
   - О, ВВС наших балканских союзников - это  захватывающая  история,  порой
мистическая. Так, например,  в  девяносто  четвертом  Хорватская  республика
закупила четыре самолета СААБ-35, которые,  кстати,  чем-то  похожи  на  эти
новые "миражи", только что порадовавшие глаз уважаемого  подполковника.  Мне
иногда кажется, что над теми самолетами просто витал какой-то злой рок. Один
из них разбился в первом же тренировочном вылете, а двое других отрабатывали
парный пилотаж,  и  ведомый  "догнал"  ведущего.  Последний  уцелевший  СААБ
все-таки дождался боя, но и тут его судьба оказалась  незавидной.  Во  время
осеннего наступления на Сербскую Краину, в бою над одним из пригородов Книна
первым и последним выпущенным "Сайдуиндером" этот СААБ  сбил  хорватский  же
МИГ-21, летевший с ним в паре,  а  на  выходе  из  этой,  без  преувеличения
сказать, результативной  атаки,  сам  был  сбит  легким  штурмовиком  сербов
"супергалеб", то есть реактивным учебным  самолетом  с  наскоро  подвешенным
вооружением.
   Абаджиевич неожиданно для себя покраснел - этой истории он не знал. Ахмед
же закончил свой рассказ:
   - Так что на месте уважаемого Абаджиевича-эфенди я бы не стал  так  сразу
отметать помощь наших могучих друзей и возлагать слишком большие надежды  на
ВВС Боснии. Летчики их, несомненно,  герои,  но  к  их  героизму  не  всегда
прибавлено умение.
   Милсон промолчал, а про себя подумал: "О Боже! И на  таких  вояк  сделаны
ставки... Туземные войска никогда ни на что не были годны, это  показал  еще
Вьетнам. Зато с какой легкостью эти люди хватаются за оружие... - американец
со жгучим стыдом вспомнил момент своей слабости и вновь  вернулся  к  мысли,
которая возникла сразу после налета "интрудеров": - Через  месяц  закончится
контрактный срок моей командировки, а  потом  я  буду  в  штабе...  и  самое
лучшее, что ждет Абаджиевича, - это полное лишение нашей помощи, но на войне
бывают вещи и похуже. Например, удар штурмовой авиации по ложной цели,  мало
ли какие разведданные могут к нам попасть!"
   - Прошу прощения... Осмелюсь доложить! - раздался вдруг  голос  одной  из
девушек.  -  С  радиолокационного  поста  пришла  странная  информация.  Они
говорят, что наши самолеты ведут воздушный бой в  двух  десятках  километров
отсюда!
   Абаджиевич шагнул к стойке с аппаратурой и сам взял микрофон и наушники.
   - Эй, кто там на посту? Что за черт?! Какой такой бой, с  кем?  -  рыкнул
он.
   -  Неизвестно,  господин  подполковник,  сильные  помехи.  Но,  судя   по
характеру маневров, наши самолеты на кого-то наткнулись!
   - Мой кулак на твою  челюсть  наткнется!  Они  отрабатывают  какие-нибудь
фигуры, а ты панику поднимаешь. Еще раз такое себе...
   - Никак нет, господин подполковник!  Но  вы  можете  сами  посмотреть,  я
сейчас включу дубляж на вашу аппаратуру
   - Ладно, давай, - буркнул Абаджиевич и с подозрением глянул на экран, где
появилось нечто странное. В отличие от тех  систем,  с  которыми  он  привык
иметь дело, картина воздушной обстановки, выданная  с  радиопоста,  не  была
обработана компьютером до примитивной наглядности стратегической игрушки,  и
подполковник в мельтешащих метках целей и цветных пятнах ничего не понял.
   -  Милсон...  Э,  мистер  Милсон,  подойдите,  пожалуйста.  Могли  бы  вы
разобраться в том, что показывает ваша аппаратура?
   Не слишком торопясь, американец подошел к экрану и посмотрел на него.  Он
тоже не был профессионалом,  но  некоторую  практику  имел  и  потому  через
несколько секунд заметил:
   - Я бы не стал так орать на этого оператора. Ваши самолеты  действительно
ведут себя как-то  странно,  и  вообще  -  сейчас  в  воздухе  больше  шести
летательных  аппаратов...  Ложные  цели?  Но  тогда  откуда  они?   Дайте-ка
микрофон! Или  нет,  скажите  оператору,  чтобы  включил  режим  раздельного
фазирования.
   Абаджиевич послушно отдал распоряжение оператору  и  вскоре  увидел,  как
картинка на экране  замерцала,  стала  подергиваться,  но  зато  значительно
уменьшилось количество засветок, из  них  выделилось  пять  целей,  и  около
каждой появились маленькие цифры -  радар  наконец-то  сумел  разобраться  в
обстановке.
   Неслышно подошедший сзади Ахмед, увидев эту картину, воскликнул, на  этот
раз без всякой приторности в голосе:
   - Шакалы! Подполковник, воздушную тревогу, быстро!
   - Что? - оторопел Абаджиевич.
   - Это сербы, они идут на нас, да не стой ты как баран!!! -  Не  дожидаясь
реакции подполковника, араб повернулся ко второму посту  связи.  -  По  всем
каналам - объявить воздушное  нападение.  Зенитным  средствам  -  готовность
ноль!
   Девушка-оператор схватилась за  микрофон,  но  в  это  время  на  площади
разорвались первые снаряды, выпущенные с "сухого" Корсара.
   * * *
   Боснийские пехотинцы, находившиеся поблизости от отеля и от нечего делать
наблюдавшие за приближающимся самолетом, заметили, что это  какая-то  Другая
машина - отличить  СУ-37  от  "миража"  способен  даже  человек,  ничего  не
смыслящий  в  типах  летательных  аппаратов,  -  и  подсознательно   почуяли
недоброе. Когда же под его крыльями  вспыхнули  огненные  хвосты  запущенных
НУРСов, солдаты резво бросились кто в воронку, кто  просто  на  мостовую,  а
счастливчики, оказавшиеся рядом с текущим по городу ручьем в бетонном лотке,
кинулись прямо в воду. Однако разрывы прозвучали на удивление тихо,  и  звук
их был  каким-то  странным,  похожим  скорее  на  короткое  резкое  хрюканье
огромной свиньи. Ни взметнувшихся в небо фонтанов огня, ни рушащихся стен...
Лишь бесформенные даже не осколки -  обломки  одного  из  снарядов  остались
лежать на площади. Выбравшись из ручья, боснийцы  показались  себе  и  своим
товарищам смешными трусами.
   - Это что же за шутки такие у наших летунов? - недоуменно спросил один из
них, глядя, как еще два самолета заходят в атаку на город.
   Солдаты не знали, что основная поражающая сила этих странных  боеприпасов
не в ударной волне, не в пламени  и  не  в  разлетающихся  на  сотни  метров
осколках. В момент, предшествующий подрыву, термогенератор создал  в  тонкой
медной трубке, проходящей  через  весь  снаряд,  мощное  магнитное  поле,  а
специально настроенный взрывной заряд за миллионную долю  секунды  сжал  эту
трубку и довел пиковую мощность поля до нескольких тысяч мегаватт.  Конечно,
такой электромагнитный импульс несравним с импульсом, происходящим в  момент
ядерного взрыва, но их воздействие на  электронную  аппаратуру  одинаково  -
выгорают  полупроводниковые  переходы  в  микросхемах,  сплавляются  обмотки
трансформаторов, перегорают предохранители и  сбиваются  с  рабочего  режима
генераторы. Да мало ли бед может наделать даже кратковременный,  но  сильный
всплеск тока, который этот боеприпас способен  навести  во  всех  проводящих
материалах в радиусе сотни метров от себя!
   Из штабного "неоплана" запуск НУРСов  не  был  виден,  а  потому  никакой
паники не случилось. Однако странный тихий взрыв рядом с автобусом привлек к
себе внимание, и вскоре обе девушки в форме, сидящие  за  пультами,  в  один
голос воскликнули:
   - Аппаратура отказала! Не работает! Абаджиевич круто обернулся к  стойкам
и вместо привычного мерцания экранов и перемигивания лампочек увидел  только
темный металл корпусов,  вмиг  ослепшее  стекло  мониторов  и  тонкую  сизую
струйку дыма, поднимавшуюся из-под одной панели. Милсон  первым  понял,  что
произошло.
   - Это атака! - крикнул он и кинулся к выходу. Но дорогу  ему  перегородил
Абаджиевич.
   - В чем дело? - грозно спросил он.
   - Это атака, - уже тише, но все так же взволнованно пояснил американец. -
Магнитные снаряды, после них будет удар боевыми. Надо в укрытие!
   - Наш американский друг... - начал  Ахмед  Ойих,  но  закончить  речь  не
успел. Подвесные блоки неуправляемых снарядов у шедших  следом  за  Корсаром
Казака  и   Деда   были   снаряжены   уже   не   магнитными,   а   обычными,
осколочно-фугасными ракетами. Поскольку Хомяк, самолет которого нес снаряды,
изначально предназначенные для зениток, в погоне за последним "миражем" ушел
слишком далеко, обезвреживать две "Шилки" рядом  с  отелем  пришлось  именно
этой паре. Два залпа  раздались  почти  одновременно,  и  городская  площадь
утонула во взметнувшемся пламени и дыме.  В  воздух  взлетели  исковерканные
тела солдат, на этот раз не спешивших укрыться, клочья  разодранной  обшивки
бронетехники,  каменные  осколки  зданий   и   отсеченные   металлом   ветки
многострадальных тополей, росших по периметру площади.
   Самолеты, добавив к грохоту взрывов  грохот  своих  двигателей,  унеслись
прочь, оставив дымящиеся воронки. Одна  самоходная  установка  была  накрыта
прямым попаданием, взрыв залетевшего в боевое отделение снаряда превратил ее
в подобие консервной банки, взорвавшейся в костре у  незадачливого  туриста.
Вторая "Шилка" была как будто цела, но из моторного ее отсека поднимались  к
небу  коптящие  языки  пламени.   Штабной   бронетранспортер   подполковника
Абаджиевича буквально разорвало на  несколько  крупных  и  множество  мелких
кусков. Изуродованные трупы лежали  по  всей  площади,  и  тут  же  валялась
перевернутая полевая кухня -  похлебка  из  нее  неторопливо  стекала  через
туловище мертвого кашевара на асфальт.
   Автобусу повезло больше - взрывной волной его только  отбросило  к  стене
отеля, и так он и замер  в  накренившемся  состоянии.  Бронированные  стекла
покрылись густой сеткой трещин и даже вогнулись внутрь, но выдержали,  а  на
размалеванных камуфляжем боках появились несколько вмятин и пара пробоин, но
осколки, проделавшие их, потеряли на это  большую  часть  энергии  и  потому
серьезных разрушений внутри не произвели. Однако многое из того,  чем  щедро
был набит "неоплан" Абаджиевича, не было как следует закреплено и  послетало
со своих  мест.  Съехавший  стол  разбил  экран  напротив,  и  разлетевшееся
стеклянное крошево  изрезало  лицо  одной  из  девушек.  Стойка  со  связной
аппаратурой раздробила ногу другой операторше, и девушка  от  болевого  шока
потеряла сознание. Ненадолго потерял сознание и Сидней Милсон,  на  которого
навалился сам Абаджиевич, а на них обоих сверху обрушилось все с полок "зоны
психологической разгрузки". Смешивавшееся в лужу содержимое  разных  бутылок
постепенно наполняло автобус непередаваемым ароматом. Именно этот  аромат  и
привел американца в чувство, и первое, что он услышал и увидел, - это грубая
брань и нелепые  движения  подполковника,  пытавшегося  подняться  на  ноги.
Хватаясь за что попало, подошел окровавленный Ахмед Ойих, сильным  движением
руки он помог Абаджиевичу и повернулся в  сторону  выхода,  будто  забыв  об
американце. Все еще плохо  соображавший  Милсон  кое-как  встал  на  ноги  и
поплелся вслед за ними, поминутно подскальзываясь на накренившемся полу. Под
ногами хрустели осколки, и где-то  в  глубине  салона  уже  трепетали  языки
пламени - еще хилые и робкие, но уже  заполнявшие  автобус  запахом  горелой
синтетики.
   * * *
   Выбравшись на площадь, Абаджиевич словно очнулся от  шока  и  вновь  стал
прежним подполковником. Его громкие  команды  привели  в  чувство  уцелевших
солдат, и вскоре часть из них полезла в "неоплан" тушить пожар и вытаскивать
раненых, другие занялись уборкой трупов, а еще несколько человек  убежало  в
сторону расположения бронедивизиона - оттуда тоже поднимались столбы дыма  и
слышались  беспорядочные  взрывы.  Самолеты  же,  совершившие   налет,   уже
растворились в небесной голубизне. Подполковник  догадывался,  что  основной
целью удара была именно боевая техника, и никаких хороших новостей от гонцов
не ждал. Было уничтожено восемь американских танков, обе самоходные пусковые
установки с расчетами и еще насколько машин  повреждено.  Из  всех  зенитных
средств сохранилась в целости единственная "Шилка", и то лишь потому, что ее
расчет, как оказалось, не включал радиолокационное  наведение,  а,  выпустив
две очереди в небо, бросил все и в полном составе залег в оказавшуюся  рядом
сточную канаву.
   Ахмед Ойих, неглубокую царапину на щеке которого уже  успели  перевязать,
мягким голосом предложил вспороть трусам животы и повесить всех за  ноги  на
стволах их же установки, но  обычно  крутой  на  расправу  Абаджиевич  вдруг
воспротивился:
   - А кто тогда стрелять будет? Это последняя команда, хоть как-то  умеющая
работать на "Шилке"! Нет, я  поступлю  по-другому..  -  и  с  этими  словами
Абаджиевич повернулся к очередному капралу, подбежавшему с докладом.
   Реквизированный на  ближайшей  стройке  самоходный  телескопический  кран
осторожно  поднял  заднюю  часть  автобуса  над  землей,  "неоплан"   опасно
закачался, опираясь одним колесом о траву, и тяжело перевалился  на  второе.
Внутри его что-то звучно перекатилось. Двигатель  крана  заурчал  громче,  и
корма  автобуса  начала  медленно  опускаться.  Стоящий  рядом   Абаджиевич,
удовлетворенно кивнув, обратился к Милсону:
   - Ну вот, скоро мои ребята пригонят люд ей, и они быстренько  восстановят
все, что можно  восстановить.  Девчонок  новых  тоже  здесь  найдем,  а  вот
аппаратуре вашей хваленой, похоже, пришел конец.  Так  что,  мистер  Милсон,
надо будет затребовать новый комплект. Я составлю список, а  вы  его,  когда
связь будет восстановлена, перешлете.
   Американец  безучастно  кивнул,  отметив  про  себя,  что,  конечно   же,
Абаджиевич получит и новый комплект, и все, что пожелает.
   Тем временем помятый автобус утвердился на всех своих  шести  колесах,  и
пожилой крановщик заглушил  двигатель.  В  знак  особой  признательности  за
хорошо выполненную работу надзиравший за ним в кабине солдат  его  отпустил,
всего лишь ткнув прикладом в ребра.
   Когда дизель умолк, стал слышен  другой  звук,  тарахтящий  и  негромкий,
доносящийся откуда-то сверху. Абаджиевич сначала просто задрал голову, потом
схватился за бинокль, его примеру последовали и оба советника.
   Высоко в небе  маячил  силуэт  маленького  самолетика  с  длинными,  чуть
скошенными назад крыльями. Когда он разворачивался, на солнце  блеснул  круг
винта, расположенного за хвостом.
   - Это еще что такое?! - возмутился подполковник.
   - Беспилотный разведчик, - равнодушно пояснил Милсон.
   - Сам вижу! - огрызнулся Абаджиевич. - Но какого он тут делает?! Или ваше
командование считает необходимым контролировать мои действия еще и с неба?
   - Если эфенди позволит, - вступил в разговор араб, - то, по моим скромным
познаниям,  этот  аппарат  называется   "колибри",   самолеты   этого   типа
сконструированы в фирме "Яковлев" и производятся в Москве.
   - Сербы! - заорал подполковник на всю  площадь.  -  Сбить!  Сто  долларов
тому, кто собьет эту штуку!
   - Ваша щедрость, подполковник, беспредельна. Рискну предположить, что  за
сбитый истребитель-бомбардировщик вы бы не пожалели и ста пятидесяти.
   Абаджиевич  побагровел,  но  сдержался  и  произнес,  копируя   приторные
интонации и обороты араба.
   - Уважаемый Ахмед, я очень ценю вашу  поддержку  в  трудную  минуту..  Но
иногда  вы   проявляете   излишнюю   чувствительность   в   отношении   моих
распоряжений. Кстати, рискну вам напомнить, что совсем недавно вы язвительно
проходились по поводу неоправданных затрат на бронирование автобуса, которое
спасло нам жизнь.
   Подполковник выразительно кивнул на  выдержавшие  удары  осколков  стекла
"неоплана":
   - А, между прочим, деньги на это взялись в том числе и из  сэкономленного
премиального фонда. Так что... э... как  там  у  вас  принято  выражаться  -
загоните верблюда вашего пренебрежения в табун благоразумия.
   Теперь настала очередь  Ахмеда  Ойиха  промолчать.  А  услышавшие  приказ
солдаты развили бурную деятельность -  сначала  в  небо  ударили