ции!
   Чтение только через дегарбаджер, версия 16.2.
   Введите ваш пароль.
   Еще раз.
   Приветствую, Клыкомордый!
   Сегодня в 18.40 Гринвича будет нанесен воздушный удар по  городу  Зворник
силами авиации ВМС США. Возможны жертвы  среди  мирного  населения.  Если  у
твоих ребят из Си-эн-эн там кто-нибудь есть, пусть попробует сделать горячие
кадры. В случае удачи - с тебя большая зеленая конфета. Насколько большая  -
договоримся.
   С лучшими пожеланиями,
   Длиннохвостый".
   Лозницкий проход. Заказ на "горячие кадры"
   Темно-зеленый "уазик", из тех, что народ  окрестил  "батоном",  стоял  на
обочине дороги на невысоком перевале в  полусотне  километров  от  Зворника.
Невдалеке дорога расширялась, образовывая площадку для отдыха, куда указывал
и покосившийся столбик с дорожным знаком; краски светоотражающей  пленки  на
нем были все так же свежи и ярки, как несколько лет назад, когда эта  дорога
еще не знала, что такое "беженцы". Когда на ее обочинах не стояли  брошенные
без бензина дорогие легковые машины, когда ее не уродовали воронки от бомб и
ракетных снарядов, когда на обгорелый бок бронетранспортера  еще  не  вешали
таблички "ОБЪЕЗД"...
   До площадки отдыха "батон" не  доехал  нескольких  десятков  метров  -  у
машины перегрелся мотор, и из-за решетки радиатора поднимались к небу  клубы
пара. Около машины сидели на земле два парня  в  пятнистых  комбинезонах,  с
короткими автоматами за плечами,  третий  справлял  малую  нужду  в  сторону
долины, не стесняясь группы мужчин и женщин, тянувших за  собой  нагруженный
вещами прицеп от легкового автомобиля. Впрочем, взгляды отчаявшихся беженцев
были направлены исключительно на машину - нетрудно было догадаться, что,  не
будь рядом вооруженных людей, остался бы "уазик", если бы. конечно, остался,
как минимум без бензина.
   Из широко распахнутой боковой  двери  вылез  еще  один  молодой  человек,
который оружия при себе не имел, но именно он был хозяином и "батона",  и  в
какой-то  степени  троих  вооруженных  ребят  -  корреспондент   российского
телевидения Василий Иванов платил охране из  собственных  средств,  сберегая
деньги на ставках оператора, шофера и переводчика. Конечно,  отпущенных  ему
денег даже при такой экономии все  равно  бы  не  хватило,  поэтому  Василий
одновременно продавал наиболее яркие материалы западным телекомпаниям, а  на
сотрудничество  с  Си-эн-эн  у  него  было  даже  официальное  благословение
руководства.
   Иванов взобрался на крышу машины, поправил привязанную к багажной решетке
большую тарелку спутниковой  антенны,  потом  присел  рядом  с  охранниками,
закурил и бросил профессиональный взгляд  на  удалявшуюся  группу  беженцев.
Вытаскивать камеру не стоило: такие или почти такие кадры можно было снять в
любой день на любой дороге в еще не захваченной части Сербской Босны.
   Охранник понял взгляд босса по-своему и сказал:
   - Это гражданские, и оружия у них нет. Ничего опасного.
   Василий вежливо кивнул, думая о своем, но в это время  в  машине  запищал
зуммер рации. Корреспондент чертыхнулся и снова полез в духоту  раскаленного
кузова.
   Разговор длился долго и был достаточно эмоциональным;  хотя  велся  он  и
по-английски, охранники могли разобрать, что Василию что-то  предлагают,  он
вроде соглашается, потом отказывается, потом, видимо оценив  новые  условия,
соглашается вновь.
   - Похоже, сейчас куда-то поедем, - заметил один из парней с автоматами. -
Хоть бы у него этот чертов мотор совсем сломался. Отдохнули бы.
   - Да ладно, брось. Если Васил не будет работать, с  чего  ему  будет  нам
платить?
   - Другого найдем.  Мало,  что  ли,  этих  стервятников  к  нам  налетело?
Наживаются на чужой беде! Но собеседник не поддержал его возмущения.
   - Работа такая. Сам-то ты наживаешься ведь  на  тех,  кто  наживается  на
чужой беде. И я тоже. Так что дай пока докурить.
   - Эй, ребята, вс„, кончай перекур! - раздался от машины голос Иванова,  и
охранник  торопливо  сделал  последнюю  затяжку.  Кроме  камер,   кассет   и
мини-студии, немалую часть внутреннего объема  машины  занимали  канистры  с
бензином, и никому не хотелось превратить "батон" в крематорий на колесах.
   Мотор взревел, все четыре колеса взрыли землю, и "уазик" рванул вперед  с
ускорением, сделавшим бы честь спортивному автомобилю: "батон", конечно,  не
"феррари", но в умелых руках тоже кое на что способен. Не  ожидавшие  такого
старта охранники попадали в кузове друг на друга:  один  прищемил  автоматом
палец и громко выругался, в ответ на что Василий крикнул по-русски:  "Терпи,
казак, атаманом будешь!"
   Того из парней, кому  повезло  сидеть  рядом  с  корреспондентом,  просто
вдавило в спинку кресла,  доставшегося  "батону"  в  наследство  от  недавно
встреченной на дороге "тойоты", наполовину раздавленной гусеницами танка.
   - Что за спешка, Васил? - вскинулся  он,  видя,  что  стрелка  спидометра
подбирается к восьмидесяти - для извилистой дороги явно многовато.
   - Нам минут через сорок надо доскакать до Зворника. Дорога под уклон, так
что держитесь, авось не рассыплется наша барбухайка.
   - Но к чему это все?
   - Сообщение  пришло,  американцы  готовят  там  воздушную  акцию,  и  мне
предложили ее снимать. Правда, сейчас на подступах к городу идет бой, ну  да
не впервой, проскочим. Нам еще связь нужно будет развернуть, чтобы все  ушло
оперативно. - Василий не стал добавлять, что прямая передача материала имеет
еще один плюс: если оператор погибнет, то его семье все  равно  выплатят  за
сделанный репортаж.
   Взбесившийся "батон" именно скакал по дороге, которая  за  несколько  лет
без ремонта превратилась по качеству из "средней европейской"  в  "так  себе
российскую". Хорошо еще, что Иванов проявил дальновидность и заранее  принял
меры для того, чтобы защитить видеоаппаратуру от подобной тряски, - купил  у
какого-то деляги еще в Белграде амортизирующие контейнеры, которые  до  того
применялись на армейском мобильном пункте управления.
   * * *
   Когда дорога в сто первый раз круто повернула, открылась панорама долины,
пересеченной узкой бурливой  речкой.  Улицы  Зворника  спускались  к  ней  с
пологой горы, на которой возвышались стены древнего монастыря. И  долина,  и
горы вокруг были покрыты  зелеными  садами,  и  белые  домики  под  красными
крышами среди них выглядели бы очень живописно, если бы не несколько столбов
густого черного дыма, поднимавшихся к еще яркому небу, солнце на котором уже
склонялось к горизонту
   Дорогу в долину  преграждал  спешно  выстроенный  блок-пост  -  несколько
бетонных плит были почти беспорядочно навалены поперек дороги так,  что  для
проезда оставалась лишь узкая полоска асфальта. Из-за плит в сторону  дороги
торчало дуло крупнокалиберного ДШК, а на  заднем  плане  виднелся  румынский
джип с наскоро установленной  над  кузовом  безоткатной  пушкой.  Шлагбаумом
служила толстая водопроводная труба, лежащая поперек проезда.
   Василий затормозил и выскочил из машины, навстречу ему из-за  плит  вышел
пожилой человек, почти старик, в гражданской одежде, но с висящим  на  ремне
"узи".
   - Кто таков? - спросил  старик  недружелюбно,  и  Василий  с  готовностью
вытащил из правого  кармана  кипу  документов  от  временного  правительства
Сербской Босны.  В  левом  кармане  у  него  на  случай  затруднений  лежало
некоторое  количество  других  бумаг,  выпущенных  в  обращение  в   далеких
Соединенных  Штатах,  но,  как  не  раз  показывала  практика,  американские
документы  (в  основном  от  "Банк  оф  Нью-Йорк")  оказывались   не   менее
действенными.
   Примерно минуту, растянувшуюся для  корреспондента  чуть  ли  не  в  час,
старик внимательно читал бумаги, потом поколупал  ногтем  печать  и  наконец
заключил:
   - Ясно. Но в город вам сейчас нельзя.
   - Отец, может, сговоримся? - произнес  Василий  традиционную  фразу,  уже
прикидывая, во что ему обойдется пропуск в  город,  но  старик  прервал  его
размышления.
   - Видишь вон там отрезок дороги, по насыпи идет, а потом поперек склона?
   - Вижу, - кивнул Василий.
   - А дальше, через реку, за разбитой фермой три танка стоят?
   - Ага... Это уже босняки?
   - Кто ж еще? Против наших русских  танков  их  пушки  гроша  ломаного  не
стоят, - в голосе старика чувствовалась гордость. - А  вот  по  незащищенным
машинам они попадают очень даже метко. Поэтому мы с сыном здесь на посту уже
второй день стоим. Таких вот, как ты, заворачиваем, чтоб на рожон не  лезли.
Наши бы пушки сейчас туда, на оборону!
   Старик явно был  не  прочь  поговорить  еще,  но  Василий,  не  стесняясь
собеседника, глянул на часы. До налета, вернее до времени,  определенного  в
"сведениях  из  надежных  источников",  оставалось  всего  двадцать   минут.
Добираться до города было и в  самом  деле  по  меньшей  мере  рискованно  -
вечернее солнце прекрасно освещало западный  склон  горы,  по  которому  шла
простреливаемая дорога. Так же хорошо был  освещен  и  почти  весь  Зворник.
"Будь у боснийцев хорошая артиллерия, никакой авиации бы не понадобилось!  -
промелькнуло у него в голове.  -  Ну  да  ладно,  здесь  тоже  точка  съемки
неплохая".
   Иванов почти бегом вернулся к машине и крикнул:
   - Команда, подъем, разворачиваемся здесь! - и уселся перед радиостанцией,
включив стоящий рядом небольшой компьютер.
   "Ну-ка, ну-ка... - бормотал Василий по-русски, быстро  двигая  по  экрану
маркер и вызывая все новые данные из базы. - Что у нас там в Зворнике  есть?
"Скорая помощь"?" Повинуясь команде, радиостанция послала в  эфир  вызов  на
частоте  зворникской  службы  "Скорой  помощи",  но   никакой   реакции   не
последовало - даже автоматический сигнал регистрации не  ответил  на  вызов.
"Понятно... Полиция? Черт, канал забит! Пейджерная сеть... Да кто там сейчас
на пейджеры смотрит... А это  что,  частный  номер,  Би-би-эс,  "электронная
доска объявлений"? Попробуем".
   Не надеясь на успех, Василий запустил  вызов,  продолжая  искать  в  базе
новые каналы, но вдруг на экране появился английский текст:
   "Соединение 9600.
   Вас приветствует  некоммерческая  электронная  сервис-служба  "У  Святого
Саввы"."
   Затаив дыхание, Василий спешно нажал нужную  клавишу  и  с  удивлением  и
радостью увидел в ответ:
   "Системный оператор на линии. Вводите сообщение".
   "Интересно, а как должно выглядеть это сообщение? Наверняка  у  них  есть
какие-то свои правила... А, будь что будет! Какие тут к черту правила!" -  и
его пальцы забегали по клавишам.
   "Оператор, на связи с тобой неважно кто. Немедленно  передай  военному  и
гражданскому командованию, что в  ближайшее  время  на  город  будет  сделан
воздушный налет. Буквально в течение ближайшего получаса. Понял ?"
   Некоторое время экран ниже набранных Василием строчек оставался темным, а
затем на нем начали появляться буквы, и было видно, как человек,  набирающий
их на том конце линии, ошибается и стирает не те.
   "Понял, понял. Но откуда мне знать, что это не провокация?"
   "Ниоткуда. Когда на твою голову посыпятся бомбы, тогда  и  узнаешь.  Все,
конец связи", - и Иванов грубо отключил питание у рации и у  компьютера,  не
заботясь о корректном завершении работы.
   За те несколько минут,  что  корреспондент  провел  у  экрана,  охранники
успели установить треногу с тарелкой антенны и теперь возились  с  кабелями.
Иванов быстро проверил правильность установки, включил привод  ориентации  и
извлек из контейнера лучшую из двух своих  телекамер  -  продукт  совместной
деятельности корпорации "Мацусита" и АО "Красногорский механический  завод".
Гибрид японской  электроники  и  российской  оптики  оказался  на  удивление
жизнеспособным даже в суровых условиях работы фронтового  оператора,  вторая
же камера, целиком изготовленная в Японии, применялась Василием только  там,
где существовала реальная возможность повреждения или потери аппаратуры,  ее
было не так жалко.
   Заметив, что корреспондент достал камеру и глядит в видоискатель,  совсем
молоденький солдат, сын старика дежурного, вылез из джипа  и,  выпрямившись,
встал напротив Василия. Тот же,  прекрасно  понимая  желание  непривычных  к
съемкам людей попасть в объектив, ободряюще кивнул и помахал  рукой  -  мол,
все, достаточно. Паренек нырнул в окоп, вырытый около плит, и  тотчас  вылез
из него уже со здоровенным ручным пулеметом. Кроме того, он  успел  накинуть
на плечо ленту с патронами и теперь картинно стоял на краю траншеи, направив
дуло в сторону далеких позиций врага и ожидая, когда телекамера повернется в
его сторону. Когда это случилось, солдатик выкрикнул патриотический лозунг и
с демонстративной ненавистью  нажал  на  курок.  Пулемет  выпустил  короткую
очередь,  паренек  пошатнулся  от  удара  прикладом  в  живот,  наступил  на
свисающую с плеча ленту и повалился обратно в окоп.
   - Маленький он у меня еще, - заметил старик,  неодобрительно  наблюдавший
за своим чадом.
   Василий усмехнулся и принялся за свое дело. "Значит, если они  зайдут  со
стороны солнца, то выход из атаки будет примерно над монастырем  и  придется
брать левее того большого дерева. А если удар нанесут сначала по  монастырю,
то вести самолеты буду от висячего мостика над рекой и до  вершины  горы  на
втором плане..."
   Зворник. Налет
   Когда пришло подтверждение об  удовлетворении  "заказа"  Сиднея  Милсона,
Ахмед Ойих настоял, чтобы  автобус  был  передвинут  поближе  к  городу.  На
замечание Абаджиевича о том, что в таком случае командная машина окажется  в
зоне досягаемости передовых сербских снайперов, араб ответил:
   - На все воля Аллаха, и даже пули, выпускаемые нечестивыми  славянами,  в
его власти. Если такой аргумент вас не удовлетворяет, Абаджиевич-эфенди,  то
скажу проще. У них не будет времени разбираться  с  новой  целью,  поскольку
через...  -  Ахмед  поднял  глаза  к  большим  электронным  часам,  -  через
восемнадцать минут у них появятся совсем другие заботы,  уверяю  вас.  Кроме
того, я слышал, что лобовое стекло автобуса покрыто бронирующей  пленкой?  И
еще что-то там усовершенствовано, опять же по вашей личной инициативе?
   Абаджиевич   благоразумно   промолчал,    потому    что    одна    только
пуленепробиваемость  огромного  лобового  стекла  автобуса  обошлась   кассе
бригады в кругленькую сумму, не  говоря  уже  о  замене  панелей  кузова  на
легкосплавную броню.  Абаджиевич  покосился  на  араба.  Вот  ведь  дотошный
дьявол, или шайтан. Может, по окончании операции устроить несчастный случай,
и не одному, а обоим советникам сразу?
   Однако с настоятельным предложением-приказом Ахмеда пришлось согласиться,
что,  впрочем,  имело  и  положительную  сторону  Не  придется  возиться   с
выдвижением аппаратуры наведения на  передовую  позицию,  потому  что  новое
расположение  командного  пункта  позволит  действовать  непосредственно   с
"неоплана".
   Сиднеем Милсоном овладела  апатия.  Он  сидел  лицом  к  стойке  в  "зоне
психологической разгрузки" и старался не глядеть по сторонам. В руке его был
уже третий стакан с неразбавленным виски на дне,  но  обычного  удовольствия
выпивка не  приносила,  хотя  внутреннее  напряжение  действительно  немного
ослабло. Он уже успел придумать с десяток оправданий для себя и десятка  два
объяснений для начальства,  каждое  из  которых  было  вполне  резонным,  но
ощущение совершенной ошибки ("Да говори уж честно, Сидней, ты  просто  самым
подлым образом подставил свою страну") продолжало лежать на его душе тяжелым
грузом. И когда он услышал  жужжание  моторов,  выдвигающих  вверх  складную
мачту с телекамерами и лазерным блоком, то даже не обернулся, хотя одной  из
его прямых обязанностей было оказывать содействие боснийским  союзникам  при
работе с аппаратурой наведения.
   - Что-то наш друг захандрил, - заметил Абаджиевич, который после дневного
эпизода невольно испытывал к арабу чувство, близкое к симпатии.  -  Даже  не
пришел присмотреть за этими  восточными  варварами-мусульманами  -  а  вдруг
отломают какую-нибудь ручку у его бесценных приборов?
   Ахмед Ойих тонко усмехнулся, кивнул, а затем сказал:
   -  Действительно,  очень  печально  видеть  дорогого  союзника  в   таком
расположении духа. Однако,  достопочтенный  подполковник,  вы  сделаете  мне
очень приятное одолжение,  если  перестанете  разговаривать  на  посторонние
темы, а сядете за второй пульт и отметите наиболее досаждающие  вам  объекты
сербов.
   Абаджиевич устроился рядом  с  арабским  советником  и  включил  монитор.
Поднятая на четырехметровую высоту телекамера выдавала на  него  изображение
местности примерно так же, как бы она была видна в любимый немецкий  бинокль
подполковника, только здесь каждый элемент можно было при желании приблизить
и рассмотреть  в  любом  диапазоне.  Почти  сразу  подполковник  увидел  так
досадившие ему с утра вкопанные танки, и он, мстительно улыбаясь, выделил их
всех красным мерцающим контуром  -  система  запомнила  координаты  целей  и
теперь была готова передать их бортовым вычислительным комплексам самолетов,
чтобы удар  управляемым  оружием  мог  быть  нанесен  без  непосредственного
указания на цель с земли.
   - Хорошо, а теперь прошу вас, укажите, где  находятся  снайперы,  которые
так некультурно себя вели сегодняшним утром?
   - Да они могут быть везде!  Обычно  мои  солдаты  не  успевают  сообщать,
откуда прилетела пуля, - ответил арабу Абаджиевич.
   - Что ж, в таком случае, мне придется  потрудиться,  потому  что  в  этом
городе я вижу немало крыш и чердаков, откуда  можно  ждать  неприятностей...
Надеюсь, неизбежные  жертвы  среди  так  называемого  мирного  населения  не
беспокоят вас так, как нашего гуманного союзника?
   Абаджиевич произнес  в  ответ  несколько  славянских  слов,  половину  из
которых Ахмед Ойих не знал, несмотря на все свое образование, но  и  из  той
половины, что была понятна, явствовало: подполковнику Абаджиевичу жилось  бы
куда легче, исчезни с лица земли все сербы разом.
   Арабский   советник,   продолжая   легко   манипулировать   на   мониторе
изображением местности, вдруг заметил:
   - Странно... Весь день в городе  не  высовывала  нос  на  улицы  ни  одна
неверная сволочь, а сейчас... Я вижу чуть ли не два десятка  автобусов,  все
они гонят к Лозницкому шоссе, и легковые... В чем дело?
   - Осмелюсь доложить, - подал голос неслышно подошедший сзади  "слухач"  с
пеленгатора. - В Зворнике  по  радио  открытым  текстом  передают  воздушную
тревогу. Ожидают налета через десять минут.
   Теперь и Абаджиевичу пришлось  выслушать  несколько  фраз  на  незнакомом
языке. И хотя он не знал ни одного слова по-арабски, эмоции Ахмеда были  ему
вполне ясны.
   Впрочем, советник быстро взял себя в руки и вновь заговорил спокойно.
   - Соединенные Штаты воистину свободная страна. Даже  предатели  и  шпионы
там чувствуют себя совершенно свободно.  Ну  что  ж,  пусть  спасаются,  кто
сможет. Тем хуже для тех, кто остался.
   * * *
   Командиру ударной группы с авианосца  "Кирсардж"  задание  свалилось  как
снег на голову. Он и его люди собирались отдохнуть перед  ночными  вылетами,
но какой-то умник в штабе посчитал, что ничего плохого не будет, если они за
пару часов смотаются до Зворника и обратно, ну и, само собой, разгрузят  над
этим  Богом  забытым  местом  пару-тройку  фунтов  лишнего  веса  со   своих
"интрудеров".
   "Собачья, конечно, жизнь,  -думал  он,  поднимаясь  по  сигналу  "красная
тревога", - только что ты ничего  не  подозреваешь,  а  глазом  моргнуть  не
успел, и уже летишь куда-то в плотном строю. Но что ж, пенять  не  на  кого,
сам себе такое выбрал".
   Да и не больно сложное это дело: его  "интрудер"  -  самолет  хоть  и  не
новый, но вполне эффективный, особенно там, где нет сильного противодействия
с земли. Не было оснований сомневаться в нем и теперь.
   В наушниках послышался звук, напоминающий  отдаленный  удар  колокола,  и
мелодичный женский голос произнес:
   - Есть контакт с на