р.
   - Да какие могут быть предложения? - Хомяк не на шутку был взволнован.  -
Там в домике у поворота есть джип, ну тот,  местного  мужичка.  Зверь-машина
Бак полный, я видел, как он с утра заливал. Берем манатки - и деру!
   - Чемоданы не забудь! - заботливо напомнил Дед
   - Тихо! - решительно вмешался Корсар. - Кончай  базар,  -  он  глянул  на
Деда, как бы уточняя, кого прежде всего это касается. - Вариант  интересный,
но если это и правда кто-нибудь по нашу душу, то на джипе нам не уйти  -  не
успеем. Засекут и перехватят. Остаются  либо  горы,  которых  мы  совсем  не
знаем, либо... Короче, звено, слушай сюда.  Бегом  -  в  жилой  блок.  Выход
оттуда вроде один. Завалим в проход шкаф, койки, барахло, орла - все! Оружие
есть, голыми руками они нас не возьмут. А там, глядишь, и  сербы  подоспеют.
Ну - за мной!

   Толстые   подошвы   летных   ботинок   дружно   застучали   по   покрытию
взлетно-посадочной полосы, и склоны гор, казалось, отзывались  глухим  эхом.
Вдалеке  слышались  пулеметные  очереди,  стонущим   воем   пробился   через
пространство голос авиационных НУРСов, хлопнули взрывы. Где-то там шел  бой!
Это был факт, и факт неприятный, подстегивающий летчиков действовать быстро,
не мешкая. Уж больно близко!
   Дед с Хомяком, кряхтя  от  напряжения,  с  силой,  удвоенной  опасностью,
оторвали от пола в "гостиной" каменного  орла  и  обрушили  его  в  коридор.
Удивительно, но знакомый с детства вражеский символ почему-то не  вызывал  у
Корсара  никаких  отрицательных  эмоций  (ну  стоит  и  стоит,  очень   даже
декоративно). Теперь  он  завалился  набок,  но  крылом  уперся  в  стену  и
перегородил проход. Одобрительно хмыкнув, Корсар выгреб  откуда-то  из  недр
платяного шкафа свой компактный пистолет-пулемет системы "бизон" и  залег  в
дверном проеме у левого  косяка,  взяв  на  мушку  тускло  освещенный  пенал
коридора. Дед с Хомяком продолжали таскать  мимо  него  предметы  мебели,  а
оживший при мысли о бое Казак картинно засел с другой стороны двери,  скорее
машинально, чем осознанно копируя эффектную, но  неудобную  в  реальном  бою
позу многочисленных героев кинобоевиков - на одном  колене  и  с  совершенно
прямым позвоночником. В  руках  у  него  празднично  поблескивала  вороненой
сталью охотничья "беретта" 12-го калибра  -  краса  и  гордость  итальянских
оружейных  заводов.  Изящная  гладкоствольная  самозарядка  была  одним   из
приобретений Хомяка,  явившихся  результатом  его  многочисленных  челночных
рейсов в село за последние несколько дней, но  он  был  занят  и  потому  на
удивление спокойно отнесся к  столь  вольному  обращению  со  своим  добром.
Толстые пальцы  с  поразительным  проворством  снаряжали  двенадцатизарядную
обойму "Макарова" нарядными тупорылыми патрончиками.
   - Казак, - кивнул Корсар в сторону коридора, -  сгоняй  к  выходу,  глянь
там. Отсюда плохо слышно и вообще ни хрена не видно. В случае чего  -  сразу
назад.
   - Понял!
   Казак оглянулся. Из своей комнатушки показался снарядившийся к  бою  Дед.
Кроме  необычной  "пушки"  -  трехствольного,  разработанного  когда-то  для
космонавтов  пистолета  ТП-82,  прощального  подарка  Левы  Шатурского,   он
захватил связку сигнальных ракет.
   - Возьму гадов на понт,  -  пояснил  он.  -  А  если  вырубят  освещение,
подсветим коридор.
   - Точно, - отозвался Хомяк. - Еще в Афгане такие  шутки  шутили.  Спецназ
развлекался. Ракету по кяризу пустят... Я слышал, очень способствует.
   В этот момент в дверном проеме возник запыхавшийся Казак.
   - Все, абзац! - не слишком внятно заявил он, но Корсар понял.
   - Закончилось? Ты уверен?
   - Да, ни стрельбы, ни взрывов. Тихо.
   - Семь минут, - посмотрел на часы Дед. - Классно работают сволочи, быстро
управились!
   - Ну, сколько-то мы точно продержимся, - зло  вставил  Казак.  -  Только,
может, все же лучше в село податься? Там ведь солдаты.
   - Вот пусть они и воюют, - отрезал Хомяк, - их  первыми  прижмут.  А  мое
дело - летать, а не играть в солдатиков!
   Корсар задумчиво смотрел поверх баррикады.
   - Продержимся, говоришь? Возможно. Если мы им живыми  нужны...  Хотя  что
теперь говорить?
   Все замолчали,  но  погрузиться  в  размышления  не  успели.  Послышались
отчетливые звуки выстрелов. Стреляли где-то совсем близко, не  дальше  села.
Несколько одиночных и длинная, на весь рожок очередь.
   - Они уже здесь! - вскинулся побледневший Хомяк.
   - Не-ет, - в раздумье протянул Дед, -  на  бой  это  не  тянет.  Какие-то
непонятные разборки. Казак тут же дернулся к двери.
   - Сейчас, мужики. Смотаюсь погляжу. Я мигом!
   - Не вибрируй, - остановил его Корсар. - Нас и так всего четверо, хочешь,
чтобы трое стало?
   - А что же тогда делать? Просто сидеть и ждать у моря погоды?
   - Да, сидеть и ждать! И смотреть в оба! - подвел черту командир звена.
   * * *
   Два  тяжелых,   громоздко-пузатых   на   вид,   но   проворных   в   небе
десантно-транспортных  вертолета  "суперстэллион"  корпуса  морской   пехоты
Соединенных Штатов Америки взлетели с  палубы  большого  десантного  корабля
"Оушн" перед закатом. В воздухе  к  ним  присоединились  две  стремительные,
несмотря на полную боевую нагрузку, ударные  "суперкобры",  рассчитанные  на
огневую  поддержку  спасательной  операции.  А  где-то  в  недосягаемой  для
металлических стрекоз  вышине  группу  должна  была  вести  еще  и  четверка
истребителей-бомбардировщиков "харриер". Но "вертикалы", с их  преимуществом
в скорости, взлетят чуть позже. Они вступят в дело, если появится  воздушный
противник или если наземный окажется "кобрам" не по зубам.
   И все же главной  действующей  силой,  стержнем  всей  операции  были  не
"харриеры", не "кобры", а сидящие в транспортниках люди - морские  пехотинцы
специальной группы эвакуации авиационной техники и экипажей (TRAP) - так, во
всяком случае, считал ее командир капитан Томас Д. Мэтью. А  уж  его  мнение
кое-что значило хотя бы потому, что своего первого пилота он  "вытащил"  еще
во Вьетнаме.
   Эти двое со сбитого сегодня днем во время налета на Призрен "тандерболта"
должны были стать для капитана Мэтью (широко известного в морской  пехоте  и
ВВС под патриархальным прозвищем Дядя Том) соответственно пятьдесят первым и
пятьдесят вторым в общем - и семнадцатым и восемнадцатым на этой войне.
   Дядя Том привычно продул встроенное в летный шлем переговорное устройство
и поудобнее устроился в своем откидном сиденье сразу за креслами  пилотов  в
головном "стэллионе", прислушиваясь к эфиру, наполненному голосами  пилотов.
Миссия была обычной, хорошо знакомой, и от  нечего  делать  они  подшучивали
друг над другом и над "кобрами" сопровождения.
   - Я "Дак-1", - слышались позывные ведущего. -  "Дак-2",  прием!  Ты  что,
парень, на "фольксвагене" летаешь? Не  отставай,  а  то  угодишь  колесом  в
воздушную яму!
   - Я "Дак-2", - отозвался зубоскал-ведомый, - не кипятись, шеф!  Меня  тут
оба "сворда" на каждом повороте подрезают!
   - Я "Сворд-1", - подал голос ведущий пары огневой  поддержки.  -  Джерри,
Барни, глядите у меня! Я ваши толстые задницы еще не так подрежу, если снова
будете шарахаться от сербских пукалок!
   - А мы боимся, когда страшно! Сам лучше следи,  чтобы  у  тебя  "Сворд-2"
опять в штаны не наделал!
   - Эй, "Дак-2",  лучше  помалкивай,  а  то  мое  дерьмо  20-миллиметрового
калибра может случайно упасть тебе на макушку
   "Молодежь, - с высоты своего возраста подумал Дядя Том. - Скучно  им  без
драки, вот и забивают эфир. Непорядок, конечно... Ладно, не  брюзжи,  старая
кляча, - тотчас одернул он сам себя. - Парни дельные, службу  знают,  летать
умеют. А молодость - что ж, это недостаток,  который,  к  сожалению,  быстро
проходит".
   Он и сам был таким  когда-то.  Есть  что  вспомнить.  Да,  много  всякого
осталось в прошлом. И хотя тугие мышцы  все  еще  мощно  перекатываются  под
черной кожей, но курчавые волосы уже тронула седина и он уже не Том, а  Дядя
Том... И все еще капитан, как девять лет назад... Ну да на все воля Божья!
   А вот Джерри Грейс, первый пилот "суперстэллиона", за креслом которого он
сейчас сидит, тоже  капитан,  хотя  в  Кувейте  был  еще  желторотым  вторым
лейтенантом, "свежачком" прямо из училища. А сейчас только поглядите на него
-  уверенно  развалился  в  кресле,  едва  пошевеливает   рычаг   управления
затянутыми в перчатку пальцами и лениво  пережевывает  жевательную  резинку.
Блестят дымчато-зеркальные очки, шлем  расписан  белыми  звездами  -  не  по
уставу, а по числу боевых операций... Твоих звезд, Дядя Том, хватило  бы  на
десяток-другой таких шлемов. И все же не ты, а он получит не  сегодня-завтра
майора.
   Ты, капитан Мэтью, - черный, ты - "ниггер"! А эта чертова страна, которая
вот уже четверть века гоняет тебя  подставлять  задницу  под  пули,  которая
платит, чтобы ты рисковал своей шкурой, спасая  белых  сосунков,  и  которая
научила тебя гордиться этой дьявольски опасной работой, - эта страна создана
не для таких, как ты. Америка - для белых. Так  всегда  было  и  так  будет,
несмотря на все цыплячье дерьмо, которое благородные джентльмены в конгрессе
разводят насчет равенства и свободы.
   - Сэр! - капитан Грейс обернулся к командиру группы TRAP. До сих пор, вот
уже год,  он  обращался  к  Дяде  Тому  как  к  равному  ему  по  званию,  с
почтительным  "сэр"  в  память  о  полезных  уроках,  преподанных  ему  этим
патриархом корпуса морской пехоты США под завывание "Бури в пустыне". - Сэр!
Пересекаем линию фронта при  Лиева-Риека!  Идем  над  "землей  слона".  Зона
наибольшей опасности - пограничный район Шокарника. У "слона"  там  зенитные
батареи...
   Все это капитан Мэтью прекрасно знал.  Доклад  -  просто  знак  уважения.
Маршрут их полета на Призрен и возвращения обратно со  спасенными  летчиками
был  выверен  до  мельчайших  деталей  еще  на  корабле,   в   штабе   24-го
экспедиционного отряда морской пехоты.  Учли  не  только  данные  воздушной,
космической, радио и прочих разведок, не только все особенности рельефа,  но
даже психологическое воздействие закатного часа,  приводящего  противника  в
тревожное и неустойчивое состояние духа.
   Вообще-то информировать командира  десантно-спасательной  группы  о  ходе
полета, про который он и без того мог судить  по  личным  часам,  полагалось
лишь для того, чтобы тот  контролировал  готовность  своих  подчиненных.  Но
контролировать, по сути, было нечего. Солдаты и сержанты группы TRAP отлично
помнили об этом, к тому же уважали своего капитана и были  готовы  к  любому
развитию операции уже в момент погрузки в  вертолет.  И  сейчас  в  идеально
пригнанной амуниции, наиболее удобно и  рационально  разложив  по  накладным
карманам бронежилетов и подсумкам боеприпасы и средства боевого обеспечения,
они расселись вдоль бортов вертолета,  пристегнутые  привязными  ремнями,  с
оружием  на  коленях  или  между  колен.  Автоматические  винтовки  М16А2  с
подствольными гранатометами М203 или без таковых,  пулеметы  "Миними"  М249,
ручные гранатометы АТ-4.
   Все заряжено и готово к бою. Единственное  послабление,  которое  морские
пехотинцы могли позволить себе в ожидании его - это  снять  защитные  шлемы.
Чтобы бойцы не  тяготились  бездействием,  капитан  Мэтью  предусмотрительно
назначил на время полета несложную, но занимательную и требующую повышенного
внимания операцию по нанесению  на  лица  и  руки  маскировочного  грима.  И
теперь, раскрыв индивидуальные наборы, морские пехотинцы сосредоточенно  или
с шуточками расписывали свои физиономии зелеными, черными и бурыми полосами.
Расовые различия стирались. И вот  уже  не  стало  ни  белых  (каковых  было
большинство), ни черных (более трети), ни  узкоглазых  "чарли"  или  смуглых
"латинос". В бою существовала  лишь  одна  раса  -  пятнистая.  И  тех,  кто
принадлежал этой расе, этому пятнистому братству,  кто  был  способен  вдруг
стать частью одного отлаженного боевого механизма, капитан Томас Мэтью готов
был вести хоть на край света.
   Команда TRAP... Крылатые воины из  огня  и  стали.  Обычные  американские
ребята. Человек  сорок,  не  считая  экипажей.  Дядя  Том  знает  их  имена,
слабости, адреса и даже семьи. Кое-кто был с ним еще на Гренаде, многие -  в
Панаме, большинство - в Заливе, и вот все они здесь, на Балканах.
   * * *
   Морские пехотинцы усердно  занимались  боевой  косметикой.  Второй  пилот
ведущего  "стэллиона",  уорент-офицер7  Мария  Хуанита  Мануэла   Диас-Лопес
обернулась к ним и игриво сверкнула из-под шлема  черными,  как  два  агата,
озорными глазами.
   - Эй, парни, вы так азартно краситесь, что я тоже не могу удержаться.
   И пользуясь тем, что винтокрылой машиной сейчас  управлял  первый  пилот,
"чертова  мексиканка"  достала  из  нагрудного  кармана  своего   оливкового
комбинезона складное зеркальце с  эмблемой  корпуса  морской  пехоты  США  и
лазоревыми цветочками на крышке и принялась подводить пухлые губки  истинной
дочери Юга перламутровой помадой.
   - Увэу! Увэ-э-э-эу-у! Браво! - завопили, заглушая шум двигателя,  морские
пехотинцы при виде этой картины. Завопили и дружно зааплодировали. Кто-то от
избытка чувств даже грохнул об пол прикладом. А шустрый  капрал  Айзек  Смит
поймал стеклышком своего  сверхпижонского  "Ролекса"  проникший  в  бортовой
иллюминатор закатный солнечный лучик и  принялся  проецировать  на  переплет
стекла пилотской кабины световые сигналы Морзе.
   - Очень мило! - улыбнулась ему, еще раз обернувшись, уорент-офицер. -  Но
на завтрашний вечер у меня уже есть приглашение. Впрочем...  сегодня,  после
миссии, я свободна!
   - Ийеху-у! -  издал  ликующий  вопль  капрал,  из-под  шлема  у  которого
выбивался озорной белобрысый чуб, и послал девушке-пилоту  сочный  воздушный
поцелуй.
   - Как же это, Мэри? - капитан Грейс сделал  вид,  что  обиделся.  -  Ведь
сегодня ты обещала мне.
   - Не надо было ругать меня сегодня, когда заело тумблер аппарели.
   Марии Хуаните только что исполнился двадцать один год. Она была чертовски
хороша собой и счастлива настолько, насколько это возможно в  рамках  устава
морской пехоты. Облако мужского внимания окружало ее всегда. Равнодушных  не
находилось,  как  говорится,  от  капрала  до  адмирала.  И,   несмотря   на
"неженскость"  избранной  профессии,  Мария  Хуанита  вовсе  не  пропиталась
популярным   американским   феминизмом   и   умела   получать   от    своего
исключительного положения  истинное  удовольствие.  Ей  нравилось  управлять
вертолетом, нравилось поднимать его в  воздух  на  вечерней  заре  с  палубы
родного дома -  вертолетоносца  и  вытаскивать  американских  парней  из-под
самого  носа  у  противника,  а  потом  в  корабельном   баре   благосклонно
выслушивать их пылкие  признания.  Летать  ей  нравилось  даже  больше,  чем
мчаться  по   Майами   на   глазах   у   всего   города,   оседлав   ревущий
"сузуки-торнадо", и, наплевав на копов,  лавировать  в  плотном  как  пудинг
автомобильном потоке со скоростью под  сотню  миль,  чтобы  успеть  в  самый
модный диско-бар прежде, чем там начнут брать по четвертному за вход.
   Ради опьяняющего сильнее любви и кокаина чувства полета стоило  два  года
ходить  по  струнке  в  колледже  ВВС  и  выслушивать   идиотские   придирки
мужеподобной дуры, которая таки научила ее летать...
   Командир вертолета, он же первый пилот, посмотрел  на  экран  индикатора,
который показывал  местонахождение  машины,  несущейся  со  скоростью  почти
двести миль в час.
   - Держитесь крепче, парни, -  бросил  он  в  переговорное  устройство.  -
Сейчас встретим "слона".
   С этими словами пилот дал турбинам полную мощность и  уложил  вертолет  в
крутой вираж, сбивая наводку предполагаемым зенитчикам  противника.  Ведомый
"стэллион", словно привязанный невидимой нитью, повторил  маневр  следом  за
ним. Бортовые средства электронного глушения работали на том и на другом  на
полную мощность.
   - "Моя малышка крутит-вертит", - вцепившись в сиденье,  запел  популярную
среди морских пехотинцев легкомысленную песенку капрал Смит, откровенно  при
этом поглядывая на очаровательного второго пилота.
   Вертолеты на высоте  всего  в  сто  футов  прошли  над  подернутым  дымом
черногорским городком Шокарник -  важным  прифронтовым  пунктом  противника.
Однако сербские зенитчики, до предела измотанные продолжавшимися целый  день
дуэлями с истребителями-бомбардировщиками  ВВС  США,  особой  активности  не
проявляли. Из разрушенного квартала, похожего с высоты  на  россыпь  детских
кубиков в густой зелени, затявкала было пара автоматических счетверенок - по
сути, модернизированных еще в бывшей Югославии вермахтовских "Эрликонов", но
идущие позади  и  чуть  выше  "суперкобры"  тут  же  ударили  в  их  сторону
несколькими 70-миллиметровыми НУРСами, и зенитки замолкли, хотя вряд ли были
подавлены.
   * * *
   Вскоре городок остался позади, и по мере приближения к  цели  пилоты  еще
больше прижимали свои машины  к  земле,  почти  задевая  проносящиеся  снизу
верхушки деревьев.
   - Сэр! - с явным волнением в голосе воскликнул капитан Джерреми Грейс, на
секунду повернув к командиру группы TRAP внезапно оживившееся лицо. - У  нас
есть радиоконтакт с одним из наших подопечных! "Тандер-48" на связи!
   - Отлично, капитан, - Дядя Том  порывисто  поправил  на  голове  шлем,  -
переключайте его на меня.
   "Черт возьми, - подумал он, - не так  уж  я  и  постарел,  если  подобные
мгновения по-прежнему здорово впрыскивают адреналин в мою кровь".
   - Эй, парень, слышишь меня? "Тандер-48",  прием!  Мы  твои  Чип  и  Дейл.
Прием!
   Сквозь щелкающий эфир  донесся  ответный  голос,  полный  плохо  скрытого
ужаса:
   - Я "Тандер-48", второй лейтенант Мак Блейдери! Поторопитесь, ребята,  во
имя Бога! Поторопитесь, а то будет поздно! Здесь в горах полно сербов,  меня
гонят, как кролика...
   - Сынок, постарайся успокоиться и сиди тихо! - мягко,  почти  по-отечески
принялся  уговаривать  напуганного  белого  молокососа  привычный  к  такому
занятию Дядя Том. Он знал, что для парня, которому сейчас за  каждым  кустом
чудится  дюжина  вооруженных  до  зубов  сербов,  его  голос  звучит   милее
ангельского пения. - Мы обязательно вытащим тебя, мы сделаем это! Мы близко.
Успокойся, сынок, и попробуй указать нам свое  местоположение.  Какой-нибудь
ориентир: село, дерево, ручей...
   - Сэр, это долина! Узкая долина, сэр!
   - Просто замечательно. Здесь горы, здесь десятки этих чертовых долин! Еще
что-нибудь? Нет? О'кей, парень, просто  пусти  ракету,  когда  нас  увидишь!
Понял?
   - Есть, сэр.
   - Скажи мне, ты знаешь, где сейчас твой друг? Где лейтенант Яблонски?
   - Не знаю, сэр! Я слышал вдалеке одиночный выстрел. У него был револьвер,
и я боюсь, что он в беде, сэр! Не бросайте  меня!  Я  уверен,  меня  ищут...
Господи, я их слышу, - голос в наушниках упал до шепота, - я не могу  больше
говорить...
   - Приготовь ракету и сиди тихо, сынок. Мы идем! Мы вытащим тебя.
   Что ж! Капитан Мэтью решительно проверил свой карабин. Похоже,  на  земле
им действительно предстоит передряга. Но будь он проклят, если его  хоть  на
волос беспокоила эта перспектива. Все как обычно. Так бывало раньше,  и  так
будет еще не раз. Конечно, эти сербы оказались на поверку не слишком  похожи
на тех трусливых бандитов, какими их вот уже который год стараются выставить
"лучшие в мире новости" от Ай-ти-эн. Они храбры  и  фанатичны.  Они  неплохо
умеют держать перевалы, буквально вцепившись зубами в свои камни. Но  не  им
спорить в открытом бою с его парнями из элитной команды TRAP!
   - Эй, внимание! Слушайте меня, парни! Да растолкайте кто-нибудь Кроуни, а
то он проспит собственную смерть.  Вот  так.  Значит,  парни,  нам  придется
наподдать этим сербам по их позорной заднице! Пусть знают, что  лучше  сразу
убраться с дороги, когда ИДЕТ TRAP!!!
   - Идет TRAP!! Идет TRAP!! - подхватили два десятка мощных молодых глоток,
и приклады загрохотали об пол