просто
хотят подержать подольше - парням скучно. Перед дверью камера, осторожней!
   - Понял! - прошипел Казак с пола. - Тогда  я  за  тобой  войду,  примерно
через минуту.
   - Коридорчик прямо. И направо дверь... Все, дальше  тянуть  нельзя!  -  и
Наташа распрямилась, держа в руке сумочку.
   Казак быстро прикинул обстановку и сказал водителю:
   - Разворачивайся к паркингу потихоньку, правым боком как  можно  ближе  к
двери! И притормози около нее...
   - Ну давай... -  с  сомнением  протянул  таксист,  но  больше  ничего  не
добавил, и Казак почувствовал, что благодарен ему за это. Именно сейчас,  за
несколько секунд до того, как окончательно переступить черту, после  которой
уже нельзя будет отступать, он ощутил  все  безумие  своей  затеи.  И  скажи
сейчас водитель  что-нибудь  относительно  нереальности  его  планов,  Казак
окончательно потерял бы веру в удачу -  не  отступил  бы,  нет,  но  шел  бы
вперед, заранее готовясь к неудаче.
   Эти мысли пронеслись в голове Казака в одно мгновение, и тут же он  забыл
о них - заставил себя забыть. Была конкретная цель, ее  надо  достичь.  И  к
черту все сомнения!
   Он извернулся на полу, привстал на коленях и быстрым движением натянул на
голову половину черных Наташиных колготок, а потом, оттянув их поочередно на
каждом  глазу,  с  некоторым  трудом  проделал  отверстия,  надрывая  тонкую
синтетическую ткань обломанным ногтем большого пальца.
   "Зараза, прочные какие... - Казак  в  последнюю  секунду  оборвал  вторую
половину и сунул в карман. - Вот  чего  бы  Наташке  вместо  колготок  чулки
запасные не прихватить?"
   И с этой, совершенно неподходящей мыслью, он повернул ручку двери.
   В образовавшуюся щель ударил свет прожекторов, и Казак понял, что  машина
уже заканчивает разворот и проезжает так, как  он  и  просил  -  медленно  и
правым боком близко к стене поста.
   Еще чуть-чуть... Сейчас! Казак по-лягушачьи оттолкнулся  ногами  и  после
короткого полета приземлился на руки и колени почти  под  самой  стеною.  Со
стороны удаляющегося такси послышался хлопок - водитель захлопнул дверь.
   Казак прижался к стене, продолжая стоять на четвереньках  -  если  бы  он
поднялся чуть выше, его голова  оказалась  бы  как  раз  на  уровне  темного
стекла. Прожектора на крыше поста продолжали равнодушно освещать все вокруг,
и человек с лицом "а-ля Фантомас", по-крабьи перебирающийся вдоль здания  по
самому  видному  месту,  наверняка  выглядел   дико.   Одна   надежда,   что
единственные возможные зрители сейчас там, внутри, и заняты  совсем  другими
делами...
   "Так, где там камера? Ага, вон висит... -  кинул  Казак  короткий  взгляд
вверх. - Очень удобно висит, как раз с моей стороны, чуть-чуть под углом. То
есть я буду в мертвой зоне до последнего момента  -  это  если  на  ней  нет
инфракрасного датчика, автоматически  разворачивающего  объектив  в  сторону
человека. А если он там есть? Значит, надо все делать быстро!"
   Он еще раз посмотрел на камеру, висящую на треугольном кронштейне.  Вроде
бы не двигается... А повернется - будет поздно!
   И Казак заспешил к двери, словно хромая собака на трех лапах -  в  правой
руке он держал свое единственное оружие - саперную  лопатку.  Вот  и  дверь,
перед ней пластмассовый коврик, имитирующий островок зеленой травки...
   "Ну, парень, с богом!" - и он вскочил, стараясь быстро и в  то  же  время
тихо открыть дверь.
   Испугаться, что на этот раз вход может оказаться заперт, Казак не  успел:
дверь послушно подалась, и он беспрепятственно вошел в тот самый коридорчик,
о котором упоминала Наташа. Просто  пустой  коридор,  залитый  белым  светом
люминесцентных ламп. По левой стороне несколько дверей, а  направо  одна,  и
из-за нее слышатся громкие гортанные голоса...
   "Это что, Наташка?!  Здорово  у  нее  получается!"  -  восхитился  Казак,
разобрав в  галдеже  уверенный  женский  голос.  Ему  представился  базар  и
торговка в цветастом платке, выясняющая, почему это у соседа  дыни  дешевле.
Обычно после разговоров таким тоном на базаре начинается драка... Ну что  ж,
пусть все будет, как полагается!
   Казак примерился, как бы половчее вышибить дверь, плечом или ногой, решил
бить плечом и сделал мягкий шаг назад.  Глубоко  вздохнул,  поднял  саперную
лопатку... И вдруг явственно услышал за спиной негромкий шорох, и  сразу  же
после него зажурчала вода. Он резво крутанулся на одной ноге  -  и  вовремя!
Дверь за его спиной, из тех, что по левой стороне, скрипнула и открылась.
   Ни оказавшийся за дверью плечистый араб в желто-коричневом камуфляже,  ни
сам Казак не ожидали встречи, но у Казака было  преимущество:  его  нервы  и
мышцы были уже  готовы  к  стычке,  а  охранник  ничего  не  ожидал.  Вполне
возможно, что при равных шансах в драке с  ним  Казаку  пришлось  бы  весьма
туго, но сейчас на его стороне было преимущество внезапности. Поэтому он, не
думая, влепил выходящему хороший удар левой рукой  в  переносицу  и  тут  же
добавил лопаткой плашмя по макушке. Это не оглушило араба, но ошеломило  его
на мгновение, и этого мгновения Казаку  хватило,  чтобы  снова  обрушить  на
голову охранника лопатку, теперь уже метясь в висок.
   Араб издал странный хлюпающий звук и, привалившись к стене, осел на  пол.
Казак на  секунду  застыл,  прислушиваясь,  -  но  нет,  голоса  из  комнаты
продолжали звучать все так же весело и громко.  Похоже  было,  что  короткие
удары не привлекли внимания.
   Стараясь действовать одновременно как можно быстрее  и  как  можно  тише,
Казак перешагнул через неподвижное тело  и,  схватив  его  за  шиворот,  как
мешок, потащил обратно туда, откуда незадачливый охранник только что  вышел.
Небольшая комната без окон с умывальником, еще дверь...
   "Ф-фу!" - чуть ли не в голос воскликнул Казак, открыв ее. Ящик  из  синей
пластмассы,  увенчанный  стульчаком  с  крышкой,  не  оставлял  сомнений   в
предназначении  помещения.  Судя  по  отсутствию  смывного  бачка,  это  был
биотуалет, а запах свидетельствовал, что экологически чистые  биопроцессы  в
нем идут в максимально возможном темпе. Могучая вонь смешивалась с не  менее
могучим ароматом дезодоранта, производя неповторимое впечатление.
   Стараясь не дышать носом, Казак по-быстрому стянул с охранника  ремень  и
припеленал его к водопроводной трубе. После этого он старательно ощупал  его
карманы, но пользы это не принесло:  единственным  их  содержимым  оказалась
записная книжка, испещренная непонятными буквами.  Сунув  на  всякий  случай
книжку в карман, Казак собрался уже было уходить,  но  вдруг  остановился  и
смерил охранника взглядом. А почему бы, собственно, и нет?
   Наверное,  у  какого-нибудь  армейского  сержанта,   славящегося   крутым
норовом, молодые бойцы одеваются и быстрее, но  результат  Казака  тоже  был
весьма  неплох.  Не  снимая  своего  неказистого  комбинезона,  он   напялил
трофейную форму прямо на него, благо размеры ее позволяли.
   "Дубль второй!" - отметил летчик про себя, вновь оказавшись в коридорчике
и осторожно приближаясь к двери. Однако теперь  план  действий  у  него  был
немного другой...
   Наташа, сидящая на низеньком диванчике, волновалась все больше и  больше.
Дежурный уже давно отстучал на клавишах терминала запрос и получил  ответ  -
никакого дядюшки Хазифа в госпитале не было. Но отпускать немного  странную,
но такую милую посетительницу...
   Охранник и дежурный изощрялись  в  остроумии  и  хвастовстве,  совершенно
забыв о том, что попросили девушку задержаться лишь для того, чтобы не через
компьютер, а лично дозвониться до  дирекции  и  выяснить,  есть  все-таки  в
госпитале мифический дядюшка или его нет. Наташа тоже как бы забыла об этом,
делая вид, что ее все больше и больше увлекают эти два парня  в  полувоенной
одежде, один из которых гордо представился "командиром охранного  полка",  а
второй, не растерявшись, сообщил, что он "начальник всех ночных дежурных", а
потом, спохватившись, добавил, что и дневных дежурных  тоже.  Глядя  на  них
через плотную  сетку  покрывала,  Наташа  чисто  автоматически  поддакивала,
издавала  удивленные  возгласы,  а  изредка  принималась  спорить  -   и   с
беспокойством думала:
   "Где же Николай? Что с ним, куда  он  делся?  Что  он  задумал,  в  конце
концов?!" Освещенная площадка перед постом,  видная  через  широкое  стекло,
была все так же пустынна, а монитор камеры над входной дверью закрывал своей
спиной дежурный. Наташа даже не знала, проник уже Казак  в  помещение  поста
или нет...
   Со стороны двери раздался звук, в котором не было ничего необычного -  ни
удара вышибающей ее ноги, ни устрашающего крика врывающегося в логово врагов
героя. Силуэт, который показался в дверном проеме, тоже в первую секунду  не
вызвал никаких подозрений: еще один  охранник  в  пятнистой  одежде,  только
почему-то отвернувшийся куда-то в сторону коридора...
   Двигаясь  почти  что  спиной  вперед,  Казак  шагнул  в   помещение.   Он
рассчитывал, что привычный облик входящего не вызовет у  находящихся  внутри
мгновенной   реакции,   и   надеялся   воспользоваться    заминкой,    чтобы
сориентироваться. В соответствии с этим планом Казак попытался  осмотреться,
но вдруг услышал удивленный  возглас,  и  где-то  далеко,  на  заднем  плане
сознания мелькнуло: ну правильно, ведь дурацкую колготину можно  увидеть  не
только у него на лице, но и на затылке тоже...
   Боковым зрением он  увидел,  как  с  высокого  табурета  перед  небольшим
пультом поднимается парень в камуфляже, но у этого на поясе висела кобура, и
рука парня уже вытягивала из нее  оружие!  Казак,  толком  еще  не  успевший
осмотреться, отпрянул вправо, надеясь занять лучшую  позицию,  но  под  ноги
попалось небольшое кресло, и он кувыркнулся через него  -  и  это  оказалось
весьма кстати: прогремел выстрел, и что-то мелкое и  противное  брызнуло  за
головой Казака.
   "Ах так?!" - он вскочил на ноги, одновременно поднимая  и  швыряя  вперед
кресло, примерно туда, откуда раздался выстрел, еще не  видя  противника,  и
тут же качнулся обратно к  двери,  мельком  успев  разглядеть,  что  Наташа,
накинув второму арабу на шею свою чадру, висит на его спине, как разъяренная
кошка, а тот отчаянно пытается освободиться.
   Метательный снаряд Казака почти попал в цель, но охранник все-таки  сумел
увернуться, выстрелив при этом еще раз. Стрелял он не целясь, однако  эффект
от выстрела получился неожиданный: под потолком раздалось громкое шипение, и
дежурное помещение в мгновение ока наполнилось холодным туманом, от которого
у Казака тут же заслезились глаза. Однако, не обращая на  это  внимания,  он
согнулся, не видя ничего перед собой, рванулся вперед  и  угодил  головой  в
грудь стрелявшему. Тот, продолжая держать одной рукой пистолет,  другой  тер
глаза и от толчка рухнул на спину. Не  давая  парню  опомниться,  Казак  уже
знакомым движением угостил его лопаткой  по  черепу,  а  потом  безо  всякой
жалости пнул ногой по кисти. Парень взвыл, а пистолет отлетел в другой конец
комнаты. По идее, оба они должны были сейчас наперегонки рвануться к оружию,
но вместо этого охранник попытался схватить уцелевшей рукой Казака за горло.
Тот, недолго думая,  перехватил  эту  руку  и,  налегши  всем  телом,  начал
заламывать  ее  назад.  Делу  неожиданно  помог  Наташин  араб:  в  попытках
освободиться он попытался перебросить ее через себя, но потерял равновесие и
рухнул прямо Казаку на спину, добавив к его весу вес свой  и  девушки.  Рука
стрелка отчетливо и омерзительно захрустела и подалась вниз,  оставшись  под
неестественным углом. Парень глухо охнул, и глаза его закатились.
   Казак, отметив это про себя, тут же  переключил  внимание  на  последнего
оставшегося охранника: тот продолжал елозить по полу, пытаясь ухватиться  за
что-нибудь. Казак сгреб его жесткие темные волосы  в  ладонь  и  размашистым
движением приложил охранника лицом о кафельную плитку  пола  -  плитка  была
чистая, новенькая и покрыта забавными рисунками в  виде  птичек  и  кошечек.
После того как Казак вздернул лицо араба вверх,  на  полу  осталось  красное
пятно, словно кто-то нарисовал на кафеле еще и собаку.
   -  Ты  как,  живой?  -  поинтересовался  Казак  у  охранника  и,   увидев
осмысленный взгляд, не стал дожидаться ответа, а вновь приложил его об  пол,
а потом, для верности, еще раз.
   - Наташка, найди пушку, живо! - крикнул он, внимательно следя за арабами:
мало ли, вдруг очухаются?
   Девушка  быстрым  движением  сунула  в  руку  Казаку   концы   покрывала,
по-прежнему замотанного вокруг шеи  охранника,  пропала  в  тумане:  наверху
что-то продолжало шипеть.
   - Черт... Не вижу ничего... - донеслось до него, и тут же: - Ага, вот он!
Коля, ты где?
   - Здесь, здесь! - подал он голос и вскоре уже сидел на корточках,  сжимая
в руке рукоятку пистолета. Он не разбирался в марках стрелкового оружия  так
хорошо, как Корсар, и не мог бы сказать, что за пушку  он  сейчас  держит  в
руке. Но это оружие, оно работало - и этого было достаточно.
   - Ну, что дальше? - спросила Наташа. Голос ее дрожал  от  возбуждения,  и
казалось, что она сейчас готова идти хоть к черту в зубы. "Ну, девчонка!"  -
подумал Казак и, чувствуя необходимость быть рассудительнее и спокойнее нее,
нарочито бесстрастно ответил:
   -  Двери  открой,  чтобы  эту   дрянь   вытянуло.   Похоже,   кондиционер
продырявили.
   Когда через несколько  минут  сквозняк  действительно  очистил  помещение
(жжение  в  глазах,  правда,  осталось),  оказалось,  что  пуля  угодила   в
воздухоохладитель, установленный под потолком. Что за газ в нем  был,  Казак
не знал, но надеялся,  что  безвредный,  -  вряд  ли  опасное  для  здоровья
вещество разрешили бы использовать в бытовом приборе.  Но  безопасное  -  не
значит  приятное.  Кроме  газа,  в  кондиционере  оказалась   еще   какая-то
мутно-коричневая жидкость, которая теперь капала вниз, собираясь лужицей  на
полу. Именно она и издавала резкий запах, и,  чуть  не  наступив  в  лужицу,
Казак в сердцах воскликнул:
   - Что за дрисня... Ой, извини.
   - Да ладно, - кротко ответила Наташа. - Оно похоже.
   Кое-как отряхнувшись, Казак проверил  остальные  помещения  поста:  кроме
главной комнаты, в которой теперь лежали  двое,  и  туалета,  где  продолжал
пребывать  в  счастливом  забытьи  третий  охранник,  здесь  оказалась   еще
маленькая спальня с мягкой  кроватью,  что-то  вроде  комнаты  отдыха  -  по
крайней мере в ней стоял видеоблок, кресла, а на полу был разложен ковер,  и
наконец электрощитовая. Кроме распределительного щита, Казак  обнаружил  там
еще  один   коммутационный   блок,   маленький   и   аккуратный,   затейливо
перемигивающийся красными и зелеными светодиодами.
   Решив, что эта штука отвечает за связь, Казак решил было тут  же  разбить
ее, но вовремя спохватился: мало ли, вдруг сигнализация  так  устроена,  что
потеря сигнала сразу же вызовет тревогу?
   "К тому же, - сообразил он, - мы  ведь  можем  использовать  ее  в  своих
интересах!" - и с этой мыслью он вернулся обратно к Наташе.
   Девушка сидела, наставив пистолет на  охранника,  того  самого,  которого
чуть не задушила покрывалом. Связанный по рукам  и  ногам,  он  лежал  почти
неподвижно, но через разбитые губы выплевывал все новые и новые порции слов.
На вопрос, о чем идет речь, Наташа пожала плечами.
   - Да  так,  ничего  интересного...  -  но  не  удержалась  и  добавила  с
возмущением: - А еще говорят, что русская матерщина  -  самая  изощренная  в
мире!
   - Мне его заткнуть? - галантно спросил Казак.
   - Да нет, ничего. Мне даже  полезно,  все-таки  я  приехала  на  языковую
практику...
   - Ну-ну... - покачал головой Казак, усмехнулся и сразу же посерьезнел:  -
Тогда, в порядке практики, спроси у него, как работает система сигнализации
   Ответом была новая порция, как понял Казак, еще более яростной ругани.
   - Ну и? -  для  порядка  поинтересовался  он  и  тут  же  сообразил,  что
заставлять Наташу повторять все это по-русски не стоит. - Ладно, не надо,  я
и так понял. Клиент нервничает. Тогда скажи ему... Скажи ему, что если он не
расколется, то я его сейчас убью.
   Видимо, несмотря на максимально кровожадную улыбку на лице,  сказано  это
было  без  должного  выражения,  и  "клиент"  продолжал   горячится.   Казак
задумался, потом сообразил:
   - М-м-м... Наташ, извини, но тебе придется сказать ему... Скажи ему  так:
вот видишь инструмент? - он начал покачивать  перед  носом  араба  лопаткой,
так, чтобы по остро наточенным граням побежали искорки. Налитые кровью глаза
охранника задвигались в такт. "Ага, заинтересовался..." - И  Казак  негромко
продолжил:
   - Так вот, скажи ему дальше: вот этим самым инструментом  я  сейчас  буду
рубить ему яйца. По одному, то есть даже по половинке. А убивать,  наоборот,
не буду.
   Девушка перевела, а потом глянула на него,  и  уголки  ее  губ  брезгливо
опустились вниз:
   - А ты действительно сделаешь это? - спросила она,  как  будто  не  сразу
поняла смысл этих слов.
   - Не знаю, - признался Казак. - Наверное, придется...
   Представив, как будет выполнять свое намерение, он скривился едва  ли  не
сильнее Наташи -  и  именно  отвращение  на  его  лице  заставило  охранника
поверить и испугаться. Если бы этот гяур грозно  размахивал  своим  странным
оружием и продолжал корчить пугающие рожи, то это говорило бы только о  том,
что он и сам не верит в свои угрозы. Но когда врагу самому противно то,  что
он собирается сделать...
   Оказалось, что многого охранник не знал,  да  и  не  мог  знать  Немногим
больше мог бы помочь дежурный, в чьи обязанности входил опрос и  регистрация
приезжающих, а в редких случаях и их отправление назад несолоно  хлебавши  -
случайные люди здесь почти  не  появлялись,  а  неслучайные  уже  имели  все
полагающиеся  пропуска.  Однако  глаза   дежурного   продолжали   оставаться
закатившимися, и попытки привести его в себя не  увенчались  успехом.  Может
быть, дело было в том, что Казак для страховки притянул у него друг к  другу
и здоровую, и сломанную руку, и боль в поврежденной руке не давала вернуться
сознанию, однако развязывать его он не стал.
   Пришлось удовольствоваться малым. Внимательно  выслушав  перевод  Наташи,
Казак нажал несколько кнопок на пульте и убедился,  что  тревоги  нет  -  по
крайней мере сообщения об этом на  пост  въездного  контроля  не  поступили.
Затем, задав еще несколько вопросов, он  попробовал  узнать  что-нибудь  про
Хомяка: через восьмибуквенный пароль вошел в информационную систему,  вызвал
бланк запроса... и, забывшись, громко обозвал себя чудаком с  другой  буквы.
Наташа заметила, кивнув на лежащего:
   - У него красивее получалось. Чего ругаешься?
   - Да я... Я же так и не спросил у Андрея, как Хомяка по-настоящему зовут!
Хрен мне теперь эта железяка ответ даст!
   Наташа пожала плечами, заметив:
   - А кто тебе сказал, что он тут под своим именем будет значиться?
   Казак промолчал: об этом он как-то и не подумал, и вновь, правда уже  про
себя, припомнил пару ласковых выражений.
   Наверное, Казак не был бы  так  зол,  если  бы  знал,  что  любой  запрос
относительно большинства пациентов клиники доктора Зуфира  с  использованием
их реальных имени и фамилии автоматически отмечался информационной  системой
как попытка получить конфиденциальные сведения. Тем более когда этот  запрос
касался пациентов с особым режимом пребывания,  сообщение  о  таком  запросе
сразу поступало в службу безопасности на предмет тщательного  расследования:
кто, откуда и почему начал задавать подобные вопросы. Казак  и  не  думал  о
том, какую тревогу мог бы поднять, и совершенно искренне был  огорчен  своим
промахом.
   - Наташа, - позвал он,  -  ты  в  компьютерах  разбираешься?  Ну,  модемы
всякие, сети?
   - Нет, только печатать умею, - призналась она.
   -  Вот  ведь  незадача...  Были  б  мы  в  кино,  сейчас  бы  обязательно
какой-нибудь очкарик под руками оказался. Все бы узнал и все отключил