, что их все-таки заметят, - и Казак не стал тратить  времени  на
вслушивание в ночь. Присев на корточки, он помог Наташе встать себе на плечи
и с усилием поднялся, прошипев:
   - Ох и увесистая ты... Даром что худая!
   - Шестьдесят пять килограммов, в самый раз... - донесся  обиженный  голос
сверху.
   - Женщина... - пробурчал Казак и подвигал плечами, чтобы ее ноги  не  так
неудобно давили на ключицы, но все равно стоять было довольно трудно.
   Для  полноты  ощущений  Наташа  переступила  пару  раз,  так  что   Казак
взмолился:
   - Эй, эй, ты не на дискотеке... Ответом на  это  было  лязганье  металла,
потом "ой..." - и с грохотом, который, казалось, должен  был  разбудить  всю
округу, на асфальт брякнулся гаечный ключ.
   - Нет, нет, не бойся, это не тот... - успокоила Наташа и вновь  принялась
скрежетать металлом.
   Так продолжалось чуть  ли  не  целую  вечность  -  так  по  крайней  мере
показалось Казаку. Он уже ни на что Не надеялся, когда  вдруг  груз  на  его
плечах ослаб и через секунду и вовсе исчез.
   Казак с усилием поднял голову, ощущая боль в шее:  вентилятор,  продолжая
как ни  в  чем  не  бывало  вращаться  в  своей  круглой  обойме,  висел  на
красно-синем проводе, а из круглой дырки торчали Наташины ноги.
   Вот они продвинулись еще вперед... И вот  полностью  исчезли  в  окне!  И
только тут Казак понял, что не подумал,  а  как  сам  он  будет  подниматься
наверх?
   "Идиот! Что теперь? Кинуть Наташке ремень? А она догадается поймать?"
   Словно в ответ на эти  мысли,  в  отверстии  показалась  голова  девушки.
Смерив взглядом расстояние,  она  снова  скрылась  и  через  десяток  секунд
высунулась снова, но теперь в ее  руке  было  что-то,  похожее  на  короткий
толстый канат.
   - Ну?! -  нетерпеливо  бросила  Наташа  и  перегнулась  сильнее,  опуская
"канат" как можно ниже, и только тут Казак сообразил, что это ее  скрученные
джинсы, зацепленные за ремень инструментальной сумки.
   "Порваться не должно... Только б  Наташка  удержала!"  -  подумал  он  и,
подпрыгнув, с первого раза ухватился за связанные штанины, повиснув  на  них
всем телом. Девушка что-то прошипела, наверное, не ожидала, что  ее  спутник
окажется таким тяжелым, но Казаку до ее переживаний дела сейчас  не  было  -
залезть бы! Все-таки джинсы - не  самый  удобный  спортивный  снаряд,  да  и
ходящие ходуном из стороны в сторону руки  девушки  тоже  здорово  осложняли
дело. Однако он все же сумел дотянуться  рукой  до  вентиляторных  проводов,
перенес часть веса на них и в конце концов уцепился за край круглой дырки.
   - Лыжню... - прошептал Казак, и Наташа нырнула внутрь, освобождая дорогу.
Казак подтянулся и, как в прорубь, нырнул головой вслед за ней.
   Свет с  улицы,  проникающий  сквозь  матовое  стекло,  почти  не  освещал
помещения, куда они попали.  С  трудом  можно  было  разглядеть  уходящие  в
полутьму ряды решеток и небольшой проход между ними. В воздухе стоял резкий,
неприятный запах, однако этот запах в отличие от  той  вони,  что  наполнила
въездной пост, был сугубо природным, так сказать, экологическим. В ближайшей
клетке на полу шевельнулось что-то темное, непонятной формы.
   - Поросятник, что ли? - высказал Казак шепотом  первую  пришедшую  на  ум
мысль.
   - Скорее виварий... - отозвалась Наташа и  тоже  тихо,  но  требовательно
заявила: - Штаны-то отдай! А то прямо стриптиз какой-то получается:  сначала
покрывало ушло, а теперь вот джинсы снять пришлось.
   Казак кивнул и протянул джинсы. Но брюки вдруг сложно ожили и  скользнули
внутрь клетки.
   - Ах ты... - от неожиданности воскликнул он и услышал в  ответ  довольное
хихиканье из  клетки.  К  этому  хихиканью  присоединился  громкий  зевок  и
раздраженное бормотание, а потом в соседней клетке раздался резкий выкрик, и
словно по цепочке обитатели следующих клеток просыпались  и  добавляли  свои
голоса В общий гомон.
   - М-да. Это действительно не поросятник, - мрачно заключил Казак, подойдя
вплотную к прутьям и глядя внутрь вольера. Там на безопасном удалении сидела
на деревянной балке небольшая обезьяна и ощупывала Наташины джинсы, все  так
же довольно хихикая.  Ее  соседи,  столпившиеся  вдоль  решеток,  завистливо
глядели на трофей счастливчика.
   - Эй, ты... -  произнес  Казак,  глядя  на  обезьяну.  Ее  лицо,  хоть  и
карикатурно, напоминало человеческое, и ему почему-то  показалось,  что  она
поймет все, что ей скажут, если говорить достаточно медленно и четко.
   -  Слышишь,  друг,  отдай  штаны-то!  Тебе  они  ни  к  чему.  Ну  отдай,
пожалуйста, я тебя по-хорошему прошу...
   Обезьяна истерически захохотала, обнажая большие желтые зубы, и навернула
джинсы на  голову,  словно  тюрбан.  Казак  оглянулся:  Наташа  стояла  и  с
интересом смотрела на него. Приталенная рубашка  доставала  ей  до  середины
бедер, напоминая короткое платье. Он наполовину в шутку, наполовину  всерьез
спросил:
   - А может, так и останешься? Тебе очень идет!
   - Что, не можешь у какой-то  макаки  мои  вещи  отобрать?  -  не  обращая
внимания на комплимент, спросила Наташа.
   Казак вздохнул и перешел к решительным действиям. Он  оттянул  в  сторону
задвижку на клетке  и  смело  вошел  туда.  Обезьяна  перестала  хихикать  и
испуганно воззрилась на него.
   - Я сказал, отдай!  -  требовательно  произнес  Казак  и  протянул  руку,
надеясь ухватить обезьяну за руку, но она одним легким прыжком  оказалась  у
боковой стенки и вдруг заверещала, словно ее убивали, - маленькие  проворные
руки соседей вцепились в  джинсы  и  начали  вырывать  их,  надеясь  забрать
игрушку  себе.  Остальное  население  вивария  откликнулось  на   этот   шум
разнообразными криками, но пока Казак спешил на помощь "макаке", джинсы  уже
перекочевали в соседнюю клетку, а обездоленная обезьяна шипела  и  орала  на
воров.
   - Вот пакость... Я что, за вами тут бегать буду?! -  разозлился  Казак  и
вошел в следующую клетку, теперь стараясь не допустить обезьян туда,  где  у
них Наташины джинсы снова могут украсть.
   - Ну что, орангутанги? - уже с азартом спросил он двух зажавшихся в  углу
обезьянок. - Побегаем?
   На самом деле беготня по обезьяннику вряд ли бы увенчалась  успехом,  но,
видимо, решительный голос человека испугал обезьян, да и глаза, смотрящие из
отверстий черной ткани, выглядели непривычно и грозно. "Да подавись  ты!"  -
казалось, хотела выкрикнуть одна из них, но, не умея  говорить,  она  просто
швырнула джинсы в лицо Казаку.
   - Ну вот, видишь, все в порядке! - гордо заявил он, отдавая брюки Наташе.
   - А это? - спросила она, кивнув на обезьянок, резво бегающих по проходу и
дразнящих своих сородичей, оставшихся за решетками.
   - Делать мне больше нечего, как гоняться за ними! Я вообще удивляюсь, как
на эти вопли еще пол-охраны не сбежалось?
   - Наверное, они всегда так вопят? - предположила Наташа.
   - Возможно... Кстати, вот еще что  нужно  сделать!  -  Казак  вскочил  на
подоконник, осторожно подтянул за  провод  вентилятор  и  с  грехом  пополам
установил его на место, не прикручивая болтов. Попробовал, не свалится ли он
от вибрации, и спрыгнул назад, пояснив:
   - Может быть, что  макаки  орут,  это  и  впрямь  нормально.  А  вот  что
вентиляторы болтаются - точно непорядок.
   Наташа кивнула и поправила рубашку, которую только что заправила в брюки.
Увидеть выражение ее лица было совершено невозможно, но  Казаку  показалось,
что девушка улыбается.
   Коридорчик  между  клеток  оканчивался  небольшой  площадкой  и   дверью,
запертой снаружи.  Казак  несколько  минут  пытался  разглядеть  конструкцию
замка, но света было слишком мало.
   - Тут выключатель есть,  -  сообщила  девушка,  но  Казак  только  качнул
головой: может, еще и радио на полную громкость  включить?  Судя  по  всему,
отсюда до дежурного врача и охранника не так уж  и  далеко.  Конечно,  дверь
обезьянника не должна выходить прямо в холл, но все-таки...
   - И еще одна  дверь,  сбоку,  -  продолжила  исследования  Наташа.  -  Не
запертая!
   Казак почти на ощупь подошел к ней и легонько толкнул ручку.  Результатов
это не дало, тогда он просунул лезвие лопатки в щель, подцепил язычок  замка
и нажал. Раздался треск, дверь нехотя  открылась,  за  ней  оказался  темный
коридор. Они осторожно прошли по нему  -  в  его  боковых  стенах  было  еще
несколько дверей, но Казак решил пройти коридор по прямой, не сворачивая.
   В конце концов они оказались в еще  одном  помещении,  где  царила  почти
полная темнота: здесь  окон  не  было  вообще.  В  этой  темноте  раздавался
ритмичный писк, тихие всхлипы, словно работал небольшой насос,  и  вспыхивал
одинокий красный огонек, который казался очень ярким, но ничего не освещал.
   - А, была не была! - решился Казак, пошарил по стене рукой и наткнулся на
блок  из  трех  выключателей.  Чуть-чуть  поколебавшись,  он  щелкнул  самым
дальним.
   Ни одна лампа  не  зажглась,  но  некоторые  предметы  вдруг  засветились
разными оттенками фиолетового света - от почти белого, хотя и  неяркого,  до
очень темного. Казак  усмехнулся,  увидев,  как  яркими  точками  засверкали
застежки на рубашке Наташи. А еще загадочными и даже страшноватыми стали  ее
глаза: яркие белки и черные кружочки зрачков.
   - Ультрафиолетовая лампа! - догадалась она. - У нас  в  школе  на  физике
такое делали.
   - Такое? - и Казак указал на стоящий в  середине  комнаты  стол  Над  ним
возвышалась стойка с бестеневой лампой, стояли какие-то медицинские аппараты
с многочисленными шлангами и проводами. Сбоку, у стены стоял еще один  стол,
увенчанный чем-то вроде прозрачного купола, и  под  ними  лежало  маленькое,
изломанное тельце. Сначала Казак подумал, что это ребенок, но  потом  понял,
что на самом деле это обезьяна, такая же, как и те, в  вольере.  Лежала  она
неподвижно, и несколько проводов и шлангов  вели  от  аппаратуры  к  ней,  а
коротко вспыхивающая лампочка работала в  такт  с  аппаратом  искусственного
дыхания. Зубы обезьянки были страдальчески  оскалены  и  светились  особенно
ярко, превращая ее сморщенное, безжизненное лицо в жутковатую маску.
   - Ужас какой... - прошептала Наташа. Сдвижная дверь "операционной" вывела
их в другую комнату, в которой  выключатель  тоже  оказался  тройным.  Казак
уверенно щелкнул одним из них, и не ошибся: опять зажглась  ультрафиолетовая
лампа. Нереальным светом замерцали несколько пластиковых стенных шкафов, два
прибора,  похожих  на  микроволновую  печку-переростка,  горка   пластиковых
упаковок с оранжевыми повязками с  выступом  для  носа  и  крупной  надписью
"antiseptic"...
   - Это же раздевалка! - догадался Казак и прибавил  сдержанно-радостно:  -
Ну все, теперь живем!
   Он распахнул по очереди дверцы всех шкафов и в одном из них нашел то, что
и искал: запечатанные в пленку светло-зеленые комбинезоны, такие же бахилы и
фартуки. Наташа поняла его без слов и принялась распечатывать упаковки.
   Через минуту они оба были облачены так, что хоть прямо сейчас  обратно  в
операционную, дорезать  несчастную  обезьянку  -  нашлись  даже  беретики  с
бечевками,  под  которыми,  наверное,  полагалось  прятать  волосы.  Повязки
довершили дело, и черные маски на лицах теперь не так бросались в глаза. Вот
только пистолет, который Казак продолжал  держать  в  руке,  не  походил  на
хирургический инструмент, но засунуть его оказалось некуда.
   - Наташа! - позвал он. - Включи-ка полный свет!
   - Зачем?!
   - Ну раз мы собрались  изображать  кого-то  здешнего,  так  и  прятаться,
наверное, нечего? А выходя, наоборот,  надо  самым  спокойным  образом  свет
выключить.
   - Хорошо. Тогда... Видишь, вон стоят такие железные коробочки с  ручками.
Давай их тоже возьмем. А то одно дело - доктор с чемоданчиком,  а  другое  -
доктор с лопатой.
   Казак кивнул и подхватил коробку. В ней что-то забрякало, и он ее открыл,
надеясь, что там окажутся какие-нибудь сверхострые скальпели. Но  контейнеры
оказались наполнены исключительно зажимами, и Казак без сожаления вывалил их
прямо на пол.
   - Ну что, идем? - спросила девушка.
   - Нет, Рождества ждем! - ответил он, и решительно направился к двери.
   Она оказалась заперта,  попытка  отжать  замок  лопаткой  тоже  оказалась
тщетной. Он собирался еще раз нажать посильнее,  но  в  этот  момент  Наташа
вспомнила про необходимость "изображать здешних" и включила свет.
   Казак проморгался - после темноты обычные лампы дневного света показались
удивительно яркими - и вновь повернулся к двери. Присмотрелся  и  облегченно
вздохнул: оказалось, надо всего лишь потянуть  в  сторону  одновременно  две
задвижки, и никакого взлома не требовалось. Раздался короткий щелчок. Дорога
внутрь здания была открыта.
   СЕКЬЮРИТИ. СТРАХОВКА НЕ ПОМЕШАЕТ
   Электронный счетчик в  машине  пожилого  таксиста  мерно  тикал  -  звук,
похожий  на  щелканье  механических  часов,  издавал  специальный   динамик.
Конечно, глупость, дань "тоске по  ностальгии",  но  так  было  привычнее  и
поэтому спокойней. Владелец машины даже не смотрел на табло: какая  разница,
сколько там!
   После того как "ребята"  ушли,  прошло  уже  около  двух  часов.  Таксист
несколько раз разрешал себе ненадолго задремывать, зная, что этим он  собьет
настоящий, крепкий сон, который в  любую  минуту  мог  подкрасться  к  нему.
Слишком уж спокойно было все вокруг: ни на  въездном  посту,  ни  перед  ним
ничего не менялось. С территорий клиники тоже не доносилось никаких  звуков,
хоть как-нибудь дающих понять о том, что там происходит, и происходит  ли...
Лишь звезды потихоньку смещались, вращаясь вокруг низкой Полярной звезды, да
метеоры изредка прорезали черноту неба,
   Таксист уже давно вывел машину из паркинга на площадку. Пока стоит  ночь,
прятаться от жары было незачем, а если вдруг понадобится  побыстрее  рвануть
отсюда, тратить секунды на выруливание  -  непозволительная  роскошь.  Кроме
того, он время от времени включал и прогревал мотор -  конечно,  электронный
впрыск позволял ехать сразу и без  прогрева,  но  опять  же:  если  придется
драпать, на счету будет каждая лошадиная  сила,  а  с  прогретого  двигателя
отдача мощности лучше.
   В очередной раз почувствовав, что может заснуть серьезно, таксист  открыл
дверь и вышел на воздух. Обошел машину, попинал колеса  -  тоже  всего  лишь
дань старой привычке, о падении давления в  шинах  известила  бы  сигнальная
лампа. "Может быть, переставить машину поближе к воротам?" - подумал он и  в
этот момент увидел  мелькнувший  вдалеке  свет  фар.  Несмотря  на  то,  что
приближающаяся машина была еще очень далеко, скорее всего именно там, где  с
дороги открывалась панорама загадочной клиники, водитель поспешно юркнул  на
место, откинул кресло и принял позу спящего.
   Таксист не ошибся:  действительно,  прокатная  "Хонда-Сивик"  только  что
выскочила из ложбины, и ее пассажиры увидели корпуса и окружающую их зелень.
Правда, для них это неожиданностью  не  было.  Сидевший  рядом  с  водителем
горбоносый парень поправил очки и поднял глаза от широкого листа бумаги.
   - Так, Тимур, все правильно, это и есть клиника, а  мы  идем  по  средней
дороге. Другая подходит со стороны залива, от пристани, и еще одна -  старая
колея, уходит куда-то на восток.
   -  Помню...  -  пробурчал   Тимур,   широкоплечий,   коротко   стриженный
круглоголовый парень, которого из-за смуглого лица и разреза глаз  в  разных
странах принимали и  за  китайца,  и  за  корейца,  хотя  он  происходил  из
старинного клана московских татар. Он бросил на  соседа  короткий  взгляд  и
добавил: - Ты, Илья, лучше бы делом занялся...
   Илья еще раз поправил очки, не отвечая, сложил карту и достал  с  заднего
сиденья небольшой кейс. Под  крышкой  чемоданчика  оказался  компактный,  но
увесистый прибор с несколькими круглыми шкалами и переключателями.  Выглядел
прибор как-то очень по-самодельному, но в  то  же  время  внушительно.  Илья
пощелкал тумблерами, покрутил ручки, потом воткнул в одно из гнезд плейерные
наушники, нацепил их на голову и продолжил колдовать над прибором.  Закончив
с ним, он взял в руки маленькую плоскую коробочку,  похожую  на  электронный
органайзер, и набрал несколько команд на ней.
   - Дистанционка готова, - сообщил Илья и спросил через некоторое время:  -
Ты аккумулятор проверил?
   - Проверил. Дерьмо, а не аккумулятор. Да и вся машина -  помойка,  только
краска блестит. Одно слово - прокат. За что только полтинник в день дерут!
   - Плохо. Тогда машину надо будет оставить с включенным двигателем.
   - Раз надо,  так  оставим.  Ты  давай  работай...  Илья  кивнул  и  вновь
погрузился в свое занятие. Только когда  "Хонда"  подъехала  почти  к  самым
воротам клиники, он поднял голову:
   - Готово. Я зацепил: стационарную переговорку, пару цифровых  линий,  три
волны локальных раций, стандартные мобильники  и  спутниковую  линию.  Когда
включать?
   - Когда внутрь пойдем. - В этот момент Тимур заметил стоящее на  площадке
такси. Водитель его дрых без задних  ног  на  откинутом  сиденье,  но  Тимур
изменил решение:
   - Добавь таксерскую волну. И начинай глушить прямо сейчас.
   - Тогда мы, кроме главной цифровухи, и сами ничего не будем слышать!
   - Сейчас, - не терпящим возражений тоном повторил Тимур
   - Как скажешь... -  недовольно  пробормотал  Илья  и  щелкнул  еще  одним
переключателем. На приборной панели "Хонды" вспыхнула  контрольная  лампочка
разряда аккумулятора.
   Тимур с ходу развернул машину, поставил ее рядом с такси, попутно  глянув
на номер, и сообщил:
   - Та самая тачка. Ребята не уверены, а я чую: сто пудов она!
   -  Расспросим  дядьку?  -  Илья  кивнул  на  водителя,  который  даже  не
пошевелился, когда подъехала их машина.
   - А  что  он  скажет?  Пошли  с  охраной  побазарим!  Шмотки  наши  сразу
прихвати... -  Тимур  решительно  захлопнул  дверь  "Хонды".  Илья,  немного
помедлив, вылез вслед за ним.
   Под "шмотками" имелись в виду  темно-серые  пиджаки  мешковатого  фасона,
модного в прошлом  году.  В  нынешнем  сезоне  обладатель  такой  одежды  не
привлекал уже внимания, но и еще не становился объектом насмешливых  улыбок.
Впрочем, модность одежды занимала Тимура и Илью  меньше  всего.  Сама  ткань
была подобрана так, чтобы быть как можно менее заметной для приборов ночного
видения,  а  широкий  покрой  позволял  спрятать  под  пиджаком  пистолет  с
глушителем и несколько маленьких гранат. Кроме  того,  у  каждого  на  плече
висело по небольшой спортивной сумке со специальным снаряжением. Вдобавок ко
всему Илья снял свои очки и нацепил другие - с  толстыми  стеклами,  нелепой
массивной оправой и заушиной, опускающейся чуть ли не до шеи. Точно такие же
надел и Тимур.
   - Батарейки экономь. Не переключайся сразу... - предупредил он.
   -  Без  твоих  советов  знаю!  -  огрызнулся  Илья.  Чуть  помедлив,  они
направились к двери поста. Шли без напряжения, не оглядываясь по сторонам, и
лишь внимательный наблюдатель мог бы заметить, что взгляды этих двух человек
никогда не направлены в одну сторону, что руки они оба держат так,  чтобы  в
любую секунду можно было скользнуть ими за борт пиджака, и что звука  от  их
шагов  почти  не  слышно:  внешне  обычные  кроссовки  тоже  на  самом  деле
подбирались специально. И еще внимательный  человек  мог  бы  отметить,  что
большие родинки - у одного на шее, ближе к горлу, а у другого на щеке  имеют
одинаковую форму.
   Тимур открыл дверь поста первым, а Илья задержался  на  пороге,  зачем-то
оглянувшись на машину, продолжающую деловито шелестеть двигателем.  Мало  ли
что вспомнилось человеку - но стоял он  так,  чтобы  одновременно  видеть  и
площадку перед въездом, и коридор. Вот  Тимур  открывает  дверь  в  дежурное
помещение, окидывает его взглядом...
   - Илья! Иди сюда! Тут есть на что глянуть, -  прозвучал  голос  Тимура  в
мини-динамике, встроенном в заушину оправы очков Ильи.  Он  подошел,  окинул
взглядом помещение и заметил:
   - Я человек завистливый. Но  тут  завидовать  неч