И ничего такого  про
Наташку пирату говорить не стоит, а то еще и сам  ее  подозревать  начнет  и
глупостей каких-нибудь наделает. А девчонка-то хорошая... Обидно будет, если
окажется, что я все же прав. А как такое проверишь? Никак не  проверишь.  Но
надо за ней приглядывать повнимательней".
   В соответствии со своим решением он ничего не стал говорить  Корсару.  Но
зато заслужил несколько удивленных взглядов Наташи, которая не могла взять в
толк: до сих пор Коля Казак был весьма общителен и дружелюбен, но всю дорогу
из  аэропорта  в  торговый  центр  просидел  молча,  лишь   изредка   искоса
посматривая на нее. На банальную ревность это было не похоже - да и  с  чего
бы, она ведь с ним  даже  особо  не  кокетничала,  -  и  Наташа  терялась  в
догадках.
   КОРСАР. ДОБРОВОЛЬНЫЙ ПОМОЩНИК
   Чем бы ни была вызвана внезапная благосклонность полковника Марченко - то
ли абстрактной симпатией к одноглазым  мужчинам,  то  ли  нужными  кнопками,
нажатыми Львом Сергеевичем, - в любом случае  она  пришлась  весьма  кстати.
Поздно вечером должен был прийти транспортный борт с "СМ-97", а за два  часа
до этого вдруг выяснилось, что хозяева выставки не  смогут  выделить  нужное
количество такелажников, да и  вообще  людей  у  них  очень  мало.  Разговор
полковника с тремя руководящими чинами подряд переводила Наташа, и  она  же,
зайдя через несколько минут в номер, объяснила ситуацию Корсару:
   -  У  них  ведь,  у  арабов,  на  черные  работы  никто  не   идет.   Вся
погрузка-разгрузка держится на иностранцах. После сегодняшнего  происшествия
у иностранных рабочих  поотбирали  пропуска,  и  народу  катастрофически  не
хватает. Поэтому разгружать самолет они  предложили  нам  своими  силами.  А
поскольку все делегации сейчас в запарке, у нас каждые руки на счету.
   - И ты воспользовалась ситуацией? - нарочито мрачно вставил Корсар.
   - Ну да, а что? Андрей, но ты ведь хотел тоже в нашей работе участвовать?
   - Хотел, - покорно вздохнул тот.
   - Ну вот.  Я  полковнику  и  напомнила,  что  у  меня  есть  тут  как  бы
сопровождающий, которого можно попросить помочь и который хотел бы...
   - Я знал, я знал! - горестно воскликнул  Корсар,  но,  увидев  удивленный
Наташин взгляд, обнял  ее  и  со  словами:  "Ты  у  меня  умница",  принялся
целовать.
   В дверь постучали, и девушка с сожалением отстранилась. Корсар открыл,  и
в комнату ввалился полковник, начав уже с порога:
   - Так, значит, ты Андрей Корсан? Ну что ж, парень  славный,  симпатичный,
мне про тебя говорили, мол, хочешь помочь. Значит, есть дело прямо точно для
тебя...
   Аэродром     торгово-выставочного      центра,      носящий      название
"Галф-Бизнес-Аэро",  считался  предназначенным  для   маленьких   самолетов,
административных и частных, но в случае необходимости на  его  полосу  могли
садиться и самые большие транспортные и  пассажирские  машины.  Это  сделало
"Галф-Бизнес" пригодным для проведения-авиавыставки, и чем  ближе  подступал
день  ее  открытия,  тем  меньше  места  на  нем  оставалось  для   чопорных
административных    "Гольфстримов",    похожих    на    уменьшенные    копии
межконтинентальных лайнеров, и простеньких частных "Бич-Кэбов", вызывающих в
памяти незабвенные "кукурузники".
   Вдоль рулежных дорожек постепенно  выстраивались  крылатые  экспонаты,  а
свободные места должны были быть заполнены со дня на день.
   Восемь  человек,  среди  которых  были  и  Казак,  и  Корсар,  и  Наташа,
неторопливо шли вдоль шеренги  разнообразных  самолетов.  Летное  поле  было
залито  светом  прожекторов,  вдалеке  пунктир  разноцветных  огней  отмечал
взлетную полосу, то и дело мимо  проезжал  очередной  тягач  или  автомобиль
обслуживания с мерно вспыхивающей оранжевой мигалкой, а где-то далеко вверху
мерцали яркие южные звезды. Сразу с нескольких сторон слышалось тонкое пение
вспомогательных турбин, и  время  от  времени  над  аэродромом  прокатывался
грохот двигателей взлетающего самолета - словом, "Галф-Бизнес"  жил  обычной
рабочей жизнью.
   Предводителем  группы  был  невысокий  и  чрезвычайно  подвижный  араб  в
комбинезоне, весело переливающемся  оттенками  зеленого  и  желтого  цветов,
словно это была не рабочая одежда, а костюм для дискотеки. Время от  времени
коробочка радиостанции у него на поясе разражалась потоками слов, и тогда он
останавливал процессию и сам подолгу кричал  в  микрофон  так  эмоционально,
будто комментировал полуфинал чемпионата мира по футболу с участием  любимой
команды.
   Один раз после такого разговора он обернулся к своим спутникам и  так  же
возбужденно принялся им что-то объяснять.
   - Скоро наш самолет будет направлен на двадцать пятую стоянку. Нас сейчас
туда отведут, - перевела Наташа, когда араб остановился перевести дух.
   - И все? А что же он тогда остальные пять минут шумел? - удивился кто-то.
   - Непереводимый местный фольклор, - встрял Казак, и все засмеялись.  Араб
подозрительно посмотрел  на  них,  но  говорить  ничего  не  стал,  а  вновь
направился вперед, ухитряясь двигаться так, что казалось - он  почти  бежит,
но при этом общая скорость перемещения в пространстве сохранялась на  уровне
неспешной прогулки.
   Искомая двадцать пятая стоянка оказалась расположенной где-то на  отшибе.
Идти  к  ней  пришлось  почти  через  всю  рулежку  с  линейкой  экспонатов.
Предпоследним в ряду стояло "Русское крыло",  около  которого  уже  виднелся
стенд с рекламным текстом и  фотографиями.  Корсар  как  бы  невзначай  взял
правее, чтобы подойти поближе к самолету, - и почти тут  же  перед  ним  как
будто ниоткуда возник крепкий парень в светлом костюме с кобурой на поясе.
   - А ты куда прешь, козел? - раздраженно и устало спросил парень и перешел
на английский. Судя по произношению, язык он изучал на трехнедельных курсах:
   - Ай эм сори, зона онли фор персонал. Шоу „ пас, плиз!
   - Шоу пас...  А  дулю  в  глаз?  За  козла  слабо  ответить?  -  спокойно
поинтересовался Корсар, и парень с кобурой просиял улыбкой:
   - Так ты из наших?! Блин, извини, эти арабы и прочие чурки  уже  задрали.
Слова  человеческого  не  услышишь.  Лезут,  лезут,  все   любопытные,   все
балаболят, чего-то... Паре финнов даже врезать пришлось, до  того  настырные
были.
   - Финнов, говоришь? Какие ж это чурки?
   - А кто ж еще, раз не понимают? Я уж им и по-английски,  и  по-немецки...
Особый режим, что ты хочешь! Кстати, ты тоже тут особо не крутись. Нас-то  в
России специально накачивали, чтоб была культура и вежливость, а  в  местной
охране ребята попроще. Шок-дубинкой огреют, фамилии  не  спросивши,  и  весь
разговор. Усек?
   Корсар кивнул и направился догонять своих. Охранник крикнул ему в спину:
   - Выставка будет, тогда заходи! Остальная группа не успела далеко уйти, и
Корсар, перейдя на легкий бег, за несколько секунд догнал ее.
   - Вроде неплохо стерегут "крылышко"... - вполголоса сообщил он Казаку, но
внимание того было направлено вперед: на сером бетоне  отчетливо  выделялась
выложенная красными светоотражающими плитками цифра 25. Перед ней  почти  на
месте разворачивался транспортный  самолет  с  российскими  опознавательными
знаками. Отягощенные двумя двигателями крылья чуть-чуть провисали вниз, а на
толстом фюзеляже красовалась надпись: "Туполев-330", а  чуть  ниже  игривыми
завитушками было выведено: "Черномор".
   - Нам к нему, - пояснил Казак, - мы с туполевцами договорились,  чтоб  им
впустую "Черномора" на выставку не гонять, нашу "стрекозу" на нем доставят.
   - А почему он "Черномор"? - спросила оказавшаяся рядом Наташа.  Корсар  с
Казаком промолчали, и за них ответил молодой инженер, шедший чуть впереди:
   - Потому что сказка Пушкина, - и, сделав нарочитую паузу, чтобы слушатели
попробовали сами угадать, какая тут связь, продолжил: - Его делают в Казани,
параллельно с  "Ту-204".  А  двести  четвертую,  в  свою  очередь,  начинали
собирать в Ульяновске рядом с  "Русланом".  Местные  тогда  прозвали  двести
четвертую машину "Людмилой", в пару "Руслану" - так эта кличка  в  Казань  и
перекочевала.  А  "Ту-330"  "Людмиле"  тоже  родственник,   у   него   крыло
практически такое же, кабина опять же унифицированная. Вот и  прозвали  его,
чтобы  линию  не  прерывать,  "дядькой  Черномором".  Сначала  в  шутку  так
обзывали, а потом имечко так приклеилось, что и официальным стало.
   - Здорово! - подхватил разговор другой инженер, постарше. - Вот  если  бы
все народные клички признали! Я так и вижу: расписание,  а  в  нем  -  "Рейс
такой-то: выполняет "Ту-154" "Тушканчик".  Рейс  другой:  выполняет  "Як-40"
"Окурок"...
   - А почему "Окурок"?
   - А потому что движки чадят со страшной силой, особенно на взлете...
   Перебрасываясь  фразами,  они  подошли  к  двадцать   пятой   стоянке   и
остановились в десятке метров от транспортника.
   - Ну что, орлы, вашу  мать...  -  зычно  начал  полковник  Марченко,  но,
вспомнив о том, что среди орлов есть девушка, смутился и дальше  говорил,  с
видимым усилием опуская служебные слова. Смысл речи сводился к тому, что  за
работу надо браться поскорее, чтобы к тому моменту, как подойдет машина, все
было уже готово.
   Работы оказалось много. Несмотря на то что экипаж "Черномора" по мере сил
помогал встречающим, все равно для того, чтобы снять  крепления  с  фюзеляжа
маленького самолетика, а потом выкатить его на бетон,  ушло  около  часа,  а
потом пришел  черед  темно-зеленых  контейнеров  с  боевым  снаряжением  для
стрельб. Под наблюдением специально прилетевшего капитана  контейнеры  сразу
оттаскивали  в  сторону,  где  уже  стояли  четверо  местных  охранников   с
автоматическими винтовками. Лица у них были хмурые и  исполненные  сознанием
своей значимости. Корсар, вспомнив слова парня с  кобурой,  решил,  что  тот
прав: эти фамилии спрашивать не будут.
   Хотя "СМ-97" в разговоре и обозвали "стрекозой",  ни  с  каким  насекомым
сравнивать его не хотелось. У  Корсара  он  почему-то  вызвал  ассоциации  с
лаской: тонкое тело, узкие,  словно  прищуренные  стекла  пилотской  кабины,
заостренный нос, скрывающий под собой турбовинтовой двигатель. Да  и  цветом
самолет был похож на этого хищного зверька:  на  "спине"  и  боках  фюзеляжа
красовались рыжие и коричневые разводы с плавным переходом  одного  цвета  в
другой, а "брюхо" было грязновато-белесым.
   Корсар знал, что "СМ-97" создавался как  самолет  двойного  назначения  и
может  выпускаться  как  в  варианте  "летающего  БТР",   так   и   в   виде
десятиместного самолета для коротких линий, однако сейчас, глядя на поджарый
фюзеляж с узкими иллюминаторами-бойницами, он не смог представить  себе  его
ни в какой другой роли, кроме нынешней: легкий  ударный  самолет,  способный
при необходимости взять на борт  несколько  десантников  по  пути  "туда"  и
раненых при вылете "обратно". Корсар никогда не питал слабости  к  небольшим
самолетам, но вид смоленской машины его заворожил.
   - Что засмотрелся? Нравится? Мне вот тоже, - заметил взгляд Корсара  один
из заводских летчиков. - Но любоваться  потом  будешь,  слава  богу,  у  нас
полеты каждый день будут. А пока что наше дело - раз, два,  взяли!  Тут  еще
таскать не перетаскать.
   Корсар кивнул и вместе с летчиком полез в грузовой отсек "Черномора".
   Разгрузка затянулась надолго, и после  нее  получасовое  ожидание  машины
показалось долгим перекуром, вот только курить, само собой, никто на  летном
поле не стал. За это  время  на  "Галф-Бизнес"  приземлились  еще  несколько
самолетов, и, мельком глянув в сторону полосы, Казак заметил:
   - Смотри-ка! Не думал,  что  наши  "Ан-24"  все  еще  пускают  летать  за
границу. Каким-то маленьким он теперь кажется...
   Но Казак ошибался. Только что прилетевший самолет не  казался  маленьким,
он именно таким и был.  Хотя  внешнее  сходство  с  заслуженным  антоновским
трудягой действительно имелось, это была совсем  другая  машина  -  "Бе-32",
удачная конструкция, разработанная еще во времена  существования  Советского
Союза. После долгих злоключений он был изготовлен  небольшой  серией  уже  в
России и разошелся в основном по мелким компаниям, которые использовали  эту
машину в основном для выполнения небольших заказов внутри России.
   Дальние и соответственно выгодные рейсы за границу обычно проходили  мимо
владельцев "Бе-32": для подобных полетов состоятельные клиенты  предпочитали
нанимать  более  престижные  и  скоростные  машины,  а  менее  состоятельные
обходились билетами на регулярные рейсы.
   Однако хозяину этой машины повезло: кто-то где-то и  почему-то  отказался
выполнять заказ на срочную перевозку  в  Дубай  последней  партии  рекламных
буклетов, только что отпечатанных в Италии. Темпераментный хозяин типографии
в панике бросился обзванивать подряд все российские компании, не интересуясь
ни престижностью, ни сугубой дешевизной, а исключительно сроками исполнения,
и нанял первый же свободный самолет.
   Винты самолета последний раз взбили воздух и затихли. Левый пилот (он  же
суперкарго, он же хозяин самолета и он же директор авиакомпании  "Аэроклуб")
откинулся в кресле и расстегнул сначала ремень,  а  потом  и  китель,  давая
отдохнуть  объемистому  животу  Правый  летчик  был  гораздо  моложе  его  и
худощавей, ему расстегивать китель не понадобилось.
   - Значит, так, Герман, -  сообщил  хозяин,  -  ты  остаешься  следить  за
разгрузкой, документы у тебя на руках. Я  иду  оформлять  стоянку  и  узнаю,
может быть, есть что-нибудь на обратную дорогу или здесь подработать на чем.
   - Андрей Петрович, может, не надо? - неуверенно возразил  Герман,  правый
летчик. - Вы же сами просчитали,  что  весь  рейс  уже  окупился  и  прибыль
хорошая. А тут, не ровен час, заваруха начнется...
   - Ну и пусть начинается, мы-то при чем? - оборвал его Андрей Петрович.  -
А что прибыль уже есть, так то не твоя забота. Это ж  Эмираты,  здесь  народ
шальной, деньги, можно сказать, под ногами валяются - грех не  поднять.  Или
хотя бы не попробовать. Вопросы есть?
   - Вопросов нет, - ответил правый летчик  без  энтузиазма.  Он  работал  в
компании со дня основания и давно изучил характер шефа: тот стремился урвать
свой кусок везде, где только можно, а то и где нельзя. Нельзя сказать, чтобы
это было приятно, но тем не  менее  весь  персонал  компании  признавал:  не
обладай  Андрей  Петрович  Маланец  подобной  чертой,  доходы  компании,   а
соответственно, и заработки в ней были бы гораздо ниже.
   ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАКАЗЧИКА. "ОТКУДА ТАКОЙ АЛЬТРУИЗМ?"
   Официальное открытие авиасалона  состоялось  через  день  утром.  Гремела
музыка, лились речи на разных языках, а вдоль  ряда  выставленных  самолетов
театрально продефилировала  бедуинская  верблюжья  кавалерия.  Завернутые  в
белоснежные бурнусы "дикие кочевники" потрясали длинными  ружьями  столетней
давности, испускали яростные  крики  и  вообще  создавали  местный  арабский
колорит, которого до сих  пор  участники  выставки  практически  не  видели:
бизнесцентр был изначально  задуман  международно-безлико,  а  что  касается
вылазок в город Кому-кому, а смоленской делегации времени катастрофически не
хватало даже на подготовку к выставке. Даже Корсар, не включенный ни в какие
списки, к концу следующего после прибытия "СМ-97" дня оказался вымотанным до
предела.
   Но  зато  теперь  он  получил  возможность  вместе  с  Наташей  созерцать
церемонию и наслаждаться запахами верблюжьего пота  вперемешку  с  пороховым
дымом: несколько "кораблей пустыни" прошествовали в  полуметре  от  передних
рядов, а "бедуины" время от времени  от  избытка  чувств  палили  в  воздух,
демонстрируя  восточную  необузданность  Но  тут  над  аэродромом   появился
допотопный  аэроплан  с  толкающим  винтом,  в  передней  кабине   которого,
привстав, летчик в форме Британской империи поливал "бедуинов" из такого  же
допотопного  пулемета.  Арабы  заметались,  некоторые  из  них  попадали   с
верблюдов, обливаясь "кровью", а в пару к "этажерке" через несколько  секунд
пристроился современный реактивный  штурмовик  без  опознавательных  знаков,
грохот пушки которого перекрыл и очереди пулемета, и звук мотора  аэроплана.
Положение "диких бедуинов" стало совсем отчаянным, но тут на переднем  плане
появился джип, из  которого  горохом  высыпались  арабы  уже  в  современной
военной форме. За несколько секунд они развернули и установили треногу,  еще
двое взгромоздили на нее пусковой контейнер, и почти сразу из него  с  тугим
хлопком вылетела зенитная ракета.
   В небе вспух шар взрыва, и оба самолета - и штурмовик,  и  "этажерка",  -
объятые ярким пламенем, завалились на крыло и синхронно скрылись  где-то  за
ангарами, и через секунду там прогремел взрыв.
   Представление закончилось. Около служебных ворот "дикие бедуины" загоняли
верблюдов в  длинные  трейлеры,  а  потом,  переодевшись,  рассаживались  по
автобусам с затемненными стеклами и кондиционированным воздухом.  Глянув  на
эту картину  из  окна  гостиничного  номера,  высокий  и  худощавый  араб  в
ослепительно белом европейском костюме повернулся к окну спиной и  брезгливо
произнес:
   - Как интересно. Чтобы усладить взор  наших  европейских  и  американских
друзей, нам приходится изображать из себя грязных дикарей, для  которых  все
преимущества цивилизации заключаются в возможности покупать себе современное
оружие. Ведь вам очень хотелось бы, чтобы дело обстояло так и на самом деле,
не так ли?
   - Бросьте, Ахмед, - нетерпеливо сказал  гость  араба,  человек,  которого
один недавно погибший русский эмигрант знал как  "представителя  заказчика".
Развалившись в кожаном кресле, он отхлебнул газированного апельсинового сока
из запотевшего стакана и продолжил:
   - Я прекрасно знаю, как вы относитесь к любому  немусульманскому  народу,
да и к некоторым мусульманским тоже. И замечу, что  это  меня  абсолютно  не
интересует, мы с вами слишком разные.  Есть  работа,  есть  подрядчик,  есть
исполнители, а остальное только усложняет дело. Так  что  давайте  не  будем
больше отвлекаться.
   - Да, вы правы. Я постараюсь не обращаться к вам, как к подобному себе, и
впредь  не  отвлекать  от  дела  драгоценное  внимание  такого   практичного
человека, как вы.
   Ахмед отвечал вежливым тихим голосом и так же вежливо добавил  про  себя:
"Жирная  свинья,  которая  не  интересуется  ничем,  кроме  своей  кормушки.
Воистину, мы слишком разные".
   "Представитель" не уловил издевки и продолжил:
   - Вы просили встречи, чтобы поставить  меня  в  известность  о  некоторых
деталях акции. Честно говоря, я удивлен: ведь  вам  ясно  дали  понять,  что
заказчика не интересуют детали. В договоре предусмотрен только результат.
   - Да, конечно. Но возникли непредвиденные обстоятельства. Полоумный осел,
называющий  себя  Шах-Мухаммедом,  чуть  не  взорвал  самолет   американской
компании.
   - Вы знаете террориста, который чуть  не  устроил  крематорий  на  триста
персон? - не очень сильно, но все же удивился гость.  -  Да,  к  прискорбию,
знаю. Очень глупый и неумелый человек. Без толку потратил деньги и вывел  из
игры несколько нужных каналов, которыми собирался воспользоваться  я.  Таким
образом, задача усложняется, и  мне  придется  действовать  экспромтом,  что
влечет дополнительные расходы...
   - Вы намекаете, что нашего аванса уже  не  хватает?  -  почти  добродушно
осведомился "представитель".
   - Вашего аванса, уважаемый, не хватило бы даже для того,  чтобы  устроить
автокатастрофу хроническому алкоголику. Слава Аллаху, кроме вас, есть еще  и
другие лица, заинтересованные в деле. Мне нужно изменить договор. Помниться,
при предварительном  обсуждении  вы  говорили,  что  вас  устроит  даже  тот
вариант, если катастрофа русского  самолета  не  будет  казаться  следствием
дефекта конструкции?
   - Да, хотя это не самый предпочтительный случай.
   - Я бы хотел, чтобы он тоже был отражен в наших договоренностях. Конечно,
я пойму,  если  сумма  гонорара  в  таком  случае  будет  меньше.  Н