ль на посадку, как всегда прячась за горами
от возможных наблюдателей, Казак заставил  наземную  обслугу  выкатить  свой
самолет из ворот и уже запускал двигатели. Фонарь кабины еще не был  опущен,
летчик взглянул на небо и тихо ахнул - вдалеке угадывались несколько  тонких
белых полосок - инверсионные следы идущих на большой высоте самолетов.
   "Они! - про себя воскликнул Казак. - Но почему  так  близко?  Или  у  них
настолько  хорошая  аппаратура  противодействия,  что  наши  РЛС  не   могут
по-нормальному определить дальность?"
   Но времени на эмоции уже не оставалось - самолет Корсара бежал по  полосе
с мотающимся сзади тормозным парашютом, и  Казак,  не  дожидаясь,  пока  тот
остановится, направил свой истребитель на стартовую позицию.
   "Что ж, теперь у американцев наверняка будут точные сведения,  откуда  мы
летаем!   Если   среди   этих   больших    машин    хоть    одна    оснащена
разведоборудованием, то сейчас меня с пиратом засекут как  не  фиг  делать!"
Казак  привычным  движением  набрал  комбинацию  команд,  но  вместо  образа
Богоматери на дисплее высветилась надпись "Ошибка 134", и до него дошло, что
сидит он не в своем самолете, а в машине Хомяка. Казак шепотом  выматерился,
но, ощутив несправедливость вдруг возникшего  раздражения,  так  же  шепотом
обратился к самолету, словно к живому:
   - Извини, друг. Мы с тобой уже летали, я знаю, у нас все получится.
   - Что ты сказал? - послышался в наушниках голос Корсара.
   - Ничего, так, - смутился Казак и  приготовился  к  взлету,  краем  глаза
увидев, как раздвигаются створки ангара, где стоит самолет Деда.
   Несмотря на то что, скорее всего,  точные  координаты  аэродрома  сегодня
будут-таки раскрыты, взлетев, Казак некоторое время маневрировал среди  гор.
Полностью заправленная и снаряженная восемью ракетами  машина  была  заметно
тяжелее в управлении, чем обычно. Однако подобное было в  порядке  вещей,  и
Казак над этим не задумывался. Тем более что он уже не на экране  радара,  а
простым глазом различал тоненькие темные наконечники на легких белых стрелах
инверсионных следов.
   Бортовая система, сбиваемая с толку сильными и  разнообразными  помехами,
до сих пор еще  не  смогла  выдать  изображение  этих  самолетов,  и  летчик
увеличил скорость, желая поскорее увидеть  врагов  вблизи.  Продолжая  набор
высоты, он повернул голову и увидел, как за ним следом поднимается вверх еще
один  СУ-37  -  это  уже  взлетел  и  теперь  нагонял  Казака  Дед.  Как  бы
почувствовав на себе его взгляд, Дед  легонько  покачал  крыльями,  а  потом
бросил в эфир:
   - На В-52 здорово похожи.
   "Все ему В-52 мерещатся, - вздохнул про себя Казак, однако тут же задался
вопросом: - А  кто  еще  такой  здоровенный  может  идти  группой?  Ведь  не
транспортники же?" Впрочем, времени гадать осталось не  так  уж  и  много  -
самолеты  приближались,  и  их  силуэты  постепенно  все   яснее   и   яснее
прорисовывались на фоне синего неба. И когда Казак, прищурившись,  разглядел
их как следует. Сомнений не осталось: Дед прав, это действительно В-52.
   В кабине раздался звуковой сигнал, и не  успел  Казак  среагировать,  как
бортовой комплекс сам бросил истребитель в маневр уклонения  -  с  головного
бомбардировщика стартовали две ракеты, направленные в сторону "сухих".  Зная
по опыту, что в таких случаях лучше не мешать автоматике. Казак  лишь  мягко
сопровождал   рукой   самостоятельные   передвижения   боковой   ручки.   Он
почувствовал  мгновенную   дурноту   -   компьютер   одновременно   выпустил
интерцепторы одного крыла, переставил элерон на другом, изменил  направление
тяги двигателя и переложил руль направления. Плоское боковое смещение спасло
самолет от попадания ракеты, но для человека даже незначительная  перегрузка
в боковом направлении весьма болезненна.
   Вновь приняв управление на себя, Казак взял круче вверх,  чтобы  поскорее
оказаться выше бомбардировщиков и, легко накренив  самолет,  увеличил  между
собой и ими дистанцию.
   - Ага! - вдруг послышался в наушниках голос Деда. - Сейчас вы мне за  все
ответите, падлы! И за Вьетнам, и за лагеря...
   От самолета Деда оторвались сразу две  Р-77  и  устремились  к  переднему
В-52.  Пуск  был  произведен  с  неудачного  ракурса  -   снизу-спереди,   и
радиолокационное оборудование бомбардировщиков практически  сразу  захватило
атакующие ракеты и выдало данные для защитного удара.
   Навстречу ракетам с самолетов первой тройки потянулись дымные трассы. Они
пересеклись, и на  месте  этого  пересечения  мелькнули  вспышки  нескольких
взрывов. Однако американцам удалось сбить  только  одну  ракету,  а  вторая,
проскочив сквозь облако осколков, взорвалась  под  крылом  второго  В-52  из
первой тройки.
   Настигающий вторую тройку Казак с расстояния в четыре  километра  не  мог
увидеть последствий взрыва, и ему показалось, что В-52 продолжает лететь как
ни в чем не бывало, лишь к белому следу подмешался легкий  хвост  копоти,  и
было непонятно, то ли это загорелся двигатель, то ли просто пилоты  изменили
режим полета. Казак выругался, и в этот  момент  из  люков  бомбардировщиков
посыпались бомбы. Казак глянул вниз - группа В-52 подлетала как раз к району
базы. Он представил, что творится сейчас внизу, и похолодел.
   "Сволочи! У них же есть точное оружие! Почему бомбы?!" -  и  Казак  резко
прибавил  скорость  истребителя,   выходя   в   атаку   на   бомбардировщики
сверху-сзади. Он знал, что  может  попасть  под  огонь  кормовых  стрелковых
точек, но ощущение собственной  вины  за  то,  что  не  успел  предотвратить
бомбежку, заслонило в нем остальные мысли и чувства.

   Ник Риверс удовлетворенно кивнул головой - пока что все шло неплохо. Даже
попадание ракеты в один из его  бомбардировщиков  не  нанесло  ему  большого
вреда. Но, черт возьми, где  же  прикрытие?  Или  эти  истребители-невидимки
решили  и  вправду  превратиться  в  бесплотные  призраки?   В-52   способны
огрызнуться еще не раз, но до бесконечности так продолжаться не  может!  Тем
более что истребитель сзади начал сближение...
   - Эй, Чарли-на-хвосте! - на  самом  деле  оператора  хвостовой  установки
звали вовсе  не  Чарли,  но  это  обращение  давно  уже  стало  чуть  ли  не
официальным. - Готов к работе?
   - Готов, но пушка еще не достает. Похоже, он хочет подойти поближе.
   - Пусть подходит! - подал голос второй оператор вооружения. Ник знал, что
как только вражеский истребитель проскочит вперед, ему вслед будет  выпущена
еще пара ракет "воздух-воздух".
   - Где второй?
   - Ушел вниз, разворачивается для новой атаки... Идет вверх...
   - Черт, да где же "лайтнинги"!  -  сорвался  на  крик  Риверс,  заваливая
тяжелую машину на крыло.
   * * *
   Меньше минуты потребовалось  Казаку,  чтобы  сократить  расстояние  между
собой и бомбардировщиками до километра, и у стрелка  последнего  из  них  не
выдержали  нервы.  К  "сухому"  потянулись  трассы   выстрелов,   но   пилот
истребителя легко ушел от них, взяв еще круче вверх и готовясь выпустить две
Р-73. "Дед сейчас ударит снизу, а я сзади! Главное, не проскочить  вперед  и
не подставить хвост под удар с бомбера..."
   Прозвучал сигнал, предупреждающий о ракетной атаке, и вместо  того  чтобы
чуть-чуть наклонить нос истребителя вниз, на бомбардировщик, самолет  Казака
ушел почти вертикально вверх, а затем, сбросив обороты двигателя, просел  на
хвост и перевалился вниз, выполняя "колокол", фигуру, которая спасла  Хомяка
от ракетной атаки над Благоевградом.
   Казак скорректировал падение, благо  высота  позволяла  не  торопиться  с
выходом из него, и, ухитрившись  в  полуперевернутом  положении  переключить
режимы обзора обстановки, попытался понять, откуда атака.
   "Что  за  фигня?!  -  бормотал  он  про  себя.  -  Шестерка  В-52   вроде
разворачивалась... Шестерка? Нет, их теперь  пять!  А  от  шестого  осталась
только  широкая  дымная  полоса,  уходящая  вниз!"  Казак  одним   движением
перевернул истребитель и, вися на привязных ремнях вниз головой,  глянул  на
землю.
   Сбитый В-52 падал вниз, крутясь в плоском штопоре так, словно это был  не
восьмимоторный бомбардировщик, а маленький спортивный самолет. Рядом  с  ним
на фоне земли мелькнул еще один небольшой крылатый  силуэт,  неровная  серая
окраска которого делала его почти незаметным.
   Казак вновь  выправил  самолет  и  опустил  его  нос  вниз.  Вот  отметка
падающего  бомбера,  а  где  же  тот,  серый?  Помехи,  помехи....  Что   за
чертовщина!
   - Казак, Дед, слышите?
   Это Корсар! Он что, уже снова взлетел?
   - Здесь истребители,  повторяю  -  здесь  истребители,  эф-два-два,  наши
радары их не видят, работайте глазами!
   - Одного бомбера я уже обработал, сейчас будет второй! - послышался голос
Деда.
   - Дед, я сказал, истребители!
   - Имел я истребителей! Полсотни-два!
   Казак  резко  взял  на  себя  ручку,  СУ-37  послушно  описал  полупетлю,
одновременно переворачиваясь в воздухе, и летчик почти сразу увидел на  фоне
неба врага - распластанный силуэт истребителя F-22.

   Ник Риверс уже отдал приказ на разворот и второй проход над целью,  когда
сербский истребитель, поднимавшийся почти вертикально вверх, выпустил залпом
две ракеты. На этот раз американцам  не  помогли  ни  ракеты  ближнего  боя,
выпущенные  с  замыкающего  группу  самолета,  ни  серия  ярко  вспыхивающих
ловушек, отстреленная с обреченной машины, и обе сербские ракеты  взорвались
прямо под брюхом предпоследнего бомбардировщика.
   Самого худшего - детонации оставшегося боезапаса - не  произошло.  Однако
взрывом, видимо, повредило проводку  управления  элеронами  или  закрылками,
потому что сразу после этого бомбардировщик вдруг перевернулся  через  спину
и, вращаясь, полетел вниз к земле.
   Не выдержав, Ник включил рацию:
   -  "Лайтнинги",  мать  вашу,  давайте  вперед!  -  И  услышал   в   ответ
неторопливое:
   - Легче, док, мы начинаем.
   Риверс со злостью ударил по клавише. Они только начинают!
   Однако помощь "лайтнингов" почувствовалась сразу. Выпущенные снизу  вверх
два AMRAAMa хотя и не имели больших шансов попасть  в  пристроившийся  сзади
истребитель, но заставили его прервать атаку и уйти вниз. Но тот, кто только
что сбил один из бомбардировщиков  и  ушел  вверх,  теперь  там,  на  высоте
четырнадцать тысяч метров, уже готовился к новой атаке.
   - "Лайтнинги", у нас на крыше еще один, не забудьте! -  выкрикнул  кто-то
из пилотов бомбардировщиков второй тройки.
   - О'кей, сейчас сделаем.
   "Похоже, эти парни на F-22 свое дело знают. Будем надеяться,  что  экипаж
со сбитой "крепости" спасется". Риверс глянул вниз, через нижнее  остекление
штурманской кабины, надеясь угадать  на  фоне  гор  внизу  оранжевые  купола
парашютов.
   Казак отдал ручку от себя, одновременно накреняя самолет влево,  и  СУ-37
ушел под "лайтнинг", не дав его пилоту время выпустить ракеты. Где-то  вдали
мелькнул силуэт еще одного СУ, но Казак не понял, кто это, Корсар  или  Дед.
Сейчас молодой летчик разгонял свой самолет до звуковой  скорости,  чтобы  в
случае ракетной атаки иметь больше времени для уклонения.
   "Однако он здесь не один! - удивился Казак, заметив еще один  "лайтнинг",
уходящий вверх, и тут же сам себе  ответил:  -  А  ты  чего  хотел?  Честной
дуэли?"
   Он включил рацию, и спросил:
   - Корсар, Корсар, сколько их тут?
   - Штуки четыре, или пять... А, сволочь! Казак понял, что  Корсару  не  до
него, и перевел "сухого" в пологий  набор  высоты.  Увиденный  им  F-22  шел
встречным курсом и вел огонь из пушки.  Это  не  была  классическая  лобовая
атака времен Второй мировой войны, дистанция между самолетами  была  гораздо
больше, к тому же американский летчик не собирался играть в игру "кто первым
отвернет". Траектория его полета  спустя  секунду  должна  была  пройти  над
машиной Казака, и эту секунду тот потратил на то, чтобы изготовить пару Р-73
к пуску.
   Расстояние до "лайтнинга" было не  больше  четырех  сотен  метров,  когда
Казак одновременно увеличил до максимума тягу двигателей и быстрым движением
взял на себя ручку управления.
   "Кобра"  оправдала  свое  название.  В   тот   момент,   когда   "сухой",
запрокинувшись, стоял на хвосте, a F-22 проходил над ним, с консолей крыльев
российского истребителя сошли две ракеты ближнего боя. Одна из них не просто
нашла самолет - она залетела в воздухозаборник и там взорвалась.
   Поскольку Казак развернул свой истребитель после "кобры",  он  не  увидел
падающего противника - падать было  попросту  нечему  Боевая  часть  ракеты,
взорвавшаяся буквально внутри самолета, разметала "лайтнинг" на бесформенные
куски, кувыркавшиеся теперь в воздухе.
   - Ага! - заорал летчик торжествующе. - Съели?!  -  и  тут  же  получил  в
напоминание о том, что бой еще не окончен, взрыв ракеты прямо по курсу
   Что-либо предпринимать было уже поздно,  и  истребитель  Казака  пролетел
прямо через  облако  разлетающихся  осколков.  В  остеклении  фонаря  кабины
появилась небольшая дырка, окруженная  трещинами.  Система  жизнеобеспечения
среагировала на повреждение,  и  стекло  защитного  шлема  с  легким  стуком
опустилось вниз, давая летчику дополнительную защиту от перепадов давления.
   Казак, не раздумывая, кинул самолет в резкий разворот, на случай если эта
ракета была не единственной.
   "Теперь  мне  вверх  лезть  нельзя,  -  мелькнуло  у  него  в  голове,  -
кислородная маска выше десяти тысяч не спасет. Где же остальные,  почему  мы
все действуем порознь?!"

   - Дед! Иди вниз! - скомандовал Корсар, вновь поднявшийся на своем  СУ-37,
не дожидавшись, пока его заправят полностью. Не  успев  набрать  высоту,  он
попал  под  удар  трех  шедших  снизу  "лайтнингов"   и   сейчас   продолжал
маневрировать на уже поврежденном самолете.  Не  надеясь  занять  положение,
удобное для стрельбы, он тем не менее демонстративно  крутился  внизу,  всем
своим поведением  показывая,  что  вот-вот  нападет.  Этот  маневр  дал  ему
возможность оттянуть на себя двух американцев, еще  два  пытались  зажать  в
клещи Казака, а последний, пятый F-22, уходил вверх, к Деду, и ничего с этим
поделать было невозможно. Единственное, что было еще в его силах, это  вновь
и вновь вызывать Деда:
   - Я тебе приказываю, иди ко мне вниз, уходи от истребителя!
   Но в ответ через эфир донеслось чуть ли не восторженное:
   - Полсотни-два, какие, к черту, истребители! - и Корсар понял,  что  Дед,
приметив давнего врага, ставшего для него символом всех бед в его изломанной
жизни, перестал видеть что-либо еще вокруг себя.
   "Не отступится старик, будет долбить бомберы, пока жив. А где Казак?"
   Корсар, в очередном вираже  сбивая  прицел  врага,  обратил  внимание  на
несколько кружившихся вдалеке  маленьких  самолетиков.  Один  из  них  вдруг
превратился к комок огня. Корсар похолодел, но тут же  услышал  в  наушниках
торжествующий крик молодого летчика и понял,  что  по  крайней  мере  одного
"лайтнинга" завалить удалось.

   Дед действительно ничего не видел перед собой, кроме огромных машин,  так
похожих на ту, сбитую им когда-то давно  во  вьетнамском  небе,  во  что  не
поверили тогда ни его товарищи, ни командование. Но сейчас его победу видели
и товарищи, и сербы внизу, и американцы в оставшихся  В-52.  Ну  что  ж,  он
может и повторить.
   Старый летчик уже пристроился в хвост  бомберу,  летевшему  последним,  и
меткой очередью с дальнего расстояния  сумел  убить  стрелка,  висящего  над
бездной в своей стеклянной клетке. И теперь Дед, с наслаждением услышав писк
сигнала захвата, по очереди выпустил еще две Р-73, нацелив  их  на  соседние
связки двигателей. Корсар снизу что-то кричал об истребителях... "Какие могу
быть истребители, дружище! Смотри, как разгорается  пожар  на  внешней  паре
движков, как срываются в поток клочья  пены  огнетушителей  с  внутренней...
Даже интересно, потушат или не потушат?"
   Экипаж В-52 не стал дожидаться решения вопроса  и  покинул  самолет.  Дед
проводил взглядом уходящие вниз фигурки с трепещущими квадратиками  вытяжных
парашютов и В-52, продолжающий лететь как ни в чем не бывало,  и  засмеялся.
Он не будет добивать этого летучего американца. Зачем?  Это  все  равно  уже
труп, а вот остальные... На подвесках самолета Деда оставались еще две Р-77.
Конечно, ракеты предназначены для  боя  на  дальней  дистанции,  но  это  не
значит, что их нельзя использовать на ближней!

   "Вторая потеря! Этот чертов серб  слишком  удачлив..."  -  Ник  Риверс  с
нарастающим раздражением поглядел  по  сторонам.  А,  вот  и  "лайтнинг".  С
заметной  натугой  лезет  вверх,  а  сербский  истребитель   еще   выше,   и
разворачивается, словно  не  видит  противника.  Риверс  перевел  взгляд  на
индикатор - до точки, где нужно будет сбросить  оставшиеся  тонны  бомбового
груза, осталось совсем немного, и теперь это будет точное  место  аэродрома!
Доворот на двадцать градусов... "И с этим доворотом мы теперь прямо под  его
ударом!" - вдруг понял Риверс, проследив за истребителем, который выходил на
боевой курс. Пилот "лайтнинга" это тоже понял и  выпустил  в  сторону  серба
подряд две ракеты, видимо не надеясь  попасть  с  первого  же  раза.  Ракеты
унеслись вверх, к вражескому  самолету,  который  развернулся  быстрее,  чем
неповоротливый В-52, и теперь был виден справа как маленькая стальная иголка
с вдетой в нее пышной белой нитью.
   Невооруженному глазу показалось бы, что обе ракеты с "лайтнинга" попали в
цель, но Ник слишком хорошо знал, что такое вряд ли возможно, и  не  отрывал
взгляда от того места, где сошлись белые следы самолета и ракет.
   - Черт! Он целый!!! - воскликнул Ник через секунду, увидев, что  сербский
истребитель продолжает свой полет как ни в чем не бывало... Или нет?  Теперь
инверсионный след его потерял снежную белизну, став серо-желтоватым. Однако,
похоже, его пилот все же сохранял контроль над подбитой машиной. Вот он  лег
на  крыло  и  направился  с  сторону  головного  В-52,  с  каждой   секундой
увеличиваясь в размерах...
   Майор Ник Риверс знал, что он должен отдать какие-то команды, попробовать
что-то сделать, в конце концов, он мог бросить самолет и экипаж на  произвол
судьбы, спасая на парашюте свою  собственную  жизнь.  Но  вместо  этого  он,
словно загипнотизированный, смотрел, как  трехкрылый  самолет,  вырастая  на
глазах, несется к его В-52, неся смерть и себе, и врагу. В последнюю секунду
майор спокойно подумал, что с той самой зимы семьдесят второго года он знал,
что это произойдет. Только ждать пришлось очень долго.

   Пилот пристроившегося в хвост Деду F-22 отпустил гашетку 20-миллиметровой
пушки и с удовольствием понаблюдал, как воздушный поток  выворачивает  куски
обшивки из вспоротых очередью  килей  и  стабилизатора  сербского  самолета.
Американец не спешил со следующими выстрелами - до земли еще далеко, так что
времени на развлечение хватит. Только  бы  не  прыгнул  этот  парень  раньше
времени...
   "Лайтнинг" шел за снижающимся самолетом как  привязанный,  и  его  пилот,
гордый своим мастерством, следил только за жертвой, да еще  за  высотой,  но
все-таки,  когда  Дед,  используя  остатки  давления  в  гидроаккумуляторах,
направил свой СУ точно на  кабину  В-52,  американец  успел  среагировать  и
отвернуть. Но ему не повезло - обломки двух самолетов,  врезавшихся  друг  в
друга на скорости около тысячи километров в час, разлетелись  в  стороны  со
скоростью отнюдь не меньшей, и бесформенный кусок металла ударил  по  фонарю
"лайтнинга", разбив его стекло, и уже  после  этого,  вскользь  пройдясь  по
шлему летчика, оборвал шланг кислородной маски.  Резкое  изменение  давления
словно  взорвало  легкие  американца.  Спасительное  свойство  человеческого
организма - в моменты нестерпимой боли лишать связи сознание  и  тело  -  на
этот раз оказалось гибельным:  неуправляемый  F-22  завалился  на  крыло  и,
беспорядочно кувыркаясь, устремился к земле.
   * * *
   Корсар,  только  что  откр