... Интересно, хоть кто-нибудь из них сознает, что все они  -
потенциальный фарш для мясорубки? А мясорубка вполне возможна..."
   Офицер произнес еще несколько слов, и строй сделал "равнение  направо"  -
как раз в сторону конвоя. Перейдя на повышенные  тона,  командир  указал  на
Корсара пальцем, что-то объясняя солдатам, а затем демонстративно  плюнул  в
его сторону.
   Выходящие из здания "лица  всяких  национальностей"  тоже  считали  своим
долгом с любопытством посмотреть в сторону конвоя,  а  один  и  вовсе  зашел
спереди, чтобы заглянуть в лицо,  а  потом  угрожающе  что-то  выкрикнуть  и
замахнуться кулаком.
   "Однако сегодня моя  одноглазая  рожа  популярна,  как  никогда!  -  безо
всякого удовольствия отметил Корсар. - Только оркестра нет... И похоже,  еще
долго не будет!" - заключил он, когда очередной попавшийся  по  дороге  араб
повторил плевок, но уже прямо под ноги арестанту.
   КОРСАР. НЕУДАВШЕЕСЯ ТОК-ШОУ
   Длинная узкая лестница вела на второй этаж, и через узкую дверцу  Корсара
буквально втолкнули в большой и широкий зал.
   Называть что-либо "словно сошедшим со страниц сказок тысяча и одной ночи"
давно уже стало дурным тоном, но именно это сравнение первым  пришло  на  ум
Корсару. Ковры, бахрома, мозаичные колонны, узкие  щели  ставен,  подушки  с
кистями.  Роскошный  дубовый  стол,  на  котором  стояло  что-то,  прикрытое
темно-красным  парчовым  чехлом,  и  рядом  с  ним  -  огромный  кальян   на
позолоченной  подставке...  Казалось,  сейчас  здесь  появится  какой-нибудь
Гарун-аль-Рашид и займется  важными  государственными  делами  -  но  вместо
калифа  через  другую  дверь  быстрым  шагом  вошел  невысокий   человек   с
малоподвижным азиатским лицом.  В  руках  он  нес  легкий  офисный  стул  на
колесиках, абсолютно не вяжущийся с остальной обстановкой.
   Подойдя к столу, азиат сдернул с него чехол. Корсар был готов увидеть под
ним письменный прибор с гусиными перьями и чернильницами,  инкрустированными
алмазами,  но  вместо  этого  на  столе  оказался  до  неприличия  обыденный
компьютер с  большим  монитором.  Этот  диссонанс  сразу  же  превратил  все
великолепие обстановки  в  аляповатую  декорацию  к  дешевому  спектаклю,  а
участником его, видимо, и должен был стать сам Корсар.
   Азиат свободным движением уселся в  кресло,  быстро  подвигал  рукой  над
клавиатурой - и на ожившем мониторе возникло окошко, в котором Корсар увидел
себя самого, стоящего с грязной веревкой на шее.
   Он прищурил глаз, пытаясь разглядеть изображение получше...
   "Да, ничего себе видок! Одежда рваная, лицо  грязное,  а  на  голове  что
деется!" - Корсар машинально постарался пригладить взлохмаченные волосы.
   "Однако где же здесь камера? Ага, вон, тоже на столе..."
   Он вспомнил, как чуть было не собрался покупать себе  что-то  подобное  и
листал каталоги, рассматривая предложения - от самых  простых  и  дешевых  и
дальше, все навороченней и дороже. Эта камера, похоже, из дорогих...
   "Панас-две-с-полтиной,   что   ли?   Нехалявная   штучка:   цифровая,   с
дистанционным управлением объективом, трехканальная стабилизация, встроенный
монтаж-блок, и еще какие-то прибамбасы. С такой можно хоть в эфир выходить!"
   Было похоже на то, что азиат именно к  этому  и  готовится:  он  прицепил
микрофон, отдал несколько распоряжений, потом снова поводил коротким пальцем
по планшетке, и на мониторе появилось сразу несколько маленьких экранчиков с
застывшими изображениями. Чьи-то лица, панорама "Галф-Бизнес" и заходящий на
посадку "Бе-32".
   В этот момент в зале появились новые действующие лица.  Высокий  стройный
араб  в  белоснежном  европейском  костюме,  почему-то  похожий   на   злого
волшебника Джафара из американского мультфильма, с отсутствующим  выражением
лица остановился у окна. Другой, пониже и потолще,  чудом  не  путающийся  в
свободных одеждах, занял позицию рядом с Корсаром и махнул рукой.
   Азиат  щелкнул  клавишей,  и  на  главном   экране   вместо   стандартной
телевизионной сетки появилась заставка, составленная из арабских букв. Вверх
от них рвались очень натуральные  языки  пламени,  а  вниз  срывались  капли
крови. Одновременно с этим "фараон" дернул веревку  вниз,  и  Корсар  против
воли нагнул голову, почти перестав видеть происходящее на экране.
   Передача началась. Ведущий говорил быстро, сначала вроде бы спокойно,  но
потом его голос наполнился все нарастающим возмущением и гневом и уже  через
пару минут начал срываться на крик. Корсар слушал его  внимательно,  пытаясь
уловить знакомые слова, а потом постарался искоса взглянуть на  экран.  Глаз
сразу же заслезился, предупреждая, что долго не выдержит такого  напряжения,
но Корсар смотрел на экран не отрываясь...
   "Блин, да ведь это обо мне передача! - понял он почти сразу. - Вот я  иду
по коридору гостиницы... Вот мы с Казаком водяру хлещем - когда же  это  они
снять успели? Или у них там каждый столик под прицелом?  Аэродром,  понятно,
"Крыло" пошло в воздух, а мы с Хомяком, стало быть, уже в зоне болтаемся..."
   Видеооператор - занимался своим делом он, нельзя не признать, виртуозно -
пустил в работу тот кадр, где "Бе-32" уже заходил на посадку. Корсар получил
возможность увидеть со стороны, как террористы выпрыгивают на бетон, как  их
под белы... то есть под коричневы ручки ведут к машинам  -  и  потом  увидел
себя вылезающим из самолета с перемазанным в крови автоматом.
   "Ох и  рожа  у  меня  зверская!"  -  восхитился  Корсар,  и  тут  же  его
передернуло: он увидел, как дубинки полицейских  синхронно  взметнулись  над
его головой. Оператор не стал задерживаться на кадре  избиения,  а  двинулся
вперед и, войдя в самолет сделал долгую панораму,  особо  останавливаясь  на
убитых.
   - Ты! - заорал ведущий передачи, и за подбородок поднял  лицо  Корсара  к
себе. - Смотри! Смотри на останки этих благородных людей!
   Корсар посмотрел, где-то на дальнем плане сознания отметив, что теперь  в
эфир транслируется его лицо, устремленное на экран, а слова  перешедшего  на
русский ведущего дублируются арабской вязью.
   - Ты подлая грязный собака! Убийца из убийц! Неверный  террорист!  Скажи!
Скажи вдовам и сиротам, за что ты убил ни в чем не повинных  людей!  Говори,
шакал!
   Корсар постарался поднять голову повыше - но веревка не дала.  Он  глянул
прямо в объектив камеры и ответил по-английски, в надежде, что так  его  без
перевода поймет больше зрителей:
   - Я не террорист. Эти люди хотели захватить самолет и убить меня...
   Рывок ошейника не дал ему договорить -  "фараон"  в  бешенстве  попытался
пригнуть голову излишне говорливого пленника к полу.
   - Ну все. С меня хватит... - прошептал Корсар одними губами  и  чуть-чуть
пошевелил ключицами, сдвигая ошейник как можно ниже. Вот так, теперь  шейным
позвонкам ничего не грозит... И Корсар резко выпрямился,  включив  в  работу
все мышцы тела. Веревка врезалась ему в плечи -  но  плечи  у  Корсара  были
достаточно крепкие, и он продолжил движение, дернув "фараона" так,  что  тот
потерял равновесие и свалился на ведущего.
   "На закуску!" - и Корсар со всей силы пнул "фараона" в бок, так  что  там
что-то подалось и  звучно  хрустнуло.  Уловив  краем  глаза  замах  приклада
автомата охранника, следующим движением Корсар ушел от удара и  одновременно
выдернул веревку из ослабевших рук "фараона". На  душе  сразу  стало  как-то
веселее - пусть себе амбал-охранник вновь заносит автомат. Сила есть  -  ума
не надо, да, дядька?
   Вместо того чтобы отпрянуть от  удара  вновь,  он,  наоборот,  почти  что
ласковым движением прижался  к  амбалу,  на  секунду  ощутив  запах  пота  и
нечищеных зубов, и, когда оружие охранника пошло вниз, синхронным  движением
ударил локтями туда, где кончаются ребра и проходит цепочка нервных узлов.
   Охранник со всхлипом выпустил из легких воздух и осел на корточки,  глядя
вверх выпученными глазами.
   "Готовчик? Теперь пушка..." - но схватить  автомат  Корсару  не  удалось.
Похожий на Джафара араб  невесть  как  оказался  сзади  и  коротким,  точным
движением рубанул его по шее. Веревка-ошейник немного смягчила удар,  но  на
мгновение Корсар потерял  над  собой  контроль,  и  новый  участник  схватки
воспользовался этим, чтобы толчком ноги в грудь отправить  его  подальше  от
оружия
   Корсар отлетел назад и упал спиною на стол, попутно сметя на пол  дорогую
камеру, но тут же пружинисто соскочил на пол, приняв боевую стойку. Араб  не
торопясь  приближался,  лицо  его   было   спокойным   и   презрительным   -
чувствовалось, что для него  единоборство  без  оружия  не  является  чем-то
необычным
   "Хорошо двигается, - одобрил Корсар - Хотя немного  медленно...  На  этом
можно и сыграть!" - и тут же  понял,  что  ничего  не  получится.  Не  будет
финальной схватки: охранник уже очухался и поднимал автомат.
   "Руки вверх? Ну уж нет!" - и Корсар кинул тело влево, чтобы  видеоператор
оказался между ним и охранником.
   Нельзя сказать,  что  Корсар  надеялся,  что  оператор  окажется  большой
помехой для врагов - азиат мог в любую секунду упасть на пол или отпрянуть в
сторону. Но то ли охранник уже нажимал на спуск и машинально вел ствол вслед
за целью, то ли азиат был настолько малоценным  кадром  -  короткая  очередь
разнесла вдребезги монитор компьютера, и последние  пули  из  нее  достались
оператору, опрокинув его на спину вместе с легким стулом. Где-то  в  дальнем
уголке сознания Корсара запечатлелось его лицо: все такое же бесстрастное, с
разве что чуть-чуть удивленными глазами.
   "Вторая  очередь  будет  точнее!"  -  Корсар  сделал  обманное  движение,
продемонстрировав стрелку, что кинется влево, и тут же метнулся  направо,  в
сторону той двери, откуда появился несчастный видеоинженер.
   Удар плечом! Дверь с  легкостью  распахнулась,  с  треском  ударившись  о
стену. Перед Корсаром открылся темноватый  коридор,  узкая  лестница  вверх,
узкая лестница вниз... Куда теперь? Идущий из  дремучих  глубин  подсознания
инстинкт скомандовал: "Бегом,  не  оглядываясь!",  но  Корсар  подавил  этот
порыв. Ну, кинется он очертя голову,  а  потом  что?  И  вместо  панического
бегства он сделал короткий шаг в сторону, вжавшись в небольшую нишу рядом  с
дверью.
   Запоздалая серия пуль выбила фонтанчики каменной крошки из стены прохода,
но вопреки ожиданиям амбал-охранник в погоню не  кинулся.  Вместо  этого  из
"комнаты Гарун аль-Рашида" донеслось несколько энергичных команд,  и  Корсар
понял: красавец Джафар отдает приказания по радио.
   "Интересно, какие? Хотя нетрудно догадаться - перекрыть проходы и  ждать,
пока я сам приду к ним в руки..."
   Как бы подтверждая эти его мысли, откуда-то снизу донеслись  приглушенные
выкрики команд, топот  ног,  а  потом  все  затихло,  видимо,  бойцы  заняли
позиции. Корсар вспомнил строй "воинов пустыни"  во  дворе  и  понял:  внизу
шансов нет. А где есть?
   КОРСАР. ОТ ДОБРА ДОБРА НЕ ИЩУТ?
   Ниша, в которой он стоял,  была  неглубокой  и  не  очень  широкой.  Зато
высотой - до потолка... И даже выше! Дальше она переходила в темную щель, из
которой веял ощутимый поток воздуха - не  то  чтобы  прохладного,  не  и  не
такого жаркого, как на улице. Совершенно не к месту Корсар  вспомнил  первый
день в Дубае и обзорную экскурсию по городу. Безбожно  коверкая  слова,  гид
что-то  говорил  про  искусство  древних  строителей,  о  ветровых   башнях,
охлаждавших  воздух  в  жилищах  богатых   шейхов   задолго   до   появления
кондиционеров...
   "Ну почему же не к месту? - вдруг усмехнулся про себя  Корсар.  -  Вполне
подходящая идея!"
   Он вытянул руки в стороны, затем повернулся боком и уперся спиной в  одну
боковую стену ниши, а ногами в другую.
   "Как же это называется у альпинистов? Не помню...  Да  и  не  в  названии
дело, главное, получилось бы! Значит, так: ноги две, руки  тоже  две,  спина
упирается для страховки - прекрасно, пять  точек  опоры.  Теперь  одну  ногу
повыше, потом другую переставим... Теперь рука, вторая, а теперь  напряглись
- и спина поднимается  сантиметров  на  тридцать...  Только  теперь  слишком
пологий угол получается, упора почти нет! Значит, нельзя расслаблять руки...
Хотя бы одну из них! Черт, скользит!!!"
   Уже приподнявшийся на уровень человеческого  роста,  Корсар  удержался  в
последний момент и вновь принялся импровизировать, угадывая, как и  в  какой
последовательности переставлять руки.
   Удары сердца отдавались в ушах  глухой  дробью,  и  Корсар  вдруг  как-то
отстраненно подумал -  интересно  бы  сейчас  посчитать  пульс  да  давление
померить. Опять же, в каком-то дальнем уголке сознания мелькнуло  сравнение:
у  самолета,  при  отказе  одного  двигателя,  можно   вывести   другой   на
чрезвычайный режим, и он вытянет. Вот только сам  двигатель  потом  придется
отправлять на свалку. У Корсара другого  выхода  не  было,  и  он  вгонял  в
чрезвычайный режим себя самого, заставляя мышцы работать на разрыв, а мозг -
анализировать, обрабатывать и  выдавать  информацию  с  такой  скоростью,  с
которой он редко работал даже в полетах.
   Инстинкт самосохранения подгонял, заставлял торопиться и нервничать, и не
давать себе поддаться ему было не менее трудно, чем ползти  по  нише  вверх,
ерзая спиной по шершавому камню. Вот потолок уже близко, а вот и щель...
   Ниша превратилась в вертикальную  шахту,  которая  шла  вверх  еще  около
метра, а потом его спина уперлась вместо  уже  привычного  ровного  камня  в
какую-то острую грань. До боли изгибая шею, он обернулся и в скудном  свете,
проникающем снизу, разглядел, что к вертикальной  шахте  подходит  такой  же
узкий горизонтальный туннельчик, почему-то устланный  снизу  побелевшими  от
старости высохшими досками.
   "По крайней мере здесь можно отдышаться".  -  И  в  соответствии  с  этим
решением Корсар, извиваясь как червяк, начал заползать в эту каменную кишку,
головой вперед и спиною вниз. Теперь вес тела приходился на спину,  осталось
только оторвать от стены вертикальной шахты ноги и  окончательно  залезть  в
тоннельчик. Корсар приподнялся на  локтях,  резко  оттолкнулся,  рассчитывая
проползти чуть  дальше,  -  но  сначала  под  правым  локтем  что-то  громко
треснуло, потом подалось под поясницей, треск повторился под левым локтем, и
вместе со своей опорой он  полетел  вниз.  Единственное,  что  Корсар  успел
сделать, это только полуизвернуться в воздухе и выставить вперед руки, чтобы
не сломать шею.
   Каменный пол принял неожиданный подарок сверху неласково, и удар  о  него
отозвался звоном во всем теле Корсара. Голову уберечь удалось,  но  запястье
одной из рук сразу же налилось рвущейся наружу тупой болью.  Не  обращая  на
нее внимания, он постарался побыстрее вскочить на ноги и оглядеться.
   На счастье, в помещении никого не было, и  Корсар  отметил  этот  факт  с
немалым облегчением - пока он приходил  в  себя  после  падения  и  принимал
более-менее вертикальное положение, любой противник мог бы  сделать  две-три
попытки положить его обратно. А с растяжением, пусть даже левой, а не правой
руки, в рукопашной схватке делать нечего.
   Убедившись, что он действительно один, Корсар уже более внимательно обвел
взглядом свои новые владения и наконец негромко заключил вслух:
   - Не счесть алмазов в каменных пещерах. Иначе говоря - как у нашего Якова
в лавке товару всякого...
   "Товару" было  и  впрямь  немало.  Лишенная  всяких  признаков  восточной
роскоши  комната  без  окон  служила  складом,  или,  вернее,  свалкой   для
обмундирования "воинов пустыни",  уже  побывавшего  в  употреблении.  Причем
заношенных до дыр и застиранных до белизны вещей среди них не  было  -  так,
чуток потертые,  малость  выгоревшие,  а  то  и  просто  выглядящие  новыми.
Пустынные камуфляжки, куль  платков-арафаток,  похожая  на  клубок  зимующих
гадюк связка ремней и беспорядочная куча ботинок, от которых ощутимо воняло.
Впрочем, все вещи, лежащие здесь, так или иначе вносили свою лепту  в  букет
ароматов застоялого воздуха.
   - Шоп-тур сюда заказать, что ли? - опять пробормотал Корсар себе под нос:
привычка держать под контролем нервы с помощью  непочтительных  комментариев
вновь дала о себе знать.
   "Хватит ерничать, - одернул он себя, - делом надо  заниматься!  Например,
выяснить, а можно ли выбраться из этого рая старьевщика? Весело будет,  если
дверь окажется на замке до следующей пятницы!"
   Осторожно ступая по пружинящим горкам тряпья, Корсар приблизился к  двери
- массивному, окованному железом творению неизвестного мастера. Он собирался
осторожно попробовать ее приоткрыть, если  она  не  заперта,  но  взгляд  на
тронутые  ржавчиной  петли  заставил  отказаться  от  этой   мысли.   Корсар
нерешительно замер, но потом сообразил и все так  же  медленно  и  аккуратно
опустился на пол.
   Между каменными плитами и грубой  железной  полосой,  окаймляющей  нижнюю
часть двери, оставался просвет сантиметров в десять. Стараясь  не  опираться
на поврежденную руку, Корсар придвинулся к ней... И увидел  ноги  в  высоких
кожаных ботинках. Их обладатель явно находился  в  затруднении:  сначала  он
шагнул к двери, потом повернулся к  ней  боком,  словно  оглядываясь,  снова
сделал нерешительное движение в сторону двери,  но  тут  же  оборвал  его  и
остался стоять на месте, переминаясь с ноги на ногу.
   "Парню приказали сторожить коридор, но он слышал шум падения, - догадался
Корсар. - И теперь не знает что делать: пойти проверять и  оставить  коридор
без прикрытия или плюнуть на все и выполнять приказ".
   Прошло несколько томительных секунд, и "парень"  выбрал  второй  вариант.
Решительным  шагом  он  отошел  в  сторону  от   двери   и   остановился   у
противоположной стены прохода.
   - Тайм-аут, - сообщил сам себе Корсар, чуть шевеля  губами.  За  короткое
время, пока охранник за дверью колебался, его успел прошибить холодный  пот,
а теперь напряжение немного отпустило, и даже растянутая рука,  про  которую
он только что забыл, заболела с новой силой.
   Чтобы не дать ей разойтись еще сильнее, он выкопал из кучи  тряпья  нечто
вроде  портянки  и  соорудил  давящую  повязку,  охватывающую   запястье   и
подтянутую петлей вокруг большого пальца. По  опыту  давних  занятий  Корсар
знал, что  такая,  на  вид  простецкая  перебинтовка  здорово  помогает  при
растяжениях связок, не давая руке двигаться  слишком  свободно.  Конечно,  в
полную силу работать ею нельзя, но по крайней мере теперь каждое движение не
будет вновь бередить боль.
   "Первая помощь оказана. И что дальше? Не закапываться же в эти  тряпки  и
ждать скончания веков?" Такой план явно не годился. Пусть сам по себе  побег
из-под стражи и удался безо всякого обдумывания, на одних эмоциях, но теперь
стоило и подумать над дальнейшими действиями.  Хотя  и  неизвестно,  сколько
времени отпущено ему на раздумья...
   Корсар присел на куль с платками и подпер голову здоровой  рукой,  приняв
позу мыслителя, вроде есть такая картина... Или статуя?
   "Вот уж не главная забота! Итак, спокойно и хладнокровно оценим  ситуацию
- кроме как весьма хреновую, оценить ее никак нельзя. В настоящий  момент  я
террорист и подлый шакал, подлежащий казни через... Нет,  о  способах  казни
думать не стоит. Причем меня никто ни о чем не спрашивал  и  никакого,  даже
ускоренного военно-полевого суда не было. Вывод? Вывод простой - варианты  с
благородной  сдачей  обратно  в  плен  и  надеждами,  что  все  само   собой
разъяснится, не канают.
   Значит, надо продолжать попытки сбежать. Из этого лагеря как минимум,  да
и из страны, похоже, тоже линять надо со скоростью щенячьего визга...  Через
паспортный контроль проходить ведь  как-то  придется  -  впрочем,  до  этого
момента еще надо дотянуть!"
   Корсар поднялся с тюка, вновь обвел помещение взглядом и чуть не  хлопнул
себя рукой по лбу. Первый ход напрашивался сам собой - и как это  он  раньше
не додумался! Тихонько шипя сквозь зубы от боли, он  быстро  скинул  некогда
приличный граж