.
   -  Сид!  -  обратился  капитан  Мэтью  к  своему  заместителю  на  втором
"суперстэллионе". - Внизу нас ждет "сюрприз"! Занимай после посадки круговую
оборону и прикрой меня. А я буду вытаскивать нашего чертова героя!  Если  не
хватит места на двоих, сажусь один! Как понял, прием!
   - Громко и отчетливо! - отозвался лейтенант Хэмболтон. - Доверьтесь  мне,
сэр, все будет о'кей!
   Ну-ну. Дядя Том и сам не знал, одобряет он или  осуждает  самоуверенность
лейтенанта. Одно слово - мальчишка.
   Сигнальная ракета неожиданно цветной звездочкой взвилась вверх  из  узкой
долины среди пологих отрогов гор, заросших густым кустарником и жидким лесом
и покрытых осыпавшимися грудами валунов.
   - Приготовиться!  -  скомандовал  капитан  Мэтью,  подкрепляя  приказание
отрывистым взмахом руки, и морские пехотинцы дружно  надели  свои  пятнистые
шлемы.
   - Держитесь, мы садимся! - крикнул капитан Грейс.
   Вертолеты  принято  сравнивать  со  стальными  стрекозами,  но   медленно
опускающиеся в ущелье  "суперстэллионы"  были  скорее  похожи  на  громадных
тяжелых  жуков,  закованных  в  темный,  бугорчатый  хитин  панциря.  Мощные
вихревые  потоки  воздуха  от  шестилопастных  роторов  прибивали  к   земле
кустарник, разгоняли в стороны клубящуюся пыль и обрывали листву с деревьев.
   Поглощенный процессом посадки, капитан  Джерреми  Грейс  вдруг  отчетливо
различил сквозь лобовое остекление  кучку  вооруженных  людей,  спускавшихся
вниз по одному из склонов. До них было ярдов двести - двести пятьдесят.
   - Чиллини! - заорал он. - Куда смотришь?! "Слон" на десять часов!
   Рядовой 2-го класса Чиллини, исполнявший в экипаже вертолета  обязанности
стрелка левого борта, выругался и  нажал  на  гашетку,  выпустив  из  своего
тяжелого  шестиствольного  "минигана"  длинную   очередь,   но   сербы   уже
стремительно  рассыпались   среди   камней   и   открыли   ответный   огонь.
Свинцово-стальные пчелы звонко  и  часто  защелкали  по  легкобронированному
корпусу вертолета, а две или три из них с шипением залетели внутрь, лишь  по
счастливой случайности не впившись в живое мясо.
   - Быстро пристрелялись, ублюдки, - хрипло выругался Грейс и обернулся  ко
второму пилоту. - Мэри, взлетаем, пока нас к чертям не сбили!
   Турбины взвыли чуть громче, и летающий бронетранспортер легко ушел  вверх
и вправо, под защиту горного хребта.
   -  "Сворд-1",  "Сворд-1",  -  настойчиво  вызывал  Грейс  ведущего   пары
сопровождения. - Черт бы тебя  побрал,  прием!  На  левом  склоне  полдюжины
бандитов с "Калашниковыми". Понаделали мне  дырок!  Есть  работа  для  тебя.
Заткни их, Майк!
   Откуда-то из заката вынырнули  "кобры",  точеные,  быстрые,  беспощадные.
Передняя из них, со свистом рассекая воздух лопастями, скользнула в  ущелье,
выбросив вперед дымные стрелы 70-миллиметровых снарядов. Разрывы  слились  в
один сплошной гром.
   - Готово, Джерри! Как заказывал,  -  отозвалось  в  наушниках.  -  Можешь
плюхаться... С тебя банка пива!
   Над склоном, с которого только что вели  огонь  сербы,  болтались  рваные
клочья дыма. Одиноко и жалко  трещал  последний,  чудом  уцелевший  автомат.
"Суперстэллионы"  плавно  опустились  на  дно   узкой   долины,   выдерживая
выверенную годами и войнами дистанцию в шестьсот ярдов.
   - Опустить заднюю аппарель, - зашипел на Марию Хуаниту капитан  Грейс.  -
Если снова заклинит тумблер - я тебя трахну прямо здесь!!
   - Размечтался! - насмешливо парировала  девушка,  и  аппарель  с  треском
легла на каменистую землю, подмяв кустарник  и  прихлопнув  не  имевшего  ни
малейшего отношения к войне балканского ежа.
   Капитан Мэтью молча поднялся со своего места. Команда TRAP и  без  лишних
слов знала свою работу. Защелкали пряжки привязных ремней.
   -  Вперед,  парни,  пора  поразмяться!  -  взревел  огромный  краснорожий
блондин, с пулеметом наперевес бросаясь в проем. - Смерть жидам,  цветным  и
славянам! Идет TRAP!!!
   Каждый раз, когда Дядя Том слышал этот боевой клич мастер-сержанта  Курта
фон Швайнемана, у него возникало желание всадить пулю в похожий на  задницу,
неохватный  затылок  позднего  отпрыска  бежавшего  в  Мексику  от  военного
трибунала эсэсовского полковника... Но, надо признать,  этот  чертов  фашист
был великолепным пулеметчиком, умело управлял  людьми  в  бою  и  давно  уже
служил для капитана в отряде "недреманным оком"...
   Тонкий металл аппарели загрохотал под тяжелыми солдатскими  ботинками,  и
"суперстэллион" выстрелил из своего чрева свору натасканных  бойцовых  псов.
Идет TRAP!
   А вот Дяде Тому некуда было спешить. Его место сейчас у самого люка,  под
хвостом вертолета,  так  сказать  у  "стэллиона"  в  заднице.  С  ним  рядом
армейский специалист первого класса  Дик  Сингдауб  и  медик  команды  Тевье
Штекель. Отсюда легче и  удобней  всего  руководить  операцией,  следить  за
слаженными перемещениями морских пехотинцев,  полумесяцем  разбегающихся  от
вертолета. Отсюда отлично видно, как в полумиле кольцом рассеиваются  вокруг
второго "суперстэллиона" люди лейтенанта Хэмболтона.
   - Эй, Сид, все о'кей?
   - Да, сэр! Чуть-чуть мешает последний серб, но сейчас мы его задавим!
   В  подтверждение  слов  лейтенанта   затрещали   очереди   автоматических
винтовок, зачастили пулеметы.  Но  серб  не  сдавался.  Засев  за  огромными
валунами, он выгадывал малейшие промежутки и разрывы в стрельбе и, то и дело
меняя  позицию,  упорно  "огрызался".  Вот,  наконец-то.  Парни   Хэмболтона
окончательно прижали серба  к  земле  плотным  огнем,  и  несколько  фигурок
бросились в обход. Сейчас с ним будет покончено. Но вдруг все изменилось. Со
склона ударило сразу полдесятка новых автоматов. Не успел капитан  сосчитать
точно вражеские стволы, как к звукам  боя  добавился  еще  один  характерный
голос: с гребня  скалы  торопливо  раскручивал  ленту  пулемет  югославского
производства. Капитан прислушался. Кажется, больше никаких сюрпризов. Свежая
группа сербов целиком вступила в  бой.  А  Хэмболтон  вывел  своих  людей...
Правильно! Зачем без надобности рисковать жизнью  солдат?  На  этом  правиле
держится вся армия Соединенных Штатов.
   Те, кто сидит в кабинах "суперкобр", - лучшие снайперы. Они уделают новых
сербов также точно, как прежних...
   Но где же, собственно, этот сбитый  молокосос,  ради  которого  они  сюда
прилетели? Капитан неожиданно ощутил какое-то беспокойство.  Тот  давно  уже
должен был...
   Огненный ад разверзся внезапно и ужасно. Под градом свинца,  хлестнувшего
вдруг из нескольких десятков стволов с обоих склонов, корпус вертолета  даже
не загудел, а застонал  протяжно  и  жалобно.  Уткнувшись  лицом  в  жесткую
балканскую  траву,  Дядя  Том  видел,  как  снаряды  выбивают  вокруг   него
фонтанчики пыли, оставляя после себя огненный след, как  взлетают  в  воздух
осколки камней и клочья дерна.
   Засада! Чертовы сербы. Сколько  же  их  здесь?!  Одних  пулеметов  больше
десятка. В один миг  он  понял,  что  миссия  провалилась.  Парня,  конечно,
сцапали, и ему уже не поможешь. Надо думать о том, как вытягивать команду  и
собственную задницу!
   - Парни! TRAP! - срывая связки, заорал капитан Мэтью в  микрофон,  и  его
голос эхом отозвался в наушниках, вмонтированных в шлем каждого  солдата.  -
Поддерживать плотный заградительный огонь!  Начинаем  отход!  Повторяю,  все
отходим. Без спешки, шаг за шагом, черт побери!
   Капитан  видел  своих  людей.  Они  возвращались  к   вертолету   умелыми
пружинистыми перебежками, задерживаясь за каждым  камнем,  каждым  бугорком,
чтобы, прикрывая товарищей, отстрелять еще один магазин и снова стремительно
сорваться с места. Молодцы! Но, проклятье,  кого-то  уже  подстрелили!  Двое
тащат его, ухватив за ремни снаряжения, и ноги в грубых солдатских  ботинках
бессильно волочатся, путаясь в пожухлой траве. А может, он еще  жив?  Дай-то
Господи!
   Вот рядовой Макс Погодян (к его имени  почему-то  прилепилось  это  "Семь
футов из России") со своим гранатометом. Припал на колено,  пристроил  трубу
на плече, хлопок, взвивается  сзади  пыль,  и  разрывная  граната  уходит  в
сторону ближайшего сербского пулемета.  Макс  вскакивает,  но  вдруг  роняет
оружие и сгибается в три погибели, разинув в безмолвном крике  рот.  Неужели
конец? Нет, он  выпрямился  и  тяжело,  пошатываясь  из  стороны  в  сторону
побежал, нелепо обхватив туловище накрест длинными руками...
   Капитан Мэтью видел своих  солдат.  И  совсем  не  видел  сербов.  Только
огненные трассы, летящие откуда-то из густых зарослей и каменных завалов  на
склонах. Эти сукины дети расстреливают его морских пехотинцев, как в тире!
   Сосредоточившись, Дядя Том улучил момент, когда  невидимый  стрелок,  что
настойчиво нащупывал его короткими злыми очередями, не давая поднять головы,
ослабил  огонь,  видимо  меняя   магазин,   и,   напружинив   свое   большое
тренированное тело, бросился внутрь вертолета. Там в поте лица трудились три
человека в летных комбинезонах. Три шестиствольных  "минигана"  в  их  руках
заполняли  нутро  "суперстэллиона"  почти  непрерывным  ревом.   Бесконечным
звенящим потоком сыпались за борт  гильзы  -  бортовые  стрелки  ожесточенно
прочесывали  склоны  длинными  очередями.  Только  благодаря  им  у  морских
пехотинцев еще оставался шанс. Капитан прошел  вперед.  Пилоты  прокручивали
ротор на малом газу, готовые к взлету в любую секунду.
   "А девчонка-то молодец", - отметил про  себя  Дядя  Том.  Это  ее  первая
серьезная передряга, а выглядит на миллион  долларов,  только  губы  кусает.
Хотя, возможно, она сейчас просто не осознает  всей  опасности.  Зато  уж  о
первом пилоте такого не скажешь. В нем капитан был уверен давно и твердо.
   Сорвав с головы каску, он нахлобучил летный шлем и подключился к бортовой
линии. "Долина слишком узкая, - думал он, отчаянно вызывая вертолеты огневой
поддержки, - "харриеры" могут попасть по своим, особенно если будут работать
бомбами крупного калибра. В  этом  случае  осколков  хватит  всем.  Остаются
"кобры". Ну же, где они?"
   - Спокойно, старина! - откликнулся наконец ведущий пары  "свордов",  явно
разобравшись по голосу в  душевном  состоянии  капитана.  -  Сейчас  мы  все
устроим. Твоя толстая черная жена не проденет нитки в иголку точнее!  Готовь
пузырь "Джонни Уокера", кэп! "Сворд-2", я "Сворд-1", побрей-ка правый склон,
левый - мой.
   И тут же, появившись неизвестно откуда, стремительный силуэт "суперкобры"
помчался над склоном ущелья, и под  скошенным  носом  вертолета  затрепетали
языки  пламени.  Отрывистые  очереди  трехствольной  20-миллиметровой  пушки
раскаленным ножом прошлись внизу по деревьям, обращая в пыль вековые  валуны
и, наверное, разрывая в клочья людские  тела.  Сербам  действительно  сейчас
становилось жарко...

   Первая "Стрела" сорвалась с правого склона и, прочертив размытый  след  в
стороне от вертолета, разорвалась где-то в  темнеющей  вышине  над  долиной.
Ракета не напугала экипаж удачливой "кобры". Скорее наоборот,  добавила  ему
боевого азарта и опасного чувства неуязвимости.
   "Кобра" чуть нырнула и крутанулась, обильно поливая склон огнем. И тут...
Капитан Мэтью не заметил следующей "Стрелы", как не  заметили  ее  и  пилоты
"кобры". Да что там, они просто не  заметили  собственной  смерти...  Ракета
угодила прямо в кабину. Спереди и чуть сбоку. Сработал контактный взрыватель
осколочно-стержневой боевой части, заодно  вызывая  специально  рассчитанную
детонацию ракетного двигателя,  и  красавица  "кобра",  вмиг  обратившись  в
бесформенный огненный ком, роняя обломки, начала падать, а когда ударилась о
землю - разлетелась в стороны мириадами огненных брызг... Дядя Том  мысленно
застонал,  глядя  на  неимоверно  быстро  вырастающий  столб  густого  дыма.
Невидимый сербский зенитчик выиграл эту огневую дуэль...
   Пилот второй "суперкобры" зашел на крутой вираж, практически положив свою
машину на бок, резко свернул с боевого курса и  косой  свечой  взмыл  ввысь,
выходя из опасной зоны над ущельем. Маневр делал честь его мастерству, но уж
никак не храбрости.
   - Эй, "Сворд-1"! Что это ты, черт возьми, делаешь?! - в гневе и  отчаянье
закричал в микрофон опомнившийся капитан.
   - Я "Сворд-2", "Сворд-1" сбит! - отозвался в наушниках дрожащий голос.  -
Эти сволочи пускают "Стрелы". Ухожу на базу!
   - Черт побери, "Сворд-2", вернись! Ты не можешь нас бросить!!!
   - Мне очень жаль, - голос в наушниках становился заметно уверенней, -  но
у меня осколочные повреждения, а  мы  над  вражеской  территорией.  Так  что
выбирайтесь как можете, желаю удачи!
   Дядя Том вспомнил мерзкого прыщавого  юнца,  пилота  ведомой  "кобры",  и
почти увидел, с каким наслаждением  набьет  ему  морду,  когда  вернется  на
"Кирсардж". Если только вернется...
   Из-за этого засранца теперь может случиться что угодно. Впрочем,  ему  не
впервой рассчитывать только на себя. Капитан Мэтью сорвал с  головы  шлем  и
схватился за рацию.
   - Сид! Слушай меня, Сид! Выводи  своих  людей  к  вертушке  и  немедленно
взлетай! Немедленно! Сид! Отвечай! Прием, мать твою!
   Но лейтенант Хэмболтон не слышал, не мог  слышать  своего  командира.  Он
лежал ничком у аппарели, и на затылке его кевларового шлема  ворсились  края
выходного отверстия от сербской пули... Мимо  один  за  другим  проскакивали
внутрь "стэллиона" его морские пехотинцы.  Кто-то  на  бегу  бросал  ставший
теперь балластом пулемет, кто-то тащил на себе тело раненого товарища, но  и
тех и других роднило то, что они больше не были бойцами. Они увидели  смерть
и хотели только выжить, им больше  не  было  дела  до  репутации  их  боевой
команды.
   - Сэр! - попытался сквозь грохот боя  докричаться  до  командира  капитан
Грейс. - "Дак-2" на взлете.
   -  Разрешить,  черт  побери!  Пусть  поторопятся!  -  рявкнул  Дядя  Том,
перехватывая гашетку пулемета с правого борта у чернокожего капрала, который
вдруг тихо охнул, покачнулся и  вяло  сполз  по  стенке,  медленно  склонясь
головой к коленям.
   - Он не просит разрешения, он уже в воздухе!
   - Отлично, пусть катит! - зарычал капитан,  молясь,  чтобы  не  кончились
патроны в огромном ящике для боезапаса.
   - Медик! - истошно закричал пулеметчик левого борта, бросив свое оружие и
поддерживая за плечо раненого друга...
   Тевье Штекель опрометью  бросился  к  ним  через  весь  грузопассажирский
отсек.
   Разогнав вокруг себя при взлете  волны  травы,  ведомый  "суперстэллион",
неловко покачиваясь, набирал высоту под огнем сербов.
   "Слава тебе, Господи! - мысленно возносил благодарственные  молитвы  Дядя
Том, не давая замолчать знакомому еще со времен Вьетнама  "минигану".  -  Да
святится имя твое! Половина моих людей уже спасена..."
   А это еще что?! Молитвы мигом  вылетели  у  капитана  из  головы.  Внизу,
словно пытаясь допрыгнуть до улетающего вертолета, заметались  три  фигурки.
Лиц не было  видно,  но  по  расцветке  камуфляжа  безошибочно  опознавались
морские пехотинцы США!
   Ах, сукин сын! Бросил своих на  поле  боя...  Приказывать  ему  вернуться
бесполезно. И этих не спасешь, и остальных погубишь. Проклятье! Им уже ничем
не помочь. Его и этих троих несчастных разделяет всего полмили, но  с  таким
же успехом они могли бы оказаться на Марсе...
   О Боже! Эти позорные задницы поднимают лапы вверх. Они сдаются!
   Капитан Мэтью, кляня  своих  подопечных,  приготовился  длинной  очередью
встретить сербов, которые кинутся брать американцев в плен. Черта с два! Они
тоже не идиоты, эти сербы, не торопятся подходить, пока не кончен бой.
   А бой кипел в долине, хлестал  свинцом  наперекрест.  Лишь  трое  морских
пехотинцев, вдруг перестав в нем участвовать,  одиноко  и  нелепо  стояли  с
поднятыми руками в самом его горниле. Им оставалось только ожидать, когда  к
ним  подойдут  угрюмые  черноволосые  люди,  говорящие  на  чужом  языке,  с
суровыми, разгоряченными боем лицами. Их уложат на землю,  обыщут  и  уведут
через горы в плен...
   Длинная зеленая граната ударила в борт "суперстэллиона", пробила обшивку,
но почему-то не взорвалась, а  застряла,  зацепившись  хвостовиком.  Капитан
Мэтью отшатнулся и замер. Мария  Хуанита  впервые  испустила  пронзительный,
истинно  женский  визг  и,  отбросив  ремни,  рванулась  из  своего   левого
пилотского кресла. Первый пилот едва успел навалиться на нее,  удерживая  на
месте. Стрелок левого борта ("Как его там? Чиллини?" - мелькнула у  капитана
мысль) подскочил к гранате и, вопреки всем правилам саперного  дела  ухватив
ее обеими руками за боевую часть, уперся ногой в борт, дернул на  себя  раз,
другой и наконец отбросил эту смертоносную игрушку в бойницу.
   Капитан почувствовал, как по спине сбегают струйки холодного пота, но тут
же взял себя в руки и скомандовал:
   - TRAP! TRAP! Ускорить движение! Шевелите  ленивыми  задницами!  Быстрее,
если хотите еще раз увидеть своих мамочек!
   Но пехотинцы и так старались изо всех сил.  Плотный  огонь  не  давал  им
поднять головы, волоком они тащили к вертолету уже нескольких.
   Худощавый паренек в камуфляже непривычной расцветки и  с  широкой  черной
повязкой, перехватывавшей густые волосы, внезапно вырос из  травы  метрах  в
десяти от вертолета. С ловкостью,  выдававшей  профессионала,  он  от  бедра
навел гранатомет прямо в широкий борт  "суперстэллиона".  Ближайший  к  нему
морской пехотинец, совершенно ошалев от  неожиданности,  вскочил  и,  вместо
того чтобы стрелять, заорал "Ноу!" и  растопырил  руки,  словно  пытаясь  не
пустить гранату к цели. На какой-то миг время для  капитана  Мэтью  замерло.
Палец гранатометчика уже скользил  по  спусковому  крючку,  когда  Дядя  Том
судорожно  перекинул  свой  тяжелый  пулемет  справа  налево.   Неприцельная
очередь, которую шестиствольное орудие смерти выплюнуло со скорострельностью
четыре тысячи  выстрелов  в  минуту,  буквально  перерубила  серба  пополам.
Граната со зловещим шелестом пронеслась над самым вертолетом, едва не  задев
лопасть винта.
   Дядя Том обессилено прислонился к стене,  и  вдруг  перед  его  мысленным
взором ясно возникли  угольно-черные,  с  расширенными  ненавистью  зрачками
глаза серба. Капитан Мэтью и не думал, что может быть ТАКАЯ ненависть,  нет,
не дикая звериная, а осмысленная, бесконечная... Черная повязка... Он где-то
слышал, что такие повязки  носят  сербы,  потерявшие  на  войне  всех  своих
близких и обрекшие себя на месть и смерть...
   Унтер-офицер Владо Джурджевич упал навзничь,  чувствуя,  как  его  грубая
куртка становится на спине горячей и вязкой. Глаза уже не видели  заката.  В
них отражались  языки  большого  огня,  в  котором  корчился,  погибая,  его
город... Огня, что безжалостно поглотил его дом и сад, его отца  и  мать,  и
любимую сестренку Зденку. Попала ли его граната?! "Господи, возьми мою душу!
Но пусть попадет..." - цепенея, шептали  губы  последнюю  молитву  сербского
воина.
   Морские  пехотинцы  группы  TRAP  стягивались  под  огнем  все  ближе   к
вертолету. Быстро и слаженно они работали, дрались и -  спасали  себя.  Пока
группа прикрытия, рассыпавшись между камней, вела  бой,  другие  затаскивали
внутрь раненых. Те, кто мог еще передвигаться самостоятельно, ковыляли сами.
   Капрала Айзека Смита сербская пуля настигла в  последнюю  минуту,  пробив
заднюю пластину бронежилета, и он, захлебываясь, повалился  ничком,  царапая
ногтями металл аппарели. Его втащили внутрь за руки.
   Съежившись в своем кресле, намертво  привязанная  к  нему  ремнями  Мария
Хуанита через плечо смотрела на все остановившимися глазами.
   Последним,  выпустив  на  прощанье  все  оставшиеся  патроны  уже  поверх
закрывающейся   аппарели,   отступил   мастер-сержант   Швайнеман,   яростно
отплевываясь смешанной англо-немецкой бранью.
   - А-а-а-а! Шайзе! Ферфлюхтише швайнен!  Проклятые  славянские  недоноски!
Унтерменшен!!!
   - Взлетай! Взлетай! На  взлет!  -  исступленно  заорали  сразу  несколько
глоток.
   - Спокойно, парни, - холодно процедил скв