тика, ни единого слова про "Воскрешение Два", ни разу
не упоминался и Международный Новый Завет.
   У преподобного Мартина де Фроома имелись только слухи, но, в то же время,
статья эта была открытым объявлением войны церковному истэблишменту.
   Ренделл сложил газету.  Выходит,  Уилер  не  преувеличивал  необходимость
службы безопасности. С теми силами, которые уже стоят за де Фроомом, будущий
проект подвергался опасности.  И  сам  будучи  участником  проекта,  Ренделл
почувствовал себя не в своей тарелке.
   А потом новая мысль заставила его разволноваться еще сильнее.
   Только  что  он  решил  привлечь  для  совместной  работы  в   Амстердаме
обозленного молодого человека по имени Флориан Найт. Если  Мартин  де  Фроом
был откровенным и  открытым  врагом  "Воскрешения  Два",  то  в  лице  Найта
преподобный мог найти человека,  ненавидящего  "Международный  Новый  Завет"
даже сильнее, чем он сам.
   И еще. Пока что де Фроом еще  не  проник  за  границы  внутренней  защиты
проекта. Но, если доктор Найт будет  находиться  в  Амстердаме,  радикальный
реформист в любую минуту может обрести в его  лице  собственного  Троянского
коня.
   Ренделл усиленно размышлял, что же ему следует делать.
   В конце концов, он решил выжидать, следить и  попытаться  понять  самому,
останется ли Троянский  конь  пустой  оболочкой  или  же  сделается  орудием
разрушения того, что казалось Ренделлу его последней надеждой на свете.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

   СИДЯ НА СВОЕМ БОКОВОМ КРЕСЛЕ в  реактивном  лайнере  KLM  Dutch,  Ренделл
вовремя успел перегнуться через сидящую рядом с ним Дарлену, чтобы  ухватить
пробегающий далеко внизу образ голландской столицы.  Амстердам  представился
ему ржаво-серой шахматной доской не правильной формы с  площадями,  занятыми
остроконечными башнями  и  похожими  на  ваньку-встаньку  домами,  шахматной
доской,  где  границы  между  клетками  были  отмечены  блестящими   линиями
старинных городских каналов.
   Как-то раз, в давние-давние времена, еще с Барбарой, Ренделл уже бывал  в
Амстердаме - всего пару дней - и осматривал  его  по  кем-то  установленному
стандарту, без должного терпения: самая главная  площадь,  которую  называли
Дам; торговый квартал Кальверстраат, дом Рембрандта и  картины  Ван  Гога  в
"Стеделийк Мусеум".
   И теперь, сидя в своем кресле, Ренделл высматривал, что  же  может  ждать
его в это  новое  возвращение,  обещающее  ему  новую  жизнь.  Даже  чувство
давящей, томительной угрозы, испытанное им по прочтении вчерашней лондонской
газеты - интервью, сделанного неким Пламмером с внушающим страх  преподобным
Мартином  де  Фроомом  -  прибавляло  к  прибытию  в  этот   город   оттенок
неуверенности и скрытой опасности, но вместе  с  тем  -  и  возбуждения.  На
пространствах проплывающей  внизу  шахматной  доски  втайне  друг  от  друга
действовали  две  антагонистичные  силы,  одна  против  другой:  правоверные
легионы "Воскрешения Два", собранные  для  того,  чтобы  спасти  и  укрепить
существующую веру, и революционер по имени  де  Фроом,  желающий  исподтишка
убить живого Иисуса Христа и свергнуть с пьедестала существующую  почти  два
тысячелетия церковь.
   Ренделл внутренне посмеялся над собой за то, что вот так просто  разделил
все на черное и белое, на дурное и  доброе.  Но,  тем  не  менее,  он  решил
оставаться лояльным к собственному клиенту, как поступал всегда.
   Ему было интересно, читали ли Уилер и все остальные  статью  Пламмера  на
первой полосе, и какова была их реакция. Размышлял он и  про  то,  стоит  ли
упоминать об этом интервью, когда Уилер встретит их в аэропорту Схипхол.  Но
потом решил, что нечего терять  время.  Понятно,  что  все  они  про  статью
Пламмера уже знали.
   Через пять минут их самолет плавно коснулся посадочной полосы, прокатил к
площадке у самого здания аэровокзала,  и  Ренделл  с  Дарленой  вышли  через
крытый  передвижной  трап.  Стоя  на  движущейся  дорожке,  они   преодолели
расстояние длиной в  три  футбольных  поля  и  попали  на  пост  таможенного
контроля.  Желтое  стеклянное  табло,  управляемое  итальянским  компьютером
"Solari 5", направило Ренделла к площадке выдачи багажа, к этому времени уже
прибывшего  туда  на  ленте  транспортера.  К  Ренделлу  и  Дарлене  подошел
голландский таможенник.
   - Американцы?
   Он посмотрел на их декларацию.
   - О, мистер Ренделл.  Нам  сообщили,  чтобы  мы  вас  ждали.  Прошу  вас,
проходите.
   Когда они уже шли за носильщиком, Дарлена облегченно вздохнула:
   - Я так боялась, что у меня отберут лишние сигареты.
   Попав в зал прибытия, Ренделл тут же запутался. Ему  показалось,  что  он
очутился в стеклянной клетке, вращающейся  в  такой  же  стеклянной  клетке,
только побольше размерами.
   Дарлена потянула его за рукав спортивного пиджака.
   - Может следовало бы поменять деньги? - показала она на банкоматы.
   - Уилер сам позаботится об этом, - ответил на это Ренделл. - Только  вот,
черт подери, где он сам? - Он махнул круглолицей девушке, служащей  компании
KLM, одетой в темно-синюю униформу и белые перчатки. - Где мы  сможем  найти
наших приятелей, которые приехали нас встречать?
   Та указала на ближайшую из четырех дверей в стеклянной стене, уводящих из
зоны прибытия.
   Уилер, большой и шумный, уже мчался к ним навстречу.
   - Добро пожаловать в  Амстердам!  -  приветствовал  он  их.  Затем,  чуть
понизив голос, он сообщил:
   - Я  хочу  представить  вас  президенту  нашего  издательского  комитета,
главному человеку в "Воскрешении  Два",  видному  религиозному  издателю  из
Мюнхена... Он сам настоял на этой встрече...
   Только сейчас  Ренделл  отметил  присутствие  другого  мужчины,  рядом  с
которым Уилер терял свою значительность, благородного вида джентльмена шести
футов и  четырех  дюймов  роста.  Тот  поднял  шляпу,  открывая  свои  седые
шелковистые волосы на круглой голове. На его лице выделялись живые глаза  за
очками без оправы, остроконечный нос и крупные желтые зубы.
   - Доктор Эмиль Дейчхардт, - объявил Уилер, представив Ренделла и  Дарлену
Николсон.
   Доктор Дейчхардт сделал вид, что  целует  руку  Дарлены,  не  касаясь  ее
губами, стиснул  своими  костлявыми  пальцами  руку  Ренделла  и  сказал  на
несколько лающем, но правильном английском:
   - Мы рады, что теперь вы здесь  и  с  нами.  С  вашим  прибытием,  мистер
Ренделл, наш коллектив обрел законченность. Теперь мы сможем  направить  все
наши многолетние усилия самым эффективным путем, чтобы  о  них  смог  узнать
весь мир. Да, мистер Ренделл, ваша репутация вас опережает.
   Уилер повел всех к выходу.
   - Не станем терять времени, - сообщил он на ходу. Сейчас мы подвезем  вас
прямо в "Амстель", самую лучшую гостиницу  Амстердама,  где  останавливается
большинство знаменитостей. Как только вы разместите вещи, мы  хотим  тут  же
видеть вас в своей штаб-квартире. Нам хочется, чтобы вы сразу же узнали круг
здешних своих  обязанностей  и  встретились  кое  с  кем  из  наших  ведущих
сотрудников. После этого - в час дня, правильно, Эмиль? - вы  пообедаете  со
всеми    пятью    членами    издательского    комитета,    плюс     с     их
советниками-богословами. Там будут все, за  исключением  доктора  Джеффриса,
который приедет через пару дней. Да-а, эта  ваша  телеграмма  вызвала  самую
настоящую сенсацию - вы практически убедили Флориана  Найта  сотрудничать  с
нами. Чуть попозже вы обязательно должны рассказать, как  вам  это  удалось.
Получается, что вы настоящий коммерсант, разве не так? Ага,  а  вот  и  наша
машина.
   Их ждала громадная корзина цветов и блестящий "Мерседес - Бенц". Шофер  -
голландец открыл обе двери. Ренделл с Дарленой устроились на заднем сидении.
К ним присоединился доктор Дейчхардт. Уилер сел  спереди.  Они  оставили  за
собой высоченную башню радарного контроля аэропорта  Шипхол,  проехали  мимо
непонятной черной статуи в стиле "модерн", затем, преодолев ярко  освещенный
туннель, влились в шоссе, ведущее к  Амстердаму.  Разговоры  в  машине  были
необязательные, в основном между  Уилером  и  Дейчхардтом,  и  касались  они
издательских планов, иногда они же предлагали Дарлене на что-то  посмотреть.
Ренделл практически не слышал их. Он предпочел внутренне собраться, накопить
энергию, пока не уйдет чувство отстраненности,  чуждости  от  новых  мест  и
незнакомых людей, всегда охватывающего его в первый день  приезда  на  новое
место. Поездка  до  города  заняла  не  более  получаса.  День  был  теплый,
окрестности и дома купались в ярком солнце. Вдали показалось  здание  завода
IBM, сразу же после этого они съехали с автострады, и за окошками автомобиля
замелькали таблички  с  названиями  улиц:  Йоганн  Хуицингалаан,  Постесвег,
Марникстраат, затем поворот на переполненном перекрестке - Розенграхт.
   Ренделл услышал, как Дейчхардт растолковывает Дарлене:
   - Неподалеку отсюда находится дом Анны Франк. А вот этот канал  протекает
на тринадцать футов выше  уровня  аэропорта.  Вы  наверное  не  знаете,  что
аэропорт - да что там он, большая часть города - находится ниже уровня моря.
Да, эти голландцы - самые трудолюбивые люди в мире. Это Розенграхт -  gracht
означает "канал", ну, и чтобы вы знали, straat и weg означают "улица";  есть
еще plein, уже более знакомое слово это площадь или, если пожелаете, плаза -
так что Торбекеплейн означает всего лишь "Площадь Сумок". Bitte, видите  вот
этот трамвай перед нами? Видите красный ящик сзади вагона?
   Ренделл присмотрелся  и  увидал  ползущий  по  улице  небольшой  вагончик
кремового цвета.
   -  Так  вот,  это  почтовый  ящик,  -  продолжил  Дейчхардт.  Амстердамцы
предпочитают иметь свои почтовые ящики  на  трамваях.  интересно  придумано,
правда?
   Мерседес завернул, и они поехали вдоль Принсенграхт, а вскоре после  того
- вдоль реки Амстель. Ренделл во все глаза  глядел  на  плывущие  по  каналу
покрытые стеклянными панелями баржи с низкой  осадкой,  на  голландцев,  что
заполнили улицу со своими велосипедами и мотороллерами, на их  малолитражные
автомобильчики - в  основном  местного  производства:  DAF,  фиаты  и  рено.
Ренделлу казалось, что сам бы он чувствовал себя в таком автомобиле будто  в
консервной банке. Он глядел на крепкие дома из  кирпича,  мимо  которых  они
проезжали. Все было так, как будто раньше ничего из этого он не видал.
   Они переехали через миниатюрный мостик, машина  замедлила  ход,  и  шофер
свернул к тротуару.
   - Ну вот, мы и приехали, - отозвался с переднего сидения Уилер.  -  улица
Профессора Тульпплейна, номер один. Это адрес. Саму гостиницу - "Амстель"  -
сунули в глухой тупик. Одно из чудеснейших местечек  во  всей  Европе.  Само
здание построено в прошлом веке. Очень элегантное. Когда королева  Юлиана  и
принц Бернхардт праздновали свою серебряную свадьбу с  участием  королевских
семейств со всей Европы, торжества они проводили именно здесь, в  "Амстеле".
Ну а у нас для вас сюрприз. Мы с доктором Дейчхардтом сняли  для  вас  здесь
самый лучший номер - королевские апартаменты. Сама королева - если возникает
такая необходимость - пользуется только  ими.  По  сравнению  с  вами  мы  с
доктором Дейчхардтом живем в помещениях для прислуги.
   - Спасибо, но, может, не следовало бы... - смутился Ренделл.
   - Понятное дело, что мы вовсе не альтруисты. Или это не так, а, Эмиль?  -
Уилер нарочно подмигнул Дейчхардту, а потом снова повернулся к Ренделлу. - В
нашей жертвенности имеется  своеобразная  цель  и  направленность.  С  этого
момента для нас важно только одно - наша  главная  цель  требует  абсолютной
секретности. И эта же цель  требует,  чтобы  ты  готовил  самую  грандиозную
рекламную кампанию, которую только знала история. Мы рассчитываем на то, что
когда наступит момент выпускать нашу новость в широкий свет,  вам  придется,
сообщая о ней, встречаться с сотнями представителей международной  прессы  и
телевидения. И мы желаем, чтобы все это происходило так, будто все они особы
королевских кровей, равно как и ты сам. Поэтому встреча с тобой в таком  вот
шикарном окружении подействует на них весьма  впечатляюще.  Потому-то  мы  и
размещаем  тебя  в  королевских  номерах  -  в   десятом,   одиннадцатом   и
двенадцатом. Мисс Николсон будет жить  в  соседнем  номере.  К  тому  же  мы
надеемся на то, что проживание здесь поможет тебе войти в  самое  творческое
состояние, чтобы работа пошла как по маслу.
   - Сделаю все, что смогу, - пообещал Ренделл.
   Выходили они перед каменными ступенями, колоннами  и  вращающейся  дверью
"Амстеля". Швейцар придержал заднюю  дверцу  автомобиля,  водитель  выставил
багаж на тротуар.
   Ренделл вышел из лимузина и помог выбраться  Дарлене.  В  это  время  его
подозвал  Уилер.  Ренделл  склонился   к   открытой   дверце.   -   Мы   уже
зарегистрировали вас, - сообщил ему Уилер. Можешь забрать  у  администратора
почту, которую переправили для тебя сюда, но никакой местной корреспонденции
быть  не  должно.  Если  не  считать  таможни  в   аэропорту,   которую   мы
предупредили, что ожидаем очень важного для нас человека, о твоем пребывании
в Амстердаме не знает больше никто.  Никто,  не  связанный  с  "Воскрешением
Два", и большинство гостиничного персонала не знает, да и не  должно  знать,
что ты здесь и каким-то образом связан с нами. Это жизненно важно.  Если  же
это  каким-то  образом  проникнет  наружу,  то  кое-какие   личности   могут
припрятать кое-что у  тебя  в  номере,  поставить  жучок  на  твой  телефон,
подкупить обслугу - чтобы вытянуть из тебя все возможное. В качестве  нашего
рупора ты получаешься самым уязвимым из всех нас. Крепко запомни это и скажи
своей... своей секретарше...
   - Она ничего  не  знает,  -  успокоил  его  Ренделл.  -  А  что  касается
предусмотрительности, то я вообще человек-невидимка.
   - Сможешь уложиться в сорок пять минут? - спросил его Уилер. - Мы пришлем
за вами машину. Знаешь что, перед тем, как будешь  готов  выйти,  позвони-ка
мне. А я буду ждать тебя в "Краснапольском". Сегодня нам предстоит еще целая
куча дел.
   Ренделл проследил, как мерседес, не спеша,  объехал  по  кругу  -  в  его
центре парковались такси и машины постояльцев "Амстеля" - и исчез  из  виду.
Дарлена вместе с посыльным уже зашла вовнутрь. Ренделл поспешил за ними.
   Зайдя в фойе, он приостановился, чтобы проникнуться обстановкой. Сразу же
за покрывавшим мраморный пол  восточным  ковром  была  чудесная  лестница  с
дорожкой коричневого цвета, ведущая к номерам,  затем  она  раздваивалась  и
вела на балкон, хорошо видный отсюда, снизу. Справа от  лестничной  площадки
стояли два  носильщика  с  багажом,  рядом  с  ними,  за  решеткой,  Дарлена
рассматривала лежащие в подсвеченной витрине  сумочки.  Сразу  же  слева  от
Ренделла находилась  стойка  администратора  и  примыкавшая  к  нему  стойка
кассира, где можно было поменять доллары на гульдены или послать телеграмму.
   Ренделл направился к администратору.
   - Меня зовут Стивен Ренделл, - представился он. - Насколько я понял, меня
уже зарегистрировали...
   Чиновник склонил голову в полупоклоне.
   - Все правильно, мистер Ренделл. Ваша почта у нас.
   Он передал Ренделлу целую пачку конвертов. Тот перебрал их. Все  деловые,
все из "Ренделл Ассошиэйтс" из Нью Йорка - от Ванды Смит, Джо Хокинса и один
конверт от Тэда Кроуфорда, довольно  толстый  -  явно  черновик  договора  с
"Космос Энтерпрайсез".
   Ренделл уже уходил, как вдруг администратор позвал его:
   - Простите, мистер Ренделл,  чуть  было  не  упустил.  Вам  тут  оставили
записку...
   - Записку? - Ренделл был заинтригован.  Недавние  слова  Уилера  все  еще
звучали у него в ушах: "Никаких местных писем быть  не  должно...  Никто  не
знает, что ты здесь.
   - Некий джентльмен оставил это где-то час назад. Он ожидает вас в баре.
   И администратор подал Ренделлу записку на визитной карточке. Тот поглядел
на тонкие рельефные буквы. В центре карточки находилось имя: СЕДРИК ПЛАММЕР,
ЭСКВ. Внизу слева: ЛОНДОН.  Справа,  фиолетовыми  чернилами,  написано  одно
слово: Переверните.
   Ренделл  перевернул  карточку.  Очень  аккуратным   почерком,   теми   же
фиолетовыми чернилами, было написано:
   Уважаемый мистер Ренделл. Мои поздравления. Удачи в "Воскрешении Два". Им
очень нужен специалист по рекламным кампаниям и связям с прессой. Подойдите,
пожалуйста, в  бар,  чтобы  коротко  оговорить  весьма  неотложные  вопросы.
Пламмер.
   Пламмер!
   Потрясенный Ренделл сунул карточку себе в  карман.  Он  четко  представил
себе - как это было вчера вечером - первую страницу "Лондон  Дейли  Курьер".
Эксклюзивный  материал  от  нашего   постоянного   корреспондента,   Седрика
Пламмера, 12 июня, Амстердам. Касающееся слухов о новой  Библии  интервью  с
преподобным Мартином де Фроомом.
   Откуда, черт подери, Пламмер узнал, что он сегодня прибыл в Амстердам?  И
эта записка, кое-что, чего  не  было  во  вчерашней  статье,  закодированное
наименование "Воскрешение Два"?
   Ренделл  гордился  собственным  хладнокровием,  но  сейчас   он   испытал
состояние панического страха. Все его инстинкты самосохранения  вопили,  что
надо немедленно позвонить Уилеру. Но тот  еще  не  прибыл  в  штаб-квартиру.
Затем   инстинкт   подсказал   Ренделлу   усомниться   в   безопасности    и
изолированности его апартаментов. И  в  то  же  время  он  знал,  что  вечно
укрываться в них не будет.
   Потом  он  начал  успокаиваться.  Раз  там  был  враг,  значит,   следует
встретиться с ним  во  всеоружии.  Если  появится  возможность,  следует  ею
воспользоваться. Предупрежденный - наполовину  победивший.  Опять  же,  было
весьма любопытно увидать и узнать врага в лицо.
   Он поспешил к Дарлене.
   - Милая, тут такое дело, что мне нужно на минутку заскочить в бар, кое  с
кем встретиться. По делу. А ты поднимайся, распаковывай вещи. Я мигом.
   Она  начала  было  протестовать,  затем,  улыбнувшись,   подчинилась   и,
сопровождаемая  носильщиками  со  всеми  чемоданами,  направилась  к  лифту.
Ренделл же возвратился к стойке администратора.
   - Где у вас тут бар? - спросил он.
   Администратор направил его влево через фойе, прибавив:
   - Этот джентльмен носит бутоньерку.
   Ренделл направился в сторону бара и вошел вовнутрь. Это  было  просторное
помещение со стеной из стекла. За ней был виден расположенный внизу ресторан
на открытом воздухе, где несколько пар  на  солнышке  доедали  свой  поздний
завтрак. Прямо перед собой, глядя сквозь ту же  стеклянную  стенку,  Ренделл
мог видеть часть канала, по которому медленно проплывала баржа. Стойка  бара
находилась прямо возле входа. Верхнюю ее часть частично прикрывала  заросшая
виноградом решетка, нижняя часть была  покрыта  декоративной  плетенкой,  на
которой располагались стопки. Ренделл обошел стойку. Бармен,  жизнерадостный
голландец, протирал стаканы, напевая про себя.
   Ренделл осмотрел помещение. В  этот  ранний  час  здесь  было  всего  два
посетителя.  Один  из  них  потягивал  апельсиновый   сок   и   перелистывал
путеводитель Бедеккера. А в дальнем конце, у занавешенного окна,  на  стуле,
обитом голубой тканью, сидел моложавый мужчина в дорогом костюме. В  лацкане
его пиджака был цветок. Враг!
   Ренделл направился к нему.
   Его неприятель был настоящим денди.
   У Седрика  Пламмера  были  редеющие,  матовые  волосы,  зачесанные  таким
образом, чтобы прикрыть лысеющую макушку. Над костистым носом  располагались
маленькие, похожие на бусинки глазки хорька. На щеках у  него  были  ямочки,
имелась  и  небольшая   ван-дейковская   бородка.   Кожа   на   лице   имела
устрично-бледный оттенок. На нем был консервативного покроя костюм в  тонкую
полоску; темно-бордовый галстук украшала булавка с  драгоценным  камнем.  На
пальце руки был перстень с громадной бирюзовой печаткой. Совершенно не погож
на тертого журналюгу с Флит Стрит, подумалось Ренделлу.
   Уловив  взгляд  Ренделла,  собственный  корреспондент  "Курьера"  отложил
газету, которую читал перед тем, и по