он узнал только вчера: о том, что этот синьор  каким-то  образом  и
без  разрешения  министерства  получил  в  свое  распоряжение  отсутствующий
фрагмент папируса, являющийся частью кодекса Евангелия от Иакова, найденного
в Остиа Антика  шесть  лет  назад  профессором  Августо  Монти  из  римского
университета, и что это открытие было сделано им совместно с доктором Турой.
Обвиняемый приложил определенные усилия с целью вывоза  этого  национального
достояния из Италии. Нет, доктор Тура точно не знает, каким  образом  синьор
Ренделл получил в свое распоряжение этот  ценный  фрагмент:  то  ли  он  его
похитил, то ли это было результатом случайной находки, но в любом  случае  -
он нарушил закон.
   И доктор Тура перевел присутствующим итальянский закон.  "Археологические
объекты, найденные в Италии, принадлежат правительству, основываясь  на  том
принципе,  что  все  находящееся  под   землей,   является   государственным
достоянием. Только Министр общественных работ  может  давать  разрешение  на
проведение  археологических  исследований,  и  никакие  раскопки  не   могут
проводиться без лицензии".
   Обвиняемый нагло нарушил это последнее требование закона,  и  мало  того,
что он не доложил о своей находке, но еще и попытался вывезти ее из  Италии.
Итальянское правительство желает  получить  фрагмент  в  свое  распоряжение,
чтобы, в свою очередь, передать его  синдикату,  известному  как  корпорация
"Международный Новый Завет". Эта организация взяла в аренду  все  документы,
найденные  профессором  Монти,  чьей  неделимой  частью  является  найденный
фрагмент папируса, для целей публикации пересмотренной версии Нового Завета.
   И с этим доктор Тура закончил свое выступление.
   После того, как итальянец покинул свидетельское  место,  судья  обратился
непосредственно к Ренделлу.
   - Мсье Ренделл, теперь я готов выслушать  ваше  заявление.  Укажите  свою
профессию.
   - Я глава нью-йоркской фирмы, занимающейся связями с общественностью.
   - Какие обстоятельства привели вас в Рим?
   - Ну, это долгая история, ваша честь.
   - Будьте добры, мсье, постарайтесь сделать ее короткой, - без тени улыбки
предложил судья Леклер. -  По  возможности,  подведите  ее  к  факту  вашего
вчерашнего появления в аэропорту Орли.
   Ренделл был в растерянности. Как превратить гору в небольшой  пригорочек?
Надо пробовать. Он должен как можно лучше подготовить выступление де Фроома.
   - Все это началось, когда  меня  пригласили  на  встречу  в  Нью-Йорке  с
известным религиозным издателем, господином Джорджем Уилером. - Он глянул на
Уилера, который рассматривал кончики собственных туфель, не желая отзываться
на упоминание собственного имени. -  Мистер  Уилер  желал  принять  меня  на
службу с целью  рекламирования  новой  Библии.  Сам  он  выступал  от  имени
международного  синдиката  издателей   религиозной   литературы   -   людей,
присутствующих в этой комнате - которые готовили  к  изданию  пересмотренный
Новый  Завет,  основываясь  на  удивительном  археологическом  открытии.  Не
желаете ли вы узнать содержание этого открытия...?
   - В этом нет  необходимости,  -  ответил  судья  Леклер.  -  Мсье  Фонтен
предоставил мне информацию о содержании Международного Нового Завета.
   "Ага",  -  подумал  Ренделл,  -  наш  добрый  судья  уже  ознакомился   с
джентльменами из Воскрешения Два".
   - Вы были приняты на работу с тем, чтобы направлять действия по рекламе и
продвижению этой новой Библии? - спросил судья.
   - Да, сэр, я был принят на работу.
   - Верили ли вы в истинность новой Библии?
   - Да, сэр, верил.
   - Вы и сейчас рассматриваете вновь прибавленное содержание Международного
Нового Завета как неподдельное?
   - Нет, сэр. Совсем наоборот. Я рассматриваю новые материалы как наглую  и
беззаконную подделку, равно как и содержание кожаной сумки, изъятой  у  меня
вчера в аэропорту Орли.
   Судья вытащил из кармана носовой платок и громко высморкался.
   - Отлично, мсье. Что же привело вас к такому мнению?
   - Если мне можно объяснить...
   - Объясняйте, но придерживайтесь фактов, необходимых для данного слушания
и разбирательства.
   Ренделлу  хотелось  рассказать  очень  многое,  о  нагромождении  слишком
большого  числа   подозрений,   накоплении   слишком   большого   количества
совпадений,  но  он  понимал,  что  они  не   будут   приняты   в   качестве
доказательств, они даже не все смогут говорить в его защиту. Он покопался  в
собственной памяти, чтобы найти там серьезные факты, только те ускользали от
него, и к собственному изумлению и разочарованию Ренделл увидел, как мало их
было.
   - Ну, говоря коротко, сэр, в своем гостиничном  номере  в  Риме  я  лично
встретился с автором,  подделавшим  рукописи  Иакова  и  Петрония.  Это  был
французский гражданин по имени Роберт Лебрун. Он...
   - Как вы пересеклись с ним, мсье?
   - Поначалу я узнал о нем от домине де Фроома.
   -  Встречался  ли   сам   домине   де   Фроом   с   этим   предполагаемым
фальшивомонетчиком?
   - Не совсем, ваша честь.
   - Так он встречался с ним или не встречался. Что конкретно?
   - Домине говорил мне, что видел этого человека, но не общался с  ним.  Он
узнал о нем от своего приятеля.
   - Ну а вы лично встречались с этим подозрительным типом?
   - Я встречался.  Благодаря  подсказке,  найденной  в  бумагах  профессора
Монти, я нашел путь к Лебруну. Я убедил его рассказать мне, как он  подделал
евангелие от Иакова и пергамент Петрония. И он сообщил мне о том, как долгие
годы он обдумывал и готовил свою подделку. Это был исключительный специалист
по библейским текстам и гений подделок. Он рассказал мне о каждом шаге своей
работы. И я уверен, что он говорил мне правду..
   - И этот фрагмент папируса, найденный в вашем портфеле,  вы  получили  от
Лебруна? - спросил судья.
   - Нет.
   - Как это нет? Он не продал его вам?
   - Он был готов сделать это, а я был готов купить этот фрагмент у него,  с
целью доказать издателям, что их новая библия - это всего лишь  подделка,  и
что они не имеют права продвигать свой Международный Новый Завет далее.  Тем
не менее, Лебруну не дали возможности передать его доказательство подделки -
тот самый фрагмент, который полиция отобрала у меня - в мои руки.
   - Ему не дали возможности? Каким же это образом ему не дали возможности?
   - Он был убит, вычеркнут из нашего мира,  в  результате  так  называемого
несчастного случая в тот самый день, когда он должен был мне его принести.
   Судья Леклер поглядел на Ренделла.
   - То есть, вы хотите мне сказать, мсье, что Лебрун не  может  подтвердить
ваше заявление здесь?
   - Боюсь, что нет, ваша честь. Лебрун мертв.
   - То есть, у нас имеется только ваше слово?
   - У вас имеется гораздо большее.  У  вас  имеется  доказательство  самого
Лебруна,  находящееся  на  том  самом  фрагменте  папируса,   который   ваши
официальные лица конфисковали у меня в аэропорту. Видите ли,  сэр,  мертвецу
удалось сказать свое слово. Можно сказать, что Лебрун сам,  пускай  и  после
собственной смерти, привел меня к открытию своего доказательства.
   Ренделл сообщил, как  личные  вещи  покойного,  осмотренные  им  лично  в
римском морге, привели его  на  место  раскопок  профессора  Монти  в  Остиа
Антика.
   - И как только я выкопал из земли доказательство Лебруна, - завершил свой
рассказ Ренделл, - я уже не сомневался в том, что  все  открытие  профессора
было подделкой.  Из  Рима  я  позвонил  профессору  Оберу,  чтобы  назначить
встречу. Я хотел, чтобы профессор провел радиоуглеродный  анализ  найденного
мною  папируса.  Потом  я  позвонил  домине  де  Фроому   и   попросил   его
сотрудничества в выяснении вопроса,  действительно  ли  арамейский  текст  -
равно  как  и  надпись  симпатическими  чернилами,  сделанная  Лебруном   на
фрагменте - поддерживают его признание в подделке. Лично я  в  этом  уже  не
сомневался. Но я понимал, что мне нужно получить более ученое мнение с  тем,
чтобы  убедить  издателей  в  том,  что  они  работают  с  фальшивкой  и   -
следовательно -  с  этим  делом  необходимо  покончить.  И  вот,  совершенно
естественно, я покинул Рим и прибыл в Париж с этим кусочком папируса,  зная,
что  никакое  это  не  национальное  сокровище,  что  оно  ни  для  кого  не
представляет  ценности  и  нужно  лишь  затем,   чтобы   остановить   проект
Воскрешения  Два.  Когда  офицер  в  аэропорту  пытался   конфисковать   мое
единственное доказательство, я  инстинктивно  попытался  помешать  этому.  Я
вовсе не собирался применять  насилие.  Мне  нужно  было  лишь  сберечь  тот
небольшой клочок доказательств, которое могло  бы  спасти  общество  от  еще
одной лжи, а самих издателей от того, чтобы совершить страшную ошибку.
   - Вы закончили, мсье?
   - Да, закончил.
   - Вы должны оставаться на месте.  Мы  же  продолжим  с  последними  двумя
свидетелями. - Судья сверился с лежавшим перед  ним  листком  бумаги,  после
чего поднял голову. - Профессор Обер, будьте добры пройти сюда.
   Занявший свидетельское место профессор Обер со своим напомаженным коком и
безукоризненной внешностью производил самое благоприятное впечатление. Когда
он проходил мимо Ренделла,  то  не  одарил  его  даже  мимолетным  взглядом.
Усевшись, он сразу же начал давать показания.
   Его заявление было самым кратким из произнесенных сегодня  в  зале  суда,
оно заняло не более минуты.  Для  Ренделла  в  его  словах  не  было  ничего
неожиданного.
   - Обычный метод радиоуглеродного датирования требует  от  одной  до  двух
недель  проверки.  Тем  не  менее,  используя  самую   современную   счетную
аппаратуру, я со своими ассистентами, работая весь  вечер  и  большую  часть
сегодняшней  ночи,  провел  испытания  небольшой  части  спорного  папируса,
переданного мне органами правосудия, всего за четырнадцать часов. И  я  могу
сообщить результаты этих испытаний.
   Он развернул желтый листок с машинописным текстом и стал читать с него:
   - Согласно нашим измерениям, проведенным на спорном  фрагменте  папируса,
после испытания на нашей аппаратуре радиоуглеродного датирования, мы можем с
большой долей вероятности сказать, что папирус  был  изготовлен  в  62  году
нашей эры. В результате, мы можем  рассматривать  представленный  нам  вчера
вечером фрагмент папируса как  вполне  аутентичный  по  научным  стандартам.
Подписано, Анри Обер.
   Судья, казалось, был полностью удовлетворен этим.
   - Следовательно, фрагмент, привезенный в нашу  страну  находящимся  здесь
обвиняемым, можно считать, без сомнения, неподдельным?
   - Абсолютно.  Но,  -  Обер  поднял  палец,  -  я  должен  прибавить,  что
ограничиваю верификацию исключительно возрастом самого фрагмента папируса. Я
ничего не могу сказать относительно аутентичности текста. По данному вопросу
я полностью полагаюсь на мнение домине де Фроома.
   - Благодарю вас, профессор.
   Когда  профессор  Обер  возвращался  на  свое  место  во   втором   ряду,
голландский священник уже поднялся и ждал в проходе.
   Судья теперь обратился к нему:
   - Домине Мартин де Фроом, будьте  добры  пройти  сюда,  на  свидетельское
место и дать свое заключение.
   Ренделл жадно следил за тем, как импозантный  голландец  устраивается  на
месте для свидетелей. Он надеялся  хоть  как-то  встретиться  глазами  с  де
Фроомом, но единственное, что  ему  удавалось  видеть,  это  только  профиль
богослова.
   Стоя рядом с креслом, предназначенным для свидетелей,  тот  повернулся  к
судье.
   Без лишних слов судья Леклерк приступил к делу:
   - Является ли правдой, домине,  что  обвиняемый,  как  заявил  он  лично,
звонил вам из Рима и просил дать ваше заключение относительно отсутствующего
фрагмента  папируса  номер  три,  который,  по   его   заявлению,   является
доказательством подделки?
   - Это правда.
   -  Является  ли  правдой  то,  что  к  вам  обратилось  отделение   Сюрте
посредством лаборатории  Лувра,  чтобы  произвести  оценку  того  же  самого
фрагмента?
   - Да, это тоже правда.
   Судья выглядел довольным.
   - Следовательно,  произведенная  вами  оценка  должна  удовлетворить  как
обвинение, так и защиту.
   Домине де Фроом одарил его своей безгубой усмешкой.
   - Сомневаюсь, чтобы моя оценка могла удовлетворить обе  стороны.  Я  могу
удовлетворить только одну из них.
   Судья тоже улыбнулся.
   - Я должен  сформулировать  свои  слова  иначе.  И  обвинение,  и  защита
удовлетворены тем, что для оценки привлекли именно вас.
   - Похоже на то.
   - Следовательно, я отвергаю любые  сомнения  в  ваших  квалификациях  как
специалиста в арамейском языке и текстах, связанных с историей  христианства
и древнего Рима. Все стороны должны будут принять вашу  оценку.  Вы  изучили
тот самый фрагмент папируса, который был конфискован у мсье Ренделла?
   - Да, я тщательно изучал его в течение нынешней ночи и  утром.  Я  изучил
его  в  контексте  всех  папирусов  Монти,  предоставленных  мне  субъектами
Международного Нового Завета. Я изучил его и в свете информации,  сообщенной
мне неким Робертом Лебруном и обвиняемым, Стивеном  Ренделлом,  относительно
того, что арамейский текст является подделкой, а лист  папируса  содержит  к
тому  же  невидимые  глазу  надписи  и  рисунок,  сделанные   симпатическими
чернилами,  приготовленными  по  древнеримскому  рецепту,  которыми   Лебрун
воспользовался  для  того,  чтобы  доказать,  что  это  он  лично  изготовил
евангелие.
   Судья Леклерк подался ближе к свидетелю.
   - Домине, можете  ли  вы  дать  нам  окончательное  решение  относительно
ценности фрагмента этого папируса?
   - Да, могу. И я собираюсь сделать такое заявление.
   - И каково же ваше мнение, домине де Фроом?
   Домине де Фроом, божий апостол  в  каждой  пяди,  позволил  себе  сделать
театральную паузу, прежде чем его звенящий голос заполнил весь застывший  во
внимании зал.
   - У меня имеется только одно заключение. Моя оценка  заключается  в  том,
что фрагмент папируса, который  обвиняемый  вывез  из  Италии,  не  является
подделкой - вне всяких сомнений он подлинный и является делом  Иакова  Юста,
брата Иисуса - и в связи с этим, он представляет собой  ценность  не  только
для Италии, но и для всего человечества, и он действительно та  самая  ранее
отсутствовавшая часть  величайшего  открытия  за  всю  тысячелетнюю  историю
христианства. Я поздравляю деятелей Международного Нового Завета с тем,  что
теперь у них появилась возможность прибавить этот  фрагмент  в  то  духовное
деяние, которые они вскоре собираются представить всему миру!
   И даже не ожидая того, что скажет ему судья, домине де Фроом повернулся и
быстро направился к своему месту, в то время, как все издатели поднялись  со
своих мест и устроили ему овацию.
   Для Стивена Ренделла же заявление голландского теолога прозвучало  словно
разрыв ручной гранаты. Он не мог выдавить из себя  ни  единого  слова  перед
лицом столь неожиданного поворота событий.
   Когда де Фроом проходил мимо, Ренделлу хотелось крикнуть ему в лицо:  "Де
Фроом, ты, коварная, грязная и предательская сволочь!"
   В шуме аплодисментов он никак не мог сообразить, что же будет дальше.
   Ренделл привалился к  стенке  -  совершенно  бледный,  как  будто  чье-то
невидимое копье пробило его тело.
   Судья Леклер жестом призвал собравшихся к молчанию, после чего сказал:
   - Суд готов к вынесению приговора - если только больше  никто  не  желает
сделать заявления. Не желает ли высказаться какая-либо иная сторона?
   Поднялась одна рука.  Джордж  Уилер,  размахивая  рукой,  чтобы  привлечь
внимание, в то время как все его коллеги сгрудились вокруг де Фроома, желал,
чтобы его выслушали.
   - Ваша честь, я прошу устроить краткий перерыв, чтобы лично  переговорить
с обвиняемым перед тем, как будет вынесен приговор.
   - Ваше желание удовлетворяется, мсье Уилер. Вы получаете разрешение  суда
на разговор с обвиняемым в частном порядке.  -  После  этого  Леклер  трижды
ударил судейским молотком по столу. - Слушание  прерывается.  Мы  возобновим
заседание ровно через тридцать минут, чтобы  огласить  приговор  по  данному
делу.

***

   - ЧЕРТ ПОДЕРИ, - РЯВКНУЛ ДЖОРДЖ УИЛЕР. - Не знаю, зачем я вообще  о  тебе
беспокоюсь.
   - Вы беспокоитесь обо мне, - спокойно ответил на это  Ренделл,  -  потому
что желаете, чтобы ваша новая Библия вышла в свет чистенькой, без каких-либо
помех и сомнений, я же представляю собой  источник  измены  и  потенциальной
опасности, а вам как раз этого и не хочется.
   Они находились одни в не имеющей окон передней, прилегающей  к  залу  для
слушаний; сейчас обе двери были плотно закрыты. Ренделл, чья  злость  на  де
Фроома выражалась сейчас в уже знакомом, циничном недоверии ко  всем  людям,
сидел на одном из двух стульев с прямыми спинками,  вытянув  ноги,  и  курил
свою трубку.
   Он  продолжал  наблюдать  за  тем,  как   американский   издатель   ходит
вперед-назад перед ним, и вопреки собственной неприязни, которую испытывал к
Уилеру, в то же самое время он рассматривал его с каким-то новым  и  мрачным
уважением. После всего, этот жирный, неискренний торговец Библиями  каким-то
образом сумел превратить превосходящего  его  интеллектом,  крайне  опасного
врага, домине  де  Фроома,  в  изменника  и  покорного  члена  ортодоксально
религиозного большинства. Ренделл с сожалением понял, как сильно  недооценил
он этого шута от коммерции. Оказывается, Уилер был способен на ловкость рук,
он обладал определенной долей чертовщины, чего Ренделл никак не подозревал в
нем ранее. Теперь он размышлял о том, не станет  ли  Уилер  сейчас  пытаться
околдовать его. Да и вообще, что этот омерзительный колдун желает обсудить с
ним наедине?
   Уилер прекратил свои хождения и встал перед Ренделлом.
   - Выходит, ты думаешь, что я здесь лишь  затем,  -  сказал  он,  -  чтобы
обратить тебя в истинную веру, чтобы ты не был  раскольником?  Ты  чертовски
самоуверенная задница, Стив, но, вопреки всем твоим претензиям на ум, ты все
же круглый дурак. Послушай меня. Твоя оппозиция может  не  значить  для  нас
абсолютно ничего, ее можно рассматривать как кваканье какой-то  лягушонки  в
огромном пруду. Нет, ты на тысячу  процентов  ошибаешься  относительно  моих
мотивов. Если вспомнить то, как ты пробовал саботировать  нашу  работу,  мне
следовало бы выгнать тебя к чертовой матери и спустить в  сортир.  Но  я  не
хочу этого. По одной причине - и не думай, что это потому, что ты  такой  уж
шустрый  -  просто  я  испытываю  к  тебе  чувства,  отцовские  чувства  Так
случилось, что ты мне нравишься. А  я  не  могу  ошибаться  в  том,  к  кому
испытываю чувства и доверие. И другая причина - а я не стыжусь признаться  в
этом - я деловой человек, чем  и  горжусь,  и  в  связи  с  этим  могу  тебя
использовать. Не только для церемонии объявления нашей Библии.  Тут  все  на
мази. В эти минуты радио и телевизионные  станции,  газеты  во  всех  концах
земли предупреждают публику о том, что в пятницу следует ждать международной
передачи, в которой будет сделано объявление о библейском открытии всемирных
масштабов. Так что с этой стороны  все  уже  раскручено.  Но  я  никогда  не
позволю себе забыть о том, что  наша  кампания  по  продажам  с  официальной
церемонии объявления, которая произойдет послезавтра, только начнется.  И  я
хочу, чтобы ты принял  участие  в  этой  кампании,  поскольку  ты  знаком  с
проектом  как  мало  кто  другой,  тебе  известны  все   подробности   наших
последующих действий, и ты можешь оказать  нам  огромную  помощь.  Я  сейчас
разговариваю с тобой подобным образом только потому,  что  поставил  все  на
одну вещь. Мне кажется, ты понял свой урок.
   - Какой еще урок? - не совсем понимая, спросил Ренделл.
   - Что ты полностью ошибался относительно аутентичности документов  Иакова
и Петрония, а мы в этом были правы. И  что  ты  найдешь  в  себе  достаточно
мужской смелости,  чтобы  признать  это,  и  вновь  присоединишься  к  нашей
команде. Пос