шая убежденность. После сегодняшнего вечера он будет готов ко всему.
   Ренделл вбежал к себе в номер, горя желанием  прочесть  Слово,  но  потом
решил отложить чтение, пока не приведет  нервы  в  порядок.  Он  вернулся  в
громаднейшую гостиную, где на мраморном кофейном столике,  окруженном  тремя
темно-лимонного цвета креслами и длинной современной софой, обтянутой  синим
войлоком,   на   подносе   стояли   бутылки,   пара   высоких   стаканов   и
свежеприготовленный лед.
   На этом же подносе Ренделл обнаружил письмо от Дарлены, тон которого  был
слегка  раздраженным.  Ей  очень  не  нравилось,  что  весь  день   пришлось
оставаться одной - но автобусная экскурсия была просто замечательной, а  еще
она зарезервировала место  на  последнюю  Поездку  со  Свечами  по  каналам,
горничная сказала, что это очень романтично, поэтому она  возвратится  около
полуночи.
   Ренделл налил себе двойную порцию шотландского виски со льдом,  потыкался
по богато обставленной гостиной, затем уселся за современный стол,  покрытый
марокканской кожей, изучил тройную французскую дверь, что вела на балкон,  с
которого открывался прекрасный вид на  реку,  и  выпил  содержимое  стакана.
После этого он позвонил в ресторан, заказал salade, filet-steak и полбутылки
"Божоле", а затем отправился в ванную, чтобы принять душ.
   Он как раз закончил завязывать пояс своего итальянского шелкового халата,
надетого на хлопчатую  пижаму,  когда  официант  вкатил  тележку  с  поздним
обедом. Ренделл преодолел искушение  читать  Международный  Новый  Завет  во
время еды, но с салатом, мясом и вином долго церемониться не стал.
   И  наконец,  спустя  час,  до  краев  переполненный  ожиданием,   Ренделл
наконец-то открыл свой портфель, вынул белую папку и выложил книгу на диван.
Он разобрал подушки, устроился поудобнее и взялся за книгу.
   На первой странице, сразу же под названием,  Международный  Новый  Завет,
был чернильный штамп: НЕОТКОРРЕКТИРОВАННЫЕ ГРАНКИ. Чуть ниже, на приклеенной
к странице этикетке был напечатано  рабочее  уведомление  Карла  Хеннига  из
фирмы "K. Hennig Druckerei,  Mainz".  Хенниг  указывал  в  нем,  что  данная
обложка была самой обычной, но для двух первых  изданий  Библии  будет  взят
самый лучший из доступных сортов картона -  ограниченный  первый  тираж  для
прессы  и  духовенства  будет  так  называемым  Кафедральным  Изданием,  его
изготовят на импортной индийской  бумаге,  а  остальная  часть  издания  для
обычных покупателей будет напечатана на  веленевой  бумаге.  Страницы  будут
иметь в высоту десять дюймов и шесть дюймов ширины. Поскольку данная  Библия
поначалу будет использоваться протестантами, хотя  ее  смогут  приобрести  и
католики, все аннотации будут самыми минимальными и  сведены  в  специальные
примечания после каждой из книг Нового Завета.
   Содержание Пергамента Петрония было помещено в качестве дополнения  между
Евангелием от Матфея и Евангелием от Марка, и  в  этом  же  дополнении  была
включена  аннотация,  говорящая  об  открытии  пергамента  в  Остия  Антика,
подтверждении его подлинности, вопросах перевода  с  греческого  языка  и  о
связи пергамента с историей Христа.
   Новооткрытая книга брата Господнего была помещена как часть канонического
текста и вставлена между Евангелием от  Иоанна  и  Деяниями  Апостолов.  Все
тексты Нового Завета были переведены  заново  в  свете  последних  открытий.
Впоследствии отдельным томом будет напечатан и Международный Ветхий Завет, и
он  тоже  будет  вновь  переведен,  чтобы  воспользоваться  лингвистическими
достижениями, полученными в результате находки в Остия  Антика.  В  качестве
предварительной даты публикации указывалось 12 июля.
   В детстве и юности Ренделл прочитал Новый Завет  и  некоторые  части  его
перечитывал неоднократно. Сегодня же вечером у него не было терпения,  чтобы
перечитать синоптические Евангелия - от Матфея, от Марка и от Луки - или  же
четвертое Евангелие, от Иоанна,  с  его  символическими  рассуждениями.  Ему
хотелось сразу же взяться за новые открытия - за Петрония и Иакова.
   Сразу же за последними абзацами Евангелия от Матфея  он  нашел  страницу,
озаглавленную крупным шрифтом:

СООБЩЕНИЕ О СУДЕ НАД ИИСУСОМ, СДЕЛАННОЕ ПЕТРОНИЕМ.
Дополнение.

   Текст  сообщения  Петрония,  написанный  от  имени  Пилата,  занимал  две
страницы. Последующая за  ним  аннотация  была  напечатана  уже  на  четырех
страницах. Ренделл начал читать.

***

   Луцию Аэлиусу Сеяну, Другу  Цезаря.  Сообщение  о  приговоре,  вынесенном
Понтием Пилатом, губернатором Иудеи, о том,  что  некто  Иисус  из  Назарета
будет казнен через распятие. На седьмой день апрельских ид,  в  шестнадцатый
год правления Тиберия Цезаря, в городе Иерусалиме, Понтий Пилат,  губернатор
Иудеи, осудил Иисуса из Назарета за мятежные действия и приговорил к  смерти
на кресте .

***

   До глубины души тронутый этим сухим, хладнокровным, языческим приговором,
эхом звучащим сквозь туннели столетий, Ренделл не мог  сдвинуться  с  места,
пока не дочитал до конца официальный рапорт, написанный в пятницу, 7  апреля
30 года нашей эры.
   Не теряя времени на то, чтобы еще раз исследовать текст или даже еще  раз
обдумать его, Ренделл стал  горячечно  перелистывать  последующие  страницы,
пока не добрался до последних абзацев Евангелия от Иоанна. Он затаил дыхание
и перевернул страницу.
   И вот здесь, в неброском величии,  в  реальности  и  фактах  и  находился
пароль к вере, долгожданное Воскрешение.

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИАКОВА

   Я, Иаков из Иерусалима, брат  Господа  нашего  Иисуса  Христа,  наследник
Господа нашего, старший из оставшихся  в  живых  братьев  и  сын  Иосифа  из
Назарета, предстану вскоре  пред  синедрионом  и  первосвященником  Ананием,
обвиняемый в бунтарстве из-за того, что я предвожу последователями Иисуса  в
нашей общине.
   И, как раб божий и Господа нашего Иисуса Христа, в оставшееся  мне  время
для подготовки всего необходимого составил я краткое свидетельство о жизни и
служении брата моего, Иисуса Христа, дабы предотвратить множащиеся искажения
и ложь, дабы  дать  указания  ученикам  в  вере  супротив  многочисленнейших
искушений, дабы дать  последователям  нашим  среди  преследуемых  двенадцати
колен Израилевых силу духа.
   Остальные сыновья Иосифа, живые родичи Господа нашего и мои собственные -
это...  и остается мне свидетельствовать
о перворожденном и наиболее любимом Сыне. Свидетельство сие - то что видел я
сам и испытал в жизни, и свидетельство апостолов Учеников Иисусовых, которые
также были свидетелями жизни его там, где сам я не мог  быть  свидетелем,  и
стану я глаголить истину о Сыне, кто говорил от имени Отца, дабы  посланники
могли принести ее Бедным повсюду.
   Господь наш Иисус  Христос  был  рожден  матерью  своей  Марией,  которая
понесла непорочно от Создателя, и был он рожден на постоялом дворе в  месте,
именуемом Вифлеем, в тот год, когда случилась смерть Ирода  Великого,  и  за
несколько лет до того, как Квириний был проконсулом Сирии и Иудеи, а  Иисуса
принесли, чтобы сделать ему обрезание...

***

   Слово.
   Знак. Свет. Божие Проявление.
   Голова кружилась, виски пульсировали, отдаваясь  болью  во  лбу.  Ренделл
читал и читал,  все  остальные  тридцать  пять  страниц;  он  был  полностью
поглощен голосом брата, звучащим из 62 года  нашей  эры,  чуть  меньше,  чем
через тридцать лет после того,  как  находящийся  без  сознания,  истекающий
кровью Христос был снят с варварского креста и исцелен. Это Иаков говорил  с
бесчисленными поколениями, даже еще неродившимися,  буквально  за  несколько
месяцев до того, как сам встретил свою чудовищную смерть.
   Ренделл закончил чтение Евангелия от Иакова.
   Конец.
   Начало.
   Ренделл был  до  дна  истощен  заключенным  в  страницах  чудом.  И  чудо
заключалось в чувстве, как будто сам он был там, видел и слышал человека  из
Галилеи, сам прикасался к Нему, и  Он  прикоснулся  к  Ренделлу.  Он  верил.
Человек или Бог - какая разница. Он, Стивен Ренделл, верил.
   Трудно было оставить эти страницы, вернуться к аннотациям,  историческому
фону, объяснениям, но Ренделл заставил себя сделать это, и  теперь  все  его
внимание было приковано к дополнительным семи страницам.
   Единственное,  он  не  мог  заставить  себя  размышлять.   Ренделл   лишь
чувствовал, не способный обдумать прочитанное.
   Он быстро  вернулся  к  самому  началу  Евангелия  от  Иакова  и  наскоро
пробежался по тексту. А потом вернулся к дополнению, к Сообщению Петрония  о
Суде над Иисусом, и вновь перечитал его.
   В конце концов, осторожно положив Международный Новый Завет  на  кофейном
столике, Ренделл откинулся на подушки дивана и позволил себе обдумать все  в
той же мере, как это чувствовал.
   И вот только теперь Ренделл осознал  всю  ту  меру,  с  которой  новейшее
Слово, единственное в своем роде Слово, пробило скорлупу цинизма и пробудило
внутри него те чувства, которых он сам не испытывал с того времени, как  был
юношей из Оук Сити.
   Жизнь его была сотворена, и  теперь  могла  значить  что-либо,  для  себя
самого, равно как и для других.
   Он снова и снова проверял это чувство.
   И вот теперь, после того, как прошло два часа после возвращения в  номер,
и почти час, после того, как он открыл Международный Новый Завет,  он  сидел
на  диване,  пытаясь  овладеть  собственными  чувствами  и   разобраться   с
прочитанным, как пристало интеллигентному и рационально мыслящему человеку.
   Он глядел на сшитые страницы книги и  пытался  вернуть  в  воображении  и
прокрутить про себя все то, что только что испытал.
   Сообщение Петрония  было  относительно  кратким  и  рутинным  официальным
документом. Совершенная обыденность его тона, немногословность - неотесанный
римский  центурион  или  офицер  описывает   суд   над   каким-то   чокнутым
преступником своему начальнику, префекту  преторианской  гвардии  в  Риме  -
делали его в сотни раз более  реальным,  более  правдоподобным  и  морозящим
кровь в жилах, чем более литературный и красивый отчет Луки.
   Лука писал:

   Пилат решил быть по прошению их, и отпустил им посаженного за  возмущение
и убийство в темницу, которого они просили; а Иисуса предал в их волю.

   Петроний же писал следующее:

   На рассвете суд был перед дворцом Ирода. И фарисеи, и садуккеи  не  имели
согласия как  свидетели,  настаивая  на  том,  что  предъявленное  обвинение
касается нарушения  гражданских  прав,  а  не  Моисеева  Закона.  Свидетели,
выступившие перед  трибуналом,  были  друзьями  Рима,  они  желали  мира,  и
большинство  из  них  были  римскими  гражданами.  Они  обвинили  Иисуса   в
преступлении и дали свое свидетельство тому, что Иисус  объявил  себя  Царем
Израиля, провозглашая верховенство над Цезарем, что он учил  и  проповедовал
непослушание и мятеж в городах по всей стране и запрещал  слушать  тех,  кто
выступает против восстания.

   Ренделл вновь перечитал сообщение, подписанное Петронием и  посланное  за
подписью "Понтия Пилата, префекта Иудеи" "Луцию Аэлиусу Сеяну, Другу Цезаря"
в Рим.
   Петроний вдохнул жизнь всего лишь в два  предложения,  в  той  чудовищной
сцене в Преториуме, с Пилатом на возвышении, и с человеком по  имени  Иисус,
спокойно стоящим перед ним:

   Обвиняемый выступил в свою защиту, отвергая все  выдвинутые  против  него
обвинения за исключением того, что он заявлял,  будто  имеется  власть  выше
Цесарской. Обвиняемый Иисус подтвердил, что миссия его была поручена ему его
богом, и что она заключалась в том, чтобы  установить  царство  небесное  на
земле.

   Петроний сообщал о смертном приговоре, о приказе  Пилата  своему  первому
центуриону провести казнь. После  бичевания  треххвостыми  плетями,  римские
воины повели Иисуса к месту Распятия. Петроний ведет к концу:

   И его казнили за  Овечьими  Воротами.  Смерть  его  наступила,  что  было
удостоверено,  в  девятом  часу.  Два  приятеля   преступника,   оба   члены
синедриона, подали просьбу Пилату о выдаче тела, и им было разрешено забрать
тело для захоронения. Вот так закончилось дело с Иисусом.

   Но то, что тронуло Ренделла еще сильнее, был рассказ Евангелия от Иакова.
В этом месте биография прерывалась, тут не хватало слов или фраз только лишь
потому, что данные фрагменты листов папируса  рассыпались  в  пыль,  или  же
потому, что старинные письмена,  написанные  изготовленными  по  примитивной
методике чернилами, сделались неразборчивыми на обецветившихся волокнах. Но,
используя дедуктивную логику, опытные богословы восполнили большую часть  из
отсутствующих слов и фраз, и, пускай даже и заключенные в  изгородь  скобок,
пробелы уже не могли заслонить образ реального Иисуса.
   Сам процесс  чтения  Евангелия  от  Иакова  было  верой  -  без  малейших
сомнений.
   И дело было даже не в том, что в словах брата  Иисуса  колоколом  звенела
истина - та же самая резкая  откровенность  была  и  в  Послании  Иакова  из
стандартного Нового Завета - но в них явно указывалось, что это была история
некоего человеческого существа, которое было чрезвычайно близко  к  другому.
Рассказ,  жестокий  в  своей  простоте,   не   был   прикрашен   пропагандой
евангельских авторов или более поздних  христианских  торговцев,  которые  в
начале второго века со всем умением фальсифицировали или переписывали четыре
евангелия, пока те не сделались каноном Нового Завета в четвертом веке.
   Иаков, как предводитель последователей Иисуса в  Иерусалиме,  описал  его
евреем,  желавшим  изменить  и  улучшить  иудаизм.  Его  сообщение  не  было
замутнено теологией пришедших впоследствии  христиан,  описывавших  события,
которые сами они не видели. Вот эти-то христиане и желали  изменить  иудаизм
полностью и навсегда. Они взяли  из  него  наилучшее  со  стороны  морали  и
истории, но вместе с тем они поменяли и самого Бога  -  из  Бога  закона,  у
которого имелись избранные, они сотворили Бога, который  одинаково  верит  в
любовь как к евреям, так и не-евреям, и исключительный акцент они сделали на
Возвратившемся Мессии. Авторы евангелий  посвятили  себя  провозглашению  не
сколько человека и его  жизни,  сколько  идеи,  на  которой  можно  было  бы
построить их Христианскую Церковь.
   Более того, Иаков полностью снимал с евреев вину за смерть Иисуса Христа,
вопреки апологетам Матфея, Марка, Луки  и  Иоанна  он  откровенно  проклинал
римлян,  и  в  этом  версия  Иакова  подтверждалась   Сообщением   Петрония.
Современные библеисты давно уже подозревали, что вся идея  сопротивляющегося
Пилата, которого иудейские старейшины силой заставили приговорить  Христа  к
смерти, была  разработана  авторами  евангелий  по  политическим  мотивам  и
совершенно расходилась с истиной.
   В аннотации  был  упомянут  французский  библейский  исследователь  Морис
Гогель, писавший в 1932 году, в Париже:

   Тот, кого христиане представляют миру как божьего посланца  и  Спасителя,
был приговорен к смерти римским трибуналом. Данный факт  создавал  трудности
для  распространения  Евангелий  в  римском  мире,  из-за  того,  что  могло
появиться впечатление, будто переход в Христианскую  Веру  означал  принятие
мятежной стороны, и - следовательно - выступление против имперских  властей.
Посему христиане постарались доказать, что прокуратор, пославший  Иисуса  на
казнь, был коварно обманут в своей невинности, и что он  публично  заявил  о
том, что вынужден был сделать так именно из-за давления народа  и  иудейских
старейшин.

   В другой аннотации цитировался немецкий библеист, Пауль Винтер,  писавший
в Берлине, в 1961 году:

   Работая, скорее всего, в Риме  возложить  вину  на  еврейскую
нацию за смерть Иисуса, в особенности же - на ее предводителей; это  они,  а
не римляне, ответственны за распятие. Не следует  полагать,  что  Евангелист
руководствовался  исключительно  антиеврейскими  чувствами;   его   позиция,
скорее, защитная, чем  агрессивная.  Он  обеспокоен  тем,  чтобы  каким-либо
образом обойти все то, что могло бы спровоцировать  антагонизм  римлян,  или
хотя  бы  даже  только  подозрения,  по  отношению  к  идеалам,  которых  он
придерживается... Нет никаких оснований делать заключение о том,  что  Иисус
каким-то образом был связан с подрывными движениями, такими, какие привели к
предшествующим мятежам. Таким образом,  Евангелист  умалчивает  о  том,  что
Иисус был приговорен и казнен за подстрекательство к мятежу. В пользу  этого
говорит то, что он не был арестован римскими солдатами и не был  осужден  по
политическим причинам римским магистратом; вместо этого говорится о том, что
и арест, и последующая казнь были  вызваны  некоторыми  скрытыми  причинами,
таящимися в Иудейском Законе.

   Наконец-то историческая ложь была навсегда сметена Иаковом Праведным.
   И самое  главное,  над  всем  этим,  вершиной  всего,  было  удивительное
сообщение о том, что Иисус Христос выжил после Распятия - то ли  по  причине
Божественной воли, то ли по причине искусства смертного  врача  -  и  Он  не
только показался Сам,  но  еще  и  оставил  свою  страну,  чтобы  продолжить
собственное земное служение еще на девятнадцать  лет,  пока  не  вознесся  в
небеса.
   Так Иаков рассказывал об Иисусе.
   Невероятно, но и абсолютно достоверно.
   Таким  было  землетрясение,  которое  могло  бы  поколебать  евангельский
вековой канон, но в то же время сохранившее его место как здание, вместившее
учителя гениальности, мудрости, предвидения, пророка,  которому  можно  было
верить, такого, на которого  мог  положиться  рациональный  и  научный  век,
которого можно  было  бы  интерпретировать,  и  за  которым  можно  было  бы
следовать. Это должно было  бы  стать  причиной  международного  потрясения,
чувства  обретения  долгожданной  надежды,  которая  могла   бы   вдохновить
человечество на благоговение перед будущими столетиями.
   Иаков говорит об Иисусе.
   Это были древние мемуары, в которых  не  было  сказочности,  воскресающие
человека, а не божественное дыхание небес, возможно даже, не шествующего  по
водам или заставляющего воскреснуть из мертвых, не просто Сына  Божьего,  но
сына всех людей за все времена, который знал и радость,  и  тяготы,  который
учил смирению, пониманию, чувству  общности,  но  яростно  восставал  против
жестокости, лицемерия и жадности.
   "Ищите писания", указывал  его  ученик  Иоанн  в  своем  Евангелии.  Стив
Ренделл отыскал новое писание, и  теперь  пытался  припомнить  все  то,  что
вдохновило и тронуло его, подняв столь высоко.
   Иаков рассказывает о Христе. Видения и мысли  пели  и  плясали  в  мыслях
Ренделла.
   Конечно же, рождение ребенка на постоялом дворе в Вифлееме. Рожденный  то
ли от пятнадцатилетней девственницы,  посещенной  Духом  Святым,  то  ли  от
совсем молодой женщины, забеременевшей  от  земного  мужчины  -  это  так  и
осталось неясным, как Иакову, так и его переводчикам. Тем не менее, намек на
Непорочное Зачатие имелся, поскольку Иаков воспользовался  словом  "Покрытый
Тайной".  А после своего рождения на восьмой  день
Иисус был обрезан, все правильно.
   Бегство в Египет, подтвержденное Иаковом. Здесь же был царь Ирод, который
устрашился рождения Мессии  и  приготовил  резню  всех  младенцев  в  районе
Вифлеема, которым не исполнилось двух лет.
   Чтобы спасти свое дитя от  избиения  младенцев,  Иосиф  и  Мария  забрали
Иисуса и направились к Неброну,  пошли  на  Газу  и  Рафию,  а  потом  -  по
неизвестным причинам, сообщения об этом отсутствуют - добрались до Пелусиума
в Египте. В Египте проживал миллион евреев,  и  Иисус  скрывался  со  своими
одноплеменниками в Александрии до тех пор, пока Ирод Великий не умер.  После
того, как началось правление Архелая, Иосиф с Марией и ребенком  возвратился
в Палестину, избрав своим домом Галилею.
   Иаков кратко, но ярко  описал  до  сих  пор  неизвестные  годы  молодости
Иисуса. Он обучался в бет ха-сефер, доме книг, начальной  школе,  и  еще  до
того, как Ему и