и, более того -  он  начал
рассыпаться прахом. Прямо перед глазами Ренделла он предстал живым портретом
Дориана Грея, меняясь, делаясь глубоким стариком.
   - Нет, только не говорите им, - умолял он. - Не дайте им изгнать меня.
   - Не дайте? - изумленно переспросил Ренделл. - Вы же согласились  с  тем,
что передали конфиденциальный меморандум де Фроому...
   - Поверьте, я ничего не передавал ему прямо, ничего.  Если  я  и  проявил
слабость, если предавал вас в чем-то, то это были мелочи, не имеющие никакой
ценности. Но сейчас все переменилось. Теперь мне можно верить, полностью.  Я
предан всей душой Воскрешению Два. В нем вся моя жизнь. Я не могу позволить,
чтобы меня отделили от моей работы.
   Возбужденный, он вскочил на ноги и начал  ходить  туда-сюда  по  комнате,
размахивая руками.
   Ренделл недоуменно наблюдал за ним. Противоречие между поведением Найта и
его словами было совершенно бессмысленным. Он просто болен,  решил  Ренделл,
он заболел, у него истерия. И он решил вернуть его к реальному миру.
   - Доктор Найт, как же вы можете говорить, что, с одной стороны, полностью
готовы посвятить себя Воскрешению  Два,  но,  с  другой  стороны,  буквально
минуту назад, вы соглашаетесь с тем, что передавали наши секреты  домине  де
Фроому? Неужто вы ожидаете, что мы станем терпеть предателя среди себя?
   - Я не  предатель!  -  вскричал  доктор  Найт.  Он  подошел  к  Ренделлу,
буквально нависая над  ним.  -  Как  вы  не  поймете?  Я  намеревался  стать
предателем. Я даже начал становиться им. Но теперь я не могу  -  как  только
узнал правду - не могу! И теперь вы должны позволить мне остаться. Я покончу
с собой, если не смогу остаться.
   - Черт побери, о чем это вы говорите? - вскипел Ренделл.  -  То,  что  вы
говорите  -  совершеннейшая  бессмыслица.   Это   даже   смешно.   Мне   уже
достаточно...
   Он начал было  подниматься  на  ноги,  но  Найт  вцепился  ему  в  плечо,
заставляя сесть.
   - Нет, нет, погодите, Ренделл, дайте мне этот  шанс.  Я  все  объясню.  Я
расскажу вам обо всем, и тогда вы увидите, что  все  имеет  смысл.  Я  очень
боялся, но теперь вижу, что обязан, иначе  все  будет  потеряно.  Выслушайте
меня, пожалуйста.
   До тех пор, пока Ренделл не уселся снова в кресле,  Найт  не  отходил  от
него, затем он сам отступил к кровати, пытаясь справиться с  охватившим  его
возбуждением, собрать все нужные слова. Наконец,  кое-как  успокоившись,  он
присел на краешке кровати, уставился в пол и начал говорить.
   - Когда вы пришли сюда, я не  пытался  увертываться.  Я  думал,  что  моя
откровенность сможет разоружить вас, откроет путь к  пониманию  -  ну,  даже
тем, что я позволю удовлетворить вас тем, будто лично  я  сам  участвовал  в
каких-то нехороших делах, но что все это было помимо меня, что на самом деле
я изменился и теперь на меня можно будет положиться. Но я вижу, что  вы  все
так же видите во мне изменника, и  собираетесь  выкинуть  меня  из  дела.  И
теперь я вижу, что никак нельзя избежать исповеди по всей  правде.  Полагаю,
что нет никакого смысла, чтобы я должен был бы покрывать других...
   Других, насторожился Ренделл. Он начал слушать внимательнее.
   - ... и нет смысла скрывать от вас то,  что  произошло  вчера  вечером  и
сегодня утром. - Найт поднял голову. - Если вы все еще думаете, будто в моих
словах нет смысла...
   - Продолжайте, - предложил Ренделл.
   - Спасибо. Что касается моего разочарования,  моей  злости,  направленной
против доктора Джеффриса - это все правда. Со стороны милой Валери  было  не
совсем хорошо рассказывать вам об этом, но я ее могу простить.  Валери  лишь
пыталась спасти меня от меня самого и, - тут он слабо усмехнулся,  -  спасти
меня ради себя. Да, она умоляла меня присоединиться  к  Воскрешению  Два.  Я
согласился, но вовсе не по тем причинам, о  которых  думала  она.  Я  прибыл
сюда, как вы  и  подозревали,  с  настроениями,  которые  не  позволяли  мне
доверять. Я знал, что у Воскрешения Два  имеются  враги.  Я  знал,  кто  они
такие. Я читал интервью Пламмера с  Мартином  де  Фроомом  и  еще  пару  его
статей, посвященных той же теме. Специальных  планов  у  меня  не  было,  но
где-то на задворках сознания мелькала мысль,  что,  участвуя  в  проекте,  я
смогу найти и спасение для себя.
   - Вы имеете в виду - деньги?
   - Ну - да. Если уж быть совершенно откровенным, я считал, будто деньги  -
это мое единственное спасение, те самые  деньги,  что  ушли  от  меня  из-за
публикации Международного Нового Завета, те самые деньги,  что  помогут  мне
вернуть слух, которые позволят мне жениться на Валери и содержать ее, и жить
жизнью, достойной молодого британского ученого-теолога.
   - И вы нашли Седрика Пламмера?
   - В этом не было необходимости,  -  сказал  англичанин.  -  Как  раз  это
Пламмер нашел меня. А если быть совсем точным, это был некто,  кого  Пламмер
представлял.
   Брови Ренделла полезли вверх.
   - Кто-то еще? Кто-то в Краснапольском?
   - Да.
   Ренделл  сунул  руку  в  карман  пальто  и  вытащил  оттуда   миниатюрный
магнитофон.
   - Вы не против?
   - Вы хотите записать меня? Ради каких целей?
   - Если наряду с вами были вовлечены и другие...
   - Понятно. Это поможет подтвердить мои слова?
   - Я не могу гарантировать этого, доктор  Найт.  Если  ваша  защита  будет
ясной и законной, тогда эта пленка будет говорить в вашу пользу, если  такая
необходимость возникнет. Если же я буду неудовлетворен  вашим  рассказом,  я
верну эту пленку вам - и тогда  вы  сможете  сами  рассказать  свою  историю
издателям.
   - Достаточно честно. -  Найт  подождал,  пока  Ренделл  не  отрегулировал
уровень записи на миниатюрном устройстве и не поставил  его  на  полу  между
ними. Доктор Найт обратился прямо к магнитофону. -  Уважаемые  присяжные,  -
сказал он. - Это позволит мне сделать мою исповедь по возможности  полной  и
бесстрастной.
   - Вы уже говорили, что когда прибыли сюда и приступили к работе  в  отеле
"Краснапольски", к вам обратился некто, но не Пламмер,  -  настроил  его  на
серьезный лад Ренделл.
   -  Это  был  некто,  знающий  мою  личную  ситуацию,   знающий   о   моей
неопубликованной книге про Христа, знающий о моих потребностях и несчастьях.
Мне намекнули, что  может  появиться  возможность  вернуть  все  те  деньги,
которые могли быть моими. Но я держался. Я не мог  обмануть  доверия.  Я  не
видел себя в качестве сэра Роджера Кейсмента. Тем не менее, за  то  короткое
время, что я был здесь, у меня вошло в  привычку  копировать  все  секретные
материалы, которые поступали ко мне или только проходили через мои  руки.  Я
внимательно слушал все, что можно  было  услышать,  записывал  услышанное  и
прятал. Но я ничего не делал, пока ко мне не обратились снова. Мне  хотелось
узнать, сколько будут стоить мои услуги. В свою очередь, меня спросили,  что
я могу предложить. Совершенно  импульсивно,  в  качестве  пробного  шара,  я
передал мое небольшое собрание документов Воскрешения Два тому лицу, которое
обратилось ко мне, и  сразу  же  после  этого  меня  привели  на  встречу  с
Пламмером. Он любезно сообщил, что переданное мною им было полезным.
   - Так вот каким образом они узнали о дате нашего объявления,  и  о  наших
планах  передавать  всю  церемонию  в  королевском  дворце   через   систему
Интелсат?
   - Да. Все это полезно, сообщил мне Пламмер, только этого недостаточно. Им
хотелось получать  и  остальные  заметки  с  меморандумами,  которые  я  мог
собрать, но самое главное для них было  бы  получить  предварительную  копию
новой Библии или, по крайней мере, точное изложение  уникального  содержания
новой Библии, имея в  виду  материалы  Петрония  и  Иакова,  над  которым  я
работал, но во всей полноте не имел. Пламмер сообщил, что у  них  имеются  и
другие источники получения материала...
   - Хенниг, - сказал Ренделл.
   - Что?
   - Не обращайте внимания. Продолжайте.
   - ...но  пока  что  им  не  удалось.  А  им  бы  хотелось  иметь  двойную
уверенность.  После  этого  Пламмер  назвал  цену.  Это  было...  это   было
ошеломляюще. Подобные деньги могли бы  стать  решением  всех  моих  проблем.
Устоять перед ними было невозможно.  Я  согласился  достать  для  них  новую
Библию, или, по крайней мере, переводы новых открытий, содержащихся в ней. Я
пообещал доставить им ее вчера.
   Еще раз Ренделл позволил себе открыто проявить свое изумление.
   - Как могли вы надеяться получить копию в свои руки? Ведь книга находится
под замком, а ключ у издателей. Все гранки хранятся в сейфе.
   Доктор Найт покачал пальцем.
   - Не совсем так. Но позвольте мне отклониться от собственной  хронологии.
Я пытался достать копию новой Библии позавчера, но не смог. Поскольку мне не
удалось доставить эту копию, я  был  готов  хоть  как-то  удовлетворить  мое
контактное лицо и доказать  собственную  добрую  волю  к  сотрудничеству.  Я
подыскал несколько документов, которые смог бы передать, и среди них был ваш
меморандум Матфея.
   - Понимаю.
   - Ясное дело, они не были довольны. Им хотелось получить саму Библию. Мне
казалось, что уж сегодня вечером, то есть, я имею в виду вчерашний день, мне
удастся достать ее.
   - Но вы не смогли, - перебил его Ренделл.
   - Наоборот. Смог и достал.
   Ренделл подался вперед.
   - Вы получили в свое распоряжение Международный Новый Завет?
   - С небольшими трудностями. Видите  ли,  мистер  Ренделл,  не  все  копии
гранок хранятся в сейфе. У каждого ведущего теолога имеется своя собственная
копия. Такая копия имеется и у доктора Джеффриса. Не забывайте, что  мы  все
еще находимся в довольно тесных  отношениях.  Он  располагается  в  обширном
кабинете рядом  с  холлом.  Я  могу  заходить  в  него,  чтобы  пользоваться
справочной литературой, и я знал, что свою копию  он  хранит  под  замком  в
своем портфеле. Там стоит цифровой замок. Но он человек довольно  рассеянный
и привык все записывать. Я поискал в комнате записку с комбинацией. Как я  и
ожидал, такая записка  нашлась.  Код  я  запомнил.  Теперь  мне  нужно  было
добраться до портфеля, когда Джеффриса не было бы в  кабинете.  Он  как  раз
планировал поужинать с кем-то позавчера, но спутал дату. Так  что  мне  было
известно, что вчера вечером в кабинет он не вернется. Я подождал,  когда  он
уйдет, и вскрыл портфель. Я спрятал гранки, вынес их из отеля и направился в
фотомастерскую, которая была бы открыта и вечером, каковую я  обнаружил  еще
ранее. Я  отметил  только  новый  материл,  перевод  Пергамента  Петрония  и
Евангелие от Иакова,  и  скопировал  именно  эти  страницы.  После  этого  я
вернулся в кабинет доктора Джеффриса, положил Библию в его портфель,  закрыл
его на замок и вернулся к себе с фотокопиями.
   Ренделл слушал, затаив дыхание.
   - И вы передали их?
   Доктор Найт еще раз покачал пальцем.
   - Я собрался так и сделать. Я уже чуть было не поднял телефонную  трубку,
чтобы позвонить своему контактному лицу и устроить передачу, чтобы  получить
взамен свои тридцать сребреников. Но  ведь  вам  известно,  кто  я  такой  -
исследователь, любопытствующий исследователь  Библии,  сначала  это,  а  уже
потом начинающий бизнесмен. Так что я никак не  мог  отказать  себе  в  том,
чтобы самому не прочитать Евангелие от Иакова, а уже потом передать его им.
   - Вы прочли его, - медленно сказал Ренделл. - И что случилось потом?
   - Чудо, - очень просто ответил на это доктор Найт.
   - Что?
   - Мое общение с Нашим  Господом  и  произошедшее  за  этим  чудо.  Мистер
Ренделл, если вы знаете меня достаточно хорошо, то должны были бы  понимать,
что я глубоко интересуюсь религией, хотя религиозным человеком назвать  меня
нельзя. Я всегда лишь исследовал Христа и Его миссию со стороны, объективно,
как исследователь. Я никогда не был близок с ним, не  принимал  Его  в  свое
сердце. Но вчера вечером я читал Иакова, и вчера же вечером я  сидел  здесь,
как сижу сейчас на этой кровати, и я плакал. Я впервые ясно  увидел  Иисуса,
впервые  испытал  Его  сочувствие  к  себе.   Я   был   охвачен   сильнейшим
эмоциональным возбуждением, которое когда-либо испытывал. Вы  можете  понять
это?
   Ренделл кивнул, продолжая слушать молча.
   - Я прилег на кровать и закрыл глаза, - продолжал доктор Найт  еще  более
эмоционально. - Я весь был поглощен любовью к Христу, моей бьющей через край
верой в Него, своим желанием быть для Него полезным. Должно быть, я  заснул.
И во сне, а, может быть, проснувшись среди ночи,  я  видел  Иисуса,  касался
края его одежд, слышал, как он говорил со мной - со  мной  -  теми  словами,
которые записал его брат Иаков. Я молил Его простить мне мои  совершенные  и
еще не совершенные грехи, и я обещал посвятить Ему всю свою жизнь. Он же,  в
свою очередь, благословил меня и пообещал, что теперь со мною  все  будет  в
порядке. Вы думаете,  что  этот  эпизод,  этот  сон  или  видение  в  момент
пробуждения представляют меня безумцем, лунатиком? Я бы и сам  мог  подумать
так, если бы не то, что случилось потом.
   Перевозбудившись, доктор  Найт  погрузился  в  какие-то  свои  внутренние
воспоминания и уже не мог говорить. Ренделл попытался вывести его  из  этого
состояния.
   - Что же произошло потом, Флориан? - мягко спросил он.
   Доктор Найт заморгал.
   - Невероятное... - сказал он. - Я проснулся рано  утром,  солнце  струило
свои лучи через окно, что над вашей головой. Я был весь мокрый от  испарины.
Я чувствовал себя очищенным от всего лишнего. Я чувствовал умиротворенность.
Я спокойно лежал, а  потом  услышал  сладкий,  приятнейший  звук  -  птичку,
чирикающую возле форточки. Птица, я слышал, как птица пела свою песню  -  я,
который не слышал птиц многие годы - я, который почти всю жизнь был глухим -
я, который с трудом слышал человека, стоящего прямо передо мною и чуть ли не
кричащего мне в ухо - я слышал птичье пение даже без помощи аппарата - я  не
одеваю его, когда ложусь. Видите, он так и лежит на тумбочке, где я  оставил
его вчера вечером. Я не надевал его - вы и не заметили - но я слышал  каждое
ваше слово, сказанное в этой комнате, чисто, ясно,  без  каких-либо  усилий.
Сегодня утром я сходил с ума от возбуждения.  Услышав  птицу,  я  вскочил  с
постели и включил свой транзисторный  приемник,  и  тут  меня  залила  волна
музыки. Я поспешил  к  двери,  раскрыл  ее  настежь,  а  там  внизу  убирали
горничные и о чем-то болтали. Я мог слышать. Я предложил всего себя  Христу,
а он простил мне и восстановил мой слух.  Он  исцелил  меня.  Это  чудо.  Вы
верите мне, Ренделл?
   - Я верю вам, Флориан, - сказал глубоко тронутый Ренделл. Он  раздумывал,
что же делать дальше. Больше ждать было нельзя.
   - Когда я более-менее пришел в себя, я позвонил. Я  говорил  со  своим...
связником. Я сказал, что готов встретиться с ним. Вместо того, чтобы идти на
работу, я встретился с ним в какой-то квартирке  на  окраине  Амстердама.  Я
заранее предупредил его, что никак не смог достать для него новую Библию.  Я
сказал ему, что жалею о том, что обещал им, и даже о том, что  передавал  те
малозначащие материалы, которые уже  попали  к  ним  в  руки.  Я  потребовал
вернуть мне все то, что передал им вчера, ваш меморандум Матфея. Он сообщил,
что не может вернуть мне документы, что  они  уже  в  других  руках.  Скорее
всего, они уже попали в руки де Фроома, хотя я этого и не знаю наверняка.
   - Да, он получил их.
   - А потом этот человек - мой связник - начал убеждать  меня  достать  для
них Библию. Я заявил ему на это, что сама идея для меня отвратительна. Тогда
он сообщил, что наверняка  они  заплатят  мне  больше,  чем  было  оговорено
заранее. На это я сказал, что подобная торговля меня никак не интересует.  В
ответ он начал мне угрожать, сказал, что если я не соглашусь сотрудничать  с
ними, он раскроет все  совершенное  мною.  Я  же  заявил,  что  мне  на  это
наплевать, после чего ушел. Я вернулся назад, к себе в  номер,  и  уничтожил
все фотокопии страниц Международного Нового Завета, чтобы их содержание  уже
наверняка не попало к де Фроому, и тут я узнал, что приехали вы. Теперь  вам
известно, что я испытываю к новой книге, к Иакову, к  проекту,  и  почему  я
молю вас не выгонять меня. Я должен остаться. Я должен внести свою  лепту  в
доброе дело.
   Ренделл слушал его и одновременно размышлял. Вопрос был не в  том,  каким
образом, чудесным или психологическим, слух доктора Найта был  восстановлен.
В каком-то смысле это и вправду было истинное чудо. Было ли чудо с Лори  Кук
настоящим или поддельным - теперь это уже не  имело  такого  значения.  Чудо
доктора Найта было достаточным доказательством силы послания, заключенного в
новой Библии. Только вот это чудо, сказал Ренделл себе, он лично никогда  не
откроет издателям,  чтобы  позволить  эксплуатировать  его  ради  увеличения
продаж Международного Нового Завета.  И  надо  будет  посоветовать  Флориану
Найту продолжать носить свой аппарат  до  тех  пор,  пока  Библия  не  будет
успешно  выпущена  в  свет.  Зато  доверие  к  доктору  Найту  было   теперь
восстановлено, его откровенность была очевидна. Оставалось одно.
   - Флориан, - сказал Ренделл, -  если  вы  желаете  оставаться  с  нами  и
помогать в нашем добром деле, как вы сами назвали его, вы  можете  начать  с
того, что расскажете мне о настоящем информаторе в наших рядах, о  том,  кто
первым подошел к вам, о связнике - приятеле де Фроома.
   - Он вовсе не приятель де Фроома, - ответил на это доктор Найт. - Я  даже
не уверен, знаком ли он с де Фроомом лично. Но он приятель Седрика Пламмера.
Это стало ясно с первого же  раза,  когда  он  повел  меня  к  Пламмеру.  Мы
встречались все вместе в ночном клубе "Фантазио". Мы сидели на лавке, а  они
курили трубки с гашишем. Похоже, они очень близки. Лично я уверен,  что  мой
связник передавал секретные бумаги Пламмеру,  а  уже  он,  в  свою  очередь,
должен был относить их де Фроому.
   - Правильно, - подтвердил Ренделл. - А теперь скажите имя этого  человека
Пламмера, изменника Воскрешения Два? Вы обязаны сказать его мне.
   - Наш Иуда? - ответил доктор Найт. - Ганс Богардус, библиотекарь проекта.
Именно его следовало бы прижать - если  мы  не  хотим  увидать,  как  нашего
Христа распинают вновь, и уже навечно.

***

   ВНОВЬ ОЧУТИВШИСЬ НА ПЕРВОМ  ЭТАЖЕ  отеля  "Краснапольски",  Стив  Ренделл
поспешил к себе в кабинет.
   В комнатке секретаря Анжела Монти подняла голову  от  пишущей  машинки  и
вопросительно глянула на него.
   - Это был доктор Флориан Найт?
   - Нет.
   - Я рада. Кто же тогда?
   - Не сейчас, Анжела. Мы обсудим это попозже. Соедини-ка меня  с  доктором
Дейчхардтом. Если его до сих пор нет, тогда свяжи меня с Джорджем Уилером.
   Ренделл прошел  к  себе  в  кабинет.  Он  вынул  из  кармана  магнитофон,
перемотал пленку на несколько минут назад, прослушал, снова перемотал назад,
еще раз прослушал, остановил и начал стирать определенную тайную информацию.
Удовлетворенный сделанным, он уложил  магнитофон  в  свой  портфель  и  стал
ждать, когда Анжела позвонит ему.
   В конце концов, когда ожидание ему надоело, он взял портфель  и  вышел  в
прихожую к Анжеле, когда та только-только поднимала телефонную трубку.
   - Извини, Стив, - сказала она. - Их обоих нет в городе. Секретарь доктора
Дейчхардта сообщила мне, что издатели сегодня утром отправились в  Германию,
в Майнц, чтобы встретиться с господином Хеннигом.
   - Она не сказала, когда они возвратятся в Амстердам?
   - Я спрашивала. Но она не сказала. Скорее всего, она и сама не знает.
   Ренделл ругнулся про себя. Придется всю грязную работу делать самому.  Но
он понимал, что серьезного разговора с Богардусом не избежать, и  оттягивать
его тоже нельзя. Уж слишком большой была ставка.
   - Хорошо, Анжела, спасибо. Увидимся попозднее.
   Он вышел в коридор, повернул направо и остановился перед дверью в комнату
190. На двери на пяти языках было написано  слово  БИБЛИОТЕКА,  а  под  ним,
курсивом: Ганс Богардус.
   Ренделл собрался с силами и