ржать  язык,  чтобы
узнать продолжение рассказа.
   - Что относится к последующему содержанию письма, -  продолжил  де  Фроом
свою речь, - то этот  француз-репатриант  сообщил  Пламмеру,  что  он  готов
раскрыть свою роль в создании подделки и открыть мистификацию общественности
в самый канун появления новой Библии. Еще он писал, что если Пламмер  желает
знать подробности подделки и  узнать  цену,  которую  следует  заплатить  за
доказательство своего в ней участия, то он готов встретиться и  переговорить
с Пламмером на нейтральной территории. Для этой предварительной встречи,  на
которой он может говорить с одним только Пламмером, тот должен  выслать  ему
авиабилет в Париж и обратно, плюс некоторую сумму на проживание  и  питание.
Вот каким образом, мистер Ренделл, это письмо попало ко мне.
   Ренделл понял свой стакан с виски. Ему обязательно требовалось выпить.
   - И вы поверили в содержание этого послания? - спросил он.
   - Не сразу. Понятное дело, что не сразу. На земле полно  всяких  чокнутых
на почве религии. Обычно я такого  рода  письма  просто  игнорирую.  Тем  не
менее, чем внимательнее я в него вчитывался, тем более я  видел  возможность
того, что его автор говорит правду. Мне показалось, что в письме уже имеется
определенный фрагмент доказательства,  заставляющий  верить  корреспонденту.
Автор говорит об открытии профессора Монти в Остиа Антика. До этого  момента
роль профессора Монти была нам известна, вот только  точное  место  открытия
было одним из наиболее тщательно скрываемых секретов в Воскрешении Два.  Нам
было известно, что открытие, связанное с  новой  Библией,  было  произведено
где-то в Италии. Но никто из нас, в том числе и  я  сам,  не  знали  точного
места, где раскопки проводились. Вот это уже  было  интересно,  причем,  это
можно было проверить через моих знакомых, для чего я и  прибыл  в  Рим.  Как
только я сообщил своим людям место раскопок - окрестности Остиа Антика - они
смогли подтвердить, что эта местность и  вправду  стала  ареной,  где  Монти
сделал важное - хотя и держащееся в секрете - библейское открытие. Опять же,
в письме впервые указывалось наименование новой  Библии,  которое,  как  мне
только недавно стало известным, было абсолютно верное.  В  любом  случае,  в
письме  указывалась  информация,  которая  до  определенного  времени   была
достоянием лишь внутренних  кругов  вашего  проекта.  Вполне  возможно,  что
кто-то снаружи тоже мог узнать ее - но таинственный французский экспатриант,
проживающий в Риме...? Так  что,  было  кое-что  в  этом  послании,  чего  я
игнорировать просто не мог. Даже если  бы  Дука  Минимо  и  не  был  автором
подделки, даже если он получил свою информацию из вторых рук, тем не  менее,
он знал достаточно много, чтобы отнестись к нему серьезно. Если сам он и  не
был источником этих знаний, тогда  он  обязательно  мог  бы  связать  нас  с
кем-то, кто таким источником являлся. Естественно, с ним стоило встретиться,
тем  более,  что  расходы  на  это  были  ничтожны.  В  связи   с   этим   я
проинструктировал Седрика Пламмера написать до востребования в Рим, проявить
заинтересованность в  том,  чтобы  выслушать  историю  автора  мистификации,
соглашаясь с местом, датой и временем встречи; выслать ему билеты  и  деньги
на расходы. Пламмер сделал все в соответствии с моими инструкциями и,  узнав
согласованную дату встреч, вылетел в Париж.
   - Вы хотите сказать, что Пламмер встречался с этим человеком?
   - Да, он с ним виделся.
   Ренделл сделал большой глоток виски.
   - Когда?
   - Неделю назад.
   - Где же?
   - В Париже, на Пер-Лашез.
   - Где это?
   - Кладбище Пер-Лашез, вы что же, не слышали о нем?  -  удивленно  спросил
домине де Фроом. - Это весьма знаменитое парижское кладбище, где  похоронены
многие знаменитости из прошлого:  Элоиза  и  Абеляр,  Шопен,  Бальзак,  Сара
Бернар, Колетт... Наш мистификатор написал, что будет ожидать Пламмера ровно
в два часа дня у статуи работы Иакова Эпштейна, что стоит на  могиле  Оскара
Уайльда. Должен признать, весьма театральный жест. Хотя и  не  беспричинный.
Для разыскиваемой личности, признавшегося  автора  подделки,  это  место  не
представляло никакой опасности  и  давало  возможность  укрытия.  Однажды  я
посетил Пер-Лашез. Огромная территория, всякие  холмики,  заросли  акации  и
тополей. Самое подходящее и весьма интригующее место,  особенно  для  такого
любителя сенсаций как Пламмер.
   - И они там встретились,  я  имею  в  виду  автор  письма  и  Пламмер?  -
нетерпеливо вел к сути Ренделл.
   - Они там встретились, -  сказал  де  Фроом,  -  но  только  не  у  места
упокоения Уайльда,  как  планировалось  вначале.  Когда  Пламмер  прибыл  на
кладбище,  охранник  спросил  его  имя  и  передал   запечатанный   конверт,
специально оставленный для него каким-то мужчиной. В конверте была  записка,
нацарапанная Дукой Минимо.  Он  решил  изменить  место  встречи.  Теперь  он
предлагал Пламмеру направиться к могиле Оноре де  Бальзака,  поскольку,  как
ему показалось, возле могилы Уайльда слишком оживленное движение.  Этот  ход
Пламмер посчитал особенно поэтичным. Бальзак своим пером  обессмертил  массу
разбойников и мошенников. Теперь же он привлек человека, который,  возможно,
был самым крупным  мистификатором  в  истории  человечества.  Пламмер  купил
туристический план кладбища, отметил дорогу к могиле Бальзака и  без  особых
сложностей добрался до нее. И вот там уже он и нашел автора подделки.
   Домине де Фроом прервал свой рассказ,  допил  коньяк  и  глянул  на  свой
стакан, равно как и на опустевший стакан Ренделла.
   - Еще по одному, мистер Ренделл?
   - Нет, не надо ничего, кроме вашей истории. Что же случилось потом?
   - Как и всякий опытный журналист после встречи Пламмер  сделал  подробные
заметки о произошедшем. Я их прочитал. Суть этих заметок? Вот она. Настоящее
имя нашего самозаявленного мистификатора - Роберт Лебрун.  Пламмер  пишет  о
нем, как о глубоком старике - восьмидесяти трех лет, как выяснилось потом  -
но вовсе не дряхлом, с ясной головой. Волосы выкрашены  в  каштановый  цвет.
Глаза серые, на одном глазу катаракта. Очки в стальной оправе. Остроконечный
нос. Длинная нижняя челюсть. Зубов  практически  нет.  Глубокие  морщины  на
лице. Вес  средний,  как  показалось  Пламмеру,  но,  скорее  всего  меньше,
поскольку мужчина горбился. Походка странная, ногу тянет  или  хромает;  это
из-за того, что левая нога у него ампутирована, и сейчас он носит протез,  о
чем распространяться не любит. Его прошлое кое-что  объясняет  во  всей  его
истории.
   - Откуда он?
   - Из Парижа. Родился и вырос на Монпарнасе. Правда,  слишком  многого  он
Пламмеру и не сообщал. Они стояли возле могилы Бальзака, на солнце, и Лебрун
довольно быстро  устал.  В  юности  он  был  учеником  гравера.  Парень  был
честолюбивый и хотел заработать много денег для  себя  самого,  для  матери,
сестер и братьев, потому-то  и  начал  играться  с  мелкими  подделками.  Он
обнаружил в себе дар для подобного рода преступлений. Начал  он  с  подделки
паспортов, потом переключился на банкноты небольшого номинала, затем занялся
письмами   исторических   личностей,   редкими    рукописями,    фрагментами
средневековых иллюстрированных Библий, написанных минускулом. Ну а потом  он
заелся, решив подделать без  специальной  подготовки  некоторые  официальные
документы. Подробности мне не известны.  Его  подделку  открыли,  самого  же
автора арестовали, судили, а поскольку кое-какие грешки за  ним  водились  и
ранее, то его  осудили  на  заключение  в  знаменитой  каторжной  колонии  в
Французской Гвиане. Здесь на каторге, для молодого Лебруна жизнь была просто
невыносима.  Начальство  не  делало  ни  малейших  попыток  вернуть  его   к
законопослушной жизни. Он сделался более непокорным, чем обычно, его за  это
наказывали, и в результате совершенно сломили. В какой-то момент, когда  его
перевели на один из  трех  островов,  названных  впоследствии  Дьявольскими,
Лебрун был готов покончить жизнь самоубийством. И вот в это самое  время  он
подружился  с  одним  французом,  католическим  священником  из  конгрегации
Святого Духа, который дважды в неделю приезжал  на  острова  к  каторжникам.
Кюре весьма заинтересовался  Лебруном,  он  обернул  его  к  религии,  вере,
духовному  чтению,  в  результате  чего  жизнь  молодого  каторжника  обрела
какую-то цель  и  смысл.  После  трех  лет  пребывания  на  каторге  Лебруну
представили некую возможность заслужить прощение. Пламмеру не удалось узнать
всех подробностей этого дела. Но,  как  бы  там  ни  было,  возможность  эта
оказалась предательством по отношению к Лебруну, после чего он сделался  еще
более антисоциальным и озлобленным. Особенно же, на религию.
   Ренделл был сбит с толку.
   - Не понял, - сказал он.
   - Прошу прощения за то, что не прояснил вам этот крайне важный момент.  В
принципе, я и сам не очень много знаю  об  этом.  Все,  что  Лебрун  захотел
рассказать, это лишь то, что священник, которому он так  доверял,  духовник,
сделал ему предложение от  имени  французского  правительства.  Если  Лебрун
добровольно  согласится  участвовать  в  каком-то  опасном  предприятии  или
эксперименте, и если он останется после этого в живых, тогда ему предоставят
амнистию и освободят с каторги. Лебрун не очень-то хотел идти в добровольцы,
но, подбодренный кюре, он согласился. Он выжил в этом  предприятии,  потеряв
левую ногу, но ведь свобода стоила даже такой цены.  Только  свободы  он  не
получил. Амнистию, которую пообещал священник от  имени  правительства,  ему
так и не предоставили. Лебруна вновь возвратили в тропический ад. И с  этого
черного дня измены  Лебрун  поклялся  мстить.  Правительству?  Нет.  Он  был
настроен против священников, против  всех  религий,  поскольку  его  обманул
представитель религиозной организации.  И  вот  в  своей  голове  и  пышущем
яростью сердце  он  разработал  хитроумный  план,  способный  обмануть  всех
верующих  в  Христа,  и  нанести  неотвратимый  удар  по  священникам  любых
конфессий.
   - Подделка нового евангелия, - пробормотал Ренделл.
   - Правильно, и эта подделка предлагала бы языческий источник, относящийся
к суду над Христом, которого он ненавидел всей  душой.  Всю  свою  жизнь  он
посвятил подготовке мистификации, чтобы заставить публику поверить в нее,  а
затем открыть ее  суть,  тем  самым  показав  ложность  религиозной  веры  и
легковерность слепого поклонения. Между 1918 годом, когда Лебруна вернули на
тропическую каторгу на  острове  в  Гвиане,  и  1953  годом,  когда  Франция
наконец-то покончила со своей знаменитой каторжной колонией,  Роберт  Лебрун
готовил свою месть. Он серьезно занялся изучением Библии, библейских текстов
и истории христианства  первого  века  нашей  эры.  В  конце  концов,  после
тридцати восьми лет заключения, после того как  Франция  ликвидировала  свою
колонию, Лебрун вернулся во Францию свободным человеком, но его душа была во
власти навязчивой идеи отомстить церкви.
   - И тут он занялся подготовкой своей грандиозной подделки?
   - Не сразу, - сказал домине де Фроом. – Поначалу ему были  нужны  деньги.
Он начал подпольную жизнь  фальшивомонетчика,  превратившись  в  фабрику  из
одного человека по изготовлению фальшивых паспортов. Еще он  продолжил  свои
исследования  Писаний,  Иисуса,  времен   раннего   христианства,   изучения
арамейского языка. Несомненно, он стал замечательным ученым, получившим  все
свои  знания  совершенно  самостоятельно.  Наконец  он  накопил   достаточно
средств, чтобы купить древние материалы,  которые  были  ему  необходимы.  С
этими материалами, со своими знаниями и ненавистью он покинул Францию, чтобы
поселиться в Риме и в тайне от всех начать готовить  папирусы  и  пергамент,
которые, как он надеялся, станут самой знаменитой подделкой в истории. И  он
закончил их, к собственному удовлетворению, около десяти лет назад.
   Ренделл был совершенно очарован, слишком заинтригован,  чтобы  испытывать
хоть какое-то недоверие.
   - Ну а Монти? – спросил он. – Как попал во все это профессор  Монти?  Или
же Лебрун познакомился с ним в Риме?
   -  Нет,  в  начале  Лебрун  не  был  знаком  с  профессором  лично.   Но,
естественно, в ходе своих занятий библейской археологией  Лебрун  узнал  это
имя. И однажды, когда он уже закончил работу над своей  подделкой  и  теперь
раздумывал над тем, где и как захоронить ее, чтобы  потом  извлечь  на  свет
божий  во  время  раскопок,  ему  на  глаза  попалась  радикальная   статья,
написанная Монти для одного археологического журнала.
   Ренделл кивнул.
   - Правильно, очень  спорная  статья,  в  которой  профессор  обосновывает
возможность обнаружения пропавшего документа Q   в Италии, а не в Палестине или же Египте.
   - Вот именно, - возбужденно сказал де Фроом.  –  Вижу,  вы  очень  хорошо
сделали свое домашнее задание, мистер Ренделл. Хотя, конечно же, у  вас  был
прекрасный учитель в лице дочери профессора Монти. Ну ладно, продолжим.  Как
только  Лебрун  однажды  прочитал  в  Национальной  Библиотеке  эту   статью
профессора  Монти,  сразу  же  все  детали  операции,  которую  он  готовил,
сложились.  Среди  всех  мест,  предлагаемых  Монти  для  возможной  будущей
находки, он выбрал древние руины вдоль берега возле Остиа. После тщательного
изучения местности Роберт Лебрун решил захоронить свою  подделку  глубоко  в
земле среди развалин римской виллы первого века нашей эры.
   Тут Ренделл не скрыл своего скепсиса:
   - Как он мог сделать это, не опасаясь, что его не схватят на месте?
   - Он сделал это, - твердо заявил  священник.  –  Не  знаю,  как  это  ему
удалось, поскольку и он сам не рассказал об этом Пламмеру. Но  мне  кажется,
что Лебрун способен на все.  Опять  же,  вы  не  должны  забывать,  что  это
человек,  обладающий  бесконечным  терпением.  Сразу  же  после  того,   как
запечатанные подделки папирусов и  пергамента  были  захоронены,  он  решил,
пройдет несколько лет, для того чтобы запечатанный кувшин  и  каменный  блок
сделались неотличимыми от остальных развалин, чтобы на них  отпечатался  ход
времен, чтобы они казались такими же древними, как и то, что хранится в них.
За  это  время  итальянское  правительство  дало  разрешение  на  проведение
раскопок в Остиа Антика; Лебрун следил за событиями, надеясь на то, что  его
подделку при случае выкопают. Но раскопки велись не достаточно интенсивно. В
это же самое время Монти  продолжал  публиковать  свои  радикальные  статьи,
продвигая собственные идеи относительно возможности обнаружения документа  Q
в Италии, но в результате  более  консервативные  коллеги  лишь  осуждали  и
осмеивали профессора. Читая обо всем этом, слыша  про  академические  споры,
Лебрун полагал, что, осаждаемый ученой критикой, профессор  Монти  изо  всех
сил будет желать доказать, что его идеи вовсе не  были  смешными.  И  Лебрун
решил, что настало время действовать. Поэтому семь лет назад, как сам Лебрун
рассказывал  Пламмеру  на  парижском  кладбище,  он  надумал   связаться   с
профессором Монти в университете. И, как оказалось,  психологический  расчет
Лебруна был абсолютно верен.
   - Вы хотите сказать, что Монти клюнул? – удивленно спросил Ренделл. –  Но
на что?
   - На небольшой фрагмент папируса с  арамейским  текстом,  который  Лебрун
принес с собой,  -  ответил  на  это  домине  де  Фроом.  –  Лебруна  нельзя
недооценивать. Он дьявольски умен. Из папируса номер  три  с  Евангелием  от
Иакова он удалил два фрагмента,  небрежно  оборвав  их,  чтобы  захороненный
папирус был максимально похож на настоящий,  объеденный  временем.  Один  из
этих фрагментов он оставил без  изменений,  а  у  второго  изменил  форму  и
написал поверху текст. Именно этот кусок он  представил  профессору.  Лебрун
подозревал, что его обязательно спросят о том, как этот папирус попал к нему
в руки. На это он ответил,  что  является  любителем,  занимающимся  римской
историей первых веков нашей эры, что он давно уже пишет книгу о Риме  и  его
колониях этого периода, что на выходные он часто посещает  старинные  места,
связанные с торговлей раннего Рима. Поскольку Остиа  во  времена  Тиберия  и
Клавдия была оживленным морским портом, Лебрун, якобы, провел массу  времени
там, среди развалин, пытаясь представить себе, каким мог быть порт почти две
тысячи лет назад,  чтобы  затем  внести  это  в  собственную  книгу.  Лебрун
рассказал профессору, что в округе его  уже  узнали,  и  в  один  прекрасный
воскресный день – именно  так  он  и  говорил  –  маленький  сорванец  робко
предложил ему купить сувенир. И это был тот самый фрагмент папируса, который
Лебрун принес Монти.
   - А разве Монти не полюбопытствовал, откуда мальчишка сам взял папирус? –
перебил Ренделл голландца.
   - Естественно. Только у Лебруна был готов ответ на все. Он объяснил,  что
сорванец со своими юными друзьями любили копать пещеры в окружающих  холмах,
и вот как раз неделю  назад  они  выкопали  небольшой  запечатанный  горшок,
который разбился на кусочки,  когда  они  пытались  достать  его  полностью.
Внутри были какие-то куски старинной бумаги, многие из которых рассыпались в
пыль, но несколько остались целыми. Ребятишки  использовали  эти  кусочки  в
собственных играх, они им заменяли деньги, но потом они им надоели. Но  этот
мальчишка сохранил  свой  кусочек,  считая,  что  его  можно  будет  продать
любителю-исследователю за несколько лир.  Лебрун  при  этом  сообщил,  будто
приобрел папирус за какую-то ничтожную сумму,  поскольку  не  был  уверен  в
ценности своего приобретения, но  потом  он  возвратился  к  себе  в  Рим  и
обследовал находку более тщательно. И практически сразу же, поскольку хорошо
разбирается в  древних  рукописях,  он  увидал  возможную  значимость  этого
фрагмента.  Сейчас  же  он  принес  его   профессору   Монти,   руководителю
археологического   отделения   Римского   университета   для   подтверждения
подлинности. По словам Лебруна, Монти поначалу был  настроен  скептично,  но
папирусом заинтересовался. Он попросил, чтобы Лебрун оставил находку ему  на
неделю, чтобы он мог получше ознакомиться с ней. Ну а что  произошло  потом,
вы и сами можете представить.
   Ренделл внимательно слушал. Точно так же,  как  в  свое  время  он  долго
сомневался  в  истории,  стоящей  за  Воскрешением  Два,  точно  так  же,  с
сомнением, он относился и к объяснению этой истории  Лебруном.  Обе  истории
были одинаково уместными. Тем  не  менее,  только  одна  версия  могла  быть
правдивой.
   - Более всего,  домине,  меня  интересует,  что  Роберт  Лебрун  придумал
дальше.
   Де Фроом внимательно поглядел на него.
   - Вы относитесь к этому делу столь же скептически, как поначалу профессор
Монти. - Он усмехнулся. - Думаю, вы  бы  убедились,  точно  так  же,  как  и
профессор спустя неделю после того,  как  ему  принесли  фрагмент  папируса.
Когда Лебрун  неделей  позже  появился  в  университете,  Монти  принял  его
по-царски и закрылся с ним в своем кабинете. Монти не  скрывал  собственного
возбуждения. Как вспоминает Лебрун, он  был  вне  себя  от  волнения.  Монти
заявил, что он внимательно изучил фрагмент и уже нисколько не сомневается  в
его аутентичности. Похоже, что  этот  фрагмент  является  частью  кодекса  с
записью Нового Завета, причем, записью, предшествующей  всем  известным.  Он
даже может  предшествовать  самым  ранним  известным  евангелиям,  то  есть,
Евангелию от Марка, которое приписывается к 70 году нашей эры,  и  Евангелию
от Матфея, которое, как считается, было написано в 80 году нашей  эры.  Если
сохранился этот фрагмент, то могут быть и другие. Если же  будут  найдены  и
другие фрагменты, тогда они могут представлять самое невероятное открытие  в
библейской истории. Если Лебрун направит его на место находки,  Монти  готов
получить все необходимые  разрешения  и  начать  поиски.  Лебрун  был  готов
сотрудничать, но у него име