а. Самый короткий, сохранившийся  похуже,  состоит  из
пяти кусков пергамента того типа, на котором писали  римляне  первого  века.
Собранные вместе, эти фрагменты оказались черновиком написанного по-гречески
официального рапорта некоего Петрониуса,  капитана  гвардии  Понтия  Пилата,
направленного главе преторианцев, Луцию Аэллию Сеяну,  который  правил  всей
римской  империей  от  имени  цезаря  Тиберия.  Документ  большего   объема,
сохранившийся лучше, состоит из двадцати  четырех  довольно  крупных  кусков
папируса, покрытых арамейским письмом. Содержание его, вероятнее всего, было
надиктовано в Иерусалиме евреем - главой будущей христианской  церкви  перед
его казнью, состоявшейся в 62 году нашей эры.
   Возбуждение Ренделла еще более усилилось. Он придвинулся к Уилеру.
   - Что... скажите же... что было в этих документах?
   Глаза Уилера сияли.
   -  Величайшая  новость  наших  времен,  событие,  которое  потрясет  всем
христианским миром,  которое  станет  причиной  возрождения  человечества  в
религии и возвращения веры. Вновь открытые папирусы - находящиеся  теперь  в
наших руках это утраченный источник синоптических евангелий, так  называемый
"документ Q", пятое, но по-настояшему, первое  и  оригинальное  евангелие  -
Евангелие от Иакова -  написанное  самим  Иаковом,  Иаковом  Юстом,  младшим
братом Иисусовым. Это описание жизни реального Иисуса Христа, когда Он ходил
по земле как человек среди людей, описание того, как Он вел себя в  качестве
человека и Мессии в первом веке нашего  мира.  И  вот  теперь  нам  все  это
известно!
   Уилер ожидал реакции Ренделла, но тот не мог сказать ни слова.
   - Прочитав  же  перевод  этих  манускриптов,  вы  будете  ошеломлены  еще
сильнее, - с горячностью продолжил Уилер. - Их содержание способно полностью
перевернуть мозги. Теперь мы уже по-настоящему знаем, где Иисус родился, где
Он учился, как Он рос, как молился над могилой отца после смерти Иосифа, чем
Он зарабатывал на жизнь перед своим служением,  детали  пропущенных  лет  от
двенадцати до  тридцатилетнего  Его  возраста  -  короче,  все.  Все!  Иисус
существовал! И  даже,  если  бы  возникли  сомнения  в  этом  фантастическом
христианском  источнике,  древнейшем  известном  нам  источнике  -  ведь  он
написан, якобы, обращенным в христианство иудеем - все равно,  у  нас  будет
иметься подтверждение служения нашего Господа, его существования и Распятия,
полученное из нехристианского  источника  -  из  рапорта  римского  солдата,
докладывающего из  оккупированной  Палестины  своему  начальству  в  Риме  о
мятежнике, так называемом  Мессии  -  из  Пергамента  Петрониуса.  Но  самое
замечательное,  мистер  Ренделл,   даже   не   это.   Самое   интересное   и
примечательное я оставил напоследок. Эта часть моего рассказа будет наиболее
невероятной.
   От изумления Ренделл опять не мог сказать ни слова.
   - Так вот, слушайте, - дрожащим от волнения голосом вел  Уилер.  -  В  30
году нашей эры, в Иерусалиме, Иисус не умер на кресте. - Уилер сделал паузу,
чтобы еще сильнее подчеркнуть последующие слова:
   - Он остался в живых и прожил еще девятнадцать лет.
   - Прожил... - еле слышно только и смог сказать Ренделл.
   - Петроний доложил начальству, что Иисус был распят, объявлен  мертвым  и
снят с креста для последующего погребения. Но Иаков Юст открыл, что брат его
не испустил дух на кресте, что Иисус жив и дышит. Иаков не говорит, выжил ли
Он благодаря Божьему провидению или искусству врачевателей. Он  сказал  лишь
то, что Иисус выздоровел и скрытно продолжил свое служение  в  Палестине,  в
других римских провинциях, а в конце концов перебрался для проповеди в Рим -
в Рим! - в девятый год правления императора Клавдия, в 49  году  нашей  эры,
когда  Иисусу  должно  было  исполниться  пятьдесят  четыре  года.   И   так
продолжалось до тех пор, пока не произошло истинное Воскрешение из мертвых и
Вознесение. Вы  понимаете,  о  чем  я  говорю?  Можете  ли  вы  оценить  все
последствия подобного открытия?
   Стив Ренделл покачивался  на  своем  стуле,  слишком  потрясенный,  чтобы
адекватно воспринять услышанное.
   - Но разве... может ли это быть правдой? Не могу поверить.  Должно  быть,
здесь какая-то ошибка. Вы полностью уверены?
   - Мы абсолютно уверены. Каждый  фрагмент  каждого  документа  вне  всяких
сомнений аутентичен. Теперь мы знаем правду! Наконец-то у нас есть Слово!  И
мы передадим его всему миру в нашем Международном Новом Завете. Мы воскресим
для человечества истинного  Иисуса  Христа,  реального  Спасителя,  когда-то
жившего на земле и живущего в нас сейчас. Вот почему этот тайный проект, над
которым мы работаем в Амстердаме, и носит данное ему имя. Стив, способны  ли
вы поверить в Воскрешение Два?
   Ренделл закрыл глаза. Под веками кружилась светящаяся  карусель,  несущая
образы как его собственного прошлого,  так  и  настоящего.  Ренделл  узнавал
человеческие образы на этой карусели в связи с  отношением  к  этому  самому
сенсационному открытию за девятнадцать столетий людской истории.  Он  видел,
насколько они все потрясены и  возбуждены  воскрешением  веры  в  значимость
жизни. Его отец. Его мать. Сестра Клер. Том Кэри. И над всем этим - он  сам.
Он видел тех, чья вера пошатнулась или же была надщерблена, видел и тех, кто
- подобно ему самому - веру утратили и были для нее  потеряны.  И  он  видел
Того, кто близился  к  этому  кружащемуся,  выталкивающему  из  себя  колесу
отчаяния, Того, кто так долго был мифической, притворной, сказочной фигурой.
Сын Господа Нашего, Иисус из Назарета, наконец-то мог стать известным  всему
человечеству. Евангелие от Иакова могло бы возродить послание любви  и  мира
Спасителя, успокоить и исцелить Свою человеческую семью.
   Невероятно, невероятно! Из всех чудес, которые Ренделлу довелось  видеть,
о которых ему довелось слышать в жизни, ни одно не было столь  изумительным.
Добрые вести на Земле.
   Могло ли такое быть на самом деле?
   О чем это Уилер спрашивал его? Да, может ли он поверить в этот проект,  в
это "Воскрешение Два"?
   - Не знаю, - медленно ответил Ренделл. - Это что-то  такое...  такое,  во
что мне ужасно хотелось бы поверить, если я еще способен во что-либо верить.
   - Но хотите ли вы попробовать, мистер Ренделл?
   - Попробовать? Что, распространять Слово? - рассуждал Ренделл,  подымаясь
с места, но ничего не видя перед собой. Поймите, если Он здесь затем,  чтобы
спасти нас, то, полагаю, я здесь затем,  чтобы  стать  спасенным.  Когда  мы
начнем?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

   КАК-ТО ТАК  СЛУЧИЛОСЬ,  что  в  каждом  сне,  которые  Ренделл  видел  за
последние полторы недели, присутствовал Христос. Вот и сейчас,  когда  он  с
трудом попытался проснуться, сон все еще продолжался,  а  может  существовал
всего лишь на грани сознания, где-то за приоткрытыми веками.
   Ученики увидали, как Иисус ходит по морю, и  они  встревожились,  говоря:
"Это призрак". Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал:  "Ободритесь,  это
Я, не бойтесь". И Стивен Ренделл тоже сказал ему в ответ: "Господи! если это
Ты, повели мне придти к тебе по воде". И Иисус сказал: "Иди!" А когда Стивен
вышел из лодки, он пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу. Но,  видя  сильный
ветер,  испугался  и,  начав  утопать,  закричал:  "Отче,  спаси  меня!"   И
преподобный Натан Ренделл тотчас  простер  руку,  поддержал  его  и  сказал:
"Маловерный, зачем ты усомнился?" И Стивен Ренделл был спасен и обрел веру.
   Этот безумный сон душил его.
   Ренделл наконец-то проснулся, открыл глаза и  только  сейчас  понял,  что
дыхание ему затрудняла мягкая грудь Дарлены  -  ее  обнаженная  левая  грудь
прижималась к его губам. Женщина раскинулась на кровати, нависая над ним, ее
ярко-розовый пенюар распахнулся, и обнажившаяся грудь закрывала ему рот.
   Ренделлу случалось просыпаться в самых странных местах и самым  необычным
образом, но  никогда  раньше  не  просыпался  он  на  корабле,  плывущем  по
Атлантическому океану, от прикосновения женской груди. Он  все  еще  был  на
воде, но Иисус  Христос  и  преподобный  Натан  Ренделл  Христос  неожиданно
умчались далеко-далеко.
   Дарлена сверху одарила его улыбкой.
   - Ну как,  нравится  тебе?  Ты  бы  не  смог  придумать  лучшего  способа
проснуться? Ну какого пашу, с  которым  бы  обходились  получше,  можешь  ты
назвать?
   Все понятно - еще одна из детских любовных игр Дарлены. Только  сейчас  у
Ренделла  не  было  охоты  на  подобные  вещи,  хоть  он  и  знал,  что  это
единственный  товар,  который  может  она  предложить,   поэтому   изобразил
благодарственную реакцию. Он нежно обцеловал ее грудь  вокруг  алого  соска,
пока тот не напрягся и не отскочил от его губ.
   - Ах ты озорник, Стив, - с деланой суровостью сказала Дарлена. - Давай-ка
не будем сейчас начинать. Просто мне хотелось убедиться,  что  ты  начинаешь
день с улыбкой. - Она склонила голову и надула губы, как  бы  обидевшись  на
Ренделла. - Только теперь ты наказан. - Она протянула руку,  сунула  ее  под
одеяло и повела вниз, меж его ног. Какое-то время она ласкала его,  а  потом
быстренько отдернула руку. - Эгей, а ты времени не теряешь!
   Ренделл поднял руки, чтобы притянуть Дарлену к себе, но та откатилась  от
него и спрыгнула на пол.
   - Веди себя прилично, дорогой. Я уже сообщила стюарду, чего мы  хотим  на
завтрак. Через минуту-другую он будет здесь.
   - Через полчаса-час, - пробурчал Ренделл.
   - Прими душ и одевайся, - после чего  она  сбежала  в  соседнюю  комнату,
гостиную, их небольшой каюты на верхней палубе лайнера  "Франс".  -  Знаешь,
дорогой, в этой их судовой газете, "L'Atlantique", написано, что  сейчас  на
канале  8А   будет   документальный   фильм   на   английском   языке,   где
рассказывается,  что  стоит  посмотреть  в  Лондоне.  Мне  бы  не   хотелось
пропустить.
   Дарлена была без ума  от  корабельного  кабельного  телевидения,  которое
показывало кинофильмы круглые сутки, а ей  не  хотелось  терять  ни  единого
удовольствия этого путешествия.
   Ренделл поглядел в иллюминатор, но тот был завешен коричневой  портьерой.
Тогда он позвал:
   - Дарлена, как там погода?
   - Солнце пытается пробиться через тучи, - ответила та из гостиной. - Зато
море будто стеклышко.
   Опершись на локте, Ренделл осматривал каюту. Это была стандартная двойка,
с длинным металлическим комодом на четыре ящика между кроватями;  на  комоде
рядом с его кроватью стоял белый телефонный аппарат, ближе к кровати Дарлены
- лампа с белым абажуром. У  изголовья  располагалось  коричневое  кресло  с
полосатой  обивкой,  на  котором  сейчас  было  раскидано   белье   Дарлены:
полупрозрачный лифчик и колготки. В  ногах  кровати,  перед  трюмо,  валялся
легкий стульчик оранжевого цвета.
   Ренделл слышал ровное гудение  судовых  двигателей  и  плеск  рассекаемой
носом и смыкающейся за кормой лайнера воды. После этого  он  услышал  щелчок
включаемого телевизора и бубнящий голос диктора.
   Ренделл упал на подушку и попытался включиться в  четвертое  утро  пятого
дня плавания от Нью Йорка до Саутхемптона.
   Когда  он  согласился  занять  пост  рекламного  директора   по   изданию
Международного Нового Завета и проекта, носящего название "Воскрешение Два",
он не собирался брать Дарлену Николсон с собой в поездку. Наоборот, он хотел
отправиться один, с Уилером, чтобы сконцентрироваться  на  подготовке  всего
того, что так занимало его теперь, на  той  работе,  которую  он  согласился
делать. Дарлена была слишком фривольной и гедонистической особой  для  такой
поездки. И дело было даже не в том, что девушка могла занять все его  время,
а в том, что  Дарлена  могла  отрывать  от  основных  занятий  своим  пустым
легкомыслием и постоянной готовностью к сексуальным забавам. Более того,  ее
присутствие  могло  привести  к  ненужным  осложнениям.  Уилер   со   своими
сотрудниками, всякими специалистами и  экспертами,  учеными  и  богословами,
связанными с "Воскрешением Два" в Амстердаме, не захотели  бы  иметь  ничего
общего с девушкой, подобной Дарлене. Ренделл  догадывался,  что  в  подобной
компании  она  была  бы  как  девица  из  кордебалета  или  стриптизерка  на
проведении католической благотворительной лотереи.
   Причем, все это не потому, что Дарлена выглядела  какой-нибудь  дешевкой,
проституткой - нет, скорее, потому, что она была кричаще-яркой, привлекающей
все взгляды, в чем-то глупенькой, никогда не  учитывающей  обстоятельств.  А
вообще-то  говоря,  она   была   весьма   видной   и   прямо-таки   излучала
сексуальность.  Дарлена  была  высокой  девицей  с  плоским,  удлиненным   и
худощавым телом манекенщицы или модели из мира высокой моды, если только  не
обращать   внимание   на   груди:   крепкие,   грушевидной   формы,    вечно
демонстрируемые в глубоких декольте носимых  ею  платьев  и  блузок  или  же
обтягивающих свитеров, собираемых ею дюжинами. Ее белокурые волосы  доходили
до плечей,  голубые  глаза  казались  посаженными  слишком  близко,  щеки  -
несколько впалыми; у нее была очень тонкая светлая кожа и маленький ротик  с
полными губами. Ходила она как бы скользя, так что все части тела  -  грудь,
бедра, ягодицы - двигались как надо,  во  всяком  случае,  всегда  заставляя
обернуться проходящих мимо мужчин. У нее  были  самые  длинные  ноги,  какие
Ренделлу не доводилось видеть ни у одной  из  женщин.  Вне  кровати  Дарлена
доставляла массу хлопот,  она  была  глуповатой,  неловкой  и  капризной.  В
постели   же   она   преображалась:    становилась    гибкой,    неутомимой,
изобретательной, веселой и дарящей радость.  Ренделл  давно  уже  решил  про
себя, что весь ее ум помещался к нее в  вагине.  Встретив  Дарлену,  Ренделл
получил от нее все, в чем нуждался, но она не могла быть тем  товарищем  для
волнующего и увлекательного путешествия  в  мир  веры,  куда  он  сам  решил
направиться.
   Ренделл предлагал  Дарлене  различные  выходы  из  сложившейся  ситуации.
Поскольку ему надо было ехать за границу не дольше, чем на  месяц-два,  и  в
это время он не мог уделять ей достаточно внимания, с его  стороны  возникло
предложение, чтобы Дарлена на  это  время  вернулась  в  Канзас-Сити,  чтобы
проведать родителей, родственников, друзей. Он мог бы оплатить ей  билеты  в
обе стороны и подкинуть деньжат на карманные расходы на все то  время,  пока
он не вернется, и они не воссоединятся в Нью Йорке. Дарлена его  предложения
не приняла. Тогда он стал соблазнять ее поездкой в Лас Вегас,  Лос  Анжелес,
месячным  отдыхом  на  Гавайях  или  шестинедельным  путешествием  по  Южной
Америке. Ответом на все это было: нет, нет и нет; Стив, я хочу быть только с
тобой; если же я не смогу поехать, то покончу жизнь самоубийством.
   В ответ на это  он  вздохнул,  сдался  и  сделал  ее  своей  секретаршей,
прекрасно понимая, что никого этим не  обманет,  а  в  конце  концов  вообще
выкинул всю проблему из головы. Хотя, в сложившейся  ситуации  были  и  свои
преимущества. Одно из них заключалось в том, что он ненавидел  оставаться  в
постели одному. Кроме того, после хорошей выпивки случались  моменты,  когда
он чувствовал  себя  виноватым.  Дарлена  же  была  прекрасной  возможностью
отвлечься от грустных мыслей. Ночью она была само совершенство,  все  в  ней
двигалось: руки, ноги, бедра и ягодицы, ну а уж после  того,  когда  Ренделл
кончал, он чувствовал себя так, будто его пропихнули через иллюминатор.
   А за неделю до отъезда, если не считать решения забрать Дарлену с  собой,
нужно было еще  решить  несколько  чисто  личных  проблем,  но  Ренделл  был
загружен работой с утра  до  самой  ночи,  отдавая  распоряжения  по  работе
агентства и по дому. После оглушительного сообщения Уилера о находке в Остиа
Антика, впервые за все времена удостоверяющей историчность  Христа,  Ренделл
сгорал от нетерпения и любопытства узнать каждую деталь этого  таинственного
открытия. Но Уилер не удовлетворял его желания. Во время плавания еще  будет
масса времени,  говорил  он,  а  все  остальные  подробности  будут  ожидать
Ренделла по прибытию в Амстердам. Ренделлу же чертовски хотелось  рассказать
Ванде, Джо Хокинсу и всем своим сотрудникам об их новом  задании,  но  Уилер
попросил  его  держать   все   в   тайне,   пока   эксклюзивные   экземпляры
Международного Нового Завета не выйдут из печати, и издатели не дадут своего
разрешения. Но  более  всего  Ренделлу  хотелось  сообщить  эту  потрясающую
новость своему отцу и Тому Кэри, заранее чувствуя, как  она  подействует  на
них, но он был связан обетом молчания, и потому они ничего пока не знали.
   Каждый день он звонил в Оук Сити,  разговаривал  с  матерью  или  Клер  и
убеждался, что отец, хотя все еще и парализованный, постоянно набирается сил
и приходит в себя. Позвонил он и в Сан Франциско. С огромным трудом пришлось
ему объяснять Джуди, что планы принять ее в Нью Йорке на  пару  недель  этим
летом неосуществимы. Он сказал дочери, что  должен  выехать  за  границу  по
специальному заданию, но пообещал, что  осенью  они  как-нибудь  встретятся.
После этого он попросил дочку позвать  к  телефону  ее  мать.  Ему  хотелось
знать,  не  передумала  ли  Барбара  относительно  развода.  Жена   спокойно
ответила, что не передумала и на следующей неделе собирается встретиться  со
своим адвокатом. Ну ладно, холодно отреагировал на  это  Ренделл,  тогда  он
даст указания Тэду Кроуфорду противодействовать этому разводу.
   На следующее утро Ренделл проконсультировался с Кроуфордом и описал  свой
случай; его адвокат только что оторвал голову от подушки  и  сонным  голосом
пытался убедить своего клиента не доводить дела до суда.  Когда  же  Ренделл
остался непреклонным, Кроуфорд, хочешь - не хочешь,  начал  делать  заметки,
чтобы избегнуть неприятных судебных разбирательств, и согласился подготовить
все необходимые документы. В течение  этой  безумно  занятой  делами  недели
Кроуфорд встречался и  с  двумя  юристами  Огдена  Тауэри,  решая  некоторые
спорные моменты, связанные с  вхождением  "Ренделл  Ассошиэйтес"  в  "Космос
Энтерпрайсез". С ужасной  внутренней  неохотой  Ренделл  решил  позвонить  в
Вашингтон Джиму Маклафлину, чтобы назначить встречу. По меньшей  мере,  Джим
заслуживал личных объяснений тех причин, по которым Ренделл  изменял  своему
слову и отказывался сотрудничать с Рейкеровским Институтом. Джим  мог  и  не
понять их, но такая попытка объяснения должна была иметь место. К несчастью,
Джим Маклафлин  уже  отбыл  куда-то  для  выполнения  совершенно  секретного
задания, так что связаться с ним было никак невозможно. В Вашингтоне его  не
будет несколько  месяцев.  Тогда  Ренделл  оставил  для  Маклафлина  просьбу
позвонить Тэду Кроуфорду. Другого выхода не было. Маклафлину придется узнать
неприятное известие самым неприятным путем.
   Так что, когда день отплытия наступил, Стив  Ренделл  был  чертовски  рад
этому.
   Сейчас же, лежа на кровати в своей каюте, он повернулся на бок.  Рядом  с
телефоном лежала куча сувениров и памяток, которые Дарлена уже насобирала за
время плавания. Ренделл поискал рукой  за  телефонным  аппаратом  и  нащупал
брошюрку  с  программой  плавания,  в  которой  было  напечатано  ежедневное
расписание мероприятий. В комплекте имелось пять четырехстраничных буклетов;
каждые две  первые  странички  на  английском  языке,  две  остальные  -  на
французском. В первых четырех буклетах были  мероприятия  прошедших  четырех
дней плавания, в пятом была программа на сегодня. Нынче их было целых девять
событий - до того времени, пока завтра утром на рассвете они не  прибудут  в
Саутхемптон.
   Разложив программки в руке, будто игральные карты  увеличенного  размера,
Ренделл мог убедиться, насколько мало могли  они  отразить  его  собственную
активность за время плавания. Тем не менее, каждая из них оставила  какой-то
след в памяти.  А  вообще-то,  это  было  приятнейшее  морское  путешествие,
позволившее и отдохнуть, и стимулировать его ум. Если не считать неприятн