вошел вовнутрь.
   Ганс Богардус восседал за  огромным  столом,  на  котором  высились  кипы
справочников. Сейчас он склонился над открытым томом, делая из него какие-то
выписки. Длинные светлые волосы падали вперед, закрывая его  лицо.  Услышав,
что дверь открылась, а потом закрылась, он вздернул  голову.  На  его  юном,
чуть ли не женственном лице  читалось  удивление.  Библиотекарь  начал  было
подниматься из за стола, но Ренделл жестом руки попросил его сидеть.
   - Оставайтесь на месте, - сказал  он,  взяв  стул  и  присаживаясь  прямо
напротив хозяина комнаты.
   Ренделл положил свой портфель на стол перед собой  и  начал  расстегивать
его, не отрывая взгляда от молодого голландца - библиотекаря. Как и  раньше,
он показался Ренделлу отталкивающим. Если не считать выпученных, жабьих глаз
и толстых губ, лицо библиотекаря было почти что плоским, нос был представлен
разве что парой ноздрей, а  все  вместе  было  каким-то  бледным,  напоминая
альбиноса.
   - Как дела, мистер Ренделл? - спросил он своим писклявым голосом.
   - У меня есть кое-что для вас, - прозвучал ответ.
   Внимание библиотекаря тут же переключилось на портфель.
   - Что, из Майнца доставили новую Библию?
   - Нет, ее еще не доставили, - ответил Ренделл. - Но когда это произойдет,
среди тех, кто ее увидит, вас не будет.
   Бледные веки Богардуса дернулись. Он смочил языком свои жирные губы.
   - Что... меня не будет... что это значит?
   - А то, - сказал Ренделл.  Он  взял  миниатюрный  магнитофон.  Совершенно
сознательно он положил его на столе между собой и библиотекарем и  нажал  на
кнопку воспроизведения. - Первый голос,  который  вы  услышите,  принадлежит
доктору Флориану Найту. Второй голос  -  мой.  Запись  была  произведена  не
далее, как час назад.
   Кассета завертелась. Голос доктора Найта прозвучал очень похоже, так, что
его нельзя было спутать ни с каким иным. Ренделл немного увеличил  громкость
и вновь уселся на стул. Скрестив руки  на  груди,  он  следил  за  слушающим
библиотекарем.
   Постепенно, по мере того, как шли секунды, а голос доктора Найта наполнял
обставленную книгами комнату, на бесцветном лице Ганса  Богардуса  появились
изменения. На недвижных щеках расцвели алые пятна. Он  не  делал  каких-либо
движений. В  перерывах  речи  доктора  Найта  можно  было  слышно  лишь  его
ускоренное дыхание.
   Пленка уже почти что дошла  до  конца.  Зазвучало  последнее  предложение
исповеди доктора Найта:
   Наш Иуда? Ганс Богардус, библиотекарь проекта. Именно  его  следовало  бы
прижать - если мы не хотим увидать, как нашего Христа распинают вновь, и уже
навечно.
   После этого был только шум чистой ленты. Ренделл протянул руку, остановил
магнитофон и спрятал его в портфель.
   Глаза Богардуса встретились с ледяным взглядом Ренделла.
   - Сможете ли вы  опровергнуть  это  перед  лицом  доктора  Найта,  совета
издателей и инспектора Хелдеринга?
   Ганс Богардус не ответил.
   - Ну ладно, Ганс, вас раскрыли.  К  счастью  для  нас,  все  то,  что  вы
передали вашему приятелю Седрику Пламмеру  для  домине  де  Фроома,  большой
ценности не имело. Больше вы уже ничего передать не  сможете,  тем  более  -
расширенной  копии  нашей  новой  Библии.  Сейчас  я   собираюсь   позвонить
Хелдерингу, чтобы тот вызвал двух охранников, а те уже будут держать вас под
строжайшим надзором - до тех пор,  пока  я  не  свяжусь  с  Дейчхардтом  или
Уилером в Майнце, все сообщу им, а потом вас просто выгонят.
   Ренделл ожидал вспышки бешенства,  проклятий,  бешеной  попытки  защитить
себя.
   Только ничего этого не было.
   Злая, какая-то гнусная ухмылка прошла трещиной по плоскому лицу  молодого
голландца.
   - Дурак вы, мистер Ренделл. Все эти ваши боссы - они не выгонят меня.
   Это было уже нечто новое, неожиданное, совершенно наглое.
   - Почему же нет? Полагаю, мы только что...
   - Я знаю, что не выгонят, - отрезал Богардус. Они не  осмелятся  выгонять
меня, когда услышат о том, что мне известно. Я останусь работать до тех пор,
пока сам не решу уйти. А я не уйду до тех пор,  пока  не  прихвачу  с  собой
новой Библии.
   Молодой голландец просто безумен, решил Ренделл. Не было никакого  смысла
разговаривать с ним сейчас. Ренделл отодвинул свой стул.
   - Хорошо, посмотрим, выгонят вас или нет. Сейчас же я собираюсь позвонить
в Майнц Уилеру и Дейчхардту...
   Все еще ухмыляясь, Богардус отошел от своего стола.
   - Бога ради, звоните, - сказал он. - Только не забудьте  об  одной  вещи,
когда станете набирать номер.  Скажите  им,  что  Ганс  Богардус  с  помощью
собственного гения открыл в их Библии то, что все их  ученые,  исследователи
текстов и теологи слепо пропустили. Скажите им то, что Ганс Богардус  открыл
в их Библии фатальный прокол,  тот  самый  прокол,  который  может  всех  их
уничтожить, представив их творение как подделку, что уж полностью  уничтожит
все их ожидания, если он, Богардус, решит открыть миру  существование  этого
прокола. А я обязательно открою его, если меня заставят уйти силой.
   Нет, парень окончательно рехнулся, решил Ренделл.  Но  молодой  голландец
говорил расчетливо - его мозги были словно компьютер, он мог обнаружить все,
что угодно, как сказала о нем  однажды  Наоми  -  поэтому  Ренделл  не  стал
отрывать рук от своего стула.
   - Фатальная ошибка в новой Библии? -  переспросил  он.  -  Как  вы  могли
обнаружить ее в книге, которую никогда не видели, не говоря уже о  том,  что
не читали?
   - Я прочитал достаточно, - ответил на это Богардус. - Уже год я все время
настороже. Я высматривал, слушал, кусочек тут, кусочек там.  Я  библиотекарь
по ссылкам. Ко мне поступают запросы найти слово, фразу,  параграф,  цитату.
Сами сведения тщательно охраняются, но я видел  множество  отдельных  частей
головоломки. Очень многое от меня скрывают, как скрывают  от  других  -  это
правда. Я  не  знаю  точного  названия  новой  Библии.  Я  не  знаю  точного
содержания открытия. Мне не известны девяносто процентов нового текста. Но я
знаю, что он  касается  доселе  неизвестных  материалов  об  Иисусе  Христе,
подробностей его расширенного служения. Я знаю, со всей определенностью, что
Иисус посетил множество мест за пределами  древней  Палестины,  и  одним  из
таких мест был Рим.
   Ренделл был потрясен  и  теперь  испытывал  гораздо  большее  уважение  к
библиотекарю.
   - Хорошо, Ганс. Предположим ненадолго, что ваша  претензия  действительно
верная. Неужто вы хотите,  чтобы  я  поверил,  будто  эта  мелочь  дала  вам
достаточно информации для того, что вы назвали проколом...
   - Фатальным проколом.
   - Ну  ладно,  фатальным  проколом,  который  просмотрели  лучшие  в  мире
эксперты, люди, обладающие полным текстом, которые переводили его и  изучали
много лет?
   - Да, - ответил Богардус, - потому что у них зашоренный взгляд, они видят
лишь то, что желают видеть, они  глядят  сквозь  узкую  дырочку  веры.  Могу
сказать, такое уже в Амстердаме случалось и раньше. Между 1937 и 1943 годами
шесть новых и никому не известных Вермееров, написанных в семнадцатом  веке,
было обнаружено неким человеком по имени Ганс ван  Меегерен;  все  они  были
проданы  крупнейшим  музеям  мира  и  коллекционерам  за  восемь   миллионов
гульденов - более трех миллионов долларов, американских долларов. Критики  и
эксперты объявили этих Вермееров подлинными. Критики и эксперты не  заметили
того, что руки Христа  на  одной  из  картин  были  написаны  с  рук  самого
Меегерена, стулья на другой картине были срисованы  со  стульев,  стоящих  в
современной мастерской Меегерена;  масло  для  грунтовки  холстов  содержало
синтетическую смолу, которая не могла существовать до 1900 года, в то время,
как сам Вермеер умер в 1675 году. Все эти  Вермееры  были  поддельными,  что
было впоследствии доказано. Только никто, даже обладающий глазами  истинного
знатока, подделку на всех холстах обнаружить  не  смог.  А  достаточно  было
четверти квадратного дюйма картины с ее синтетической смолой. Вот и я, точно
таким же образом, увидал достаточно. Я увидал ту самую четверть дюйма  всего
холста вашей Библии, но я увидал достаточно, чтобы объявить ее подделкой.
   Услышав, что его собеседник зашел  столь  далеко,  Ренделл  и  сам  решил
сделать следующий ход.
   - Ну ладно, этот, так называемый, прокол - вы, конечно же, сообщили о нем
Пламмеру и де Фроому?
   Богардус замялся.
   - Нет, не сообщил. Пока что нет.
   - Почему же?
   - Ну, это... это личная проблема.
   Ренделл уперся пальцами рук о стол и поднялся на ноги.
   - Ну ладно, вот теперь-то я уверен, что вы лжете. Если бы  вы  и  вправду
нашли что-то не то с Библией, вы бы сразу же сообщили об этом Пламмеру. Ведь
он же платит вам за это, не правда ли?
   Богардус вскочил на ноги. Лицо его представляло собой массу  ярко-розовой
ярости.
   - Седрик ничего мне не платит. Я делаю все это для него только лишь  ради
любви.
   Ренделл застыл на месте. Так  вот  в  чем  была  связь,  дошло  до  него.
Богардус  с  Пламмером  были  любовниками.  Он,  не  желая  того,   коснулся
напряженного гомосексуального нерва.
   Богардус отвернул голову.
   - Все, что мне известно, я держу для себя, и я ничего не сообщал Седрику.
Я знаю, что это значит для него. Это может быть  даже  важнее  всей  Библии.
Если он напишет об этом проколе, сделает его достоянием  общественности,  то
сделается знаменитым и богатым. Только я сохраняю это - как  там  говорят  в
американских фильмах? - как туза в рукаве. Потому что потом, позднее, Седрик
уже не будет таким милым со мной, и - я же знаю, хотя сам он и не знает, что
я знаю, он уже изменял мне. С кем-то более молодым,  более  привлекательным.
Седрик говорил, что когда все это закончится, он возьмет меня в  путешествие
по Северной Африке. Он обещал, что сделает это, когда я  достану  ему  новую
Библию. Да, пока что новой Библии достаточно, чтобы удерживать его со  мной.
Но если что-нибудь пойдет не так, я держу в рукаве своего туза,  мое  личное
открытие, которое взорвет все.
   Ренделл отметил достойное сожаления отчаяние в трясущемся голосе молодого
голландца, отчаяние, выдающее страх одного человека потерять другого.  После
этого Ренделл  переключился  на  мысль,  сколько  же  правды  может  быть  в
заявлении библиотекаря о том, будто  он  знает  нечто  такое,  что  способно
дискредитировать весь  Международный  Новый  Завет.  Богардус  мог  выдумать
какую-нибудь ложь, лишь бы напугать издателей, заставить их открыть для него
весь текст нового открытия. Выхода не было  -  следовало  бросить  еще  один
вызов изменнику.
   - Ганс, - обратился Ренделл к молодому человеку.
   Богардус, взволнованный возможной  изменой  своего  любовника,  казалось,
совершенно забыл, что рядом с ним находится кто-то чужой.
   - Ганс, вы мне так и не сообщили толковой причины того, чтобы не сообщать
о вас издателям, которые несомненно выгонят вас за это.  Вы  настаиваете  на
том, будто открыли несоответствие в каком-то  из  фрагментов  новой  Библии.
Полагаю, именно его вы и называете проколом. Но, если вы и обнаружили  некое
доказательство, тогда самое время или рассказать о нем, или вообще молчать в
тряпочку. Лично я считаю так, что вы придумали какую-то мелочевку,  лишь  бы
не дать мне выбросить вас на улицу.
   - А вы считаете, будто ничего нет? - спросил со злостью Богардус.
   Но больше ничего прибавлять он не стал.
   Ренделл пожал плечами.
   - Я жду.
   Богардус лишь опять смочил языком губы, но не сказал ничего.
   - Ладно, - заявил на это Ренделл, - вот теперь я совершенно  уверен,  что
вы не только предатель, но  еще  и  болтун,  и  я  немедленно  иду  сообщить
издателям о вас.
   Он развернулся на месте и направился к двери.
   - Послушайте! - неожиданно вскрикнул Богардус. Он тоже побежал  к  двери,
лишь бы помешать Ренделлу выйти.
   - Может сказать, чтобы следили за мной, но вы все равно не  остановите...
И не важно, будут они знать или нет. Все равно, уже слишком поздно.  Скажите
им посмотреть на папирус номер девять, четвертая строка сверху.  Никто  еще,
кроме меня, не понял, что это означает. Если я сообщу об этом Седрику, всему
миру, тогда Возрождению Два прийдет конец. Но... - он глотнул воздуха,  -  я
могу пообещать никому не открывать этого, если мне немедленно дадут  Библию.
В противном случае, всем им конец.
   - Они выбросят вас отсюда уже сегодня, Ганс, - пообещал Ренделл.
   - Передайте им:  папирус  номер  девять,  четвертая  строка.  Вы  и  сами
увидите.
   Ренделл оттолкнул библиотекаря, открыл дверь и вышел.
   Ладно, увидим.

***

   ЧЕРЕЗ ЧАС ОН И САМ УВИДЕЛ.
   Ренделл сидел за своим столом, прижав телефонную трубку  между  плечом  и
ухом, ожидая, когда оператор на заводе Карла Хеннига  в  Майнце  найдет  для
него Джорджа Уилера.
   Ожидая, Ренделл еще раз просмотрел отпечатанную страницу с заметками. Эти
заметки представляли собой то, что он  смог  узнать  о  "фатальном  проколе"
Богардуса в папирусе номер девять, четвертой строке, Евангелия от Иакова.
   Информация  собиралась  с  трудом.  С  одной  стороны,  Ренделл  не   был
исследователем библейских текстов. С другой стороны, у него не было  доступа
к хранившимся в сейфе оригинальным материалам. И  еще  одно  -  он  не  умел
читать по-арамейский. Последнее стало камнем преткновения, когда он вспомнил
о существовании полного набора сделанных Эдлунгом фотографий всех папирусов,
единственного набора фотографий, имеющихся в его собственных папках.
   Ренделл непонимающе глядел на лист, озаглавленный "Номер  девять",  текст
казался ему ничего не значащим и нерасшифровываемым, со  всеми  заполняющими
страницу античными закорючками, значками и точками, многие из которых вообще
были едва ли различимы. Но распечатка сопровождалась  списком  заголовков  и
номеров  параграфов,  показывающих,  какая  из  строчек  арамейского  текста
совпадала с переводом Евангелия от Иакова. Строка  4  девятой  главы  должна
была соответствовать фрагменту 23:66 английского издания.
   Поскольку Ренделлу не разрешили оставить себе копию  Библии,  которую  он
уже читал, он попытался вспомнить, у кого такая копия могла быть  сейчас  на
руках. Все издатели из города уехали. Доктор Найт свои фотокопии  уничтожил.
И тут Ренделл вспомнил. Доктор  Найт  воспользовался  гранками  из  портфеля
доктора Джеффриса.
   Ренделл  застал  английского  ученого  в  его  кабинете.  Теолог  любезно
согласился помочь. Так, Иаков 23:66, ага, сейчас глянем. Наконец-то  Ренделл
добрался до перевода. "И Господь Наш, во  время  своего  бегства  со  своими
учениками из Рима, этой ночью прошел  через  обильные  поля  Озера  Фуцинус,
осушенные Клавдием Цезарем, возделываемые ныне и населенные римлянами."
   Просто, прямо и совершенно невинно.
   Где же был тот самый фатальный прокол, на который указывал Богардус?
   Евреев изгнали из Рима в 49 году нашей эры, и Иисус был  среди  них,  все
произошло в том самом году, когда Христос умер, это  был,  согласно  Иакову,
последний год его жизни. Что же здесь было не так?
   Не сообщая никому о том, чего он ищет, Ренделл призвал Элвина Александера
и Джессику Тейлор, чтобы те собрали все возможное об императоре Клавдии,  об
изгнании евреев из Рима в 49 году, а также про возделываемые земли,  которые
когда-то  были  озером  Фуцинус  неподалеку  от  Рима.   Его   исследователи
обратились к писаниям древних -  Тацита,  Светония,  Дио  Кассия,  к  группе
авторов, написавших "Историю Августов", равно как и к современным историкам,
работавшим до и после Гиббона.  Довольно  скоро  рекламная  группа  Ренделла
начала возвращаться с копиями найденных ими материалов.
   Когда Ренделл беспомощно перекладывал материалы, ему в  глаза  неожиданно
попала дата, и тогда-то он понял, в чем  состоял  так  называемый  фатальный
прокол, на который ссылался Богардус.
   Озеро Фуцинус было внутренним озером неподалеку от Рима. Никакого  истока
из него не было. Регулярно, когда сезонные дожди проливались на древний Рим,
воды озера накапливались, поднимались, выходили из  берегов  и  заболачивали
территорию.  Император  Клавдий  приказал  своим  инженерам  осушить   озеро
навечно. Те разработали  план.  Задача  требовала  кропотливого  труда.  Они
собрались пробить туннель длиной в три мили через окружающие  горы,  который
бы вел в текущую за горами  реку  Цирис.  Клавдий  назначил  тридцать  тысяч
рабочих, которые более десяти лет строили этот туннель.  Когда  работа  была
закончена, благодаря ей, воды были спущены,  озеро  Фуцинус  осушили,  после
чего его дно превратили в пахотные земли.
   Иисус в 49 году проходил через поля, которые ранее были  озером  Фуцинус.
Так рассказывал Иаков.
   Но император Клавдий к этому времени еще не осушил  озеро,  он  превратил
его в пахотные земли только в 52 году. Так писали римские историки.
   Прокол, тот самый прокол Богардуса.
   Иисус, в бегстве своем, промчался по сухому дну озера в 49 году,  вопреки
несомненному факту, что в этом году озеро все еще существовало, и  воды  его
были осушены лишь через три года после смерти Христа.
   Итак,  для  всех,  кто  может  видеть,  в  Евангелии  от  Иакова   имелся
анахронизм. Возможно, никто бы этого и не  заметил,  как  никто  не  заметил
этого до сих пор, если не считать библиотекаря-голландца. Конечно,  если  бы
на  это  обратить  внимание,  и  сообщить  людям,  тогда  общество  было  бы
взбудоражено, как взбудоражен был теперь Стивен Ренделл.
   Этому промаху должно быть какое-то объяснение.
   Ожидая у телефона, чтобы переговорить с  находящимся  в  Майнце  Уилером,
Ренделл  чувствовал,  что  издатель  без  всяких  сложностей  разрешит   эту
проблему. Когда же она не будет  застить  горизонт,  Богардуса  можно  будет
сразу же выгнать, и Воскрешение Два наконец-то будет освобождено  от  домине
де Фроома.
   Немецкий телефонист с коммутатора на фабрике Хеннига отозвался снова:
   - Герру Уилеру сообщили. Он уже идет к телефону.
   После этого было несколько щелчков, а потом голос Уилера громом отозвался
в ухе Ренделла:
   - Алло! Кто там? Стив Ренделл?
   - Да, Джордж, я должен...
   - Меня вытащили с очень важного совещания.  Сказали,  что  звонок  крайне
срочный. Что у вас там такого срочного? Неужто не может подождать  до  того,
как я вернусь?
   Несмотря на раздраженность Уилера, Ренделл стоял на своем.
   - Нет, Джордж, это подождать не может. Дело очень серьезное. У нас  здесь
проблема.
   - Если это как-то связано с рекламой...
   - Это связано со всем проектом, с самой Библией. Постараюсь быть кратким.
Вчера вечером я встречался с Мартином де Фроомом.
   - Чего? Встречался с де Фроомом?
   - Правильно. Он послал за мной. Я проявил любопытство и пошел.
   - Опасное любопытство. Чего он хотел?
   - Об этом я расскажу, когда мы встретимся. Главный же вопрос...
   - Стив, мы сможем поговорить  об  этом  завтра.  -  Голос  Уилера  звучал
тревожно, в нем чувствовалась напряженность.
   - Сейчас же мне нужно возвращаться к остальным издателям и  Хеннигу.  Тут
произошло нечто аварийное. Так что встретимся...
   - Думаю, я знаю, что у вас там за авария, - перебил  его  Ренделл.  -  Вы
только что узнали, что Пламмер с  де  Фроомом  шантажируют  Хеннига.  У  них
имеются доказательства того, что Хенниг с нацистами жег книги в 1933 году.
   В голосе, доходившем сюда из Майнца было слышно изумление.
   - Откуда вы знаете? - спросил Уилер.
   - От де Фроома.
   - Сволочь!
   - И что вы собираетесь с этим делать? - хотелось знать Ренделлу.
   - Толком мы еще не  знаем.  У  де  Фроома  имеются  негатив  и  несколько
отпечатков, но фотографии могут лгать. В данном  случае  отпечатки  лишь  не
правильно интерпретируют истину. В то  время  Карл  Хенниг  был  всего  лишь
мальчишкой, он только-только начал посещать среднюю школу, так что для  него
все это было лишь уличной забавой, вот он и присоединился к этой забаве.  Ну
какой мальчишка не мечтает о том, чтобы бросить свои учебники