ьству? Лживым, пытающимся обмануть все и вся священникам?  Нет.  Моя
месть должна быть направлена против всей лживости религии - истинного  врага
жизни - наркотика, подавляющего опиума  -  с  ее  фальшивыми  россказнями  о
добром Спасителе. Моя вера была искалечена как и мое  тело.  И  как  раз  на
корабле,   перевозящем   осужденных,   который   выгрузил   всех    нас    в
Сен-Лорен-ду-Марони,  я  и  продумал  свой  удар  -  coup  de   gr(ce   всем
христопродавцам  -  свою  хитрость,  которая  могла  бы  серьезно  подрубить
церковную иерархию за все то, что они сделали со мной. Я придумал, пока  что
в самой элементарной форме, Евангелие от Иакова и Пергамент Петрония. С 1918
года, когда я возвратился на каторгу в Гвиане, и до 1953 года, когда колония
была расформирована и опустошена Ликвидационной комиссией по причине ужасных
условий, в которых Францию  обвиняли  по  всему  миру,  я  делал  тщательные
приготовления к своему удару.
   Переполненный ужасом и в  то  же  самое  время  увлеченный,  испытывающий
сочувствие к сидящему рядом старику, Ренделл продолжал слушать его исповедь.
   Как образцовому узнику Лебруну давали больше  послаблений,  чем  ком-либо
иному. Делая резные поделки из кокосовых орехов и тому подобные  безделушки,
изготавливая подарочные манускрипты для продажи в Кайенне, иногда с  помощью
воровства, иногда с помощью обмана Лебрун подделывал средневековые  рукописи
(которые затем пересылались  в  Париж  через  вошедшего  в  долю  стражника,
который  получал  за  это  тридцать  процентов  комиссионных),  и   те   там
продавались торговцам, знакомым ему по прошлым криминальным  связям.  Лебрун
копил деньги, чтобы покупать научные работы по религиозным вопросам. Он даже
мог покупать материалы, чтобы подделывать банкноты, которые, в свою очередь,
продавались по сниженной цене, но обеспечивали ему доходы, чтобы приобретать
еще  более  дорогие  книги  по  истории  религии,  способные  помочь  в  его
собственных исследованиях.
   В течение тридцати  пяти  лет  своего  второго  срока  заключения  Лебрун
сделался экспертом по Иисусу,  по  практическим  знаниям  Нового  Завета,  в
арамейском и греческом языках, по вопросам папирусов и пергаментов.  В  1949
году, из-за хорошего поведения, его статус сменился с relйguй -  пожизненный
заключенный - на libйrй  -  вольнопоселенец,  которому  уже  не  нужно  было
оставаться в тюрьме, но которому нельзя было слишком отдаляться от  колонии.
Сменив свою полосатую робу  на  темно-синий  грубый  костюм  libйrй,  Лебрун
перебрался в лачугу на берегу реки Марони,  неподалеку  от  Сен-Лорена,  где
продолжал зарабатывать тем, что изготовлял сувениры и поддельные рукописи. В
1953 году, когда каторжная колония во Французской Гвиане была ликвидирована,
relйguйs были высланы назад во Францию,  чтобы  продолжать  отсиживать  свои
сроки в правительственных тюрьмах, а Лебрун, вместе  с  другими  libйrйs  на
корабле "Атесли" приплыл в Марсель, чтобы наконец-то вступить на французскую
землю свободным человеком.
   Еще раз устроившись в Париже, Лебрун  продолжал  подделывать  банкноты  и
паспорта, чтобы иметь средства на жизнь и на дорогие материалы,  необходимые
для изготовления его столь долго планируемой подделки. Когда,  наконец,  все
было готово, он покинул Францию уже навсегда. Переправив ящик с материалами,
необходимыми для своей работы, в Италию, он последовал за  ним,  нашел  себе
квартиру в Риме, и вот там уже начал создавать  свою  чудовищную  библейскую
подделку.
   - Но  как  вы  могли  даже  мечтать  обмануть  опытных  исследователей  и
теологов? - хотелось узнать Ренделлу. - Я еще могу понять, что вы достаточно
хорошо изучили  греческий  язык,  но  мне  сообщили,  будто  арамейский  это
настоящий заворот мозгов, опять же, это уже мертвый язык...
   - Не такой уже и мертвый, - с усмешкой возразил ему Лебрун. - В  нынешней
его форме на нем все еще разговаривают мусульмане  и  христиане  на  границе
Курдистана. Что же касается того, как вы сами выразились, будто армейский  -
это заворот мозгов, то можно сказать и так, но я посвятил четыре десятилетия
собственной жизни на его изучение, значительно больше,  чем  я  потратил  на
тонкости своего родного, французского языка. Я изучал специальные журналы по
филологии, этимологии, лингвистике,  где  публиковались  статьи,  написанные
ведущими  специалистами,  такими  как  настоятель  Петропулос  из  монастыря
Самопетры и доктор Джеффрис из Оксфорда. Я изучал тексты, как,  например,  в
"Грамматике библейского арамейского  языка"  немца  Розенталя,  которую  мне
удалось найти в Висбадене. Наиболее важные знания я получал и  оттачивал  по
репродукциям - и я копировал эти тексты от руки сотни раз, так что теперь  я
свободно могу писать на нем - всем этим древним арамейским манускриптам Книг
Еноха, Завещания Леви, апокрифам Бытия - по  всем  тем  источникам,  которые
существуют на сегодняшний день. Сложный язык, это правда, но я  справился  с
ним.
   Пораженный всем услышанным, Ренделл хотел знать больше.
   - Мсье Лебрун, более всего меня удивляет подлинность папирусов.  Как  вам
удалось подделать папирусы, которые затем смоли пройти через сложные научные
испытания?
   - Я вовсе и не пытался изготовить их или подделать, - очень просто заявил
Лебрун.  -  Пытаться  подделать  древнюю  бумагу  было  бы  с  моей  стороны
глупостью. Вообще-то говоря, папирусы, опять  же  -  пергаменты,  это  самые
сложные элементы подделки. Возможно, что самые опасные, но и  самые  легкие.
Насколько вам известно, мистер Ренделл, я ведь не  только  фальшивомонетчик,
но еще и вор. Все мои друзья были преступниками и ворами.  И  вот  вместе  с
ними я собирал необходимые для меня древние материалы в течение двух лет.  В
результате собственных исследований я знал расположение каждого внесенного в
каталог  свитка  и  кодекса  первого   века   нашей   эры,   равно   как   и
месторасположение таких же, но в каталоги не внесенных. Я знал  общественные
и частные музеи, где они хранились и выставлялись, опять же, мне были хорошо
известны частные коллекционеры-миллионеры. Очень многие свитки в начале  или
в конце были пустыми, во многих кодексах имелись неиспользованные  страницы,
и вот их я и похищал.
   Смелость этого человека восхитила Ренделла.
   - А нельзя ли поконкретней? Я имею в виду, чьи коллекции, где...?
   Лебрун покачал головой.
   - Мне не хотелось бы открывать вам конкретные места, из  которых  я  брал
папирусы и пергамент, но зато я спокойно могу сказать вам о ряде  коллекций,
которые мы - н - исследовали, и ряд из них  посещается  с  более  серьезными
намерениями. Мы копались в Ватиканской Библиотеке  и  в  Туринском  Музее  в
Италии,  в  Национальной  Библиотеке  Франции,  в  Австрийской  Национальной
Библиотеке, в Библиотеке  Бодмера  неподалеку  от  Женевы  в  Швейцарии,  во
множестве  хранилищ  Великобритании.  Среди  последних  мы  удостоили  своим
вниманием Коллекцию Битти в  Дублине,  Библиотеку  Райланда  Манчестере,  не
говоря уже о Британском Музее в Лондоне.
   - И вы действительно совершали кражи в этих местах?
   Лебрун гордо ухмыльнулся.
   - Да, это так, в некоторых из них - поскольку не везде хранились папирусы
и пергаменты, датируемые конкретно первым веком нашей эры. Более  всего  нам
помог  Британский  Музей.  Музей  предоставил  нам  самый  богатый  источник
папирусов первого века, папирусы из Самарии с приличным количеством  пустого
места. Да, коллекция папирусов Британского Музея была  самая  лучшая,  опять
же,  с  целыми  пачками  пустых  страниц,  она  была  совершенно  никак   не
организована и не каталогизирована по причине недостатка персонала и  фондов
на обслуживание, и потому  они  все  практически  не  охранялись.  Еще  один
источник сокровищ находился в моем родном Париже, в Национальной Библиотеке.
Там  хранится  много  тысяч  подобного  рода  манускриптов,  непереведенных,
неопубликованных,  некаталогизированных.  Какая  жалость,   какие   огромные
богатства - и такой беспорядок. Потому-то я и позволил себе  забрать  оттуда
несколько пустых пергаментных листов первого века,  чтобы  применить  их  по
лучшему назначению. Вы понимаете меня, месье?
   - Конечно понимаю, - ответил Ренделл. - Но, ради бога, каким  образом  вы
их вытащили оттуда.
   - Пошел и взял, - без  всякого  притворства  сказал  Лебрун.  -  Все  это
делалось внаглую, но и с осторожностью. В некоторые музеи я приходил еще  до
рассвета, другие посещал ближе к закрытию. В  любом  случае,  как  только  я
отключал систему тревоги, дальше уже я  все  делал  сам.  В  случае  музеев,
защищенных лучше, я пользовался услугами своих более опытных коллег, которые
затем хорошо оплачивал. В паре случаев я вел переговоры. Вы  же  знаете,  во
всех этих  бедных  музеях  охране  платят  нищенское  жалование.  А  ведь  у
некоторых имеются семьи, множество ртов, которые  нужно  кормить.  Приличная
взятка открывает многие двери. Нет, мистер Ренделл, то небольшое  количество
папируса и пергамента, которое мне требовалось, получить было не  так  уж  и
сложно. И представьте себе, все эти листы были самыми настоящими,  пергамент
- не ранее пятого года и не позднее  девяностого  года  нашей  эры.  Что  же
касается чернил, то я воспользовался формулой, применявшейся с 30 до 62 года
нашей эры, которые я изготовил из сажи и растительной смолы,  прибавив  туда
некоторые ингредиенты  для  искусственного  старения  -  те  самые  чернила,
которыми пользовались скрибы первого века.
   - Ну а содержание вашего отчета Петрония и вашего евангелия от Иакова,  -
поинтересовался Ренделл. - Как вы осмелились такое придумать? Как  вы  могли
представить, что эти документы будут  приняты  самыми  учеными  теологами  и
библеистами мира?
   Губы Лебруна искривились в насмешке.
   - Во-первых, потому что имелась отчаянная нужда в документах такого рода.
Существовали такие религиозные деятели, которые, то ли  ради  денег,  то  ли
ради власти, желали, чтобы подобного рода открытия были сделаны. Религиозные
лидеры  были  готовы  к  ним.  Они  желали  их.  Настроения  и  время   были
плодотворными для возобновленного Иисуса. И еще, потому что ни одна из  идей
или действий, которые я воплотил от  имени  Петрония  или  Иакова,  не  были
полностью придуманы мною. Практически все, что я использовал  в  своих  двух
документах, хотя бы раз  уже  предлагалось  Отцами  церкви,  историками  или
другими авторами ранних евангелий в годы после первого века нашей  эры.  Все
уже имелось там, сформированное и пренебрегаемое, либо вообще  игнорируемое,
если не считать теоретиков последних дней.
   - И что же это было? -  настаивал  Ренделл.  -  Можете  ли  вы  дать  мне
какие-нибудь примеры? Возьмем Пергамент Петрония. Существовал  ли  на  самом
деле человек по имени Петроний?
   - Пропавшее Евангелие от Петра говорит, что существовал.
   - Пропавшее Евангелие от Петра? Никогда о таком не слыхал.
   - Оно существует, - сказал Лебрун.  -  Нашли  его  в  течение  1886  года
французские археологи в древней могиле возле города Акхмим в верховьях  Нила
в Египте. Евангелие от Петра - это пергаментный кодекс, написанный около 130
года нашей эры. От канонических евангелий оно отличается в  двадцати  девяти
случаях. В нем говорится, что Ирод - не евреи, не Пилат, а именно Ирод - был
ответственным  за  казнь  Иисуса.  Там   же   говорится,   что   центуриона,
возглавлявшего сотню солдат, которые должны были  арестовать  Иисуса,  звали
Петронием.
   - Вот это да! - воскликнул Ренделл. - Вы хотите сказать, что Евангелие от
Петра говорит о реальных событиях.
   -  Дело  не  только  в  реальности,  но  Юстин  Мученик  -  обращенный  в
христианство в 130 году нашей эры - говорит нам, что в его  дни,  когда  эту
книгу  читали,   евангелие   от   Петра   ценилось   более,   чем   нынешнее
четвероевангелие. Но, когда в четвертом  веке  был  составлен  Новый  Завет,
евангелие от Петра туда не допустили, оно было отложено  в  сторону,  и  его
посчитали апокрифическим, то есть, писанием  с  сомнительным  содержанием  и
авторитетом.
   - Хорошо, - сказал Ренделл. - В вашем Пергаменте Петрония вы  представили
Иисуса, которого судят как подрывную личность и мятежника,  считающего  себя
выше тогдашнего Цезаря.  Что  заставило  вас  предполагать,  будто  подобное
проглотят?
   - Потому что многие библеисты в мире считают это правдой,  -  ответил  на
это  Лебрун.  -  Могу  процитировать  вам  хотя   бы   из   одной   дерзкой,
иконоборческой работы  "Восстановленное  назарейское  евангелие"  Грейвза  и
Подро: "Нет сомнений, что Иисус был помазанным и коронованным царем Израиля;
но  редакторы  Евангелий  сделали  все  возможное,  чтобы  скрыть   это   по
политическим причинам".
   - Ну а ваша подделка Евангелия от Иакова, - сказал Ренделл.  -  Различные
высказывания, которые вы приписываете Иисусу. Это факт или выдумка?
   Глаза Лебруна блеснули из-за очков в стальной оправе.
   - Скажем так, мсье: в основе моей выдумки лежали факты. "Логии" - Речения
Господа Нашего, проблем не представляли. Еще  раз  я  проконсультировался  с
апокрифами,  старинными  документами  сомнительной  точности.   Возьмем,   к
примеру, один древний, найденный  во  время  раскопок  документ  -  Epistula
Jacobi Apocrypha -  Апокриф  от  Иакова,  сборник  замечаний,  приписываемых
Иисусу. Я взял кое-какие из них, немного переделав или улучшив. В  Апокрифе,
когда Иисус покидает Иакова, это звучит так: "Сказав это, Он  вышел.  Но  мы
опустились на колени, я и Петр,  возблагодарили  и  послали  сердца  свои  к
небесам". В Пересмотренной Версии От  Лебруна  я  изложил  это  так:  "И  Он
оставил нас, благославив перед тем, и со своим  посохом  исчез  в  тумане  и
темноте. После этого мы опустились на колени, и послали благодарности свои и
сердца к небесам".
   Удовлетворенный Лебрун глянул искоса на Ренделла, ожидая его реакции.
   Еще раз Ренделл одобрительно кивнул, завидуя смелости собеседника.
   - Я понимаю, что вы имеете в виду, - сказал он. Факты служат выдумке.  Но
мне хотелось бы знать больше. Как насчет описания Иисуса Иаковом? Не  думали
ли вы, что такой вот Иисус, с узкими глазами, длинным  носом,  изуродованным
шрамами лицом и с физическими недостатками - не ожидали ли вы, что  подобное
описание будет встречено с сопротивлением?
   - Нет. Опять же, имеется много античных намеков о  том,  что  Он  обладал
непривлекательной внешностью. Клемент Александрийский, осуждая верующих,  уж
слишком озабоченных своей внешностью, напоминал им, что Иисус был "уродливым
с виду". Андрей Критский  писал,  что  у  Иисуса  "брови  смыкались  одна  с
другой". Кирилл Александрийский записал, что Христос был "весьма уродливым с
виду", но прибавил при этом, что "по сравнению с божественной  силой,  плоть
ничего не стоит". Для меня этого было достаточно, чтобы излагать.
   - Ну а что у вас имелось, чтобы оправдать ваши  утверждения  о  том,  что
Иисус пережил Распятие?
   - Имеется довольно долгая традиция, утверждающая, что Иисус не умер после
своего распятия. Игнатий, бывший епископом в  сирийской  Антиохии  в  69  г.
н.э., заявлял, что после Своего Воскрешения Иисус был "во  плоти".  Согласно
Иренею - известный Папий, который был епископом в Иерополисе  и  лично  знал
апостола Иоанна, заявлял, что Иисус не умер перед тем, как  Ему  исполнилось
пятьдесят лет. Розенкрейцеры всегда утверждали, будто у них имеются  древние
документы, доказывающие то, что Иисус избежал смерти на Кресте в Иерусалиме.
Розенкрейцерский историк писал: "Когда  они  вошли  в  гробницу,  они  нашли
отдыхавшего Иисуса, довольно быстро восстановившего  свои  жизненные  силы".
Эти же источники утверждают,  что  сектанты-ессеи  прятали  Иисуса.  Кстати,
слово "ессей" означает не только "святой", но  еще  и  "целитель".  Так  что
ессеи могли исцелить Иисуса. В  этом  смысл  работы  Карла  Бардта  и  Карла
Вентурини, которые в конце XVIII века готовили жизнеописание Иисуса. В своей
книге они утверждали, будто именно ессеи подготовили и  провели  все  чудеса
Иисуса, и что именно они осуществили его Воскрешение, и  что  с  креста  его
сняли не мертвым, но всего лишь без сознания,  после  чего  Он  был  излечен
врачом или целителем из секты ессеев.
   - Ну а отправка Иисуса в Рим? - подогнал его Ренделл.
   - Рим, - сказал Лебрун, любовно повторив это слово. - Мой  самый  крупный
риск, но почему бы и нет? Иудейские фарисеи второго века свято  верили,  что
Мессия должен появиться в Риме. Петр видел Иисуса во плоти по дороге в  Рим.
Римский историк Светоний обвинял Христа за организацию беспорядков  в  Риме.
Дело в том, что  и  вправду  существует  традиция,  которую  Иаков  излагает
следующим образом, говоря своим последователям, что  если  кто-либо  из  них
будет интересоваться, где же их Бог, он мог убедить их: "Бог ваш  в  великом
городе Риме". - Лебрун сделал паузу, обдумывая только что сказанное. Похоже,
он был доволен собой. - Мне кажется, что Рим был довольно логическим ходом.
   - Несомненно, таким он и был.
   - Видите ли, мсье Ренделл, практически каждая концепция в  моей  подделке
основывалась на каком-либо античном намеке. Это те же самые намеки,  которые
искушают современных теологов и исследователей Нового Завета в  их  попытках
реконструкции жизни Христа, заполнить все пробелы путем дедукции  и  логики,
путем изучения исторического  фона  и  размышлений.  Современные  библейские
эксперты знают, что имеющиеся у нас четыре Евангелия не являются фактической
историей. Четыре Евангелия в своей основе являются серией связанных  друг  с
другом мифов, хотя мифы эти и могли основываться на событиях  того  времени.
Все это давало толчок к размышлениям многих современных специалистов о  том,
что же по-настоящему происходило в начале первого века нашей эры. И  они  не
желали бы  ничего  большего,  чтобы  доказать  свою  правоту  путем  находки
пропавшего евангелия - того самого, которое всегда считалось существующим, и
которое было первичным источником для четырех принятых во всем мире  четырех
евангелий. Потому-то я прекрасно  понимал,  с  каким  бы  сопротивлением  не
встретились истории Иакова и Петрония,  всегда  найдутся  сотни  теологов  и
библеистов, которые скажут: "Наконец-то, истинное свидетельство того, о  чем
мы так долго рассуждали, все-таки должно было найтись".
   - Ваши предположения оказались истинными, мсье  Лебрун.  Самые  уважаемые
международные эксперты изучили ваше евангелие от  Иакова  вместе  с  отчетом
Петрония и приняли их.
   - Я никогда ни на минуту  не  сомневался  в  результате,  -  самодовольно
заявил Лебрун. - После того, как я закопал свою подделку -  а  ведь  это,  в
свою очередь, было наиболее сложным...
   - Как это, наиболее сложным? - перебил его Ренделл.
   - Потому что, как только я был вынужден  использовать  окрестности  Остиа
Антика  в  качестве  места  для  будущей  находки  с  целью  поддержки  идей
профессора Монти и последующего вовлечения его в свое дело, я  встретился  с
трудностями.
   - Каким же образом?
   - Спрятать мое изделие в какой-нибудь пещере в Израиле или в долине  реки
Иордан либо же в каком-нибудь складском помещении египетского монастыря было
бы гораздо легче, более логично. Большинство основных  открытий  делается  в
этих сухих зонах. Но вот Остиа Антика - страшно даже подумать. Никто не  мог
и представить более неподходящее место, в котором  бы  папирусы  сохранились
вплоть  до  двадцатого  века.  Существовала  проблема  воды.  Здания   Остиа
располагались  в  античные  времена  столь  низко,  что  каждый  год   город
затапливался водами Тибра. Нельзя было ожидать, чтобы какие-то папирусы  или
пергаменты могли бы сохраниться в результате этих периодических  наводнений.
Но тут мне встретился следующий исторический факт. Во втором веке  император
Адриан полностью разрушил Остиа и  перестроил  город  на  метр  выше,  чтобы
нейтрализовать  действие  наводнений.  Лично  я  преодо