ь, на углу, возле пересечения каналов.
   Водитель с удивлением полуобернулся к нему.
   - Вы хотите, чтобы я остановился, мистер Ренделл?
   - Высадите меня здесь. До гостиницы я хочу пройтись пешком.
   - Мистер Ренделл, мне дали указания не  спускать  с  вас  глаз,  пока  не
доставлю вас в гостиницу.
   - Тео, я понимаю, какие дали вам указания. И я собираюсь проследить,  как
вы их исполняете. И вы можете не терять меня из виду. Можете ехать за  мной,
пока я не дойду до отеля. Что вы на это скажете?
   - Но...
   Ренделл покрутил головой. Ох уж эти запрограммированные автоматы, никогда
не раздумывающие и следующие своим чертовым инструкциям!
   - Но поймите же, Тео, мы не нарушаем никаких правил. Я хочу того же,  что
и вы. К тому же, вы все время будете присматривать за  мной.  Просто,  после
приезда я еще не выходил в город. Мне необходимо  хоть  немножко  размяться.
Так что, пожалуйста, высадите меня здесь, а сами можете ехать сзади,  метрах
в пяти.
   Тео тяжко вздохнул, свернул к тротуару и остановился. Потом схватился  со
своего места, чтобы открыть заднюю дверь, но Ренделл уже  вышел  из  машины,
держа свой портфель в руке.
   - Единственное, скажите, где мы находимся, и куда мне идти.
   Тео указал рукой влево, вдоль берега канала.
   - Идите прямо вдоль этого канала, Принсенграахт,  до  самого  конца.  Там
будет река Амстель. Свернете направо и пройдете... раз, два... три  квартала
до Сарфатистраат, а затем налево - через  мост,  и  первая  следующая  улица
будет улица профессора Тюльплейна, там же и  гостиница  "Амстель".  Если  вы
пойдете не правильно, я подам сигнал.
   - Спасибо, Тео.
   Ренделл оставался на месте, пока Тео не занял место за рулем приземистого
"Мерседес-Бенца".  После  этого,  коротко  кивнув  водителю,  он  направился
вперед. Впервые почувствовав себя свободным после приезда  в  Амстердам,  он
глубоко вздохнул, наполнив  легкие  воздухом,  выдохнул,  ухватил  поудобнее
ручку тяжелого "дипломата" и неспешно пошел посреди  узкой  улочки,  бегущей
вдоль канала Принсен.
   Через пару минут он глянул через плечо. Тео  вел  лимузин  точно  в  пяти
метрах за ним.
   "Что ж поделать, правила, инструкции..." - подумал Ренделл. Тем временем,
прогулка казалась ему великолепной, и он буквально на глазах оживал.
   Здесь было настолько мило и спокойно после суматохи прошедшего  дня,  что
напряжение, казалось, само уходило из мышц и нервных окончаний рук и  спины.
Малолитражки скучились возле счетчиков  на  автостоянках.  С  одной  стороны
улочки  высились  темные  в  неярком  свете  одинаковые  дома  с   узенькими
лесенками, ведущими к выглядящим древними входным дверям;  чаще  всего  дома
были старинные, неосвещенные,  без  каких-либо  украшений  и  без  признаков
какой-либо жизни за темными окнами. Добрые амстердамские бюргеры,  догадался
Ренделл, рано ложились спать.
   С другой стороны от него, едва видимая  сквозь  вечернюю  молочную  синь,
совсем рядом с узкой улицей, была неподвижная  вода  канала.  Ренделл  видел
стоящие на  якоре  лодки  и  несколько  привлекающих  внимание  жилых  барж,
освещенных изнутри; в окне одной из них мелькнул  детский  силуэт  в  ночной
рубашке. Отражения судовых огней рябили на воде.
   Когда Ренделл не  спеша  добрался  до  конца  Принсен-канала,  его  мысли
вернулись к событиям сегодняшнего дня. Он подумал о  Дарлене,  надеясь,  что
экскурсия по городу доставит ей удовольствие. Совершенно вскользь  вспоминал
он о встрече с членами своей группы - готовыми действовать молодыми  людьми;
про  ленч  с   самыми   могущественными   религиозными   издателями   и   их
консультантами-богословами,  о  конфликтах,  стоящих  за  самыми  банальными
словами. А еще он подумал про Лори Кук. Это воспоминание направило его мысли
к собственной дочери, Джуди, заставило подумать о том, как сильно желал  он,
чтобы та была с ним сейчас рядом, про то, как тяжело будет ей и ему во время
бракоразводного противостояния. А еще ему вспомнились так повлиявшие на  его
жизнь Джуди, Барбара, Тауэри, Маклафлин, отец, мать, Клер, Том Кэри - только
в этот тихий вечер все они казались ему смутно-отдаленными.
   Он встрепенулся, когда какая-то бродячая кошка перебежала ему дорогу, а в
тот самый миг, когда  Ренделл  решил  продолжить  свой  путь,  в  лицо  ему,
практически  сразу  же  ослепив,  ударили  яркие  огни  автомобильных   фар.
Совершенно инстинктивно он прикрыл глаза рукой и даже  смог  уловить  силуэт
автомашины, вынырнувшей из ведущей к реке улицы и теперь мчащейся на него со
все нарастающей скоростью.
   Парализованный неожиданностью, в  течение  бесконечно  тянувшихся  секунд
Ренделл глядел, как надвигается на него черный седан, как он становится  все
громаднее, готовясь его раздавить.  Неужели  этот  чертов  придурок  его  не
видит? И видит ли все это Тео? Чудище было уже совсем рядом,  когда  Ренделл
попытался заставить действовать свои ноги-ходули. Он попятился к  поребрику,
чтобы убраться с пути мчащейся машины, но желтые лучи фар не отпускали  его.
После этого Ренделл с ужасом заметил, что автомобиль свернул прямо на него и
набирает скорость, чтобы сбить наверняка. Тогда, совершен но потеряв голову,
он отвернул к каналу, чтобы хоть этим спасти себе  жизнь,  но  споткнулся  и
почувствовал, что  падает.  И  в  этот  момент  "дипломат"  выпал  из  руки,
выставленной вперед, в надежде  защититься  от  стремительно  приближавшейся
асфальтовой мостовой.
   Ренделл грохнулся о мостовую, удар выбил из его  легких  весь  воздух,  и
теперь он ждал, когда взбесившийся автомобиль проедет. Но  вместо  этого  он
услышал скрежет тормозов, трение резиновых  покрышек  по  асфальту.  Ренделл
перекатился на спину - вовремя, чтобы заметить, как небольшой седан перекрыл
мостовую наискось, не давая проехать "мерседесу", что  заставило  Тео  резко
затормозить.
   Валяясь на асфальте, Ренделл успел кое-что заметить: человека в фуражке -
водителя седана, который выскочил из  машины  и  не  давал  Тео  возможности
открыть дверь лимузина. Но тут  же  его  внимание  переключилось  на  другую
фигуру - второго мужчины, выскочившего из того же седана. У  этого  человека
не было волос, лица тоже не было  различить  -  оно  казалось  гротескным  и
пугающим. Человек в натянутом на голову чулке выскочил из  машины  и  теперь
бежал, направляясь не к Ренделлу, а к  какому-то  предмету,  валявшемуся  на
мостовой.
   И в этот момент сердце Ренделла ухнуло в бездну.
   Предметом, валявшимся на асфальте, был его портфель!
   Каждый  нерв  в  теле  Ренделла  высылал  импульсы,   заставляя   хозяина
подняться. Он оттолкнулся от асфальта  и  даже  смог  встать  на  ноги.  Его
шатало, ноги разъезжались будто  ходули,  так  что  пришлось  схватиться  за
парковочный автомат, чтобы хоть как-то удержать равновесие.
   Выглядящая не от мира сего, отвратительная фигура со  своим  отталкивающе
голым черепом, упакованным в тонкий  нейлон,  уже  подхватила  "дипломат"  и
теперь разворачивалась, чтобы усесться в свой седан.
   Ренделл прекрасно видел рисунок протектора на шинах мерседеса, вот только
Тео нигде не было видно. Его вообще не было. Второй нападавший - водитель  в
кепке - сидел в черном седане, освободив путь  лимузину,  и  стартовал.  Его
сообщник, с дипломатом в руках, уже догонял седан.
   - А ну брось! - заорал Ренделл. - Полиция! Полиция!
   После чего и сам бросился  вперед.  Второй  грабитель  уже  схватился  за
приоткрытую дверь малолитражки, задержавшись, чтобы сесть. Ренделл кинулся в
приоткрытую щель двери седана, падая на мужчину сзади и подбивая тому  ноги.
Он чувствовал, как толстая ткань штанов вора выскользает из его  пальцев,  а
потом ему в щеку уперлись костлявые колени. Ренделл слышал  хриплое  дыхание
грабителя; они сцепились в двери и выпали на дорогу.
   Пытаясь  схватить   свой   "дипломат",   разъяренный   Ренделл   выпустил
противника. Когда его пальцы уже нащупали  кожу  портфеля,  он  почувствовал
сильный удар в спину, руки чужака стиснулись вокруг шеи Ренделла. Американец
задыхался, и вот тут, наряду  с  сопящим  дыханием  нападающего  он  услышал
странный, пронзительный звук.
   Он бил по нервам и близился, становясь все громче и громче.
   Ренделл услышал тихий вскрик внутри машины: "De politie! De politie komt!
Ga in de auto! Wij moeten vlug weggaan!"
   Совершенно неожиданно  Ренделла  отпустили,  и  он,  облегченно,  ткнулся
головой вперед. Никто уже не сдавливал  шею,  никто  не  колотил  по  спине.
Пытаясь встать на колени, он подтянул дипломат к себе и прижал его к  груди.
Дверь  автомашины  за  спиной  хлопнула.  Взревел   двигатель,   скрежетнула
передача, а колеса прокрутились по асфальту. Продолжая стоять на  коленях  и
покачиваясь, Ренделл осмелился оглянуться.  Седан  улепетывал  со  скоростью
ракеты и вскоре растаял в темноте.
   Несмотря на шум в голове, Ренделл попытался подняться на ноги,  но  упал.
Только потом до него дошло, что пара крепких рук подхватила его  под  мышки,
что кто-то помогает ему подняться на ноги. Ренделл обернулся и  увидал,  что
это мужчина в синей фуражке  с  черным  козырьком,  что  у  того  широкое  и
озабоченное лицо, что на нем серо-синий китель и  темно-синие  брюки.  Кроме
этого Ренделл отметил висящий на цепочке свисток, кобуру, полицейский значок
и пистолет, похожий на тот, что был у мистера Грота.  Полицейский  значок...
Голландский полицейский! И еще один полисмен в таком же мундире бежит в  эту
сторону. Полицейские обменивались словами, которые Ренделл не понимал.
   Он с  трудом  мог  стоять  на  ногах,  и  только  сейчас  заметил  Тео  -
запыхавшегося и бледного, потирающего  сбитую  шею.  Шофер  вклинился  между
полисменами, которые тут же забросали его вопросами на голландском языке.
   - Мистер Ренделл! Мистер Ренделл! Вы не пострадали?
   - У меня все хорошо, честное слово! -  ответил  тот.  Всего  лишь  счесал
колени, больше ничего. А что случилось с вами? Я высматривал вас...
   - Я пытался прийти  к  вам  на  помощь,  пробовал  вытащить  пистолет  из
перчаточного отделения, но замок заклинило... И, не успел я достать  оружие,
как один из них забрался в машину сзади и так ударил меня  дубинкой,  что  я
отключился и упал на сидение. Ваш портфель с вами? Ой, слава Богу...
   Только  сейчас  Ренделл  заметил  белый  фольксваген,   заехавший   перед
мерседесом  Тео  -  с  синим  маячком  на  крыше  и   полицейским   значком,
нарисованным   на   двери.   Второй   полицейский   обратился   к   первому,
поддерживавшему Ренделла под руку:
   - "Vraag hem wat voor een auto het was  en  hoe  veel  waren  daar".  Тот
повернулся к Ренделлу и спросил на хорошем английском:
   - Сержант хотел бы знать, что это была за машина, и сколько  в  ней  было
людей?
   - Что это за машина, не знаю, - ответил Ренделл. По-моему, черный  седан.
Людей же было двое. Один, в кепке, набросился на моего водителя. Ясно я  его
не разглядел. Сам  я  видел  лишь  того,  который  пытался  забрать  у  меня
портфель. У него на голове был чулок. Возможно, что  он  блондин.  Свитер  с
высоким воротником под горло. Он чуть ниже меня, но крепче.  Я...  больше  я
ничего не помню. Возможно, водитель Тео сможет рассказать вам больше.
   Полицейский тут же задал  вопрос  Тео,  после  чего,  уже  по-голландски,
повторил  описание  нападавших.  Сержант  дал  знак,  что  понял,  и   белый
фольксваген с ревом сирены исчез в темноте.
   Последующие десять  минут  были  заняты  формальностями.  Наблюдатели  из
окрестных домов и прохожие, шедшие по другому берегу реки, собрались вокруг,
присматриваясь  и  прислушиваясь  с  любопытством.  Ренделл  предъявил  свой
паспорт. Первый полицейский сделал все необходимые выписки.  Затем  Ренделла
опять  вежливо  расспросили  о  случившемся,  и  он   опять   все   подробно
рассказывал. Относительно собственных  занятий  в  Амстердаме  он  предпочел
слишком не распространяться. Так, отдых, несколько визитов своим друзьям  по
бизнесу, а больше ничего. Считает  ли  он,  будто  имелись  какие-то  особые
причины  нападения  на  него?  Нет,  ничего  подобного  он  не  может   даже
представить. Кроме того, если не  считать  сбитых  коленей,  у  него  все  в
порядке. Спасибо, все нормально.
   Полиция была удовлетворена, и первый полицейский захлопнул свой блокнот.
   Тео стоял рядом с Ренделлом.
   - Думаю, мистер Ренделл, - сказал он очень серьезно, что  вы  поедете  со
мной до самой гостиницы.
   Тот, кисло улыбнувшись, ответил:
   - Я тоже так думаю, что поеду.
   Толпа зевак  расступилась,  когда  Ренделл,  держа  "дипломат"  у  груди,
сопровождаемый двумя полицейскими, поплелся за Тео к лимузину. Он забрался в
машину, уселся на самом краешке заднего кресла, и Тео захлопнул дверь.  Окно
задней двери было опущено, и первый полицейский,  по-дружески  наклонился  к
Ренделлу.
   - Wij vragen excuus, - сказал он. - Het spijt mij dat u verschrikt  bent.
Het... - Тут он прервался и потряс головой. -  Извините,  забылся  и  говорю
по-голландски. Я хотел принести наши извинения за ваши неприятности.  Просим
прощения за испуг и беспокойство. Просто, какие-то сукины  дети  хотели  вас
ограбить. Им был нужен ваш портфель. Обыкновенное ворье.
   Ренделл усмехнулся. Всего лишь портфель. Обыкновенное ворье.
   Полицейский сказал еще следующее:
   - Если мы их поймаем, то вызовем вас для опознания.
   - Вы не поймаете их даже через миллион лет, - хотелось ответить Ренделлу,
но вместо этого он сказал просто:
   - Спасибо! Я вам очень благодарен.
   Тео завел двигатель, а  когда  полицейский  выпрямился,  чтобы  отойти  в
сторону, Ренделл глянул на его значок. На металлическом овальном  поле  была
изображена книга, над которой, защищая ее, нависал меч. По краю  значка  шли
слова: Vigilat ut quiescant. Ренделл догадался,  что  подпись  значит:  "Они
следят, посему вы можете чувствовать себя в безопасности".
   Меч защищал книгу.
   Только вот при этом он знал, что в собственной безопасности он никогда не
сможет быть уверенным.
   До тех пор, пока книга должна будет храниться в секрете.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

   РЕНДЕЛЛ БЫЛ УВЕРЕН, что и через много-много лет, оглядываясь на  прожитые
годы, он будет помнить два последних часа  этих  суток,  а  точнее  -  самый
последний  час,  проведенный  им   в   гостиной   королевских   апартаментов
амстердамского отеля "Амстель". Он будет вспоминать этот час  как  верстовой
столб, поворотную точку в своей личной одиссее жизненного пути. В это  место
- в данный момент времени, он прибыл, не имея  руля  и  ветрил.  Но  сегодня
вечером, почти в первый раз на собственной памяти, он  почувствовал,  что  у
него появилось какое-то направление, некий маяк, способный  привести  его  к
той жизни, которую он избрал для себя.
   Но в этом же событии имелось нечто бесконечно большее  -  его  невозможно
было коснуться или удержать, но познанное оставалось жить в тебе,  такое  же
реальное и осязаемое будто часть твоего собственного тела.
   И то, что Ренделл испытывал в себе - было спокойствием. Кроме  того  было
чувство безопасности. И в этом же чувстве  имелась  какая-то  цель,  правда,
было неясно, куда она ведет. Впрочем, даже и это было не важно...
   Одного не было в этом новом чувстве, и как раз тут Ренделл был  абсолютно
уверен. Охватившее его состояние не имело ничего общего с религией  в  самом
прямом или ортодоксальном ее смысле. Вместе с Гете Ренделл  понимал  сейчас,
что тайна не требует для себя чудес. Нет, нет, овладевшее им  чувство  ни  в
коей мере не было  религиозным.  Скорее  уж,  оно  было  убеждением,  трудно
определимой силой. Все это было так, как если бы Ренделл открыл,  что  смысл
его жизни, его собственное назначение перестало быть пустотой. Вместо  этого
пришла уверенность, что его персональное существование, как и у всех  людей,
было вызвано некой причиной, каким-то высоким  предназначением.  К  Ренделлу
пришло осознание непрерывности, личной связи с имеющимся у него  прошлым,  в
котором он жил до сих пор, и будущим, в  котором  ему  жить  и  жить;  через
осознание всех тех неизвестных ему пока  смертных,  что  еще  придут  в  эту
жизнь, как пришел он в нее сам, которые будут увековечивать его реальность в
этой жизни - и так до бесконечности!
   Вошедшее в его жизнь - и Ренделл осознавал это - еще нельзя было  назвать
верой, той  самой,  не  задающей  никаких  вопросов  верой  в  невидимого  и
божественного  Творца  или  Планировщика,  что  и  дает  цели  и   мотивации
человечеству, который и является объяснением всего сущего. То, что  вошло  в
него, гораздо лучше объяснялось самим Ренделлом как  начало  убежденности  -
убежденности в том, что его личное бытие на земле имеет  смысл,  причем,  не
только ради себя самого, но и для тех, с кем он сталкивается, для тех, с кем
он связан. Короче, здесь, в этом месте Ренделл оказался не случайно  или  же
по иронии судьбы и, следовательно, выходит  не  был  он  ничтожным  сгустком
плоти, пляшущим в вечном мраке пустоты.
   Он вспомнил, как однажды отец начал цитировать ему ужасное и  болезненное
место из Блаженного Августина: Он, сотворивший  нас  без  нашей  помощи,  не
спасет нас без нашего согласия. С привкусом  старинного  сожаления,  Ренделл
знал теперь, что это не часть его веры. Он ничего не мог представить такого,
на что мог бы согласиться ради спасения. Не мог он согласиться с  тем,  что,
согласно Книге, мы идем с верой, а не  за  знамением.  Он  и  сам  предпочел
знамение - и вот сегодня вечером он и вправду увидал нечто.
   Только вот что он увидал? Он никак не мог описать это  подробнее.  Может,
время позволит  сфокусировать  это  более  тщательным  образом?  Сейчас  же,
открытие веры внутри себя, веры в некий план,  в  цель  для  человека,  было
вполне достаточным поводом для взволнованности, надежды, чуть ли не страсти.
   Собрав всю свою решительность, Ренделл освободился от  кокона  внутренних
изучений самого  себя  и  попытался  возвратиться  в  окружающий  его  более
прозаичный мир, чтобы проследить свои шаги на  пути,  приведшем  его  в  это
путешествие на чужую землю веры.
   Два часа назад он возвратился в занимаемые им королевские апартаменты, на
втором этаже отеля "Амстель", но перед глазами стоял туман. Ренделл все  еще
был потрясен случившимся на улице. В этом  безопасном  и  безоружном  городе
открытых и дружелюбных людей на него напали, его подстерегли  два  чужака  -
один из  них  был  в  маске.  Полиция  записала  весь  инцидент  как  мелкое
хулиганство, банальную попытку ограбления со стороны парочки бродяг. Положив
свой поцарапанный в  переделке  портфель  на  громадную,  богато  украшенную
кровать, Ренделл знал больше их. В своем портфеле он нес не  просто  книжку,
но то, что Гейне назвал Книгой,  содержащей  рассвет  и  закат,  обещание  и
исполнение, рождение и смерть, всю драму человечества, Книгу Книг.
   И еще, размышлял Ренделл, эта особенная Книга, о которой  Гейне  говорил,
что время ее прошло, в глазах многих читателей была  застывшим,  обветшалым,
никак не связанным с новыми временами объектом, будто  пыльный,  бесполезный
предмет утвари, выдворенный на чердак цивилизации. И вот сейчас, практически
за один вечер, совершенно случайно, ему возвратили жизнь, дали молодость,  и
Книга - как ее Герой - воскресла. Еще раз, как обещали ее крестные отцы, она
могла сделаться Книгой Книг. И даже больше, в этой  книге  хранился  пароль,
ключ, Слово, что станет герольдом веры, поддерживаемым  свежим  изображением
Иисуса, сделанным Иаковом - а значит и закон, доброта, любовь, единство и, в
конце концов, вечная надежда смогут войти в материалистический, беззаконный,
циничный, машинный мир, все ближе и ближе скатывающийся к Армагеддону.
   На улице те двое были готовы покалечить и даже убить его, чтобы  овладеть
этим паролем.  Несмотря  на  весь  испуг,  Ренделл  лишь  едва-едва  осознал
предупреждение того, что вступил в опасную игру. Теперь же  в  нем  родилась
глубочай