познакомился  там
с евреем Акилой и его женой Присциллой, занимающимися обработкой кож,  и  от
них узнал Павел о последних страданиях, об истинном воскрешении и вознесении
Иисуса. По приказу Цезаря Клавдия Акилу с Присциллой изгнали из Рима  вместе
с  остальными  евреями  со  строгим  наказом  не  собираться  впредь  и   не
исповедовать свою незаконную веру, пока находятся они на земле Рима. Акила с
Присциллой покинули Рим вместе с Иисусом и пробыли  тяжкий  путь  на  юг,  к
порту Путеоли. В портовом городе, ожидая египетского судна с зерном, которое
должно было доставить их в Александрию, а затем и в Газу, Иисус собрал вкруг
себя беженцев в Иудейском квартале и говорил с ними, призывая верить в  Отца
и грядущее пришествие царствия Господня и Его Сына. И  он  открылся  им  как
Сын. Доносчик из местных, ценой награды в 15000 сестерциев, доложил  местным
властям, что Иисус не подчинился приказу Цезаря. После этого, отряду римских
солдат, стоящих гарнизоном в  statio  за  пределами  порта,  было  приказано
арестовать Иисуса за его преступление против властей.
   Без всякого суда Иисуса приговорили  к  смерти.  На  холме  за  границами
Путеоли его бичевали, привязали  к  кресту,  а  кровоточащее  тело  обмотали
тряпками. Солдаты, распявшие Его на кресте, поднесли  факел  к  Его  телу  и
ушли. Как только они оставили  Его,  над  бухтой  поднялся  страшный  ветер,
погасив языки пламени, охватившие Господа нашего. Когда  Акила  с  учениками
сняли Его ослабевшее тело с креста, Иисус уже был бездыханным.  Тело  Его  в
тайне было спрятано в пещере, дабы дождаться прихода  темноты  и  похоронить
надлежащим образом. Ночью, придя с бинтами и необходимыми веществами,  чтобы
бальзамировать тело Господа нашего,  Акила  с  Присциллой  и  семью  другими
свидетелями нашли пещеру пустой. Ученики  были  обескуражены  и  перепуганы.
Когда они начали размышлять над тем, что же случилось с трупом,  круг  света
ярче тысяч свечей заполнил пещеру, и им во всей славе своей открылся  Иисус.
Он кивнул собравшимся, и те последовали за ним до вершины холма за пределами
Путеоли. В свете нарождавшейся зари Иисус благословил их и тут  же  вознесся
вверх и, окруженный облаком, скрылся в небесах; присутствующие же опустились
в страхе и растерянности на колени и вознесли хвалу Отцу и Сыну.
   И вот, так брат мой Иисус вознесся к  своему  Творцу.  Вот  что  Акила  с
Присциллой рассказали Павлу в Коринфе, а тот передал все это мне.  И  теперь
вот Господь наш возвышен и занимает трон свой одесную Отца.

   Иаков завершает свой рассказ личным примечанием:

   Вера моя в божественное предназначение брата моего, Иисуса, росла во  мне
с каждым днем, и через всех учеников Его послание Его было разослано  далее.
Я руководствовался иудейским законом - не ел мяса, не  пил  вина,  облачался
только в одно одеяние, и волосы мои и борода  оставались  нестрижеными  -  я
должен  был  возглавить  Церковь  Его  в  Иерусалиме.  Известия   продолжали
распространяться среди иудеев в изгнании, среди неевреев от Дамаска до Рима,
среди обращенных в Самарии, среди всех тех в Цезарее, Эфесе и Яффе,  где  мы
крестили обрезанных и необрезанных.
   Власти подозревают меня, и дни мои на земле близятся к концу. В  связи  с
этим я передаю одну копию рассказа о нашем Иисусе Матфею для Варнавы с целью
пользования на Кипре, а одну копию Марку для Петра в Риме,  а  эту  копию  я
высылаю  с  другим...  Поздравления  от  Иакова  моею  собственной  рукой...



   Вот как умер брат Иисуса.
   А наследие его, подготовленное всего лишь за месяц, в  том  же  самом  62
г.н.э., находилось здесь.
   Слово.



   И вот теперь, дошло до Ренделла, она была найдена,  истина,  вся  правда,
Слово во всей его полноте.
   А после этого Ренделл вспомнил кое-что еще. В  другом  евангелии,  помнил
он, записанном Иоанном, было  любопытное  обещание,  вот  какое:  "Многое  и
другое сотворил Иисус: но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому
миру не вместить бы написанных книг" .
   И вот теперь мир вместил все книги, которые должны были быть  написаны  -
теперь, наконец-то, в единой книге.
   И книга эта была здесь. Вот она, Слово.
   Это был изумительный рассказ, и он мог бы взволновать весь  мир.  Впервые
после того, как он прочел и перечел его, Стивен Ренделл уселся на  диване  и
поглядел на то, что было у него в руках как на средство передачи чуда  этому
ожидающему миру.
   Конечно, это была величайшая находка в истории библейской  археологии.  И
правда, какое еще открытие в области археологии  могло  сравниться  с  этим?
Могло ли сравниться с ним, к примеру, открытие  Шлиманом  гомеровской  Трои?
Или вскрытие Картером гробницы Тутанхамона? Или находка  Розеттского  камня?
Или обнаружение неандертальского человека, отсутствующего звена? Нет,  ничто
до того не могло сравниться с находкой доктора Августо Монти в Остиа  Антика
в Италии.
   Ренделл знал, что сейчас он еще раз размышляет как пресс-агент, и если он
откроет шлюзы, сотни идей для рекламы этой  находки,  этого  открытия,  этой
новой Библии, будут кипеть в его голове. Нет, пока  что  эти  шлюзы  следует
подержать закрытыми.  Уж  слишком  он  был  поглощен  могуществом  открытия,
которое тронуло и потрясло его лично.
   Как он завидовал тем иным, которых не было здесь, верующим, сомневающимся
верующим, отступникам от  веры,  тем,  кто  нуждался  в  Слове  и  могли  бы
воспринять его даже более эмоционально, чем  воспринял  его  он.  И  тут  же
Стивен подумал о всех тех, кто был дорог ему -  о  своем  пораженном  ударом
отце, о своей страдающей матери, о своем лишившемся  иллюзий  приятеле  Томе
Керри, даже о своей сестре Клер - и он попытался представить, как  сообщение
о новом рождении Христа сможет подействовать на каждого из них.
   И наконец он подумал о Джуди, после этого - о собственной жене Барбаре  в
Сан-Франциско и о той свободе, о которой она так молила его, о той любви,  в
которой Барбара так нуждалась, о той надежде на лучшую новую жизнь  для  нее
самой и для Джуди.
   Стивен поднялся с дивана, медленно прошел в спальню и уселся на  кровати,
уставившись в телефонный аппарат.
   Здесь был поздний вечер, но там, в шести тысячах миль отсюда, был день.
   Стивен еще раз пересмотрел про себя  вторую  мысль.  В  конце  концов  он
поднял трубку и заказал междугородный разговор с Сан-Франциско.

***

   ЧЕРЕЗ  ПЯТНАДЦАТЬ  МИНУТ  соединение  было   установлено.   Потребовалось
несколько операторов  -  в  Амстердаме,  Нью-Йорке,  Сан-Франциско,  Ренделл
толком и не знал сколько их - но, в конце концов, свою работу они сделали.
   - Алло, Барбара?
   - Кто это?
   - Это Стив. Как ты там, Барбара?
   - Стив? Я не очень хорошо слышу тебя. Ты где?
   - Я звоню из Амстердама.
   - Амстердама? Господи, что ты там делаешь? - ой, вспомнила, ты же говорил
об этом Джуди - нечто вроде новой работы.
   - Правильно. Кстати, как там Джуди?
   - Сейчас ее здесь нет, если что надо, я передам. А так, все в порядке,  у
нее все хорошо.
   - Все еще пробует принять в свою жизнь коротышку?
   - Да, все еще пытается принять Артура. И ее снова приняли в школу. Думаю,
она тебе об этом написала.
   - Прекрасно.
   - Она уже написала твоему отцу милое письмо. Сама же я на следующий  день
долго разговаривала с Клер. Насколько я поняла, он понемногу выздоравливает.
   - Ты так еще и не рассказала мне о себе, Барбара. Как твои дела?
   - Ну... нормально... А что я должна еще сказать?
   - Думаю, это мне следует сказать. Первое. Я виноват, я чертовски  виноват
за то, как вел себя в последний раз, когда мы были вместе у тебя в номере, в
Оук Сити.
   - Не стоит. У тебя были свои...
   - Я должен. Видишь ли, Барбара, я скажу, почему звоню тебе.  Я  тщательно
передумал обо всем. Я имею в виду, твое желание развестись  со  мной,  чтобы
потом выйти замуж за Артура Бурке, о моих словах про то, что я буду  против.
Так вот, я хочу, чтобы ты знала, что я изменил свое мнение и  отношение.  Ты
можешь выходить замуж. Я хочу этого ради тебя. Так будет правильно. В общем,
ты свободна, если ты подашь на развод, я не стану протестовать.
   - Стив! Я... я даже и не знаю, что сказать. Просто не  могу  поверить.  Я
так молилась о том, чтобы ты сделал это ради Джуди.
   - Я не делаю этого только ради Джуди. Я делаю это ради тебя, Барбара. Я и
так отобрал у тебя много счастья.
   - Я... господи, я сейчас расплачусь. Стив, даже не могу  сказать,  что  я
сейчас чувствую. Это самое великолепное, что ты сделал за много-много лет. Я
только могу сказать - и скажу - я люблю тебя за это.
   - Не переживай. Ведь и так недостаточно  любви,  которую  можно  было  бы
передать столь легко. Ты сама всего лишь  любишь  того  парня,  за  которого
собираешься выйти замуж. И ты любишь нашу дочку. И знай, что  я  тоже  люблю
ее.
   - Стив, дорогой, не забывай, что Джуди точно так же твоя девочка,  как  и
моя. И ты сможешь встречаться с ней, когда только захочешь.  Я  обещаю  тебе
это.
   - Спасибо. Будем лишь надеяться, что ей тоже захочется видеть меня.
   - Она захочет. Она любит тебя.
   - Прекрасно. В общем так, в ближайшие  день-два  я  позвоню  Кроуфорду  в
Нью-Йорк - если смогу, то завтра - и сообщу, что  мы  договорились  с  тобой
относительно развода. Пускай он свяжется с тобой и после того  уже  займется
разделом собственности и чем там еще следует с твоим адвокатом.
   - Тут уже никаких проблем не возникнет... Стив, ты так и не  сказал  мне,
как дела у тебя?
   - Ты знаешь, я даже толком не могу и сказать. Лучше, намного лучше. Я тут
передумал кучу вещей. Может я даже слегка сошел с ума, отпуская тебя.
   - Мне кажется, что так будет намного лучше, Стив.
   - Мне тоже так хотелось бы. Я рад, что у тебя все в порядке. Да,  кстати,
мои самые лучшие пожелания вам обоим. Может быть через годик, когда  буду  в
твоих краях, я заскочу к вам.
   - Всегда будем рады, Стив.
   - Ну ладно, обязательно передай Джуди, что я ее люблю.  И,  если  чего-то
там и осталось, я люблю тебя тоже.
   - И мы тебя любим, Стив. До свидания.
   - Пока, Барбс.
   Очень осторожно Ренделл положил трубку на аппарат. Он чувствовал - что же
именно? - он чувствовал себя очень славно, как не чувствовал себя уже долгое
время. Еще он чувствовал печаль, что было более знакомо.
   Он удивлялся тому, что же подвигнуло его разорвать эти оковы. Неужто  его
так размягчили  все  эти  вещи,  связанные  с  Христом?  Или  его  заставило
поддаться томительное, словно ноющая зубная боль паршивое настроение?  Может
он подсознательно планировал сделать это уже долгое время?  Не  важно,  дело
было сделано.
   Только сейчас до него дошло, что в комнате находится еще кто-то.
   Ренделл оглянулся - в переходе между комнатой и ванной стояла Дарлена.
   Она  была  очень  привлекательна  в  полупрозрачной  белой   блузке,   не
скрывающей сетчатый бюстгальтер и обтягивающую голубую  комбинацию,  выгодно
подчеркивающую длинные ноги. На ее лице гостила  широкая  улыбка,  это  было
прекрасно видно. Она просто ликовала.
   Дарлена весело встряхнула своими длинными волосами и прошла в спальню.
   - Как дела, милый?
   Ренделл был неподдельно удивлен присутствием Дарлены здесь.
   - А мне казалось, что ты в экскурсии на каналах.
   - Уже закончилось, дорогой. - Она наклонилась и  поцеловала  его  в  нос,
затем уселась на кровати, прижавшись к нему. - Ведь уже почти что полночь.
   - Разве? - Тут что-то насторожило его, и он глянул прямо в  ее  радостное
лицо. - Когда ты вернулась?
   - Полагаю, минут пять назад.
   - И где ты была? У себя?
   - Я была здесь, в гостиной.  Решила  пройти.  Ты  же  слишком  был  занят
телефонным разговором, чтобы меня заметить. - Ее улыбка оставалась такой  же
широкой. - Что тут поделать?
   - Ладно, не важно. Так как твой вечер...?
   - Да нет Стивен, это важно, очень важно. Даже  не  могу  сказать,  как  я
рада.
   - Чему рада? - подозрительно спросил тот.
   Дарлена притворилась, будто и сама удивлена.
   - Ведь все ясно, разве нет? Я рада тому, что ты наконец-то нашел  в  себе
смелость выбраться из этой ямы. Мне казалось, что ты так никогда не  сможешь
снять с себя это бремя. А теперь,  слава  богу,  ты  решился.  Ты  свободен,
абсолютно свободен. Давно нужно было сделать это. - Дарлена поцеловала Стива
в щеку. - Теперь, наконец-то, мы сможем быть вместе.
   Ренделл глядел на нее, и сказал, тщательно подбирая слова:
   - Ведь мы же и так вместе, Дарлена.
   - Дурачок, ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
   Стивен сменил положение на кровати, чтобы сесть напротив девушки.
   - Не совсем уверен. О чем ты говоришь, Дарлена?
   - Теперь мы можем жениться, и самое время. До тех пор, пока жена висела у
тебя на шее, я никогда не беспокоила тебя, никогда не торопила события, ведь
так? Я была с тобой лишь затем, чтобы заботиться о тебе.  Я  же  знала,  что
если будет можно, ты женишься на мне. Этого желает  любая  девушка.  Теперь,
милый, ты уже можешь, а я в восторге. - Она опустилась на  колени  и  начала
расстегивать блузку. - Вау, а теперь в  кровать  -  нечего  терять  времени.
Будем праздновать.
   Ренделл вскочил с кровати и успел схватить Дарлену за запястья,  пока  та
не успела полностью расстегнуться.
   - Нет, Дарлена.
   Улыбка исчезла с ее лица. Девушка глянула на его руки.
   - Что ты собираешься делать?
   Стив отпустил ее запястья.
   - Мы не станем праздновать нашу будущую женитьбу. Я ни на ком жениться не
собираюсь, во всяком случае - сейчас.
   - Ты не собираешься... Ты смеешься надо мной...
   - Дарлена, женитьба в наш договор не входила.  Вспомни.  Разве  я  обещал
жениться на тебе? С самого начала я четко ставил вопрос  так,  что  если  ты
желаешь ездить со мной и жить  со  мной,  то  и  прекрасно,  это  было  даже
замечательно. Мы жили вместе. Нам было весело. НО ни о чем большем я никогда
не говорил.
   Ее гладкие бровки сморщились.
   - Но ведь это было давно, кучу лет назад, ты был связан.  Ну,  я  имею  в
виду, так оно и было, и я понимала. Ты всегда говорил, что любишь меня. А  я
так считала, что как только ты разведешься, то захочешь быть со мной всегда.
Я имею в виду,  по-настоящему.  -  Дарлена  попыталась  вновь  вернуть  свое
хорошее настроение. - Стив,  послушай,  ведь  для  нас  обоих  это  было  бы
здорово. Много лучше, чем теперь. В десять,  в  сто  раз  лучше.  Я  кое-что
услышала, как ты по телефону говорил о своей дочери. Это так здорово, то  ты
о ней заботишься, но ведь она выросла и ушла из твоей жизни, так что  теперь
ты можешь о ней и не думать. Ведь теперь у тебя есть я. Мне двадцать  четыре
года, и я готова, да и сама хочу, подарить тебе столько детей,  сколько  сам
захочешь. К чертовой матери все таблетки. Я и ты, мы можем наделать  столько
дочек и сыновей сколько влезет, силы тебе хватит. Стив, ты можешь начать все
сначала.
   Тот беспокойно переступил с ноги на ногу, уставившись в ковер под ногами.
   - Дарлена, хочешь верь, хочешь не верь, - спокойно сказал он, - только  я
вовсе не собираюсь начинать все сначала. Я только лишь  хочу  развязаться  с
этим первым стартом, на котором споткнулся,  и  выяснить,  что  могу  делать
потом. Кое-какие планы у меня имеются, но женитьба среди них не числится.
   - Ты хочешь сказать, что среди них не числится женитьба на мне.  -  В  ее
голосе начали проявляться визгливые нотки. Ренделл поднял глаза  и  заметил,
как черты ее лица изменились. - Ты хочешь сказать, что я недостаточно хороша
для тебя, - продолжила Дарлена. - Ведь ты же не думаешь, будто я не хороша.
   - Я никогда не говорил этого, и никогда  не  скажу,  потому  что  это  не
правда. Попробую объяснить по-другому. Иметь несложные отношения, такие  как
у нас с тобой - это одно. Супружество - дело совсем  иное.  Я  знаю.  Я  уже
прошел через это. Мы не подходим друг другу, у нас сейчас с тобой  не  может
быть долгосрочных целей. В частности, я сам не гожусь для этого.  Я  слишком
стар для тебя, а ты слишком молода для  меня.  У  нас  совершенно  различные
интересы. И еще с десяток  различных  вещей.  Короче,  ничего  из  этого  не
выйдет.
   - Дерьмо, - выругалась Дарлена.  Она  была  взбешена  и  позволила  своей
ярости выйти наружу, чего ранее никогда не осмеливалась делать. - Не надувай
меня, Стив, как надувал других. Я же вижу тебя насквозь. И вот что я  скажу.
Ты не считаешь, что я  достаточно  хороша,  чтобы  возбудить  тебя.  Я  хочу
сказать тебе кое-что. Куча мужчин могла приползти ко мне, чтобы жениться.  А
многие прямо просила  меня  об  этом.  Когда  Рой  прибыл  на  судно,  чтобы
встретиться со мной - Рой Ингрем, помнишь? - он же проделал  всю  дорогу  из
Канзас Сити, чтобы умолять  меня  выйти  за  него  замуж.  Ты  знал  это,  и
прекрасно знаешь, что я отшила его. Я была верна тебе. Так что, если я  была
достаточно хороша для Роя, почему, черт подери, я  недостаточно  хороша  для
тебя?
   - Как ты не понимаешь, что быть хорошей -  это  совершенно  другое  дело?
Сколько раз мне повторять тебе это? Подходить друг другу - это  только  лишь
название игры. Я тебе не подхожу, а  вот  Рой,  возможно,  подходит.  Ты  не
подходишь мне, но, возможно, подходишь для Роя.
   - Возможно я и  собираюсь  это  выяснить,  -  заявила  Дарлена  и  начала
застегивать свою блузку. - Может как раз я и собираюсь выяснить, что Рой для
меня - самая подходящая партия.
   - Делай, что хочешь, Дарлена. Я не собираюсь становиться у тебя на пути.
   Девушка встретила его взгляд спокойно.
   - Стив, я собираюсь дать тебе последний шанс. Мне уже осточертело  только
лишь трахаться с тобой. Я нормальная, хорошая девушка, и хочу, чтобы ко  мне
относились с уважением. Если  ты  готов  делать  то,  что  делал  всегда,  я
останусь. В противном случае, через минуту меня здесь  не  будет,  я  улетаю
первым же самолетом и никогда, никогда не возвращаюсь назад. Ты никогда  уже
не увидишь меня. Решать тебе.
   Ренделл боролся с искушением. Ему хотелось содрать с Дарлены всю  одежду,
бросить ее на кровать и трахать до тех пор, пока у той не  пойдет  кровь  из
ушей. Он хотел ее. И ему не хотелось оставаться одному.  Тем  не  менее,  он
сдержался. Цена,  которую  следовало  за  нее  заплатить,  была  слишком  уж
высокой. Еще одно дурацкое супружество.  Рендел  не  был  готов  к  нему.  В
особенности же, он никак не мог представить подобное сейчас,  теперь,  когда
он вступил на путь, тропу, способную привести его в лучшие места. Дарлена же
этим путем не была. Дарлена была тупиком. И даже хуже, глядя на нее  сейчас,
видя ее молодой девушкой, у которой впереди вся жизнь, он знал, что разрушит
ее жизнь, разрушит из-за отсутствия  любви  и  понимания.  Нет,  невозможно!
Соединившись, они стали бы жертвами: он сам - самоубийства, а она - убийства
с его стороны.
   - Извини, Дарлена, - сказал он. - Я не  могу  сделать  так,  как  хочется
тебе.
   Пятна ярости обезобразили ее молоденькое лицо.
   - Ладно, грязная сволочь, тогда ты уже ничего не сможешь делать со  мной.
Я отправляюсь к себе, чтобы собраться. Можешь  заказать  мне  билет,  можешь
даже заплатить за него. Скажи, что утром я заберу его у администратора.
   Ренделл собрался провести ее к двери.
   - Если ты уверена, что хочешь именно этого... - неуверенно сказал он.
   Дарлена резко развернулась к нему.
   - Я уверена, что хочу лишь билет в  одну  сторону,  до  Канзас  Сити,  ты
слышал? И не ходи за мной больше!
   И она хлопнула дверью.
   Постояв пару минут, Ренделл подошел к бару, налил себе  виски,  почти  не
разбавляя водой, и понял, что  поработать  сегодня  вечером  ему  больше  не
удастся.

***

   СПУСТЯ ЧАС И ТРИ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ порции виски, Ренделл  все  еще  был  под
глубочайшим впечатлением от прочитанного, чтобы испытывать жалость к  самому
себе.
   Он  просмотрел  папку   с   интервью   и   дополнительными   материалами,
относящимися  к  доктору  Бернарду  Джеффрису,  специалисту  по   переводам;
профессору Анри Оберу, эксперту в обл