лел  проблему,  решив
спрятать рукописи в каменном блоке.
   - А это не могло бы сразу же стать подозрительным?
   - Вовсе даже и нет, - ответил на это Лебрун. -  Мне  было  известно,  что
многие богатые торговцы когда-то жили в  виллах  на  побережье  возле  Остиа
Антика - и если один из таких купцов, еврей, тайно  принявший  христианство,
хотел сохранить ценные рукописи, присланные ему из Палестины, он  бы  сделал
это точно таким же образом.
   -  Итак,  чтобы  сохранить  свою  работу,  вы  воспользовались  старинным
каменным блоком?
   - Не все так просто, - сказал Лебрун. - Никакой камень из Италии не может
защитить от воды. Лично я экспериментировал с многими видами. Туфовые  камни
имеются повсюду, но оказалось, что  они  слишком  пористые.  Глина,  которая
может помочь в климате Мертвого Моря, оказалась слишком хрупкой для морского
порта типа Остиа. Даже  мрамор  трескается,  находясь  под  водой.  В  конце
концов, я остановился  на  одной  из  двадцати  пяти  разновидностей  серого
гранита, надежного гранита, без каких-либо следов  полевого  шпата,  который
может растворяться почвенными водами. Я взял один  такой  древний  гранитный
блок и обработал, чтобы тот  стал  основанием  для  какой-нибудь  статуи.  Я
распилил блок на две части  и  сделал  в  половинках  нишу.  После  этого  я
завернул папирусы евангелия от Иакова и пергаменты Петрония  в  промасленный
шелк, вложил все это  в  обожженный  глиняный  горшок,  горшок  запечатал  и
поместил горшок в пустотелый гранитный блок.  Сделав  так,  я  соединил  обе
гранитные половинки, запечатал их  смолой,  еще  более  придал  древности  и
захоронил в нераскопанной зоне, где под землей могли быть  развалины  зданий
второго, а то и первого века нашей  эры.  Я  прождал  несколько  лет,  чтобы
спрятанный блок  сделался  единым  целым  с  почвой,  чтобы  на  этом  месте
появилась  растительность.  После  этого  я  пришел  к  профессору  Монти  с
фрагментом, который, как я ему сказал,  был  мною  открыт  в  другом  горшке
где-то в этом районе. Как только я привлек Монти на свою сторону, больше мне
беспокоиться уже было незачем.
   План и вправду был дьявольским, решил про себя Ренделл. Чтобы предпринять
все это, старик должен был быть либо безумцем, либо извращенным гением.  Все
так и было, если он и вправду совершил все это, а не просто придумал.
   - И теперь  вы  готовы  открыть  свою  подделку  Евангелия  от  Иакова  и
Пергаментов Петрония всему миру?
   - Да, готов.
   - Насколько я понял из того, что мне говорили, один или два раза  вы  уже
пытались открыть их как подделку.
   - Правильно. В прошлом году я встретился с Монти,  потому  что  мне  были
нужны деньги. Я угрожал ему представить открытие как подделку,  если  он  не
доставит мне столь нужных для меня денег. Понятное  дело,  что  я  сразу  же
признался, что даже если он мне и даст деньги, свое слово молчания  я  стану
держать недолго, то есть, не стану раскрывать подделку всего  год  или  два.
Потом,  признался  я,  мне  все  равно  будет   необходимо   раскрыть   свою
мистификацию. Деньги или не деньги, но я не мог  позволить  церкви  избежать
своей мести. Потом, уже более решительно, я вступил в  переговоры  с  другой
заинтересованной стороной, но прервал  их,  когда  узнал,  что  эта  сторона
действует от имени самой церкви, желающей присвоить мою работу  и  замолчать
ее, чтобы сохранить свою веру и свою фальшивую Библию.
   - Вы готовы продать доказательства мне, если я опубликую всю историю?
   - Готов, но  за  соответствующее  денежное  вознаграждение,  -  уклончиво
заметил Лебрун.
   - И что же вы рассматриваете соответствующим денежным вознаграждением?  -
спросил Ренделл, тут же прибавив:
   - Не следует забывать, что я всего лишь частное лицо, а не банк.
   Лебрун допил свой стакан.
   -  Я  человек  разумный.  Если  сумма  будет  выплачена  в   американских
долларах...
   - В американских долларах.
   - Двадцать тысяч.
   - Это большие деньги.
   - Выплату можно будет сделать в двух частях, -  сказал  Лебрун.  -  Ведь,
после того, я как я передам вам все, это сделает вас богатым и знаменитым.
   - И что вы дадите мне за эти деньги?
   -  Доказательство,  -  ответил   тот,   -   неотвратимое   и   бесспорное
доказательство моей подделки.
   - Что это за доказательство?
   - Во-первых, фрагмент папируса, который точно заполняет  лакуну,  просвет
или дыру в папирусе номер три, о которой вы уже упоминали  в  кафе.  В  этом
фрагменте имеется отсутствующее место текста, которое Монти  цитировал  вам,
то самое, в котором Иаков перечисляет братьев Иисуса  и  самого  себя.  Этот
фрагмент не правильной формы, приблизительно 6, 5 на 9, 2 сантиметра - 2 1/2
на 3 3/4 дюйма  -  и  он  прекрасно  соответствует  дыре  в  так  называемом
оригинале.
   - Но ведь эксперты могут назвать и его аутентичным, точно так  же  как  и
весь остальной папирус, находящийся теперь в Амстердаме.
   Лебрун одарил его хитрющей усмешкой.
   - Я уже давно предусматривал такую возможность, мистер  Ренделл.  На  том
самом фрагменте, который сейчас  находится  в  моем  владении,  на  папирусе
симпатическими чернилами прямо поверх текста нарисована  половинка  пробитой
копьем рыбы. Вторая половина рисунка на вашем Папирусе  номер  три.  На  том
фрагменте, что находится сейчас в моих руках, имеется моя личная  подпись  и
написанное моей же рукой предложение, говорящее,  что  все  эти  папирусы  и
пергаменты - подделка. Нет, своими детскими  методами  вы  не  проявите  мои
невидимые  чернила,  слова  не  станут  видимыми  после   нагрева.   Чернила
составлены по формуле, применяемой самой Локустой...
   - Кем? - перебил его Ренделл.
   - Вы что, не слыхали про Локусту? Она была официальной отравительницей на
службе у императора Нерона вскоре после того времени, которое я  выбрал  для
того, чтобы изгнать Иисуса из Рима. Локуста обучала своих учеников различным
ядовитым составам, а варево свое испытывала  на  рабах.  По  приказу  матери
Нерона именно Локуста отравила грибной соус,  поданный  императору  Клавдию.
Как говорят, она убила десять тысяч человек.  Понятное  дело,  что  ей  было
нужно  в  тайне  переписываться  с  Нероном.  Для  этого  она  и   придумала
симпатические чернила. Мне удалось ознакомиться с  одной  из  ее  сложных  и
малоизвестных формул.
   - И вы можете сказать мне ее?
   Лебрун помялся, затем оскалил свои желтые зубы.
   - Сейчас я сообщу вам девять десятых ее  формулы,  а  последнюю,  десятую
часть сообщу после того, как мы договоримся о  нашей  сделке.  Сама  Локуста
воспользовалась  формулой  из   работ   некоего   Филона   Александрийского,
греческого  ученого.  Где-то  около  146  года  до  нашей  эры  он   изобрел
симпатические чернила, изготавливаемые из галлотаниновой кислоты, получаемой
из  галловых,  чернильных  орешков.  Когда  вы  пишете   такими   чернилами,
написанное  увидеть  нельзя.  Чтобы  сделать  надпись  видимой,   необходимо
прибавить раствор того, что теперь называется сульфатом меди,  смешанного  с
еще  одним  ингредиентом.  Весьма  экзотическим.  Когда  вы  узнаете  полную
формулу, вы сможете проявить мое теперь невидимое имя, предложение и рисунок
на папирусе, тем самым уничтожить подлинность всего евангелия от Иакова.  За
то, что я сообщу вам  всю  формулу  и  предоставлю  отсутствующий  фрагмент,
который только что  описал,  я  должен  буду  получить  первую  половину  из
договоренных двадцати тысяч. Если вы останетесь довольны, тогда, в обмен  на
вторую половину платежа, я предоставлю вам остальные  и  более  убедительные
доказательства своей подделки.
   - Что же это может быть?
   Лебрун все так же ухмыльнулся.
   - Дополнительные отсутствующие части, для каждой лакуны  в  евангелии  от
Иакова. Мистер Ренделл, вы же собирали когда-нибудь  головоломки,  составляя
картинки  по  фрагментам?  Вы  понимаете,  как  тщательно  искривленные  или
волнистые части головоломки должны совпадать с другими,  чтобы  собрать  всю
картинку? Так и здесь. В Амстердаме издатели  имеют  двадцать  четыре  куска
папирусов, некоторые листы с одним или двумя пропусками,  всего  там  девять
небольших отсутствующих мест. Каждый кусочек не правильной формы,  удаленный
из папируса Воскрешения Два, будет вставлен точно на место,  точно  так  же,
как отсутствующие фрагменты головоломки. И вот когда все эти "отсутствующие"
кусочки будут вставлены на место, доказательство  подделки  станет  явным  и
неоспоримым. У меня имеется восемь из таких кусочков. Первый из них  -  этот
тот, который я показывал Монти, зато остальные восемь безопасно  хранятся  в
стальном  сейфе.  Достаточно  вам   будет   этого,   чтобы   доказать,   что
Международный Новый Завет основан на подделке?
   - Да, - ответил Ренделл. Он  чувствовал,  как  руки  покрываются  гусиной
кожей.  -  Да,  этого  будет  достаточно.  Когда  вы  предоставите  мне  эти
доказательства?
   - А когда вы хотите иметь их?
   - Вечером, - быстро сказал Ренделл. - Сегодня же.
   - Нет, это, наверное, будет невозможно...
   - Тогда завтра.
   Все равно Лебрун сомневался.
   - И не завтра. Два фрагмента я спрятал  отдельно.  Их  я  храню  отдельно
после моего прошлогоднего посещения профессора Монти. Я почти что был  готов
их уступить заинтересованному покупателю и вынул материалы  из  укрытия,  но
затем, когда усомнился в намерениях покупателя,  я  решил  предоставить  эти
доказательства во время нашей второй встречи, чтобы убедиться в том, что все
пойдет так, как я того  хочу.  Но  мои  сомнения  полностью  оправдались.  И
понимаете, мистер Ренделл,  эти  два  доказательства  остались  там,  где  я
спрятал их год назад. Поэтому - больше я объяснять не стану - их  извлечение
потребует какого-то времени. Они находятся за  пределами  Рима.  Не  слишком
далеко, но все равно, мне понадобится большая часть завтрашнего  дня,  чтобы
достать их.
   Удивляясь тому, что это может быть за место, столь  усложняющее  доставку
доказательства, Ренделл решил не давить на старика.
   - Ладно, - сказал он. - Если вы не можете сделать этого завтра, тогда  мы
проведем это на следующий день. Скажем, послезавтра, в понедельник.
   - Да, - согласился с ним Лебрун. - Я предоставлю вам то, что вы  желаете,
послезавтра.
   - Скажите, где вы живете. Я приду туда.
   - Нет, - ответил француз. Он медленно поднялся со своего  места.  -  Нет,
это было бы неразумно. Мы встретимся в кафе "Дони" в пять часов вечера и там
произведем наш обмен. Если пожелаете, мы сможем потом подойти к вам в номер,
чтобы вы были довольны.
   Ренделл тоже встал.
   - Хорошо, кафе "Дони", понедельник, пять вечера.
   Когда они шли к двери, Лебрун искоса глянул на Ренделла.
   - Вы не будете разочарованы, это я  вам  обещаю.  Au  revoir,  друг  мой.
Сегодня счастливый день.
   Следя за тем, как Лебрун ковыляет к лифту, Ренделл никак не  мог  понять,
почему сам он не чувствует себя счастливым в этот счастливый день.
   Затем, когда за фальшивомонетчиком закрылась дверь лифта, до него дошло.
   Его вера испарилась.

***

   ОСТАВАЛСЯ ЕЩЕ ОДИН ВОПРОС,  одна  неприятная  сцена,  которую  предстояло
отыграть, прежде чем Ренделл мог начать свое сорокавосьмичасовое ожидание.
   Предстояло сделать международный телефонный разговор.
   Наконец-то он мог позвонить в  Амстердам,  в  гостиницу  "Краснапольски",
прямо Джорджу Л. Уилеру.
   Тот уже находился в своем офисе  "Возрождения  Два",  поэтому  секретарша
быстро соединила их.
   - Стив? - рявкнул Уилер.
   - Привет, Джордж. Я считал, что мне следует... - начал было Ренделл.
   - И где, черт подери, ты  находишься  теперь?  -  перебил  его  Уилер.  Я
правильно услышал от секретарши, будто ты... ?
   - Я в Риме. Позволь мне объяснить.
   - В Риме! - взорвался Уилер. - Черт возьми! В Риме? А  почему  ты  не  за
своим столом? Разве я не  дал  ясно  понять  всем  вам,  что  каждый  должен
работать,  пахать  по  двадцать  четыре  часа  в  сутки,  чтобы  успеть   до
пресс-конференции в королевском дворце до будущей пятницы?  Я  был  довольно
сердит, когда узнал от Наоми, что ты смылся вчера из  города  ради  каких-то
расследований. И я ожидал, что вчера вечером ты вернешься...
   - Я и собирался возвратиться вчера  вечером,  -  отрезал  Ренделл.  -  Но
произошло нечто крайне важное...
   - Имеется только одно крайне важное дело, и ради него ты  притащишь  свою
задницу сюда, чтобы заняться работой, раз и навсегда. Мы должны быть  готовы
с нашим объявлением...
   - Послушай меня, Джордж, -  вмешался  Ренделл.  -  Вполне  возможно,  что
никакого объявления и не будет. Уверен, что тебе не хотелось бы  выслушивать
подобное, но, в конце концов, ты будешь меня только благодарить. Думаю,  что
будет  лучше  отложить   объявление...   возможно,   даже   всю   публикацию
Международного Нового Завета.
   В Амстердаме случилась долгая изумленная пауза, наконец в трубке зазвучал
голос Уилера:
   - О чем, ради всего святого, ты говоришь?
   Ренделл собрался  с  духом.  Похоже,  что  будет  тяжко.  Тем  не  менее,
следовало пережить все неприятности.
   - Джордж, - сказал он, - вы не можете публиковать эту Библию. Я узнал всю
правду относительно нее. Открытие профессора  Монти:  евангелие  от  Иакова,
пергаменты Петрония - все это лишь наглые подделки.
   Еще раз в трубке была мертвая тишина. А после  нее  прозвучало  заявление
Уилера, сделанное уверенным тоном:
   - Ты с ума сошел.
   - Мне бы и хотелось. Но, поверь, я в здравом  рассудке.  Я  нашел  автора
этой мистификации. Я разговаривал с ним. У него имеются доказательства. Ну а
теперь ты меня выслушаешь?
   - Ты только напрасно тратишь свое и мое время, - в голосе Уилера не  было
ничего кроме  раздражения.  -  Ладно  уж,  валяй,  если  это  позволит  тебе
почувствовать себя лучше.
   Ренделлу хотелось  сказать,  что  от  всего  этого  он  вовсе  не  станет
чувствовать себя лучше. Наоборот, от этого будет лишь головная боль.  Только
на сей раз нечего было морочить голову  Уилеру  своими  чувствами.  Это  был
критический момент, чтобы поставить издателя лицом к лицу с фактами.
   - Ну ладно, - мрачно начал Ренделл. - Именно поэтому я и прибыл в Рим.
   Он рассказал о своем прилете в Рим, о том как вынудил Анжелу взять  ее  к
своему отцу. Он рассказал Уилеру о том, где обнаружил профессора  Монти.  Он
рассказал  о  том,  каким  он  нашел  профессора,  об  умственном  состоянии
археолога, о последующей беседе с доктором Вентури. Потом Ренделл  рассказал
про преподобного де Фроома, о том, как  голландский  священник  ждал  его  в
гостинице "Эксельсиор", о встрече в номере де Фроома. Он сжато повторил  все
то, что услышал от голландца, без каких-либо подробностей, даже  не  называя
автора подделки, не упоминая про признания  мистификатора  Пламмеру  -  одни
голые факты о том, что автор подделки контактировал с Пламмером в Риме, о их
встрече в Париже, когда Пламмер и фальшивомонетчик торговались  относительно
доказательств подделки.
   В этом месте Уилер остановил его:
   - Ага, так в этом замешан де Фроом - сам де Фроом  и  Пламмер  -  которые
пришли с идеей очутившегося под рукой автора фальшивки,  -  с  яростью  орал
Уилер. - И ты клюнул на это?  Мне  следовало  догадываться,  что  они  будут
пытаться сделать что угодно в самую  последнюю  минуту.  Так  они,  выходит,
наняли фальшивомонетчика, чтобы попытаться саботировать нас?
   - Нет, Джордж, - запротестовал Ренделл, -  все  это  совершенно  не  так.
Пожалуйста, выслушай меня.
   И он продолжил. Он объяснил, как Пламмер попытался встретиться с  автором
подделки в Риме, и как тот перепугался, увидав домине де Фроома.
   - Именно тогда-то я и решил предпринять попытку узнать, где на самом деле
находится автор подделки, - продолжил Ренделл, -  и  если  он  действительно
существует, от него самого услышать, что он захочет сказать.
   Ренделл пересказал, как ему в голову пришла  идея  покопаться  в  бумагах
Монти, как он узнал о дате и месте встречи с фальшивомонетчиком  год  и  два
месяца назад. Он рассказал о том, как отправился в кафе "Дони", о  том,  как
он встретился лицом к лицу с этим человеком.
   - Джордж, автор подделки покинул мой номер всего лишь  полчаса  назад,  -
сказал Ренделл. - Это бывший французский подданный, который в Париже  назвал
себя Робертом Лебруном, но который здесь, в  Риме,  принял  итальянское  имя
Энрико Тоти. Это пожилой человек, уже за восемьдесят, и большую часть  своей
жизни он посвятил созданию папирусов Иакова и  документов  Петрония.  Хотите
услышать, как он все это сделал?
   Но при этом Ренделл не дал издателю  ни  секунды  времени  на  ответ.  Он
повторил  историю  Роберта  Лебруна.  Но  не  всю,  не  сейчас.   Совершенно
инстинктивно Ренделл решил не  касаться  сведений  о  детстве  Лебруна,  его
юности, его преступной деятельности в Париже, о его аресте  и  депортации  в
каторжную колонию в Французской Гвиане, о том, как и почему он разочаровался
в Церкви, даже о его навязчивой  идее  личной  мести  мировому  религиозному
сообществу. Эти гадкие подробности личной жизни, пришло в  голову  Ренделлу,
только усилят нежелание Уилера увидеть наиболее существенные факты.
   И он решил остановиться только на этих важнейших фактах.
   Открывая то, как Лебрун, мотивируясь  какой-то  непонятной  неприязнью  к
Церкви, сделался  экспертом  во  всем,  касающемся  Нового  Завета,  Ренделл
рассказал о десятилетиях, в  течение  которых  Лебрун  провел,  готовя  свою
защищенную со всех сторон подделку. После этого  Ренделл  рассказал  о  том,
каким образом Лебрун сделал все необходимое, чтобы  профессор  Монти  сделал
свое "открытие".
   - Прости, что я  все  это  сообщаю  тебе,  Джордж,  -  страстно  закончил
Ренделл, прекрасно понимая,  что  издатель  сейчас  находится  в  состоянии,
близком к самоубийству. - Но мне известно, что и ты, и доктор  Дейчхардт,  и
все остальные хотите только правды.
   Он ждал ответа со стороны Уилера. Только никакого ответа не  было.  Линия
между Амстердамом и Римом была мертва.
   - Джордж, - спросил Ренделл, - и что вы собираетесь теперь делать?
   Голос  Уилера  пробился  через  трески  на  линии.  В  нем  чувствовалась
неподдельное бешенство.
   - Я знаю, что мне следовало сделать. Мне следовало бы выгнать тебя в шею,
как хотелось сделать раньше. - Он сделал паузу. - Надо было бы выгнать  тебя
ко всем чертям только за то, что ты такой придурок. Но я  не  сделаю  этого.
Слишком мало у нас времени. Ты нам нужен. Ну а что касается всей этой херни,
то ты быстро прийдешь в себя, когда поймешь, как подставил тебя де Фроом.
   Капитан собирается оставаться на своем тонущем судне, решил Ренделл.  Это
было последнее, чего он мог ожидать.
   - Джордж, неужели вы  не  слушали  меня?  Несмотря  на  все  то,  что  вы
поставили на карту, неужто вы не понимаете, что вся эта  штука  -  подделка?
Мистификация,  подготовленная  и  подброшенная  нам  извращенным  гением?  Я
прекрасно понимаю, какой потерей станет для вас весь проект. Но подумайте  о
потере доверия и средств, если вы все же выпустите Библию в свет,  и  правда
будет выставлена после публикации?
   - Да нечего тут выставлять, идиот! Де Фроом придумал всю  эту  штуку  для
того, чтобы одурачить тебя, чтобы посеять среди нас  панику,  вызвать  среди
нас несогласия.
   - Пошлите за де Фроомом. Он все подтвердит.
   - Не стану я уделять внимания этой сволочи. Тебя поймали на  дешевке,  на
коварной лжи. Будь мужчиной, чтобы согласиться с этим, поверни свою голову в
нужную сторону и возвращайся к работе, пока мы еще в благодушном настроении.
   Ренделл изо всех сил пытался сдержаться.
   - Вы и вправду не верите во все это?
   - Ни на йоту. Какой-то оплаченный де Фроомом психопат -  и  ты  считаешь,
будто я ему поверю?
   - Ладно, можешь не  верить,  -  сказал  Ренделл,  всеми  силами  стараясь
сделать свой тон рассудительным. - Можете не верить, пока у  меня  не  будут
доказательства, которые я вам п