ловам,
три ночи тому назад в Безнадеге царили мир и покой.
     - Совершенно  верно. Но в следующий раз я увидела Френка  висящим  на
крюке. С оторванной кистью.
     - Мы  его  тоже  видели. - По телу Синтии пробежала дрожь.  -  И  его
руку. На дне аквариума.
     - До  этого,  ночью,  я просыпалась дважды. Первый  раз  я  вроде  бы
услышала гром, второй раз - выстрелы. .Я решила, что мне приснился кошмар,
и  заснула  вновь, но, думаю, тогда-то все и началось. А  утром,  когда  я
вошла в ангар...
     Поначалу  она не заметила ничего необычного, разве что пустовал  стол
Брэда  Джозефсона.  Но  Брэд не любил сидеть за столом  и  при  первой  же
возможности  оставлял его в одиночестве. Одри прошла в "Убежище  Эрнандо",
где  перед  ней  открылась та же картина, что и перед  Стивом  и  Синтией:
развешанные  на  крюках трупы. Вероятно, трупы всех  тех,  кто  приехал  в
контору утром. Среди них, в полосатом галстуке и дорогих ботинках, висел и
Аллен Саймс. Прилетевший из Финикса, чтобы умереть в Безнадеге.
     - Если  то,  что  вы  говорите,  соответствует  действительности,   -
обратилась  Одри  к Стиву, - значит, Энтрегьян потом привез  трупы  других
шахтеров. Я не считала тела, слишком перепугалась, чтобы считать,  но  мне
показалось,  что висело их не больше семи. Возможно, на какое-то  время  я
отключилась, точно сказать не могу. Потом услышала выстрелы. Тут уж у меня
никаких  сомнений  не возникло. Кто-то закричал. Вновь выстрелы,  и  крики
прекратились.
     Она  вернулась к своей машине, не бегом, но быстрым шагом -  боялась,
что  ее  охватит паника, если она побежит, - и поехала в город. Собиралась
доложить  об  увиденном Джиму Риду. А если тот уехал по делам округа,  как
это часто случалось, то одному из его помощников, Энтрегьяну или Пирсону.
     - Я  не побежала к машине и не помчалась сломя голову в город, но все
равно  была  в шоке. Помнится, полезла в бардачок за сигаретами,  хотя  не
курила  уже  добрых  пять лет. Потом увидела двух человек,  бегущих  через
перекресток. Вы знаете, под мигающим светофором?
     Все кивнули.
     - Следом   появилась  новая  патрульная  машина.   За   рулем   сидел
Энтрегьян, хотя тогда я этого не знала. Грохнули три или четыре  выстрела,
люди  повалились  на  тротуар.  Потекла  кровь,  много  крови.  Машина  не
остановилась,   проследовала  на  запад,  вскоре  оттуда  тоже   донеслись
выстрелы.
     Я   хотела   помочь  людям,  которых  он  подстрелил.   Подъехала   к
перекрестку, остановила свой автомобиль и вылезла из кабины. Вероятно, это
и  спасло  мне  жизнь. То, что я вылезла из кабины. Потому  что  Энтрегьян
убивал  все,  что двигалось. Легковые автомобили и грузовички  застыли  на
мостовой,  словно  брошенные  игрушки. У магазина  скобяных  товаров  один
грузовик  лежал на боку. "Эль камино". Он принадлежал Томми Ортеге.  Томми
облизывал его, как любимую девушку.
     - Я  ничего  этого не видел, - возразил Джонни. -  Коп  вез  меня  по
пустынной улице.
     - Да,  этот  сукин сын привык прибирать за собой,  этого  у  него  не
отнимешь. Он не хотел, чтобы кто-то, приехав в город, задался вопросом:  а
что  тут,  черт побери, происходит? Он загнал все машины во дворы  или  на
подъездные  дорожки, вот вам и показалось, что все в полном  порядке.  Тем
более что буря не позволяла увидеть лишнего.
     - Буря, о которой не предупредили синоптики, - добавил Стив.
     - Правильно, о которой не предупредили синоптики.
     - Что случилось потом? - спросил Дэвид.
     - Я  подбежала  к  людям,  которых он  застрелил.  Сначала  к  Эвелин
Шунстек,  она  работает  в библиотеке. Энтрегьян  уложил  ее  выстрелом  в
голову. Мозги разлетелись по асфальту.
     Мэри передернуло. Одри это заметила и повернулась к ней.
     - Вот  что  вы  все  должны помнить. Если Колли вас  увидит  и  решит
убить, вам конец. - Она обвела взглядом остальных, дабы они убедились, что
Одри не шутит. И не преувеличивает. - Он стреляет без промаха. Имейте  это
в виду.
     - Запомним, можете не сомневаться, - заверил ее Стив.
     - Другой  был  посыльным.  В  униформе "Тасти-кейк".  Энтрегьян  тоже
попал ему в голову, но не убил.
     Джонни  было  знакомо то спокойствие, с каким говорила Одри.  Он  это
уже видел во Вьетнаме, у тех, кто вышел живым из боя. Сам Джонни в боях не
участвовал,  вооруженный  только  ручкой,  блокнотом  да  диктофоном.   Он
наблюдал,  слушал,  записывал,  чувствуя себя  посторонним.  И  завидовал.
Горькие  мысли,  которые тогда обуревали его - евнух  в  гареме,  тапер  в
борделе, - теперь казались дурацкими.
     - Когда   мне   исполнилось  двенадцать   лет,   отец   подарил   мне
мелкокалиберное  ружье,  -  продолжала Одри. -  Выйдя  из  нашего  дома  в
Седалии, я первым делом подстрелила сойку. Когда я приблизилась к ней, она
была еще жива. Дрожала всем тельцем, ее клюв открывался и закрывался.  Мне
так  хотелось  повернуть  время вспять, чтобы не было  этого  выстрела.  Я
опустилась на колени и ждала, пока сойка умрет. Я чувствовала, что  должна
сделать  для  нее хотя бы это. Сойка продолжала дрожать, пока  не  умерла.
Точно  так же дрожал и посыльный. Он смотрел мимо меня, вдоль улицы,  хотя
там  никого не было, а лоб его покрывали мелкие капельки пота. Голова  его
изменила форму, на плече лежало что-то белое. Я поначалу подумала, что это
пенопласт, знаете, какой кладут в посылки, если отправляют что-то хрупкое.
Потом поняла, что это осколки костей. Его черепа.
     - Я больше не хочу этого слышать, - бросил Ральф.
     - Я  вас не виню, но думаю, мы должны знать все, - ответил Джонни.  -
Может, вам с мальчиком прогуляться за сцену? Посмотрите, что там есть.
     Ральф кивнул, поднялся и посмотрел на Дэвида.
     - Нет, - качнул головой мальчик. - Мы должны остаться.
     Ральф в нерешительности смотрел на него. Дэвид кивнул:
     - Извини, папа, но мы должны.
     Ральф   постоял  несколько  мгновений,  потом  сел.  Во  время  этого
разговора  Джонни  случайно глянул на Одри. Та  смотрела  на  мальчика  со
страхом и восторгом. Словно никогда не сидела такого, как он. Потом Джонни
подумал о крекерах, появляющихся из коробки, как из бездонной бочки, и сам
задался  тем  же  вопросом:  а  есть  ли  еще  такие,  как  Дэвид  Карвер?
Вспомнились ему и щель между прутьями решетки, и слова Биллингсли  о  том,
что  через  нее  не  пролез бы и сам Гудини: не  пустила  бы  голова.  Они
зациклились  на  стервятниках, пауках, койотах, крысах,  выпрыгивающих  из
кучи  покрышек, домах, в которых кишели гремучие змеи, Энтрегьяне, который
говорил  на непонятном языке и стрелял, как Буффало Билл [прозвище Уильяма
Коули  (1846-1917), знаменитого следопыта и охотника на 6изонов.].  А  про
Дэвида как-то забыли. Так кто же он, этот Дэвид?
     - Продолжайте, Одри, - подала голос Синтия. - Только,  если  сможете,
перейдите с эр на пи-джи тринадцать [имеются и пиду категории фильмов: R -
доступ  для подростков моложе 17 лет ограничен, РJ-13 - просмотр только  в
присутствии родителей.].
     Одри недоуменно посмотрела на Синтию, потом вроде бы поняла, чего  от
нее хотят, и продолжила.

                                     2
     - Я  стояла  на  коленях  рядом с посыльным, гадая,  что  же  делать:
оставаться,  с  ним  или  бежать  за подмогой,  когда  с  Хлопковой  улицы
донеслись  крики и выстрелы. Зазвенело разбитое стекло. Послышался  треск,
потом  что-то  металлическое упало на землю. Взревел двигатель  патрульной
машины. Такое ощущение, что два последних дня я только и слышала, что  рев
двигателя  патрульной машины. Я поняла, что Энтрегьян сейчас  вернется  на
перекресток. На размышления оставались доли секунды. Я побежала.
     Больше  всего мне хотелось прыгнуть в свой автомобиль и уехать прочь,
но  я  чувствовала,  что  времени на это у меня  нет.  Поэтому  нырнула  в
ближайшую дверь и оказалась в продуктовом магазине Уоррелла. Уэнди Уоррелл
лежал  мертвый у кассового аппарата. Его отец, мясник и владелец магазина,
сидел  в маленьком кабинете с пулей во лбу. Без рубашки. Наверное, он  как
раз переодевался, когда его настигла пуля.
     - Хью  приходит  на  работу  рано, - вставил  Биллингсли.  -  Гораздо
раньше, чем его родственники.
     - Возможно, но Энтрегьян продолжал заходить и проверять. -  В  голосе
Одри  слышались истерические нотки. - Продолжал заходить и  проверять.  Он
обезумел,  он  не  знал  жалости,  но он продолжал  методично  заходить  и
проверять, не осталось ли кого живого.
     - Однако он заболел, - заметил Джонни. - Когда Энтрегьян привез  меня
в  город,  шесть часов тому назад, он уже истекал кровью. Если процесс  не
замедлился... - Он пожал плечами.
     - Не позволяйте ему провести вас, - прошептала Одри.
     Джонни  понял, что она имеет в виду. Но то, что он видел собственными
глазами,  не могло трактоваться двояко, подстроить такое невозможно!  Знал
он и другое: убеждать в этом Одри бесполезно.
     - Продолжайте, - прервал затянувшуюся паузу Стив. - Что было дальше?
     - Я  попыталась  позвонить  из  кабинета  мистера  Уоррелла.  Телефон
молчал.  Я оставалась в подсобке примерно полчаса. За это время патрульная
машина  дважды проехала мимо, один раз по Главной улице, другой раз сзади,
то  ли  по  Хлопковой, то ли по Мескитовой. Опять прогремели  выстрелы.  Я
поднялась  на второй этаж, в квартиру Уорреллов, надеясь, что там  телефон
работает.  Не  работал. Разобрался Энтрегьян и с миссис Уоррелл,  и  с  ее
сыном.  Женщину  я  нашла  на кухне, головой в  раковине,  с  перерезанным
горлом. Мальчика - в постели. Залитого кровью. Я застыла на пороге,  глядя
на  его  постеры знаменитых музыкантов и баскетболистов, а  снаружи  вновь
донесся рев двигателя проносящейся мимо патрульной машины.
     Я  спустилась  вниз по лестнице черного хода, но не решилась  открыть
дверь.  Мне казалось, что Энтрегьян поджидает меня у крыльца.  То  есть  я
слышала,  как  он проехал мимо, но не могла отделаться от  мысли,  что  он
затаился и поджидает меня.
     Я  решила, что наилучший выход - дождаться темноты. А потом  я  могла
уехать.  Я  на это надеялась. Но полной уверенности у меня не было.  Из-за
абсолютной  непредсказуемости Энтрегьяна. Он же не все время находился  на
Главной улице, иной раз я его не слышала, думала, что он куда-то уехал, но
внезапно  снова  ревел  двигатель, и Энтрегьян выскакивал,  словно  чертов
кролик из шляпы фокусника.
     Но  я  не могла и оставаться в магазине. Жужжание мух сводило меня  с
ума.  донимала и жара. Обычно я хорошо переношу жару, иначе не жила  бы  в
Центральной Неваде, но я постоянно думала о том, что от трупов  уже  пошел
запах.  Поэтому  я дождалась, пока Энтрегьян проедет в сторону  городского
гаража,  это на Думонт-стрит, чуть ли не на восточной окраине, и вышла  из
магазина. Наверное, ни один шаг не давался мне с таким трудом, как этот, с
порога магазина на тротуар. Я чувствовала себя солдатом на ничейной земле.
Поначалу просто не могла двигаться. Застыла столбом. Помнится, подумала  о
том, что я должна идти, а не бежать, так как запаникую, если побегу. Но  я
не  могла  и  идти.  Просто не могла. Меня словно парализовало.  И  тут  я
услышала  приближающийся шум двигателя. Будто он учуял  меня.  Уловил  мое
присутствие,  даже находясь ко мне спиной. Он как бы затеял новую  детскую
игру, когда убиваешь всех, кого ловишь. И двигатель так громко ревел. Даже
когда я его не слышала, то представляла себе, что слышу. Понимаете? Я  уже
не  могла  отличить реальность от плодов моего разыгравшегося воображения.
Но  так  или иначе, приближалась ко мне патрульная машина или мне все  это
чудилось,  я не могла заставить себя пошевельнуться. Стояла и  слушала.  А
потом  подумала  о  посыльном, о том, как он  дрожал  всем  телом,  словно
подстреленная  мной  сойка,  и вот эта мысль заставила  меня  очнуться.  Я
метнулась в прачечную-автомат и бросилась на пол в тот самый момент, когда
Энтрегьян  проехал  мимо.  Я  услышала  новые  крики  где-то  в   северном
направлении,  но  так  и не узнала, что их вызвало. Потому  что  не  могла
поднять  головы,  не  могла встать. Должно быть, я пролежала  на  полу  не
меньше двадцати минут, так мне было плохо. Можно, наверное, не говорить  о
том,  какой меня охватил страх. Я смотрела на пыль и растоптанные  окурки,
думая  о  том,  что,  даже лежа, можно догадаться, где  находишься.  Из-за
запаха  и  потому, что на всех окурках следы помады. Я лежала и, наверное,
не  смогла бы шевельнуться, даже если бы услышала, что Энтрегьян  идет  по
тротуару. Я бы лежала, пока он не приставил бы дуло к моей голове и не...
     - Не надо! - У Мэри дернулась щека. - Об этом говорить незачем.
     - Но  я  не  могла  не думать об этом! - прокричала  Одри,  и  Джонни
почему-то  подумал, что уловил фальшь в этой фразе. Одри с  усилием  взяла
себя  в руки и продолжила: - Подняться меня заставили голоса. Я встала  на
колени, подползла к двери. Увидела на другой стороне улицы, у "Клуба сов",
четырех  человек.  Двух мексиканцев, Эсколлу, он работал  дробильщиком  на
шахте,  и  его  подружку. Фамилии ее я не знала, это была  очень  красивая
девушка,  естественная  блондинка. С ними была женщина,  очень  полная,  я
никогда  раньше ее не видела, и мужчина, который играл с вами в бильярд  в
"Пивной пене". Том. Кажется, его звали Флип.
     - Флип Морган? Вы видели Флиппера?
     Одри кивнула:
     - Они  шли  по  другой стороне улицы, заглядывая  в  кабины  машин  в
поисках ключей и пытаясь открыть дверцы. Я подумала о своем автомобиле,  о
том,  что мы могли бы уехать вместе. Начала подниматься на ноги.  Они  как
раз   проходили  мимо  переулка,  разделяющего  итальянский   ресторан   и
"Сломанный  барабан", и тут из этого переулка вылетел Энтрегьян  на  своей
патрульной машине. Словно он специально их караулил. Вероятно, так  оно  и
было.  Он  попытался  сшибить всех четверых,  но,  видимо,  только  вашего
приятеля  Флипа ему удалось задавить насмерть. Остальных же  едва  задело.
Они  схватились  друг за друга и удержались на ногах.  А  потом  побежали.
Эсколла  обнимал  свою  девушку за талию. Она плакала,  прижимая  к  груди
неестественно изогнутую, как бывает при переломах, руку. У другой  женщины
по  лицу  текла кровь. Когда эта женщина услышала, что машина едет следом,
ревя  двигателем,  она повернулась и выставила перед  собой  руки,  словно
надеялась  остановить  ее.  Энтрегьян  вел  машину  правой  рукой,  а  сам
высунулся из окна, словно машинист. Он дважды выстрелил в женщину, а потом
ударил  ее  бампером  и  раздавил. Именно тогда я впервые  увидела  его  и
наконец-то поняла, с кем мне придется иметь дело.
     Взгляд  Одри остановился на каждом присутствующем, словно она  хотела
знать, какую реакцию вызвал ее рассказ. - Энтрегьян улыбался во весь  рот.
Улыбался  и  хохотал, как ребенок, впервые попавший в Диснейленд.  Он  был
счастлив. Понимаете? Счастлив!

                                     3
     Одри,  сжавшись в комок у двери прачечной, наблюдала,  как  Энтрегьян
на  своей  патрульной машине преследует Эсколлу и его девушку  по  Главной
улице.  Естественно, он их догнал и раздавил точно так же,  как  и  полную
женщину. Раздавил вместе, потому что Эсколла пытался помочь своей  девушке
и  они  бежали бок о бок. Переехав их, Энтрегьян остановил машину и, подав
ее  задним  ходом,  переехал лежащих вновь (ветер  еще  не  поднялся,  как
пояснила Одри, поэтому она отчетливо слышала хруст костей), потом вылез из
машины, подошел к ним, присел между ними на корточки, сначала пустил  пулю
в затылок девушке Эсколлы, затем снял шляпу с головы юноши (каким-то чудом
она осталась в целости и сохранности) и выстрелил в затылок и ему.
     - После  этого  Энтрегьян вновь надел шляпу  на  Эсколлу,  -  сказала
Одри.  - Если я останусь в живых, этого мне не забыть до конца своих дней:
как он снимает с юноши шляпу, чтобы пристрелить его, а потом нахлобучивает
ее  вновь.  Он  словно хотел показать, что понимает, как им тяжело,  и  не
хочет доставлять лишних неприятностей.
     Энтрегьян  постоял, потом повернулся на триста шестьдесят градусов  и
одновременно перезарядил револьвер. Одри сказала, что он улыбался во  весь
рот.  Джонни знал, что она имеет в виду. Он все это видел, то ли в  дурном
сне, то ли в другой жизни.
     Вьетнам  возвращается, подумал Джонни. Рассказ Одри о  копе  напомнил
ему о некоторых обкурившихся коммандос, всколыхнул в памяти некие истории,
которыми  делились  с  ним иногда поздно ночью.  О  том,  что  творили  во
вьетнамских деревнях их парни, американские парни с улыбкой до  ушей.  Это
Вьетнам,  только  и  всего. Чего нам не хватает,  так  это  транзисторного
радиоприемника,  высовывающегося из чьего-то кармана, и  тогдашних  песен,
таких, как "Странные люди".
     Но  только ли Вьетнам? Внутренний голос в этом сомневался. Внутренний
голос  утверждал, что здесь есть и что-то другое, не имеющее ничего общего
с  воспоминаниями писателя, которого кормили сказками о войне, как какого-
то стервятника... и который в результате написал плохую книгу. Собственно,
другого и быть не могло.
     Хорошо,  если  вьетнамские воспоминания не  дают  ответа  на  вопрос,
тогда где его искать?
     - И что вы тогда сделали? - спросил Стив Одри Уайлер.
     - Вернулась  обратно  в  подсобку  прачечной.  А  там  залезла  между
тумбами  письменного стола, свернулась клубком и заснула. Я очень  устала.
Все эти ужасы... убийства... лишили меня последних сил.
     Спала  я очень чутко. Продолжала все слышать. Выстрелы, взрывы,  звон
бьющегося стекла, крики. Понятия не имею, что мне снилось, а что я слышала
на  самом деле. Окончательно я проснулась во второй половине дня, ближе  к
вечеру. Болело все тело, я подумала, что меня мучил кошмар и я все  еще  в
Коппер-Рэндж.  Потом  я  открыла глаза и увидела, что  лежу,  свернувшись,
между  тумбами  стола,  в нос ударил запах мыла и стирального  порошка,  я
поняла,  что еще немного, и у меня лопнет переполненный мочевой пузырь.  А
еще затекли ноги.
     Я  начала  выбираться  из-под  стола,  убеждая  себя,  что  не  стоит
паниковать,  если  я  неожиданно застряну, но вдруг услышала,  как  кто-то
зашел  в  прачечную,  и снова забилась под стол. Это пришел  Энтрегьян.  Я
узнала его по звуку шагов. Ко мне приближался мужчина в сапогах.
     Он  спросил:  "Есть тут кто-нибудь?" - и двинулся  по  проходу  между
стиральными  машинами и сушилками. Он шел по моему следу. Я  сразу  поняла
причину: мои духи. Обычно я ими не пользуюсь, но я надела платье, а потому
решила  и подушиться, чтобы доставить удовольствие мистеру Саймсу. -  Одри
пожала  плечами и добавила с раздражением: - Вы знаете, маленькие  женские
хитрости.
     Синтия, похоже, ничего не поняла, а Мэри кивнула.
     - "Это  "Опиум", - произнес Энтрегьян. - Не так ли,  мисс?  Это  ваши
любимые духи?"
     Я  молчала, сжавшись в комок под столом и обхватив голову  руками.  А
он  продолжал:  "Почему  бы вам не выйти? Если вы выйдете,  я  все  сделаю
быстро.  Но если мне придется вас искать, смерть будет медленной".  Я  уже
собралась  выходить,  до того он меня напугал. Я не  сомневалась,  что  он
знает,  где я, что он, как ищейка, нашел меня по запаху духов, и я  решила
вылезти из-под стола и подойти к нему, чтобы он быстро отправил меня в мир
иной.  Только  я  не  смогла. Я словно превратилась в статую,  лежала  под
столом  и  думала лишь о том, как ужасно хочется писать. Потом  я  увидела
стул,  который я выдвинула еще раньше, чтобы залезть между  тумбами,  и  в
голове  у  меня  мелькнула  мысль: "Сейчас он увидит  отодвинутый  стул  и
поймет, где я". А Энтрегьян уже вошел в подсобку. "Есть тут кто-нибудь?  -
спросил  он  вновь. - Выходи. Я не причиню тебе вреда. Я лишь хочу  задать
несколько  вопросов  о  том, что здесь происходит.  У  нас  тут  серьезные
проблемы".
     Одри  начала дрожать. Джонни предположил, что именно так она дрожала,
забившис