ь  между тумбами и ожидая Энтрегьяна, который вот-вот  подойдет  к
столу,  вытащит ее из убежища и убьет. Только сейчас она при  этом  еще  и
улыбалась такой улыбкой, от которой мороз пробирает по коже.
     - Сами видите, что он совсем обезумел. - Одри положила дрожащие  руки
на  колени  и переплела пальцы. - Только что сказал, что вознаградит  меня
быстрой смертью, если я сама выйду к нему, а потом заявил, что хочет  лишь
задать  мне несколько вопросов. Безумие. Но я сразу поверила и первому,  и
второму. Так кто из нас безумнее? А? Кто безумнее?
     Энтрегьян  вошел  в подсобку. Думаю, на пару шагов,  не  больше.  Его
тень  легла на стол и за него. Помнится, я еще подумала, что у  тени  есть
глаза   и  уж  они-то  точно меня увидят. Стоял он долго.  Я  слышала  его
дыхание. Потом бросил: "Твою мать" - и ушел. Минуту спустя я услышала, как
открылась  и хлопнула дверь на улицу. Поначалу я решила, что это  ловушка.
Энтрегьяна  я буквально видела, причем так же отчетливо, как  сейчас  вижу
вас.  Вот  он  открывает и закрывает дверь, а сам отступает  в  сторону  с
револьвером наготове, застывает около автомата, продающего кусочки мыла, и
ждет, когда я начну подавать признаки жизни. И знаете, что я вам скажу?  Я
нисколько  не  сомневалась,  что он стоит  у  двери,  даже  когда  взревел
двигатель  патрульной машины и коп умчался прочь в поисках  других  жертв.
Думаю,  я  бы так и осталась под столом, но теперь уж я точно  знала,  что
надую  в штаны, если сейчас же не побегу в туалет. А вот этого мне  совсем
не  хотелось. Ни в коем разе. Если уж Энтрегьян унюхал мои духи, то  запах
свежей  мочи точно приведет его ко мне. Короче, я выползла из-под стола  и
поплелась в туалет, подволакивая ноги, словно старуха.
     И  хотя она говорила еще минут десять, Джонни подумал, что именно  на
этом закончилась история Одри Уайлер, на ее долгом пути в туалет с твердым
намерением  отлить  в унитаз, а не в трусы. Автомобиль  стоял  неподалеку,
ключи  лежали в кармане, но с тем же успехом Одри могла находиться  не  на
Главной  улице,  а  на  Луне. Несколько раз Одри выходила  из  подсобки  в
прачечную  (Джонни  не  сомневался, что  даже  для  этого  ей  приходилось
собирать  всю свою волю в кулак), но не дальше. Она была на грани нервного
срыва.  Когда  сводящие  с  ума выстрелы и рев мотора  на  какое-то  время
прекращались, Одри, конечно, подумывала о том, чтобы прыгнуть в  машину  и
укатить  прочь,  но  всякий раз перед ее мысленным взором  возникал  образ
догоняющей  ее  патрульной  машины,  которая  прижимает  ее  к  обочине  и
заставляет  остановиться. А потом Энтрегьян вытаскивает  ее  из  кабины  и
выстрелом  сносит полголовы. Опять же, сказала им Одри, она  рассчитывала,
что  помощь придет. Должна прийти. Да, Безнадега расположена в стороне  от
основного шоссе, но не так уж далеко. И дело шло к открытию шахты, поэтому
в город постоянно кто-то приезжал.
     И  какие-то люди действительно приехали, рассказывала она. Примерно в
пять часов мимо прачечной прокатил грузовик "Федерал экспресс" [крупнейшая
частная  почтовая  служба  срочной доставки.],  потом  пикап  департамента
электроснабжения  округа  Уискофф. До Одри донеслась  музыка,  гремящая  в
кабине  пикапа.  А вот рева двигателя патрульной машины  она  не  слышала,
однако  через  пять  минут после того, как пикап проехал  мимо  прачечной,
загремели выстрелы и пронзительно, словно девушка, закричал мужчина: "Нет!
Нет!"
     Затем  наступила  бесконечная  ночь.  Одри  хотела  убежать,  но   не
решалась  высунуть носа на улицу, питалась бутербродами,  которые  выдавал
автомат,  стоявший  в  ряду сушилок, и запивала их водой  из-под  крана  в
раковине  туалета.  Наступил следующий день, а  Энтрегьян  все  кружил  по
городу.
     Одри,  по ее словам, понятия не имела, что он привозит людей в  город
и  сажает  за решетку. Она все строила планы побега, но в каждом  находила
серьезные недостатки. В конце концов прачечная стала ей домом... здесь она
чувствовала  себя  в безопасности. Энтрегьян побывал в прачечной,  ушел  и
больше не возвращался. Возможно, не заглянет и в будущем.
     - Я,  словно  за соломинку, хваталась за мысль, что всех он  перебить
не  мог, в живых остались и другие, кто, как и я, сумел спрятаться. А кто-
то  мог  вырваться  из  города и позвонить в полицию штата.  Самое  мудрое
решение,  убеждала  я  себя,  - ждать. Потом  налетела  буря  и  я  решила
воспользоваться  ею  как  прикрытием.  Добраться  до  ангара.   Там   есть
вездеход... Стив кивнул.
     - Мы его видели. С прицепом, наполненным камнями.
     - Я  решила, что отцеплю его и поеду на вездеходе на север,  к  шоссе
пятьдесят.  Я собиралась взять компас, поэтому нулевая видимость  меня  не
смущала.  Разумеется,  я  понимала,  что  могу  свалиться  в  какую-нибудь
расщелину, но после всего увиденного меня это не останавливало. И я больше
не  могла  сидеть  на  месте.  Две ночи в прачечной...  Испытайте  это  на
собственной  шкуре, и вы все поймете. Я уже решилась выйти, когда  увидела
вас двоих. - Одри посмотрела на Стива и Синтию.
     - Я едва не огрел вас монтировкой, - признался Стив. - Так уж вышло.
     Одри вяло улыбнулась, оглядела всех присутствующих.
     - А остальное вы знаете.
     _Не_ _могу_ _с_ _этим_ _согласиться_, подумал Джонни Маринвилл.
     У  него вновь разболелся нос. Нестерпимо захотелось выпить. Но он  не
уступил искушению, для него это было бы безумием, достал флакон аспирина и
отправил в рот две таблетки, запив их водой из бутылки.
     _Не_  _думаю_,  _что_  _мы_ _знаем_ _все_ _остальное_.  _Пока_  _еще_
_не_ _знаем_.

                                     4
     - И  что  же  нам теперь делать? - спросила Мэри Джексон.  -  Как  мы
будем  выбираться из этой передряги? Попытаемся вырваться  из  города  или
будем ждать помощи?
     Долгое  время  ей  никто  не отвечал. Потом Стив  заерзал  в  кресле,
которое он делил с Синтией.
     - Ждать мы не можем. Во всяком случае, долго.
     - Почему  ты  так  решил?  -  полюбопытствовал  Джонни.  Но  по  тону
чувствовалось, что ответ известен ему заранее.
     - Потому  что  кто-то должен был бы вырваться из города и  остановить
этот  конвейер убийств. Но, похоже, никому это не удалось. Даже  до  бури.
Здесь творится что-то страшное, действует какая-то мощная сила, и я думаю,
ожидание  помощи  приведет  лишь к тому, что нас  всех  убьют.  Мы  должны
рассчитывать  лишь  на  собственные силы и  выбираться  отсюда  как  можно
быстрее. Это мое твердое убеждение.
     - Я  никуда не поеду, не выяснив, что случилось с моей мамой, - подал
голос Дэвид.
     - Нельзя так ставить вопрос, сынок, - ответил ему Джонни.
     - Можно. И я так его ставлю.
     - Нет,  -  вырвалось у Биллингсли. Интонации, прозвучавшие  в  голосе
ветеринара,  заставили  Дэвида вскинуть голову. - Нельзя,  потому  что  на
карту  поставлены жизни других людей. Нельзя, если ты... обладаешь особыми
способностями. Ты нам нужен, сынок.
     - Это несправедливо, - прошептал Дэвид.
     - Правильно,  - согласился с ним Биллингсли. Его лицо  закаменело.  -
Несправедливо.
     - Едва  ли  твоей  матери станет лучше, если ты...  и  все  остальные
погибнут,  пытаясь  найти  ее, - внесла свою  лепту  Синтия.  -  С  другой
стороны, если мы вырвемся из города, то сможем вернуться сюда с подмогой.
     - Правильно, - выдавил из себя Ральф.
     - Нет, неправильно, - отрезал Дэвид. - Дерьмовое предложение.
     - Дэвид!
     Мальчик оглядел всех, и его лицо перекосило от злобы... и испуга.
     - Вам всем наплевать на мою маму, всем. Даже тебе, отец.
     - Это  неправда,  -  ответил Ральф. - Только очень  жестокий  человек
может сказать такое.
     - Все  так, но я думаю, это правда. Я знаю, ты любишь маму, но  готов
ее  покинуть,  полагая, что она уже мертва. - Он пристально  посмотрел  на
отца,  но  Ральф  не  решился  встретиться  с  ним  взглядом,  предпочитая
разглядывать  свои руки. По его щекам обильно потекли слезы.  Тогда  Дэвид
переключился  на  ветеринара.  -  Я  хочу  вам  кое-что  сказать,   мистер
Биллингсли.  Из  того,  что я молюсь, не следует  делать  вывод,  будто  я
волшебник из сказки или что-то в этом роде. Молитва не магия. Единственная
магия,  которая мне подвластна, - пара карточных фокусов, да  и  в  них  я
обычно что-то путаю.
     - Дэвид... - начал было Стив.
     - Мы  упустим время, если сейчас уйдем, а потом вернемся. Мы  уже  не
успеем спасти ее! Я это знаю! Знаю! - Он уже кричал. А снаружи все  выл  и
выл ветер.
     - Дэвид,  возможно, уже слишком поздно. - Голос Джонни не дрожал,  но
он не мог заставить себя посмотреть на мальчика.
     Ральф  тяжело вздохнул. Сын подошел к нему, сел рядом и взял за руку.
Лицо  Ральфа прорезали морщины усталости и замешательства. Он как-то разом
постарел. Стив повернулся к Одри:
     - Так вы говорите, есть другая дорога?
     - Да,  большой вал, который вы видите на подъезде к городу, окаймляет
шахту  с севера. Одна дорога ведет на этот вал, а потом, через гребень,  в
саму шахту. Другая уходит на запад, к шоссе пятьдесят. Она проложена вдоль
реки  Безнадеговки, в которой вода бывает только зимой. Вы знаете, о чем я
говорю, Том?
     Ветеринар кивнул.
     - Эта  дорога начинается на машинном дворе, - продолжала Одри. -  Там
стоит  несколько  вездеходов. В кабину самого большого влезает  не  больше
четырех  человек. Но к вездеходу есть прицеп, и туда можно  посадить  всех
остальных.
     Стив,  чей дорожный стаж исчислялся десятью годами, привык к принятию
быстрых  решений  и  внезапным  отъездам,  особенно  этому  способствовало
сочетание  четырехзвездочных отелей и набравшихся  или  обкурившихся  рок-
звезд. Он внимательно следил за ее рассуждениями.
     - Все  правильно,  но  хочу внести уточнение. Мы  подождем  до  утра,
немного отдохнем, может, даже поспим. Глядишь, и буря поутихнет...
     - А  мне  кажется, ветер усилился, - заметила Мэри. -  Возможно,  это
все игра воображения, но вроде бы он ревет сильнее.
     - Но  мы  сможем  добраться до машинного двора и в  бурю,  так  ведь,
Одри?
     - Конечно, сможем.
     - Далеко он расположен?
     - До ангара две мили, оттуда - еще полторы.
     Стив кивнул.
     - К  тому  же  днем мы сможем увидеть Энтрегьяна издалека.  Ночью,  в
бурю, на это рассчитывать не приходится.
     - Ночью  мы  также не сможем увидеть... всякую живность,  -  добавила
Синтия.
     - Я  говорю  о  том,  чтобы уходить отсюда  быстро  и  с  оружием,  -
продолжал  Стив. - Если буря утихнет, мы отправимся к валу  на  грузовике,
трое со мной в кабине, остальные - в кузове. Если погода не улучшится, а я
надеюсь, что так оно и будет, мы пойдем пешком. Незачем привлекать к  себе
внимание. Возможно, Энтрегьян даже и не узнает о том, что мы ушли.
     - Готов  спорить, Эсколла и его друзья думали о том же,  когда  Колли
раздавил их, - с горечью усмехнулся Биллингсли.
     .  - Они направлялись по Главной улице на север, - заметил Джонни.  -
Именно  на это Энтрегьян и рассчитывал. Мы же двинемся на юг, к  шахте,  и
покинем город до проселочной дороге.
     - Точно,  -  кивнул Стив. - Энтрегьян и оглянуться не успеет,  а  нас
уже нет. - Он шагнул к Дэвиду. Мальчик отошел от отца, сел на край сцены и
уставился в темный зал. Стив опустился на корточки рядом с ним.  -  Но  мы
вернемся.  Ты слышишь меня, Дэвид? Мы вернемся за твоей мамой и  за  теми,
кто еще остался в живых. Это я тебе твердо обещаю.
     Дэвид продолжал смотреть на пустые ряды сидений.
     - Я  не  знаю,  что мне делать. Мне бы надо обратиться за  советом  к
Богу,  но сейчас я так зол на него, что не могу этого сделать. Он позволил
копу увести мою мать! Почему? Господи, почему?
     _Ты_  _хоть_  _знаешь_, _что_ _совсем_ _недавно_  _совершил_  _чудо_,
подумал   Стив,   но  не  стал  озвучивать  свою  мысль.   Зачем   вносить
дополнительный сумбур в голову мальчика? Минуту спустя Стив  встал  и  еще
долго  смотрел на Дэвида сверху вниз, глубоко засунув руки  в  карманы.  В
глазах его была тревога.

                                     5
     Пума  медленно шла по проулку, наклонив голову и навострив уши. Среди
мусорных  баков и куч строительного мусора она лавировала с  куда  большей
легкостью,  чем  люди, так как в темноте видела лучше их.  Однако,  пройдя
проулок  до  конца,  пума остановилась и зарычала. Низко  и  протяжно.  Не
нравилось ей все это. Один из них был силен. Очень силен. Пума чувствовала
эту силу даже сквозь кирпичную стену. Сила эта пульсировала, словно зарево
огромного   пожара.  Однако  вопрос  о  неповиновении  даже  не  возникал.
Пришелец, демон, вышедший из земли, окопался в голове пумы, держа ее мозг,
словно  рыбу на крючке. Он говорил на языке бестелых, языке давних времен,
когда все животные, кроме человека и пришельца, были одним целым.
     Но пуме не нравилось присутствие этой силы. Это зарево.
     Пума  зарычала вновь, но теперь едва слышно, не раскрывая пасти.  Она
высунула голову из-за угла и зажмурилась, когда ветер ударил ее по  глазам
и  взъерошил мех. Даже здесь ее нос улавливал горький запах, долетающий  с
шахты,  расположенной к югу от города, запах, появившийся с тех  пор,  как
люди  взорвали несколько зарядов и вновь открыли гиблое место, о чем знали
все окрестные животные, а вот люди старались забыть.
     Привыкнув  к ветру, пума медленно двинулась по тропе между забором  и
задней  стеной  кинотеатра.  Остановилась, чтобы  обнюхать  ящики,  уделив
больше  внимания  отброшенному ящику, а не второму, оставшемуся  у  стены.
Слишком  много там намешано запахов. Последний человек, который  стоял  на
ящике,  его  и  отбросил.  Пума уловила запах  его  рук,  более  острый  в
сравнении  с  остальными. Запах кожи, обнаженной кожи,  пота  и  машинного
масла. Принадлежал этот запах мужчине в расцвете сил.
     Пума  также  учуяла  оружие.  При других обстоятельствах  этот  запах
погнал  бы  ее прочь, но теперь она не обратила на него никакого внимания.
Она  пойдет туда, куда пошлет ее тот, кто явился из земли, и выбора у  нее
нет. Пума обнюхала стену, посмотрела на окно. Увидела, что оно не заперто,
окно  поднималось  и  опускалось под порывами ветра. Конечно,  поднималось
чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы пума поняла, что окно не заперто.
Она  сможет  проникнуть  внутрь без особых хлопот.  Толкнет  окно,  оно  и
откроется.
     _Нет_, произнес голос демона в ее голове. _Ты_ _не_ _сможешь_.
     В  ее  мозгу возникли образы каких-то блестящих предметов. Иногда  их
разбивали  о  камни  за ненадобностью. Пума поняла (вернее,  ей  доходчиво
объяснили),  что  несколько  этих  предметов  упадет  на  пол,  если   она
попытается  проникнуть  в окно. Она не могла уразуметь,  как  такое  может
случиться,  но  голос в ее голове заявил, что может,  и  предупредил,  что
грохот услышат те, кто находится внутри.
     Пума  прошла мимо незапертого окна, обнюхала пожарную дверь,  забитую
досками, и подошла ко второму окну. Оно находилось на той же высоте, что и
первое, но было крепко заперто на шпингалет. А вот блестящие предметы  там
отсутствовали.
     _Именно_ _этим_ _окном_ _ты_ _и_ _воспользуешься_, прошептал голос  в
голове пумы. _Когда_ _я_ _скажу_ _тебе_, _что_ _пора_, _именно_ _им_  _ты_
_и_ _воспользуешься_.
     Возражений, естественно, не последовало. Она порежется о стекло,  как
однажды  порезала лапу, наступив на осколок блестящего предмета, разбитого
в  холмах, но выполнит приказ, отданный голосом в ее голове, и бросится  в
окно.  А  внутри  будет  продолжать делать то,  что  прикажет  голос.  Ей,
конечно, этого не хочется, но инных вариантов нет.
     Пума  легла под запертым на шпингалет окном мужского туалета,  ожидая
приказа,  который отдаст ей голос демона из шахты. Голос пришельца.  Голос
Тэка.  Когда  приказ  поступит, она его выполнит.  А  пока  будет  лежать,
слушать  голос ветра и вдыхать приносимый им с шахты запах,  горький,  как
дурные вести из другого мира.


                                  Глава 3

                                     1
     Мэри  увидела, как старик ветеринар достал из бара бутылку,  едва  не
выронил  ее, затем налил в стакан виски. Она подошла к Джонни, наклонилась
и шепнула:
     - Надо его остановить. Старик того и гляди напьется.
     Джонни повернулся, брови его удивленно взлетели.
     - А кто определил вас в надзирательницы?
     - Мешок  с  дерьмом, - прошипела Мэри. - Вы думаете, я не  знаю,  кто
его подтолкнул? По-вашему, у меня нет глаз?
     Она  двинулась к Тому, но Джонни удержал ее, схватив за руку, и пошел
сам.  Он услышал, как она ахнула от боли, и понял, что слишком сильно сжал
ей руку. Что ж, в следующий раз не будет называть его мешком с дерьмом.  В
конце  концов  он  лауреат  Национальной книжной  премии.  Его  фотография
красовалась  на обложке журнала "Тайм". К тому же он трахал любимицу  всей
Америки  (пусть  она уже с 1965 года и не любимица, но  он  все  равно  ее
трахал)  и  не привык к тому, чтобы его называли мешком с дерьмом.  Однако
Мэри  имела  право сердиться на него. Ведь любимчик этой  бабенки,  мистер
Пьяный  Собачий Доктор, именно от него получил свой первый  в  этот  вечер
глоток виски. Джонни, правда, думал, что виски поможет Биллингсли прийти в
себя,  адекватно  реагировать на происходящее  (а  его  нужно  было  любым
способом  заставить  реагировать адекватно, потому что  они  находились  в
городе, который он знал куда лучше их)... но, с другой стороны, не двигала
ли  им  детская обида: старый пьяница оставил заряженную винтовку себе,  а
лауреату Национальной книжной премии всучил незаряженное ружье.
     Нет,  нет, черт побери, причина не в ружье. Он дал старику виски лишь
для того, чтобы тот пришел в себя и смог оказать посильную помощь.
     Возможно.  Возможно,  и  так. Сомнения,  конечно,  оставались,  но  в
экстремальных  ситуациях всегда есть место сомнению. В любом  случае  идея
была  не  из  лучших.  Но  такое с ним случалось не  раз,  а  Джон  Эдуард
Маринвилл как раз гордился тем, что умел признавать собственные ошибки.
     - Почему  бы  нам не оставить этот стаканчик на потом? - Он  выхватил
стакан  из руки старика в тот самый момент, когда Биллингсли уже  подносил
его ко рту.
     - Эй!  -  Рука  Биллингсли потянулась за стаканом. Из  глаз  чуть  не
брызнули слезы. - Отдай!
     Джонни  отвел свою руку подальше. Когда он проносил стакан мимо  рта,
у  него возникло желание решить проблему самым простым и быстрым способом.
Но он удержался, поставив стакан на бар. Теперь ветеринар мог добраться до
стакана,  лишь  обежав Джонни с одной или другой стороны. Впрочем,  Джонни
нисколько не сомневался, что Биллингсли способен и на такое.
     Старику  так  хотелось  выпить, что он  пропердел  бы  "Марш  морских
пехотинцев"   [гимн  Корпуса  морской  пехоты  США.  Написан   на   музыку
французского композитора Оуэнбаха, автор слов неизвестен.],  если  бы  ему
пообещали  за  это двойную порцию виски. А пока все смотрели  на  них,  за
исключением Мэри, которая все еще потирала руку (Джонни заметил, что  рука
покраснела, но не сильно).
     - Дай  стакан!  - завопил Биллингсли и потянулся к стоящему  на  баре
стакану,  сжимая и разжимая пальцы, словно рассерженный ребенок, требующий
вернуть  ему  соску. Джонни внезапно вспомнил, как актриса,  та  самая,  с
изумрудами,  которая была любимицей всей Америки, однажды толкнула  его  в
бассейн в отеле "Бел-Эйр", как при этом все смеялись, как смеялся он  сам,
весь  мокрый, вылезая из бассейна, с бутылкой пива в руке, слишком пьяный,
чтобы  понимать,  что происходит, чтобы отдавать себе  отчет,  что  каждая
фотовспышка  -  очередной гвоздь в гроб его репутации. Да, сэр,  да,  мэм,
таким он был в тот жаркий день в Лос-Анджелесе, смеялся как сумасшедший  в
мокром костюме от Пьера Кардена, с бутылкой "Бада", вскинутой над головой,
словно спортивный кубок, и все смеялись вме