Джулис.  Оба  парня, наверное!  вывалились  из здания  напротив
"Сайгона",  где  находились  офисы  нескольких  крупных  картинных  галерей.
Наверняка решили вновь продавать свои картины.
     --  Давай шпионить  вместе с ней,  -- предложил Джулис. -- Все веселее,
чем слушать, как обкладывают твою  работу эти придурки из картинной галереи.
-- Перри был англичанином и его акцент постепенно передался Джулису.
     --  Думаю,  что  не  возражал бы сейчас немного пошпионить,  --  сказал
Перри.  --  А  кто   наш  объект?  Враг  нации?   Эрнст   Ставро   Блофельд?
Постэкспрессионист?
     --  Я  никого не выслеживаю,  -- сказала Мэгги.  --  Просто жду  своего
друга.
     На  секунду  она  задумалась,  не попросить ли ребят подняться  с ней в
квартиру на антресолях. Но потом представила,  как скорее всего поведет себя
Перри, оказавшись в жилище  Пумо,  --  пройдется  по комнатам, сшибая все на
своем пути, выпьет  все,  что найдет, и будет всячески оскорблять привычки и
вкусы Пумо.
     --  Немного странный  способ ждать, -- ответил Перри. --  Какого друга?
Того, который бродил за нами  по магазину в прошлом  году?  Такой  противный
старикашка с выпученными глазами.
     -- Это был не он, но один из его знакомых, -- пояснила Мэгги.
     -- Пойдем  с нами, -- предложил Джулис. Это был шаг к восстановлению их
былой дружбы. -- Отнесем картины, а потом покажем тебе один новый клуб.
     -- Я не могу.
     -- Не можешь? --  Перри удивленно поднял брови. -- А мы, между  прочим,
никогда  не  убивали  азиатских детишек ни на  войне, ни просто  так.  -- Он
отвернулся  от  Мэгги  и пошел  прочь. Джулис  последовал  за  ним,  даже на
посмотрев в ее сторону.
     Мэгги смотрела,  как удаляются по темной  улице  ее друзья, и понимала,
что они никогда не простят ей того, что она отказалась. Люди, вроде Перри  и
Джулиса, были уверены, что они нормальные, а весь остальной мир сошел с ума.
И отказавшись, Мэгги переступила границу мира сумасшедших.
     Весь их разговор занял не больше минуты. Мэгги распахнула настежь дверь
Пумо и застыла на пороге. Наверху было тихо.
     Девушка вошла внутрь и закрыла за собой дверь. Затем она нащупала рукой
перила и начала медленно подниматься.
     7
     Коко был в зените славы. Задача его казалась сейчас легче легкого.
     -- Человек несет с собой смерть, и он же несет воскресение из мертвых.
     Надо было  расплатиться за тридцать жизней. Пумо был десятым, а если бы
здесь была женщина, она стала бы одиннадцатой.
     Ни одна часть  животного  не пропала даром. Джокер перестал скалиться и
спокойно заснул внутри колоды.
     Когда Пумо-Пума открыл дверь и взглянул в лицо  Коко, он все  знал,  он
все  видел, он все понимал. Ангелы  подняли его обратно по лестнице,  ангелы
вернули его в сияющую  пещеру.  Слезы струились из глаз Коко, потому что Бог
действительно  успевает  все делать  одновременно,  и ему  жаль  было  Пумо,
который все понял, который вознесся, как душа его вознеслась, отлетев  туда,
откуда была родом. Глаза, уши, карту со слоном в рот.
     Затем Коко  услышал  громоподобный звук  дверного  звонка,  звук  этого
нетерпеливого  мира, стремящегося к  бессмертию. Он  быстро подбежал к шнуру
выключателя и погасил верхний свет. Теперь в пещере было темно. Коко вышел в
коридор и там тоже погасил свет.
     Затем  он вернулся в  гостиную  и стал  ждать. Снаружи  доносился рокот
моторов, напоминавший звуки, которые издает  стадо  диких  зверей,  бредущих
через джунгли. Отец наклонился к нему и сказал:
     "Если работать второпях, никогда не выйдет ничего хорошего".
     Вновь  зазвенел  звонок,  который на сей раз не  унимался, пока не стал
напоминать  жужжание  крупного  насекомого,  летающего  кругами по  комнате.
Наконец  насекомое  уселось  на тело  Пумо  и  сложило свои  большие сильные
крылья.
     Коко  взял с кушетки нож  и  притаился у двери,  ведущей  из коридора в
пещеру.  Он  сделался невидимым, неподвижным и немым.  Его отец и дружелюбно
настроенный демон ждали  вместе  с  ним,  молчаливо  одобряя,  и Коко  вновь
погрузился в мир ночного  кошмара, в котором  провел почти  всю  свою жизнь.
Шаги его делали землю черной, тринадцать детей вошли в пещеру, чтобы никогда
не выйти  назад, трое  солдат  вошли в пещеру  и  только двое  вышли  назад.
Джентльмены, вы -- часть  огромной убивающей  машины.  Наконец  Коко  увидел
приближающего к нему слона, кожа которого напоминала  шелковые серые одежды,
и Старуха произнесла:
     -- Джентльмены, пришло время вновь встретиться со слоном.
     Затем  он  услышал едва  различимый щелчок  входной двери, почувствовал
едва  различимое  колебание  воздуха  и понял,  что  кто-то  поднимается  по
ступенькам,   крадучись,  с   интервалами  между  шагами,  которые  человеку
невоенному должны были казаться верхом осторожности.
     8
     Мэгги дошла до верха, и,  взглянув на дверь,  тут же поняла, что та  не
заперта. Похоже было, что кто-то, выходя  из  комнаты, просто толкнул  дверь
локтем. Или входя  в комнату.  Мэгги  приоткрыла  дверь, и перед глазами  ее
предстала  прихожая Пумо с кучей пальто и шляп, висящих на  крючках вешалки.
Прихожая Пумо всегда выглядела так, будто в доме вечеринка.
     "В худшем случае, -- подумала Мэгги, -- Пумо  опять ограбили и придется
выводить его из очередной депрессии. А грабитель давно  ушел". Мэгги вошла в
квартиру,  включила  свет и прошла по небольшому коридору.  Войдя в спальню,
она тоже зажгла свет. Ничего не изменилось здесь  с утра. Постель до сих пор
была неубрана -- первый признак того, что Пумо в дурном настроения. Квартиру
наполнял какой-то странный запах, но Мэгги предпочла не задумываться над его
происхождением до  тех пор,  пока либо убедится,  что никакого  вторжения не
было, либо, что здесь действительно побывал грабитель, который оставил двери
открытыми, но  видимо,  не  нанес особого ущерба  имуществу. Мэгги  прошла в
ванную, где также не обнаружила ничего необычного, и направилась в гостиную.
Сделав  несколько шагов  в комнату,  Мэгги неподвижно застыла.  При  неярком
свете, падавшем  из коридора, она могла ясно  различить  очертания мужчины в
одном  из  низких  стульев  с  деревянными спинками,  которые  стояли вокруг
обеденного стола. Первой мыслью Мэгги было, что она попалась в ловушку очень
хитрого хладнокровного преступника. У нее все похолодело внутри. Затем глаза
девушки постепенно привыкли к темноте, и она поняла, что человек, сидящий на
стуле, ее  любовник. Мэгги шагнула вперед, готовая обругать его  или сделать
вид, что  ничего  не  произошло,  или  начать  утешать.  Открыв  рот,  чтобы
заговорить, Мэгги неожиданно поняла, что запах, заполнявший жилище Пумо, был
запахом  крови.  Она  инстинктивно  сделала  еще несколько  шагов  вперед  и
оказалась  достаточно близко,  чтобы  увидеть, что  вся  грудь  Пумо  залита
кровью,   а  ножки  стула  стоят  посреди  огромной   красной  лужи.  Нечто,
напоминающее именную табличку, высовывалось изо рта Тино.
     Вместо того, чтобы  закричать или обернуться к выходу,  что означало бы
неминуемую смерть  Мэгги,  девушка отступила  вправо,  в  неосвещенную часть
комнаты.  Будто она сделала это не сама, а какая-то высшая сила убрала ее из
освещенного треугольника,  падавшего из коридора. Она присела на корточки за
обеденным столом в дальнем правом углу комнаты, слишком испуганная тем,  что
увидела,  и даже своим  собственным движением, чтобы оказаться  способной на
что-то еще, кроме как оглядеть остальную комнату из своего укрытия.
     Ужас, должно  быть, обострил все ее чувства. Мэгги слышала одновременно
какофонию  звуков  с  улицы  --  счастливые  перекликающиеся  голоса,  скрип
тормозных колодок, даже стук чьих-то каблуков об асфальт тротуара -- и звук,
который  издавали  капли  крови падавшие  в  лужу  у ног Пумо.  И  запах  --
сгущавшийся над ней запах смерти.
     -- Выходи Дон, -- прошептал мужчина, и Мэгги вновь ощутила только запах
крови и ничего кроме него. -- Я хочу поговорить с тобой.
     Темное  пятно отделилось  от  двери  и  двинулось в  комнату.  Свет  из
коридора  позволял разглядеть в  очертаниях  этого  пятна контуры худощавого
мужчины, одетого в темное  пальто, которое  было ему  немного  велико.  Лицо
мужчины  казалось бледным  пятном,  а  волосы, Должно быть,  были такими  же
темными,  как у самой Мэгги, потому  что  их практически  не видно  на  фоне
темноты.
     Затем мужчина удивил Мэгги, тоненько захихикав.
     --  Я ошибся, --  сказал  он. --  Ты не  можешь по-прежнему  быть  Дон.
Извини.
     Мужчина сделал еще несколько  шагов вперед. В руке мужчины был огромный
уродливый нож с  черной  рукояткой. Он  шагнул в  сторону, в темноту, и стал
ждать. Мэгги продолжала потихоньку заползать  на четвереньках под  стол,  и,
оказавшись там, наконец собралась с силами и решила попробовать прорваться к
двери.
     -- Выйди и поговори со мной,  --  сказал мужчина. -- Все на свете имеет
причины, есть причины и у  этого.  Я не  лунатик,  действующий в  пустоте. Я
проделал много миль пути, чтобы стоять сейчас здесь, здесь, в середине мира.
И я хочу, чтобы ты это поняла.
     Последовала секундная пауза.
     --  Я  человек,  который  всегда  знает, что  случится.  А  это  должно
случиться. Ты сейчас встанешь и подойдешь ко мне. Ты напугана. Ты чувствуешь
запах  крови. Это оттого, что  уже случилось  много  лет назад, и  ты должна
понять, что случилось тогда  -- часть общей  схемы, и ты  тоже часть этой же
схемы. Барашек стоит пролитой крови. Он был  воином, и  я  был воином.  Меня
призвали обратно.
     Пока  мужчина  говорил,  Мэгги  избавилась от пальто, которое  бесшумно
опустила на  пол позади себя.  Она  проползла  под столом,  огибая стулья, и
очень медленно и осторожно двинулась  к  платформе.  Мужчина  испугал Мэгги,
неожиданно сделав шаг в ее сторону.
     -- Я знаю, где  ты, -- продолжал он. -- Ты под столом. Я мог бы  сейчас
присесть на корточки и выволочь тебя  оттуда. Но я не хочу  этого  делать. Я
даю  тебе шанс  подойти самой. Как  только ты  покажешься, сможешь уйти.  Ты
видишь, гце я сейчас. В дальнем углу комнаты. Обещаю тебе, что никуда отсюда
не двинусь. Я хочу видеть твое лицо, хочу познакомиться с тобой.
     Мэгги увидела, что мужчина перемещает в руке нож, так что теперь лезвие
было между большим и указательным пальцем, а рукоятка внизу.
     -- Это все слон, -- сказал он. -- В  мире не существует справедливости.
Это  -- выдумка человечества. Мир ненавидит возмездие,  возмездие запрещено,
проклято,  там, где  кончается возмездие, начинается любовь. Я сейчас открою
тебе одну тайну: я -- человек горя, я любил Пумо-Пуму.
     Мэгги  очень  медленно  и  осторожно  попятилась  назад.  Оказавшись  у
письменного  стола и нащупав рукой  одну  из его ножек, она  заставила  себя
двигаться медленнее. Продолжая отползать,  она наткнулась  на край глиняного
горшка. Когда-то там росла небольшая мальва -- подарок Мэгги.  Когда деревце
засохло от недостатка  света и нашествия клещей, Пумо выбросил его, а горшок
оставил, пообещав, что купит новое. С тех пор он  так и  стоял пустой  около
стола.
     -- В эту минуту  или  следующую  мы все  равно окажемся лицом  к  лицу.
Минутой позже, минутой раньше...
     Мужчина стоял теперь футах  в  пяти от  Мэгги, готовый  в  любой момент
кинуть нож ей в спину. Мэгги сняла горшок с подставки, мгновенно выпрямилась
и  подняла над  головой.  Мужчина  взглянул  на  нее  через  плечо,  начиная
понимать, в чем дело, и Мэгги дрожащими руками,  рыдая от  страха,  швырнула
горшок.  Она кинула  не  очень  метко,  но  мужчину подвела его  собственная
реакция: заметавшись в темноте, он будто бы сам подставил голову под тяжелый
горшок. Послышался звук удара,  вслед за которым  горшок раскололся о пол, а
убийца Пумо рухнул на кофейный столик, расколов его надвое, как кусок льда.
     Мэгги  прыгнула с  платформы и  успела  пробежать  к  двери, прежде чем
мужчина  сообразил, что  произошло,  и успел  подняться  из осколков.  Мэгги
распахнула  дверь и опрометью кинулась  по  лестнице. Как будто  на спине  у
девушки были  глаза, она ясно видела  огромную  тень появившуюся  на пороге.
Мэгги почти что летела с лестницы, но ей казалось, что она движется ужасающе
медленно,  как будто  в замедленном темпе. Должно быть,  убийца уронил  свой
нож, потому  что он все не кидал его.  Мэгги  выбежала  через входную дверь,
слыша, как гремят на лестнице его шаги.
     Она  опять  летела --  на  сей  раз  к свету, к шуму, к  людям. Девушка
совершенно не  замечала холода. Добежав до угла Вест Бродвей, Мэгги решилась
наконец обернуться. То,  что она увидела за  собой, показалось девушке таким
же неестественным,  декоративным, как  действие на  театральной сцене. Дверь
квартиры Пумо была распахнута настежь, и выбивавшийся оттуда свет сливался с
тусклым   уличным   освещением.   Несколько   человек,   идущих   по  улице,
оборачивались и глядели  вслед бегущей Мэгги. И посреди сутолоки Гранд-стрит
скользила,  приближаясь  к  Мэгги,  используя людей, как прикрытие, зловещая
черная  тень,  невидимая больше  никому.  Мэгги  повернулась,  вдохнула всей
грудью морозный воздух и побежала дальше.
     Мэгги пробежала  примерно квартал, руки и  ноги ее дергались туда-сюда,
как у марионетки.
     --  Беги  ко мне,  птичка, -- прокричал чернокожий  верзила,  когда она
пробегала  мимо. Видимо ужас, только  что испытанный Мэгги, не отразился  на
выражении ее лица.  Платье мешало Мэгги  бежать, она выбивалась из сил и уже
слышала, ясно слышала за спиной шаги  своего преследователя. Убийца настигал
ее.
     Метро было примерно  в квартале от Мэгги. Мэгги обливалась потом, у нее
перехватывало дыхание, но локти  и  колени по-прежнему равномерно мелькали в
воздухе. Подростки, по-прежнему толпившиеся рядом  со станцией, просто сошли
с ума, увидев бегущую Мэгги.
     -- Косоглазая!!! -- вопили они.
     -- Ты вернулась, девочка моя.
     Один  из  парней  с улыбкой от уха  до  уха,  прыгая перед ней, жестами
приглашал подбежать поближе. На груди его болтались золотая цепь, на которой
висела табличка с именем,  написанным крупными буквами. Мэгги  что-то орала,
подростки начали смыкать круг но, увидев выражение лица  девушки, немедленно
расступились.
     -- Убийца! -- кричала она. -- Остановите его.
     Через  несколько  секунд  Мэгги уже летела над ступеньками станции, как
будто  гравитация существовала не для нее. Сверху слышны были крики и что-то
похожее на звук падающего тела. Не  добежав немного до конца ступенек, Мэгги
услышала  звук  приближающегося  поезда.  На станции  было  примерно человек
пятнадцать и столько же на самой платформе. Сверху все еще слышались голоса.
Поезд остановился справа от Мэгги, двери открылись. Сверху все еще слышались
голоса. Мэгги  продолжала  протискиваться сквозь толпу и, когда оказалась  у
турникета,  сделала  вид,  что  опускает  жетон,  и  быстро  поднырнула  под
загородки. Никто ничего не заметил.  Оказавшись за  турникетом, она рискнула
еще раз  обернуться и увидела лишь толпу людей, спешащих на  поезд. Затем за
спиной  одного  из  мужчин  возникла  серая  тень, и  Мэгги  показалось, что
преследователь улыбается, устремляясь к  ней.  Убийца приближался,  и  Мэгги
вновь стремглав кинулась к поезду. Она вбежала  в вагон, и как только  двери
закрылись, кинулась к ближайшему окну. Мужчина в черном пальто приближался к
турникету,  от  него  отделилось  что-то  серое,  неопределенных  очертаний,
протиснулось  между ним  и идущей  впереди женщиной,  ухмыльнулось, исполняя
какой-то свой невидимый танец, и поезд тронулся.
     Мэгги без  сил опустилась на сиденье. Ее всю трясло. -- Он убил его, --
вслух  произнесла Мэгги. Когда она  повторила эту фразу, несколько  человек,
сидевших рядом,  встали и перешли в другой конец вагона. Мэгги казалось, что
то, что убило  ее любовника и преследовало ее до станции, было не человеком,
а  какой-то  сверхъестественной  силой,  ухмыляющимся  злом,  которое  может
изменять очертания и становиться невидимым. Единственным доказательством его
телесной сущности  был звук  от  удара горшка о голову  убийцы и то, как  он
повалился на кофейный столик. Мэгги затошнило. Она отказывалась верить в то,
что произошло. Теперь Мэгги плакала, вытирая глаза  тыльной стороной ладони.
Она нагнулась и  посмотрела на  ноги. Туфли не  были испачканы  кровью, даже
подошвы остались чистыми. Мэгги снова  передернуло. Она так  и проревела всю
дорогу. Слезы катились по лицу  Мэгги, когда она пересаживалась с  поезда на
поезд.  Она чувствовала  себя, как  побитая  собака,  возвращающаяся  домой.
Иногда она принималась  рыдать  в голос: ей казалось, что она заметила вновь
тень  сумасшедшего  убийцы,  молча двигающуюся  между  людьми,  стоящими  на
эскалаторе, но затем люди расступались и тень таяла.
     На Сто двадцать пятой улице она  сбежала вниз по ступенькам, обняв себя
руками за  плечи,  чтобы было теплей.  Ей  казалось, что  слезы замерзают на
щеках и лицо постепенно превращается в ледяную маску.
     Она распахнула  двери церкви Генерала и вошла  внутрь, стараясь ступать
как можно тише. Ее окутало тепло и запах горящих свечей. Мэгги чуть не упала
в обморок. Паства  Генерала чинно сидела  на своих  местах.  Мэгги  стояла в
задней части церкви,  дрожа и не зная, что делать  дальше. Теперь, когда она
была  уже  здесь,  Мэгги уже ничего не понимала, она даже не была уверена  в
том, что  заставило ее вновь  вернуться в  церковь. Слезы  катились  по лицу
девушки.  Генерал   наконец   увидел   ее   и   приподнял   одну   бровь   с
добродушно-вопросительным   выражением   лица.   Во   взгляде   его   однако
промелькнула тревога.  "Он  ведь  не знает,  --  подумала Мэгги,  трясясь  и
продолжая молча плакать. --  Как он может не знать?" Затем Мэгги поняла, что
Тино  Пумо так и сидит до  сих пор  мертвый в своей квартире, и никто, кроме
нее и убийцы, об этом не знает. Ей придется позвонить в полицию.
     9
     Ничего не зная об этих событиях, которые  в скором времени заставят его
вернуться в Нью-Йорк, Майкл Пул уже второй раз  за сегодняшний  день свернул
на  Бэнг Люк,  улицу,  на которой находился  цветочный  рынок  и жилище Тима
Андерхилла, к северу, в сторону Чероен Кранг-роуд.  Было примерно полпервого
ночи, но  улица была заполнена еще  больше,  чем  обычно, и  в любых  других
обстоятельствах любой нормальный пешеход  предпочел бы подойти к  обочине  и
остановить такси, даже такой неутомимый пешеход, как Майкл Пул. Было все еще
очень  жарко, до отеля  -- не меньше двух-трех миль, да и вообще  Бангкок не
был городом для прогулок пешком. Но обстоятельства никак нельзя было считать
обычными, к тому же доктор Пул не имел привычки пользоваться машиной по пути
домой, в постель.  Сейчас  он торопился  оказаться  в  постели  меньше,  чем
когда-либо:  Майкл знал, что не заснет. Он провел больше семи часов с Тимоти
Андерхиллом,  и теперь ему требовалось время,  чтобы  подумать, и ничуть  не
меньше требовалось просто  пройтись, стараясь не думать ни о чем. По обычной
системе отчета ничего особенного  за последние семь часов не произошло: двое
мужчин разговаривали за выпивкой на террасе, затем,  не прерывая  разговора,
они  воспользовались рак-таком и перебрались в ресторан  "Золотой Дракон" на
Сакхумвит-роуд,   где   насладились   превосходной  китайской  пищей.  Затем
добрались в другом рак-таке  до меблированных комнат  над "Джимми Сиамом", и
все это время разговаривали, разговаривали, разговаривали.
     Голос Тима  Андерхилла до сих  пор звучал в ушах  Майкла. Ему казалось,
что он шагает в такт предложениям, которые произносит этот голос.
     Андерхилл был удивительным  человеком.  Он был удивительным человеком с
ужасной жизнью, удивительным человеком  с ужасными привычками. Он был ужасен
и он был удивителен (Майкл выпил за последние семь часов гораздо больше, чем
обычно  позволял себе,  но алкоголь только  согрел  и  расслаби