- посоветовал ему Майкл. -- Я -- врач, и этот человек
нуждается  в моей  помощи.  Он споткнулся о проволоку, вторая  повредила ему
ногу.
     -- Что еще,  черт возьми, за проволока? -- взревел Дель Барка. -- О чем
вы говорите?
     Майкл нагнулся и пошарил рукой за спиной  Ваткинса.  Проволока была  на
месте,  тонкая и блестящая  она напоминала  лезвие бритвы.  Майкл  как можно
осторожнее коснулся ее.
     -- Вам еще  повезло, --  сообщил он Ваткинсу.  -- Могло вообще отрезать
ногу. Вы же слышали, я кричал ему остановиться.
     -- Вы кричали ему? -- продолжал орать Дель Барка. -- И кто же виноват?
     --  Прежде всего вы.  Может,  посмотрите теперь,  к чему привязана  эта
штука? Если это не ствол и не камень, то лучше не трогайте.
     -- Проверьте, -- отдал распоряжение одному из рабочих Дель Барка.
     -- И ничего не трогайте, -- повторил Майкл.
     Пул присел на корточки рядом с Ваткинсом и мягко уложил его на землю.
     --  Вам придется  накладывать  швы,  --  сказал он, --  но сейчас  надо
взглянуть, насколько сильно вы поранились.
     --  Лучше  тебе действительно оказаться  врачом, парень,  --  угрожающе
произнес Дель Барка.
     -- Джон, Джон, --  мягко, но  настойчиво  произнес распорядитель.  -- Я
знаю его.
     Майкл  засунул  руку в  разрез  на  штанине Ваткинса  и  потянул. Кусок
окровавленной материи остался у него в руке.
     -- Эта проволока может быть до сих пор связаны  с взрывным устройством,
--  сказал  Пул  молоденькому усатому  рабочему,  которому  Дель Барка велел
проверить ловушку.
     Парень  немедленно отдернул  руку от  проволоки, будто  она  неожиданно
раскалилась  докрасна. В ноге Ваткинса был очень глубокий порез, из которого
довольно медленно, но весьма обильно вытекала кровь.
     -- Вам надо  в  палату скорой помощи  больницы  Святого  Варфоломея, --
сказал Майкл и поднял глаза на Дель Барку. -- Дайте мне ваш галстук.
     -- Мой что?!
     -- Галстук. Или вы хотите, чтобы этот парень истек кровью? Дель Барка с
выражением  негодования на лице развязал галстук и  дал  его  Пулу. Затем он
обернулся к распорядителю.
     -- Ну так и кто же это?
     -- Я не помню его имени, но он доктор, это точно.
     --  Меня зовут доктор Майкл Пул,  -- сообщил Майкл, завязывая фирменный
галстук Дель Барки вокруг  ноги  Ваткинса и крепко затягивая его, прежде чем
сделать узел.
     -- С вами все будет  в  порядке, как только вас  отвезут в больницу, --
сказал  он,  вставая. --  Я доставлю его  туда довольно  быстро.  А впрочем,
можете подогнать сюда свою машину и усадить его туда.
     Выражение нескрываемого отвращения появилось на лице Дель Барки.
     -- Одну секунду, -- сказал он. -- Это вы устроили эту... эту ловушку?
     -- Я  просто узнал  ее, -- сказал  Пул.  -- Достаточно таких повидал во
Вьетнаме.
     Дель Барка удивленно заморгал.
     -- Проволока привязана  к деревьям с обеих  сторон,  -- доложил  усатый
паренек.
     Ваткинс жалобно захныкал.
     -- Давай-ка,  Трэдлз, -- распорядился Дель Барка. -- Подкати  сюда свой
катафалк. Он ближе.
     Трэдлз  мрачно   кивнул  и  начал  спускаться  к  катафалку.   Помощник
отправился за ним.
     -- Я  был здесь на похоронах Стаси Тэлбот, -- объяснил Пул Дель  Барке.
--  Затем  прошел   сюда   взглянуть  на  могилу  сына  и  увидел  человека,
удаляющегося в лес.  Он выглядел настолько странно, что я последовал за ним.
А когда увидел проволоку, заинтересовался им настолько, что решил догнать. А
потом вы стали кричать на меня. А тот парень, скорее всего, просто убежал.
     -- Наверное, на шоссе у него была машина, -- сказал парень с усами.
     Они смотрели, как Трэдлз  подъезжает  к  ним  на  катафалке по узенькой
дорожке. Подъехав настолько близко, насколько это было возможно, он вышел из
машины и стал ждать у двери. Помощник открыл задние дверцы.
     -- Давайте, поднимайте его, -- командовал Дель Барка. -- Ты ведь можешь
стоять, Ваткинс. Ведь тебе все же не отрезало ногу. -- Он  повернул к Майклу
свою  хитрую, подозрительную  физиономию. -- Я собираюсь  сообщить  об  этом
полиции.
     -- Хорошая идея, -- ответил Майкл. -- Пусть проверят весь этот участок.
Но скажите им, чтобы были осторожны.
     Все  молча  наблюдали,  как  огромный  Ваткинс  ковыляет  к  катафалку,
опираясь на своего маленького напарника, морщась и охая при каждом движении.
     --  Вы не  знаете,  как  называются цветы,  которые растут прямо там, в
лесу? -- спросил Майкл у Дель Барки.
     --  Мы не выращиваем цветов, --  Дель Барка  мрачно  улыбнулся.  --  Мы
продаем их.
     -- Большие синие с белым,  --  настаивал Майкл. -- С сильным дурманящим
запахом.
     --  Сорняки, -- сказал  Дель Барка.  --  Если  они вырастают, мы обычно
предоставляем им возможность загнуться самим.
     6
     Вернувшись  в  пустую  квартиру  Конора,  Майкл  выглянул  из  окна  на
Уотер-стрит.  Не то чтобы он ожидал увидеть  Виктора  Спитални, глядящего на
его  окна.  Майкл  прекрасно понимал, что тому  ничего  не  стоит  сделаться
невидимым,  смешавшись  с толпой  туристов, заполняющих Уотер-стрит во время
уик-эндов. Тем не менее Майкл внимательно оглядел толпу. Он предполагал, что
Спитални знает об этой квартире и о том, что Майкл здесь остановился.
     Этот  день  принес  Пулу  много  потрясающих событий. Появление Виктора
Спитални заставило его  на время прервать размышления  о том, что же явилось
ему у могилы сына. Конечно, это была галлюцинация. Стресс, волнение, чувство
вины  -- все  это заставило  его докинуть на время мир реальности.  Чудесный
запах,  который,  как  показалось Майклу, сопровождал  явление  высших  сил,
исходил  на самом деле от диких  лесных цветов. И все-таки это  было  чудом.
Посреди охватившего его горя и боли он вдруг  увидел все кругом как будто бы
в  первый  раз. Каждая частичка всего  сущего  вдруг  напомнила  ему о себе,
поразив  своей весомостью и значимостью, своей силой. Ему очень хотелось  бы
быть в состоянии описать свои переживания кому-нибудь, кто смог бы понять их
и разделить.
     Майкл хотел поговорить об этом с Тимом Андерхиллом.
     Пул  в  последний раз взглянул на  полную  машин и  людей Уотер-стрит и
вернулся в  пустую  комнату. На крючке в  прихожей  он  не обнаружил пиджака
Конора. Майкл подошел к обеденному столу и увидел наконец то, что должен был
заметить, как только вошел.  Это был белый листочек,  вырванный,  видимо, из
блокнота, лежащего в кухне рядом  с телефоном, на котором печатными  буквами
было нацарапано: "МИКИ".
     Пул улыбнулся  и перевернул листочек, чтобы  прочесть послание  Конора:
"Уехал к Эллен провести вместе пару дней.  Надеюсь,  ты понимаешь. Успехов в
Милуоки.  С  приветом.  Конор.  PS.  Ты  ей  понравился.  PPS.  Если  решишь
позвонить,  вот номер телефона".  Дальше  следовал  номер,  начинавшийся  на
двести три.
     Майкл вынул из кармана  игральную карту и  положил ее рядом с запиской.
"У  меня  нет дома". Коко видел  объявления  Биверса.  "Я -- Эстергаз".  Это
доказывает,  что Спитални читал книгу Тима Андерхилла, а также перекликалось
с фразой из объявления: "Мы, которые знают твое настоящее имя". И, возможно,
это  заявление о том, что Спитални решил совершить самоубийство, как  сделал
это Эстергаз. Если  Спитални чувствует себя Эстергазом, значит, он мучается:
как и  Эстергаз, он убивал слишком  часто  и теперь начал осознавать, что он
натворил.  Пулу хотелось верить, что появление Коко на  кладбище было как бы
жестом прощания,  последний взгляд на  человека, которого он знал когда-то в
прошлой  жизни, прежде чем он перережет себе  вены или пустит пулю  в лоб  и
обретет таким образом "жизнь вечную".
     "С начала до конца и обратно" по-прежнему выглядело  запертой дверью  с
кодовым замком, ключ к которому знает только сумасшедший.
     На еще одном листочке, вырванном из  блокнота у  телефона Конора, Майкл
скопировал три  строчки  записки, оставленной ему Коко.  Затем он достал  из
ящика стола крошечный пакетик, который точно подходил по размерам, и засунул
туда карту, а сверху кинул булавочку.
     На другом листочке он написал записку лейтенанту Мэрфи: "Я хотел, чтобы
вы получили  это как  можно скорее. Это  было  приколото к дереву в лесу  за
кладбищем  "Мемориал Парк" в  Уэстерхолме. Коко,  должно быть,  проследил за
мной,  когда я  отправлялся туда на похороны  пациентки. Завтра я уезжаю  из
города и позвоню, когда вернусь. Я держал эту карту только за уголки. Доктор
Майкл Пул".
     Перед тем, как поехать  в аэропорт, он купит конверт и пошлет все это в
адрес участка Мэрфи.
     Затем Майкл набрал телефонный номер "Сайгона", чтобы поговорить с Тимом
Андерхиллом.
     7
     -- Итак, ты сбежал от Гарри?
     -- Просто имело смысл  перебраться сюда,  -- сказал Андерхилл. -- Места
тут  не  так уж много, но  можно  не путаться  под ногами у Гарри и спокойно
продолжать  писать.  -- Последовала пауза.  -- И я вновь рядом с моим другом
Винхом,  что  просто  ошеломило  меня  в первый момент.  Я ведь не  мог даже
сказать с полной  уверенностью, что  он еще жив. А ему удалось выбраться  из
Вьетнама. Он отправился в Париж, там женился, затем переехал сюда, что стало
возможным   благодаря   тому,  что  здесь  уже   обосновались   многие   его
родственники. Жена умерла  при  родах,  и с тех  пор  Винх  один растит свою
девочку, Хелен. Она  -- очаровательный ребенок и сразу привыкла ко мне. Я ей
вроде дядюшки, а  может, скорее, тетушки. Она просто  чудо. Винх приводит ее
сюда почти каждый день.
     -- А Винх разве не живет там с тобой?
     --  Я  живу в маленькой комнатенке за  кухней -- полиция все еще держит
опечатанной квартиру  Тино. Винх переехал туда, где оставлял до этого дочку.
Он чаще всего ночевал там и раньше,  именно поэтому его не  оказалось дома в
ту ночь, когда убили Пумо. Один из сыновей его сестры женился и перебрался в
"Асторию", так что в доме освободилась комната. Как бы то  ни было,  я опять
начал писать и у меня готово уже страниц сто новой книги.
     -- Ты все еще собираешься в Милуоки? -- спросил Майкл.
     --  Больше,  чем когда-либо. Насколько  я понимаю, мы  летим в компании
Мэгги.
     -- Надеюсь, что так.  Но  звоню я вовсе  не по этому  поводу. Мне нужно
кое-что тебе сообщить.
     Майкл рассказал Тиму о встрече с Коко и о том,  как нашел карту, прочел
вслух записку.
     -- Он, наверное,  совсем запутался, -- предположил Андерхилл. -- Что-то
с ним  не  то  происходит. Может,  он пришел в себя  ровно настолько,  чтобы
пожелать прекратить то, что затеял. Возвращение в Америку наверняка было для
него  шоком,  если я могу  судить  по себе. В любом  случае, упоминание Хола
Эстергаза делает поездку в Милуоки еще более интересной.
     Майкл с Тимом договорились встретиться в пол-одиннадцатого в аэропорту.
     Затем  Майкл  позвонил  Конору,  рассказал  ему  о  встрече  с  Коко  и
посоветовал  оставаться  в квартире  Эллен  Войцак, пока  они не вернутся из
Милуоки. Прежде чем  попрощаться,  он дал  Конору телефон отеля,  в  котором
заказал номера для всей компании.
     -- "Форшеймер"? -- переспросил Конор. -- Звучит как марка пива.
     Майкл позвонил в  Уэстерхолм, но Джуди  все еще отказывалась говорить с
ним. Майкл сказал Пэт Колдуэлл, чтобы она включала в саду освещение, которое
он провел туда через год после смерти Робби, и  обязательно вызвать полицию,
если   она   увидит   кого-нибудь   около  дома   или  услышит  какие-нибудь
подозрительные  звуки. Майкл не думал, что Коко  станет преследовать женщин,
но тем не менее считал, что лучше  им быть начеку. Еще он сказал  Пэт, что в
подвале лежит  охотничье  ружье и дал  ей номер "Форшеймера". Пэт  спросила,
имеет ли все это отношение к человеку, которого они разыскивали в Сингапуре.
Майкл ответил, что все не так просто, но она скорее права, чем не права. Да,
он едет  в Милуоки,  чтобы  попытаться  разыскать  этого  человека.  Да,  он
надеется, что все это скоро закончится.
     Повесив  трубку,  Майкл  снова  подошел к окну и  посмотрел  на  толпу,
текущую  между ярко  освещенными ресторанами  и  кафе.  Затем он  вернулся в
комнату и уложил в чемодан смену белья на два дня. Закончив сборы, Майкл еще
раз позвонил в Уэстерхолм. Пэт ответила немедленно.
     -- Ты что сидишь рядом с телефоном? -- спросил Майкл.
     -- Наш последний разговор не вселил в меня бодрости.
     -- Возможно я все несколько преувеличиваю. Этот парень не придет ко мне
домой.  Он вообще не нападает  на женщин, когда  они  одни.  Ему нужны парни
вроде меня и Гарри. Ты включила свет во дворе?
     -- Дом напоминает теперь бензоколонку.
     -- Когда я навешивал эти лампочки, то хотел, чтобы было как можно ярче.
Чтобы негде было спрятаться.
     -- Я понимаю, о чем ты. А соседи никогда не жаловались?
     -- Года два назад я зажигал их каждый вечер, и соседи ни разу ничего не
сказали. Должно быть, деревья хорошо все скрывают. Как Джуди?
     --  Нормально.  Я сказала  ей о нашем разговоре.  Джуди  по-прежнему не
желала разговаривать с Майклом, так что они с Пэт распрощались.
     И в последнюю очередь Майкл позвонил Гарри Биверсу.
     -- Я слушаю, -- ответил тот.
     -- Это Майкл, Гарри.
     -- А, ты... Ну и что у тебя? По-прежнему собираешься ехать?
     -- Завтра утром.
     -- О'кей.  Я просто спросил. Ты слышал об Андерхилле? О том, что он мне
сделал? Этот парень взял  и съехал  отсюда. Ему оказалось недостаточно того,
что  я  предоставил  ему крышу,  содержание, не  совался  в  его  дела.  Ему
недостаточно оказалось того, что он мог здесь в любое время суток стучать на
своей дурацкой  машинке.  Будь осторожнее с этим парнем,  это я тебе говорю.
Ему нельзя доверять. Я думаю...
     -- Остановись, Гарри. Я знаю об этом, но...
     -- Ты знаешь об этом, да? -- в голосе Биверса зазвенел металл.
     -- Да, Гарри.
     -- Кому  и знать, как  не  тебе, правда?  У кого  развязался язык перед
хорошенькой девчонкой? Кто сообщил ей, что известная  нам личность находится
в Нью-Йорке? По-моему, это был не я, а, Майкл? И уверен что не Конор. Кто-то
рассекретил нашу миссию, и боюсь, что это был ты, Майкл.
     -- Мне жаль, что ты такого мнения обо всем этом.
     --  А  мне жаль, что ты сделал то, что сделал. --  Было слышно,  что на
другом конце провода тяжело вздохнули. -- Я  и не надеюсь, что  ты помнишь о
тех вещах, которые я сделал для вас и для нашего общего  дела. Все это время
я только и делаю, что даю, даю, даю, даю. Меня судили за вас, Майкл. Я сидел
в тесной хижине и ждал приговора. Надеюсь, тебе никогда в  жизни не придется
пройти через нечто подобное...
     --  Мне надо  кое-что  сказать  тебе,  --  оборвал  Биверса  Майкл.  Он
рассказал о происшествии на кладбище.
     -- Ты точно видел его? Тебе лучше рассказать мне все, как есть.
     -- Думаю, да.
     --  Ну что  ж,  игра  близится  к концу. Он видел  мои объявления.  Все
работает. Я надеюсь, ты не позвонил Мэрфи, чтобы поделиться информацией?
     -- Нет, -- сказал  Пул, умолчав о том, что собирался послать лейтенанту
найденную им игральную карту.
     -- Думаю, я должен  быть  благодарен тебе и за это. Дай мне название  и
адрес вашего  отеля. Если этот парень собирается ходить за  нами  по пятам и
оставлять записки,  то  очень  скоро появится  что-нибудь  новенькое  и  мне
понадобится с вами связаться.

     Сидя в тесной квартирке Конора,  Пул еще примерно час  или  два пытался
читать, но  чувствовал себя  настолько не в своей  тарелке,  что  в  длинных
предложениях ему стоило большого труда  уловить смысл. В семь часов он вдруг
понял, что голоден и вышел,  чтобы  перекусить. На  улице  Майкл увидел свою
машину, припаркованную около кафе-мороженого, и  вспомнил, что книги Робби о
Варваре  все  еще  лежат в чемодане.  Он пообещал  себе, что  не  забудет на
обратном пути забрать их с собой.
     8
     Майкл пообедал в маленьком  итальянском ресторанчике и снова погрузился
в "Послов". Он думал  о  том, что завтра  они  отправляются  в детство Коко.
Майкл  чувствовал, что  стоит  на пороге  великих  перемен,  к  которым  он,
впрочем,  вполне  готов.   Корпорация   здравоохранения  Нью-Йорка  выделила
специальное пособие в размере пятидесяти тысяч долларов, чтобы они открывали
кабинеты в районах, где люди сильнее всего нуждаются в медицинской помощи. А
потом именно  этим врачам в первую очередь завали  кредит, который надо было
начинать  выплачивать  не  меньше чем через два года.  Два,  три максимум --
четыре дня, думал Пул, и он сможет наконец сойти с моста и отправиться туда,
где в нем действительно нуждаются.
     9
     Когда  Пул, пообедав, вернулся в квартиру Конора, он зажег везде свет и
уселся в кухне на стул, чтобы почитать  до  того  времени, когда  пора будет
ложиться в постель.  Но его все время  мучило чувство,  что  что-то осталось
несделанным, пока он  наконец  не вспомнил,  что забыл захватить  из  машины
детские книжки. Майкл  уже совсем было приготовился  одеть пальто и выйти за
ними, когда, проходя мимо телефона, вспомнил, что не сделал еще одного дела.
     Он  так  и не позвонил  стюардессе,  которая  знала Клемента В. Ирвина,
первую жертву Коко в Америке.  Пул  даже удивился,  что все  еще помнит  имя
этого человека.
     Но как звали стюардессу? Он попытался  вспомнить хотя бы имя стюардессы
с их рейса. Оно должно было  чем-то напоминать его собственное. Мики, Марша,
Микаэла,  Минни,  Мона...  Нет,  скорее  оно похоже на  имя  героинь фильмов
Хичкока. Грейс Келли. Блондинка. Типпи Хедрен, актриса, которая снималась  в
"Птичках". И  тут он вдруг  точно  вспомнил имя девушки,  словно  только что
увидел табличку на ее груди, --  Марни. А  подругу  Марни звали... Лиза.  Он
стал вспоминать фамилию. Как можно было быть настолько глупым и не записать?
Ведь он  же спрашивал ее фамилию. И девушка  назвала ее.  Что-то связанное с
Ирландией. Лиза Дубли. Лиза  Галуэй. Тепло,  тепло. Лиза Ольстер. Лиза Майо,
вспомнил наконец Майкл.
     Он подошел к  телефону  и набрал  номер  справочной  службы  Нью-Йорка.
Конечно же, у нее не было личного номера, чего и следовало ожидать, и Майклу
пришлось  выяснять  телефон  Лизы  Майо через авиакомпанию,  на которую  она
работала. Он  долго ждал у телефона, пока металлический голос не сообщил ему
семь  цифр телефона  Лизы  Майо,  который  Пул  немедленно  набрал,  от души
надеясь, что это была именно та Лиза Майо. А если и та,  то она вполне может
оказаться в данный момент в воздухе за сотни миль от Сан-Франциско.
     Телефон прогудел  четыре, пять  раз, и трубку взяли в тот момент, когда
Майкл уже собирался ее повесить.
     -- Да? -- сказала молодая женщина.
     -- Меня зовут доктор Майкл Пул и я разыскиваю Лизу Майо, подругу Марни.
     -- Марни Ричардсон? А где вы с ней познакомились?
     -- Во время полета из Бангкока.
     --  Марни  сумасшедшая.  Я  со всем  этим  завязала,  когда  уехала  из
Сан-Франциско. Очень мило, что вы позвонили, но...
     -- Извините, -- перебил девушку Майкл. -- Я думаю,  вы неправильно меня
поняли. Я звоню по поводу  человека, которого  убили в  аэропорту около трех
недель назад. Мисс Ричардсон сказала, что вы знали его.
     -- Вы звоните по поводу мистера Ирвина?
     -- Отчасти. Вы видели его в тот раз, перед тем, как он был убит?
     -- Еще  бы. Я вообще видела его по меньшей мере раз  пятнадцать за год.
Он летал туда-сюда чуть ли не столько  же,  сколько я. Я была  в шоке, когда
узнала, что с  ним случилось,  но не могу сказать,  что  мне стало его очень
жалко.  Он вовсе  не  был приятным молодым человеком.  Ой, мне, наверное, не
стоило этого говорить. Но мистер
     Ирвин  не  пользовался  популярностью ни у одного из  экипажей. Он  был
чересчур требователен. Но вас-то почему все это интересует? Вы знали мистера
Ирвина?
     --  Меня интересует в основном человек, который во  время  полета сидел
рядом с мистером Ирвином. Вы не могли бы вспомнить что-нибудь о нем?
     -- О нем? Все это слишком та