заранее
задумал убить его.  Они договорились о месте и времени встречи. Совсем как с
теми французскими журналистами спустя четырнадцать лет.
     -- Это было первое убийство Коко.
     -- Но без карты.
     Потому что оно должно было выглядеть как уличная потасовка.
     -- Черт побери! --  сказал Пул, набирая  еще  раз  номер Дебби Туза. На
этот раз подросток громко закричал:
     -- Мам!!! Что это за мужчина?
     -- Я сдаюсь. Кто же  вы?  -- сказала  Дебби, взяв трубку. Пул объяснил,
кто он и почему звонит еще раз.
     --  Да,  конечно  Вик знал  Мэнни  Денглера.  Все  его знали.  Мало кто
разговаривал  с  ним,  но  все знали  в  лицо.  Припоминаю,  что  Вик  любил
подразнить его иногда. Это  было жестоко, и мне это не  нравилось. Я думала,
вам  все об этом известно. Именно поэтому все и  показалось  мне тогда таким
запутанным. Я все пыталась понять, что могли эти два человека делать вместе.
Мой  муж,  Ник, думал,  что Вик убил Денглера, но все это глупости -- Вик не
мог совершить ничего такого. Пул договорился с Дебби вместе позавтракать  на
следующий день.
     -- Спитални прибыл к нам во взвод и обнаружил там  Денглера,  -- сказал
Андерхилл  Мэгги. -- Но  для Денглера все  было по-другому -- теперь его все
любили. Он поговорил с ним об этом или попытался посмеяться? Что он сделал?
     --  Это  Денглер, скорее всего, поговорил с ним,  -- возразил Майкл. --
Сказал,  что многое изменилось  с тех  пор, как они  вместе ходили в  школу.
Давай сделаем вид, что никогда не встречались раньше.  В каком-то смысле они
ведь действительно  никогда не  встречались раньше  --  Спитални никогда  не
встречал нашего Денглера.
     -- А когда они вышли из пещеры,  -- вспомнил Андерхилл. -- Ведь Денглер
произнес тогда что-то вроде: "Не беспокойся об этом. Что бы там ни было, это
было очень давно". Я-то думал, что он говорит о...
     -- Я тоже -- о том,  что сделал  внутри, в пещере, Биверс. Я думал, что
он уговаривает Спитални не вспоминать об этом.
     -- А он говорил о Милуоки.
     --  Он имел в виду и то, и другое, --  сказала  Мэгги.  -- С начала  до
конца и  обратно, вспомните. И он  знал, что Спитални не сможет справиться с
тем, что случилось с ними в пещере. Он с самого начала знал, кто такой Коко.
-- Неожиданно  Мэгги зевнула, закрыв  глаза, как котенок.  -- Извините меня.
Слишком много впечатлений для одного дня. Думаю, мне лучше пойти лечь.
     -- Спокойной  ночи, Мэгги,  --  сказал  Андерхилл. Пул подошел вслед за
Мэгги  к  двери,  чтобы  тоже  пожелать  ей  спокойной  ночи,  и,  повинуясь
внезапному порыву, вышел вслед за ней в коридор.
     Мэгги удивленно подняла брови:
     -- Собираетесь проводить меня до номера?
     -- Кажется, да.
     Мэгги  пошла по  коридору  в сторону своей двери.  Здесь  было  намного
холоднее, чем внутри.
     -- Завтра займемся Денглерами, -- сказала Мэгги, вставляя ключ в замок.
В  огромном тускло освещенном коридоре девушка казалась особенно  маленькой.
Майкл  кивнул. Взгляд,  которым ответила ему Мэгги, стал как бы глубже.  Пул
неожиданно представил  себе, как  он обнимает  Мэгги,  как ее теплое упругое
тело  прижимается  к  нему.  Затем он  вдруг почувствовал себя  кем-то вроде
Джорджа Спитални, когда тот пялился на Мэгги Ла.
     -- Завтра -- Денглеры, -- повторил он.
     Мэгги как-то странно  посмотрела на него. Он не  мог  сказать точно, не
почудилось  ли  ему,  что глаза ее  как-то  посерьезнели.  Впрочем,  Пул так
страстно желал  в этот момент дотронуться до Мэгги,  что,  возможно, ему все
это показалось.
     -- Хотите зайти? -- спросила Мэгги.
     -- Не хочу мешать вам укладываться, -- сказал Майкл.
     Девушка улыбнулась и исчезла за дверью.
     6
     Гарри Биверс стоял  посреди  Мотт-стрит  и оглядывался. Он думал о том,
что  надо  изобрести что-то  вроде  пресловутой "мясорубки" --  какое-нибудь
место, где он мог бы  наблюдать за  Коко до того момента, когда придет время
схватить или же  убить его. Спитални  надо  загнать в  ловушку, единственный
выход из которой контролировал бы  он, Гарри. Биверс считал  себя мастером в
устройстве  "мясорубок". Это был  проверенный способ. Как и  Коко, он должен
сам  выбрать  поле битвы, а  затем  заманить жертву  на  территорию, которую
облюбовал.
     Некоторые  из  объявлений,  развешанных  Гарри, были  давно  сорваны  и
выброшены, другие же  так и  смотрели на него с фонарных столбов и из витрин
магазинов. Биверс двинулся к  югу от Мотт-стрит. День был холодный,  и кроме
него  на улице было  лишь несколько китайцев, закутанных с  ног до головы, с
посеревшими от  мороза  лицами. Ему предстояло  сегодня выбрать ресторанчик,
который  подошел бы  для  первого  рандеву  с  Коко. Он  приведет его  туда,
успокоит хорошей пищей. Затем надо было  придумать, куда он поведет Спитални
после  еды. Его собственная  квартира  исключалась,  хотя ее уединенность  в
каком-то  смысле была бы на руку. Но надо было выбирать такое место, которое
помогло бы потом  обеспечить себе  алиби. Например, что-нибудь вроде  темной
аллеи прямо позади полицейского участка. Это было бы почти идеально.
     Биверс  представлял  себя  выходящим,   как  Рембо,  из  темной  аллеи,
широкоплечим,  мускулистым, залитым кровью своего врага. Он небрежным жестом
указывает тупоголовым полицейским на распростертое на земле тело Спитални --
вот человек, которого вы ищете. Напал на меня, когда я вел его к вам.
     Ему  надо  будет  купить  хороший  нож.  И пару  наручников.  Вы можете
защелкнуть  наручники на руках у  своего  противника,  прежде  чем он вообще
успеет понять, что  происходит. А дальше можно делать с ним все, что угодно.
И открыть наручники, прежде чем он отключится окончательно.
     На углу Вайард-стрит он немного поколебался, затем повернул на восток и
пошел  в сторону  Конфуциус-Плаза.  Свернув  на  Элизабет-стрит,  он  сделал
несколько шагов и вдруг остановился, решив,  что  все  неправильно.  Никаких
маленьких китайский ресторанчиков: Коко сразу поймет, что это ловушка,  ведь
и  он знает, что такое "мясорубка". Гарри вернулся на Вайард-стрит и пошел в
сторону Боуэри.
     Этот маршрут был многообещающим.
     Здесь  стояло Конфуциус-Плаза, огромное здание, где располагались офисы
и  жилые  квартиры.  На  одном углу стоял банк, стилизованный  под китайскую
пагоду,   покрытую  красным  лаком,   через  улицу   располагался  китайский
кинотеатр.  Бесконечный  поток  машин  тянулся  вдоль огромной  транспортной
развязки, занимавшей почти  все пространство  от Боуэри  до Дивижн-стрит. На
небольшом островке посреди развязки возвышалась статуя Конфуция.
     Здесь, пожалуй, было слишком людно для встречи с Коко.  Биверс поглядел
через  улицу  на  Конфуциус-Плаза.  Здание   пониже,  этажей,  наверное,  на
пятнадцать, скрывало от обзора нижнюю часть огромной башни. Вид у здании был
не  слишком шикарный, хотелось  поднять глаза  вверх,  туда, где,  наверное,
находилась терраса -- деревья и скамейки, что-то вроде зимнего сада.
     И  мысль о скамейках и деревьях натолкнула Биверса  на другую мысль. Он
почти  придумал, где  расставит  свои  сети.  Гарри вспомнил  парк  на  углу
Малберри-стрит  и Бакстер-стрит, в восточной части Чайна-таун. Сейчас  парк,
скорее всего,  пуст,  но  весной  и  летом  он буквально  кишит  адвокатами,
бейлифами,  судьями,  полицейскими,  отдыхающими   от  дежурства.  Это   был
Колумбус-парк,  и Гарри  хорошо  помнил  его  по  тем  временам,  когда  сам
принадлежал  к  сословию  юристов.  Просто  раньше  этот  парк   никогда  не
соединялся  в  его  воображении  с  Чайна-таун.  Колумбус-парк  был  как  бы
придатком к комплексу правительственных зданий на Центральной улице.
     В  противоположном  Чайна-таун  конце  парка,  на  углу  Центральной  и
Бакстер-стрит, стояло здание уголовного  суда, в  другом конце располагалось
низенькое,  больше  напоминающее тюрьму здание Федерального суда. А дальше к
югу, между Уорт-стрит  и Перл-стрит, в  квартале  от  парка,  находилось еще
более важное заведение -- грязное угрюмое  здание, в любую погоду источавшее
тьму и сырость, где располагался суд Нью-Йорка.
     Гарри немедленно  распрощался с  мыслью встретиться с Коко в ресторане.
Он назначит свидание в Колумбус-парке. Если Коко действительно  поселился  в
Чайна-таун,  то сейчас  ему  наверняка уже знаком Колумбус-парк, а  если  он
обитает где-то в другом месте,  то все равно идея встретиться в парке должна
показаться ему  наиболее  безопасной. Все  было идеально.  Это будет  хорошо
выглядеть  в книжке,  и в кинофильме  не  хуже. Но  все это  будет выдумкой.
Встреча  в Колумбус-парке будет лишь  частью мифа. Это не обязательно должно
быть правдой,  чтобы стать частью мифа. Потому что Гарри собирался заставить
Коко  думать,  что  они встретятся  в  Колумбус-парке, но  на самом  деле не
собирался приходить  туда. Гарри должен сначала послать Коко в ложное место,
которое и станет для него "мясорубкой".
     Гарри все еще стоял на углу Вайард-стрит и Боуэри. Он почувствовал, что
замерз.  К  тротуару подъехал  черный "Лимузин",  из  которого  вылезли  два
низеньких коренастых китайца. На обоих были темные костюмы  и солнцезащитные
очки, волосы  зачесаны  назад.  Они  выглядели,  как  два близнеца-карлика с
личиками зомби. Один из них захлопнул дверцу машины, и они стали пробираться
сквозь  толпу к одному из ресторанов  напротив Конфуциус-Плаза.  Один из них
прошел в  нескольких футах от Гарри, не обратив на  него никакого  внимания,
как мимо пустого  места. Гарри подумал, что если бы он стоял прямо на пути у
китайца, маленький гангстер просто сшиб бы его и прошел по его телу.
     Гарри двинулся через тротуар к автомобилю. Ему  было еще холоднее,  чем
раньше. В каждой машине, едущей по  Боуэри, за каждым окном  Конфуциус-Плаза
прятались маленькие равнодушные китайцы,  которым было  абсолютно все равно,
жив он, Гарри Биверс, или умер. И как все эти негодяи сумели сделать карьеру
и выбраться из своих прачечных? Биверс нагнулся  над багажником "Лимузина" и
поглядел на шесть слоев безукоризненно наложенного черного лака.
     Ему показалось, что он заглянул  в озеро. Гарри набрал побольше слюны и
сплюнул  на багажник. Затем  он стал глядеть, как слюна  постепенно  стекает
вниз.
     Потом Биверс отошел от машины и пошел вверх по улице. Он  как раз начал
говорить себе, что  только зря  теряет  здесь время,  а на  самом  деле надо
проверить  западную часть  Вайард-стрит, как  вдруг  ряд маленьких китайских
ресторанчиков, вдоль  которых он шел, неожиданно  оборвался и Гарри оказался
перед пещерой. Ноги его тут же как бы приросли к земле, а сердце готово было
выскочить  из груди. Стены  двух зданий устремлялись навстречу друг другу  и
сливались, оставляя внизу  довольно широкий проход. Конечно же, это  была не
пещера -- это была арка.
     Чуть  впереди  Гарри  увидел за  окном сушащееся женское  нижнее  белье
немыслимых голубых  и  розовых  цветов.  Рядом  с бельем  в окне красовались
огромные очки, глядевшие прямо  на него. Еще чуть  дальше  светилась вывеска
ресторана. Старая китаянка, стоящая за окном, при тусклом освещении казалась
Гарри состоящей лишь из морщинистого лба и пары глаз.
     Гарри  немного  помедлил перед оптикой, пытаясь заглянуть внутрь  через
левое стекло  огромных очков, красующихся в витрине.  За  конторкой  пустого
магазина  клерк  с  панковским  коком  на  голове уставился  в "Плейбой"  на
китайском языке.
     Стены  арки были обклеены  плакатами, рекламирующими какую-то китайскую
оперу, рок-клубы. Затем шла еще пара магазинов, и арка заворачивала куда-то,
где,  по  предположениям  Биверса,  должна  была  оказаться  Элизабет-стрит.
Указатели  показывали   дорогу  к  крохотному   ресторанчику  под  названием
"Малайская кофейня", на дверях которого висела табличка с надписью "Закрыто"
большими белыми буквами. Еще в нескольких футах, как  раз там, где арка  как
бы  заворачивала,  была  выложенная  кафелем  лестница,  ведущая  вниз.  Над
лестницей красовалась нарисованная на стене жирная стрелка, под которой было
написано: "Парикмахерская судьбы".
     Гарри  медленно  спустился  по  ступенькам, пытаясь понять,  как далеко
тянется  следующий уровень. Внутри "Парикмахерской  судьбы" два  седоволосых
парикмахера  сами  сидели  в  собственных креслах,  в  то  время как  третий
подстригал  волосы пожилой леди.  Дальше были еще два  магазина,  в  витрине
одного из которых висел плакат, на котором ниндзя парил в  воздухе, выбросив
вбок  одну  ногу.  Пройдя примерно половину  лестницы,  Гарри  остановился и
оглянулся. Глаза его были где-то на уровне пола верхнего этажа. Никто не мог
увидеть его с улицы, зато ему прекрасно было видно всех.
     Он поднялся на ступеньку вверх и увидел, как мимо входа в пещеру прошли
двое мужчин. Зомби.  Пройдя арку,  они  спохватились  и вернулись к ней.  Их
темные  очки  выглядели,  как  черные дыры,  на смуглых  лицах.  Гарри опять
спустился на ступеньку вниз и  увидел, как  зомби, переглянувшись, зашли под
арку. Фигуры их в темноте выглядели расплывчатыми. Они шли вперед, напоминая
борцов  перед  атакой. Когда китайцы приблизились, Гарри разглядел, что руки
их сжаты в  кулаки. Они остановились  футах в трех от Биверса.  Один  из них
мягко сказал что-то по-китайски, но Гарри понял  слова не хуже, чем если  бы
они были сказаны по-английски.
     -- Этот негодяй здесь!
     Второй мужчина прохрюкал что-то невразумительное.
     Жизнь его не походила на жизнь других людей.  Другие люди были уверены,
что мир солиден и надежен, они не замечали те потоки слез, которые текут под
внешне спокойными водами повседневной жизни. В ушах Гарри зазвучало жужжание
насекомых и детские крики.
     Поверхность  повседневной  жизни  чуть  было  не  разорвалась, выпустив
наружу жизнь настоящую.
     Два человека развернулись почти одновременно и вышли из-под арки. Гарри
ждал, стоя на ступеньках, минуту, две, неизвестно сколько. Старушка вышла из
парикмахерской  на  лестницу,  ощупывая  плиты  тростниковой  палкой.  Гарри
посторонился, чтобы  дать  ей дорогу,  но  она  прошла  мимо, совершенно  не
заметив его присутствия. Гарри был невидимым, его не замечал никто. Он вытер
вспотевшие ладони о пальто и поднялся на верхний этаж.
     Пусто: мир опять сомкнулся.
     Гарри  спустился  пониже,  в магазин с ниндзей  на  витрине  и потратил
пятьдесят шесть долларов  на нож и пару наручников.  Затем он вновь поднялся
по ступенькам.
     Возле  входа он  выглянул осторожно из-под арки и посмотрел  в  сторону
Боуэри.  "Лимузина" возле ресторана уже не было. Гарри  улыбнулся. Наверняка
тому,  кто сидел  за  рулем,  пришлось  стереть  своим безукоризненно  белым
платком сочный плевок Гарри Биверса.
     Кто-то смотрел вниз из окна Конфуциус-Плаза, кто-то, проезжавший мимо в
машине,  повернул голову, чтобы взглянуть на него. Кто-то все время наблюдал
за ним, потому что жизнь его была, как фильм, а он был героем этого фильма.
     -- Я нашел,  --  произнес Гарри, прекрасно сознавая, что кто-то  слышит
его или же что наблюдающий за ним прочтет все это по губам.
     Теперь все, что  оставалось делать Гарри, это ждать телефонного звонка.
Биверс пошел в сторону Кэнел-стрит, намереваясь поймать такси. Машины  текли
мимо него нескончаемым потоком. Ему больше не было холодно. Он стоял на углу
Кэнел-стрит, смотрел на  едущие мимо машины и чувствовал на языке вкус водки
со  льдом,  которую он,  безусловно, заслужил  сегодня.  Когда  переключился
светофор,  Биверс пересек Кэнел-стрит и двинулся  к северу, чувствуя,  что у
него отличное настроение.
        "33"
        "Вторая ночь в "Форшеймере""
     1
     Пул проснулся  в  холодной тишине,  все  еще  видя перед  глазами  лицо
китайской  школьницы, улыбающееся  ему с  белого катера, который  исчезал  в
тумане  вместе  с  остатками  сна.  Включился  один из  огромных радиаторов,
отапливающих комнату, на соседней кровати негромко похрапывал Тим Андерхилл.
Майкл  взял  с  тумбочки  часы и поднес их  к  лицу,  так, чтобы можно  было
разглядеть стрелки. Ровно
     восемь. Только что было без одной минуты, но стрелка  перескочила, пока
он  вглядывался   в  циферблат.  Первые  струйки  теплого  воздуха  начинали
проникать з тело Майкла.
     Андерхилл застонал, выпрямился и закрыл  руками лицо. Затем он взглянул
на Пула и сказал:
     -- Доброе утро.
     Тим сел в  постели  -- всклокоченные волосы свисали  по обе стороны его
лица, а курчавая белокурая борода была примята с одной стороны и встрепана с
другой. Он  был  похож  на  сумасшедшего  профессора  из  какого-то  старого
кинофильма.
     -- Послушай-ка, -- сказал Андерхилл,  и Майкл тоже сел  в кровати. -- Я
думал  об этом  почти всю  ночь. Скорее всего, Денглер  запугивал  Спитални.
Подошел к нему однажды и сказал, что  во время войны все бойцы взвода должны
защищать друг друга. Он приводит  его  в Озон-парк и  говорит, что  если тот
попытается обходиться с ним как раньше, то это  отразится на состоянии всего
взвода. Может, он даже пообещал ему, что  позаботится о том,  чтобы Спитални
не вернулся со своего первого задания. Короче, что бы он ни сказал, Спитални
соглашается молчать об их прежних  взаимоотношениях. Но  это же Спитални. Он
не может  принять подобной ситуации. И в конце  концов Спитални отправляется
за Денглером в Бангкок  и убивает его. Я думаю, что  Спитални никогда не был
настоящим  Коко. Он просто  позаимствовал  это имя,  решив  объявиться через
пятнадцать лет.
     -- А кто же тогда?
     -- Настоящего Коко вообще  не  было. По крайней мере так, как мы думали
раньше. -- Возбужденный своим  открытием, Андерхилл спустил ноги с постели и
встал. На нем была длинная ночная рубашка, из-под которой выглядывали  худые
ноги, напоминавшие водосточные трубы с коленками. -- Понимаешь меня? Это как
у Агаты Кристи. Наверное, каждый, кто хотел поддержать Денглера, хотя бы раз
воспользовался картой, на  которой написал "Коко". Коко --  это все.  Я  был
Коко, ты был  Коко,  однажды даже Конор был Коко. Все просто имитировали то,
что было в первый раз.
     -- Но тогда кто был первым? -- спросил Майкл. -- Спитални? Не похоже...
     -- Я думаю, это был Биверс, -- сказал Андерхилл. Глаза его сверкали. --
Ты помнишь,  это было  сразу после  того, как вокруг нас  поднялась  шумиха?
Трибунал казался  неизбежным. Для Биверса это был стресс. Он знал, что никто
не станет его покрывать, но он также понимал, что  может воспользоваться той
поддержкой, которую хотели оказать Денглеру. Поэтому  он отрезал уши у трупа
вьетконговца и написал  на карте  слово,  которое  у всех  ассоциировалось с
Денглером, -- "Коко". И это сработало.
     -- Кто-то постучал в дверь.
     -- Это я, -- послышался голос Мэгги Ла. -- Вы еще не встали?
     Андерхилл пошел открыть дверь, а Майкл спешно запахнулся в халат.
     В комнату вошла  улыбающаяся Мэгги,  одетая  в черную юбку  и  огромный
черный свитер.
     -- Вы смотрели в окно? -- спросила она. -- Всю  ночь  шел снег. Кажется
все, что было на небе, просыпалось на землю.
     Пул  встал  и прошел мимо улыбающейся Мэгги к окну.  Мэгги смотрела  на
него как-то оценивающе, и это  заставило Майкла  почувствовать себя неловко.
Теперь Пул понимал, что не  может ручаться за  свою реакцию  на  присутствие
рядом этой девушки. Андерхилл начал пересказывать Мэгги их разговор, а Майкл
потянул за шнур и раздвинул занавески.
     Комната  наполнилась холодным  голубым светом. Улица внизу была покрыта
практически  нетронутым  снежным  покровом.  Снег  напоминал  накрахмаленную
льняную салфетку. Одинокая цепочка следов на тротуаре показывала, что кто-то
все-таки пошел сегодня на работу.
     -- Итак,  "Коко" на  самом  деле  Гарри  Биверс,  -- сказала Мэгги.  --
Интересно, почему мне так легко в это поверить?
     Пул отвернулся от окна.
     -- А слово Коко что-нибудь для тебя значит?
     --  Ка-ка, -- сказала  Мэгги. --  Или  "ку-ку",  как обычно