падали: последние цифры следовали одна за другой - семь и
восемь.
  Блондин поднялся из-за стола, оставил какую-то мелочь и, не дожидаясь
официантки, вышел из ресторана. Перед уходом он негромко сказал:
  - Я Людвиг... Сегодня в пять за Почтовым Двором... На выезде из города,
вверх по реке... Пойдете следом за мной...
  Замешавшись в толпе праздных курортников, Зорге в условленное время
неторопливо прогуливался у реки. Курортный сезон был в разгаре, и повсюду
- на пешеходных дорожках, по берегам одетой камнем реки - виднелись группы
расфранченных людей. По асфальту шуршали открытые автомобили с нарядными
дамами. Многие из этой изысканной публики предпочитали пролетки, и лошади
вереницами цокали в направлении Почтового Двора. Было что-то чопорное и
старомодное в этой процессии.
  Полуденный зной начинал спадать, и под вековыми деревьями разливалась
приятная прохлада. Самое время для предвечерних прогулок!
  Миновав какие-то помпезные ворота с каменными амурами, похожими на
головастых медвежат, Зорге вышел к Почтовому Двору, стилизованному под
конно-почтовую станцию, с конюшнями на мощеном дворе, псевдостарой
гостиницей и модерн-рестораном на просторной застекленной веранде.
  Рихард еще издали увидел Людвига, шедшего ему навстречу. Тот тоже заметил
его в толпе, тотчас же повернул назад и энергично зашагал по шоссе с видом
человека, совершающего дневной моцион. Он шел не оглядываясь, свернул на
мост, перешел на другую сторону реки, пересек низину и стал подниматься по
тропе в гору. Здесь было меньше гуляющих, Людвиг замедлил шаг и подождал
Зорге. Они пошли рядом. Под ногами шуршали прошлогодние рыжие листья.
  - Ну, здравствуйте! - весело воскликнул он и крепко пожал руку Зорге. -
Вам масса приветов, но сначала о деле - когда вы собираетесь уезжать?
  По-немецки Людвиг говорил без акцента, но Рихард знал, что этот человек,
упруго шагавший с ним в гору, был из Москвы.
  - Паспорт готов, - ответил Зорге. - Билет я заказал на Ванкувер.
Предпочитаю ехать через Канаду. Пароход уходит в субботу из Гамбурга.
  Он говорил лаконично, собранно, хорошо зная, что разговор может быть
неожиданно прерван. Разведчик никогда не гарантирован от слежки или других
неприятностей.
  - Вы едете корреспондентом?
  - Да... Об этом я уже сообщил в Центр. Вероятно, еще не дошло.
Аккредитован корреспондентом "Франкфуртер цайтунг" и еще буду представлять
две, возможно, три небольшие газеты... Уже заказал визитные карточки.
  Зорге с усмешкой достал визитную карточку и протянул Людвигу:
  "Доктор РИХАРД ЗОРГЕ
Корреспондент в Японии
Газеты "Франкфуртер цайтунг" (Франкфурт-на-Майне) "Берзен курир" (Берлин)
"Амстердам хандельсблад" (Амстердам)"
- "Франкфуртер цайтунг" - это наиболее солидная немецкая газета, - говорил
Зорге. - Негласно ее поддерживают директора "ИГ Фарбен". Она
распространена среди немецкой интеллигенции. Геббельс пока оставляет
газету в покое. Считаю, что получилось удачно, но от заключительного
визита в министерство пропаганды я уклонился. Несомненно, это вызвало бы
дополнительную проверку моей персоны... Точно так же и со вступлением в
нацистскую партию: "партайгеноссе" я сделаюсь в Токио, там это проще, а
главное, подальше от полицейских архивов.
  Зорге подробно рассказывал о своей работе в последние месяцы. Людвиг,
видимо, хорошо был информирован о делах разведчика - понимал с полуслова,
а порой даже прерывал его рассказ сухими, короткими фразами: "Знаю,
знаю... Я это читал у вас..."
Возвращение Зорге в Москву почти совпало с трагическими событиями в
Германии. В последний день января тридцать третьего года в Берлине
вспыхнул рейхстаг, Гитлер захватил власть, и страшный террор обрушился на
немецкий народ. В мае советский разведчик был уже в этом пекле, где царил
фашистский разгул, где охотились за коммунистами, социал-демократами,
профсоюзными функционерами, за любым демократически настроенным немцем,
бросая их в концлагерь на муки, на смерть. Было яснее ясного, что в
полиции Веймарской республики сохранилось досье на коммунистического
редактора и партийного активиста Рихарда Зорге, участника Кильского и
Гамбургского, Спартаковского и Саксонского восстаний. После гитлеровского
переворота старые полицейские архивы, конечно, оказались в руках гестапо.
В этих условиях уже сам приезд Рихарда Зорге в фашистскую Германию под
своей фамилией, под своим именем был поступком героическим. Он пошел на
это - коммунист Зорге.
  Конечно, было величайшей дерзостью прибывшему из Москвы коммунисту пойти к
редактору респектабельной буржуазной газеты и предложить свои услуги в
качестве иностранного корреспондента. Но Старик именно в такой дерзости
видел успех операции. "Старик" - это Ян Карлович Берзин, он же Павел
Иванович, человек легендарный, стоявший уже много лет во главе советской
разведки.
  Рихард помнил, как это произошло. Берзин провел его в свой кабинет,
остановился среди комнаты, взял за плечи и, откинувшись, глянул ему в лицо:
  "Молодец, молодец, Рихард... Хорошо поработал! Тобой все довольны. Но
должен тебе признаться, Китай - это только начало. Давай-ка потолкуем. -
Без лишних слов Берзин спросил: - Что ты думаешь по поводу Гитлера?.."
Ян Карлович Берзин сел за письменный стол, Рихард в кресло напротив.
Берзин был такого же роста, как Зорге, но поплотнее в плечах, с широким
лицом и коротко постриженными волосами. На гимнастерке орден Красного
Знамени, широкий офицерский ремень туго перетягивал его талию. Он положил
крупные руки на стол, оперся на них подбородком и ждал ответа.
  Рихард и сам много размышлял об этом. Гитлер у власти - это приближение
войны, в первую очередь войны против Советской России. Еще там, в Шанхае,
он резко обрушился на тех, кто воспринимал фашизм как временное,
недолговечное явление. Зорге отлично разбирался в политической обстановке
Германии. Он анализировал положение и делал вывод - дальнейшее развитие
событий в Германии может объединить международную реакцию, прежде всего в
самой Германии, в Японии, в Италии... Приход Гитлера к власти подтверждает
сделанный вывод. Теперь можно предвидеть, что силы фашизма, несомненно,
готовятся к наступлению против демократии...
  Рихард ответил Берзину:
  - Я думаю, что сейчас в мире происходят определенные сдвиги в пользу
фашизма. Я знаю обстановку в Японии, в Германии, в Италии... Несомненно,
что фашизм усиливает свои позиции, и это повышает угрозу войны против
Советского Союза.
  Ян Карлович согласился с мнением Зорге.
  - А это значит, - добавил Берзин, - что нам надо знать планы наших
вероятных противников, проникать в их организации... Это наш вклад в
защиту Советской России. Знать мысли противника означает сорвать его
агрессивные планы или, во всяком случае, предупредить их... Отвести угрозу
войны - вот что главное. Не так ли?
  - Именно так! - воскликнул Зорге. - И я просил бы, Ян Карлович, послать на
эту работу меня. У меня есть некоторые соображения в защиту собственной
кандидатуры.
  С глазу на глаз Зорге называл Берзина его настоящим именем.
  - Для этого и вызвали из Китая, - сказал Берзин. - Давай подумаем...
  Было еще много встреч в кабинете Яна Карловича Берзипа. Как в шахматы,
Берзин и Зорге прикидывали различные варианты, отбрасывали их,
возвращались к ним снова, и постепенно складывался план, получивший
название "Операция Рамзай" - слово, в которое входили инициалы Рихарда
Зорге.
  Конечно, размышляли они, Зорге должны хорошо знать в старой немецкой
полиции. Вероятно, в полицейских архивах лежит подробная справка о его
работе. Казалось бы, это сулит неизбежный провал. Но, с другой стороны,
гитлеровцам сейчас не до архивов, им некогда - они только начинают
создавать свой аппарат контрразведки, государственной тайной полиции. Вот
это обстоятельство и надо использовать. Через год, возможно, через полгода
будет уже поздно - государственный аппарат политического сыска пройдет
неизбежный этап своего становления и начнет действовать. В неразберихе,
вызванной ломкой старого аппарата, перетасовкой людей, легче всего
проникнуть в штаб-квартиру противника. А время не ждало. Захват Гитлером
власти все больше осложнял обстановку. Нацисты задолго до поджога
рейхстага вынашивали мысль о разбойничьем походе на Советскую страну.
  Как-то раз в разговоре с Рихардом Ян Карлович подошел к шкафу, взял с
полки книгу в коричневом переплете и принялся ее листать. Это была книга
Гитлера "Майн кампф". Берзин нашел нужное место и прочитал:
  - Мы переходим к политике завоевания новых земель в Европе. И если уж
желать новых территорий в Европе, то в общем и целом это может быть
достигнуто только за счет России. К этому созрели все предпосылки".
  Ян Карлович швырнул книгу на стол.
  - Видишь, на что они замахиваются! - сказал он. - История не простит нам,
если мы упустим время. Мне кажется, что мы решаем правильно: через
Германию проникнуть в Японию и там добывать информацию об агрессивных
планах Германии. Именно так!
  Потом, по привычке ударяя кулаком в открытую ладонь другой руки, Берзин
остановился перед Рихардом и добавил:
  - В нашем деле расчет, самая дерзкая смелость, трезвый риск должны
сочетаться с величайшей осторожностью. Вот наша диалектика!.. Понимаешь?
  Да, Рихард понимал этого человека, которого уважал, любил, считал своим
учителем. Он преклонялся перед Яном Карловичем - представителем старшего
поколения революционной России.
  Ян Берзин был всего на пять лет старше Зорге, но Рихард считал его
человеком, умудренным большим житейским и революционным опытом, считал его
стариком с молодым лицом и неугомонным характером. Это было действительно
так. В шестнадцать лет, поротый казачьими шомполами, трижды раненный в
схватке с жандармами, приговоренный к смерти, потом к пожизненной каторге,
Петер Кюзис сделался совершенно седым. Когда он бежал из далекой Якутии и
тайком, среди ночи, прибрел домой, мать не узнала его. Он усмехнулся:
  - Так и должно быть... Теперь я Берзин, Ян Берзин, а Петрика не
существует. Он пропал без вести где-то в Сибири, в тайге... Знаешь, мама,
я взял себе имя отца. Я никогда не осрамлю его, никогда!..
  Эту клятву Ян никогда не нарушал. В феврале, в июльские дни семнадцатого
года, в Октябрьскую революцию Ян Берзин стоял на революционном посту, он
сражался с юнкерами, участвовал в петроградском восстании, потом в
Латвии...
  Об этом как-то между делом Берзин рассказал Зорге.
  - Вот откуда моя седина! Жандармы и охранка научили меня уму-разуму.
Учился шесть лет в школе и почти столько же провел в тюрьме. Хорошо, что
удалось сократить эту науку, - бежал с каторги...
  Когда Зорге и Берзин уставали, Ян Карлович предлагал сыграть партию в
шахматы, "просветлить мозги". Пили крепкий чай и снова принимались
раздумывать вслух о предстоящей "Операции Рамзай", и снова, как бы между
делом, Ян Карлович говорил о характере, о качествах советских разведчиков.
  Рихарду запомнилась фраза Берзина, которую бросил он в разгар шахматной
партии:
  - Ты знаешь, Рихард, что должен я тебе сказать? Требуется всегда быть
начеку, а в противнике видеть не глупого, не ограниченного человека, но
изощренного и очень умного врага. Побеждать его надо мужеством, дерзостью,
находчивостью и остротой ума... Извини меня за такие сентенции, но вот
смотри - ты приезжаешь в Берлин...
  И снова оставлены шахматы, стынет чай, забытый на столе. Уже сложился план
операции, нужно только отшлифовать детали, но каждая деталь может быть
причиной поражения или успеха.
  - В нашем деле, в советской разведке, нужно иметь горячее сердце стойкого
патриота, холодный рассудок и железные нервы, - говорил Берзин. - Мы люди
высокого долга и своим трудом должны стремиться предотвратить войну, и в
частности войну между Японией и Советским Союзом. Это главное задание
твоей группы, и, конечно, ты должен знать планы наших врагов в Германии...
Все это трудно, чертовски трудно, но это нужно сделать, Рихард. Понял
меня?..
  Такая уж была привычка у Берзина - спрашивать, понял ли его собеседник,
сотрудник, единомышленник.
  Когда "Операция Рамзай" стала ясна, начали обдумывать тактическую и
организационную сторону дела. Прежде всего нужно внедряться не в Германии,
а в Токио, но проникнуть туда через Германию. Бить на два фронта.
Прикрываться нацистской фразеологией, войти в доверие. Для этого Зорге
должен использовать старые связи в деловом мире, связи, установленные в
Китае. Как это сделать практически? Берзин полагается на самого Зорге - у
него есть хватка, навык, наконец, интуиция, присущая опытному разведчику.
  Лучше всего, если бы для этого представилась возможность поехать в Японию
корреспондентом солидной немецкой газеты. Ян Карлович согласился с
Рихардом, который предложил использовать "Франкфуртер цайтунг", там
сохранились некоторые связи. На том и порешили. Берзин просил держать его
постоянно в курсе дела. Связь обычная, но, если понадобится, - через
специального человека.
  Прощаясь, начальник разведки вынул из сейфа две американских
пятидолларовых бумажки и одну из них протянул Зорге.
  - Другую получишь в обмен, когда приедет наш человек. Можешь доверять ему,
как мне, знай твердо - это я сам послал доверенного человека.
  Пошел третий месяц, как Зорге покинул Москву. Берзин послал к нему своего
человека. Рихард рассказывал ему о том, что удалось сделать за это время.
  Они поднимались все выше по отлогой тропе, вышли на северную сторону
лохматой горы. Видимо, солнце редко сюда проникало, и тропинка, как
малахитом, была покрыта темным, зеленым мхом. Людей здесь не было. Сели на
уединенную, грубо сколоченную из жердей скамью перед обрывом, круто
спускающимся к реке.
  - Доложите Старику, - продолжал говорить Зорге, - что мне удалось получить
рекомендательное письмо к германскому послу в Токио Герберту фон Дирксену.
Написал его директор химического концерна "ИГ Фарбен" из Людвигсхафена.
Это дальний родственник посла фон Дирксена и его покровитель. В Китае я
оказал кое-какие услуги химическому концерну, когда изучал банковское дело
в Шанхае. Директор позвонил и в редакцию. После этого передо мной
открылись многие двери...
  Редактором "Франкфуртер цайтунг" оставался не чуждый либеральным
настроениям человек, которого нацисты еще не решались сменить. Он
предупредительно встретил Зорге, расспрашивал о Китае, доброжелательно
выслушал желание доктора заняться корреспондентской работой и без долгих
раздумий пригласил его сотрудничать в газете.
  - Я уже слышал о вас, господин доктор! Редакция "Франкфуртер цайтунг"
будет рада видеть вас своим сотрудником. Мне говорили о вас весьма
почтенные люди. Иных рекомендаций не требуется... Представьте себе, вы
попали в самое удачное время - наш токийский корреспондент намерен
вернуться в Европу. Его место остается вакантным...
  Теперь Рихарду Зорге предстояло обойти еще одно серьезное препятствие в
лице амтслейтера - особого уполномоченного нацистской партии в редакции
газеты. Такие представители появились во всех немецких учреждениях после
гитлеровского переворота. Без них никто не смел и шагу шагнуть, они же
решали вопросы о благонадежности отъезжающих за границу.
  Зорге явился к амтслейтеру во второй половине дня. За столом сидел
начинающий тучнеть молодой человек с покатой спиной и тяжелой челюстью.
Шрамы, которыми было иссечено его лицо, - следы многочисленных
студенческих дуэлей - придавали ему свирепое выражение. Было жарко, а
амтслейтер сидел в расстегнутом эсэсовском кителе.
  Еще с порога Зорге крикнул "Хайль Гитлер!" и вытянул руку в фашистском
приветствии. Рихард без обиняков начал деловой разговор.
  - Моя фамилия Зорге, - сказал он, развалясь в кресле. - Рихард Зорге.
Из-за дерьмового режима Веймарской республики я восемь лет прожил за
пределами фатерланда. Теперь вернулся, хочу служить фюреру и возрожденному
им рейху. Мне предлагают уехать в Японию корреспондентом газеты. Нужен
совет - как поступить?
  Зорге хорошо усвоил несложную терминологию гитлеровцев, их лозунги,
примитивно-демагогические идеи и легко сошел в разговоре за убежденного
нациста, желающего послужить фюреру. Через час они говорили с амтслейтером
на "ты", а вечером сидели в "Кайзергофе", излюбленном месте сборища
франкфуртских нацистов, пили водку и пиво, стучали по столу кружками, пели
песни, ругали евреев и коммунистов.
  Амтслейтер был еще довольно трезв, хотя движения его становились все
неувереннее. Он убеждал Зорге:
  - Фюреру служить можно везде. Ты, брат, об этом не думай... В Японии нам
тоже нужны надежные люди... Давай лучше выпьем!.. Цум воль!
  Недели через три все документы были оформлены, амтслейтер обещал перед
отъездом Зорге устроить ему встречу с Геббельсом - так поступают все
аккредитованные корреспонденты перед выездом за границу. Рихард всячески
благодарил своего нового приятеля, но от встречи с Геббельсом решил
уклониться.
  - Вот и все, - закончил Зорге. - Передайте товарищам, и прежде всего
Старику, мой самый горячий привет. Скажите, что буду стоять на посту до
конца... Пусть побыстрей присылает людей, прежде всего радиста.
  - Передам обязательно. Из Центра просили сообщить, что связь пока будете
поддерживать через Шанхай. Люди прибудут за вами следом. Кое-кто уже
прибыл. Сигнал дадут сразу же после вашего приезда в Токио... Павел
Иванович просил еще раз напомнить вам, что Центр интересует в первую
очередь информация о политике Японии в отношении Советского Союза. После
захвата Маньчжурии это первое... Второе...
  Людвиг излагал вопросы, по которым Центр ждал сообщений от Зорге.
  После оккупации Маньчжурии выход японских войск к дальневосточным границам
Советского Союза и Монгольской республики существенно изменял
военно-политическую обстановку. Возрастала угроза войны на Дальнем
Востоке. Для страны было жизненно важно знать, как станет вести себя
Квантунская армия, какими силами она располагает и вообще какие наземные,
морские и военно-воздушные силы Япония может бросить против Советского
Союза. Следовало также знать, каков общий военный потенциал страны, где к
власти так упорно идут агрессивно настроенные генералы.
  Все это были военно-технические, экономические проблемы, интересовавшие
разведывательный Центр, но его интересовали также и проблемы политические.
В международной обстановке многое будет зависеть от того, сколь тесными
станут отношения между Японией и фашистской Германией после прихода
Гитлера к власти. Складывающиеся отношения между двумя этими странами
будут чутким барометром агрессивных намерений наиболее вероятных
противников Советского Союза.
  Людвиг сжато перечислял вопросы, которые интересовали руководство Центра.
  В мире отчетливо вырисовывались два очага войны - на Западе и на Востоке.
Рихарду Зорге и его людям предстояло вступить в единоборство с нависавшей
над миром войной, обеспечить безопасность Советского государства.
  - Повторить задание? - спросил Людвиг.
  - Не нужно, - возразил Зорге. - Я надеюсь на свою память. К тому же все
это мы уже обсуждали в Москве.
  Обратно разведчики возвращались разными путями - Зорге лесными тропами
поднялся в верхнюю часть города и вскоре был в пансионате, а связной
Центра вышел на шоссе и замешался в нарядной толпе курортников. Они
условились встретиться на другой день. Людвиг должен был передать Рихарду
кое-что из техники связи.
  За ночь погода испортилась, и с утра моросил мелкий теплый дождь. Зорге и
Людвиг встретились в сквере у памятника Карлу IV. Будто ссутулившись, он
стоял под дождем в каменной мантии, с каменными атрибутами давно ушедшей
власти. Людвиг и Зорге столкнулись на мокрой дорожке сквера. Рихард
попросил огня, прикурил и ушел, сжимая в руке маленький пакетик. Больше
они не сказали ни слова - связной из Москвы и разведчик, уезжавший в
Японию.
  В комнате Рихард развернул полученный пакетик - броши, брелки, ожерелье,
браслетик... Все будто бы купленное в лавочке сувениров и бижутерии. И еще
использованный билет в Парижскую оперу без контрольного ярлыка, половина
маленькой