олжны смириться с тем, что раньше чем через шесть недель война
на Дальнем Востоке не начнется...
  Через два дня эта информация находилась уже в Москве.
  И тем не менее напряжение на советских дальневосточных границах не
ослабевало. По разным каналам к Рамзаю поступала информация, что японская
военщина продолжает подготовку к войне с Россией.
  Полковник Крейчмер подготовил доклад в Берлин и, прежде чем передать его
послу Отту, показал Рихарду Зорге. Военный атташе докладывал начальнику
генерального штаба сухопутных войск генерал-полковнику Гальдеру:
  "Призыв резервистов в японскую армию, начинавшийся медленно и секретно,
принял теперь широкий размах и уже не поддается маскировке. До середины
августа должно быть призвано около 900 тысяч человек в возрасте от 25 до
45 лет. Особое внимание уделяется призыву лиц, знающих русский язык.
Происходит мобилизация лошадей, повозок и автомашин. После завершения
мобилизации первой очереди будет, вероятно, призвано в армию еще
полмиллиона резервистов.
  С 10 июня началась отправка призванных резервистов в Тяньцзинь и Шанхай.
По сведениям, заслуживающим доверия, для участия в военных действиях
против Советского Союза, очевидно, предназначаются японские части,
дислоцированные в Северном Китае.
  В отношении японского оперативного плана на основе "Кан Току-эн" - срочной
подготовки войск против Советского Союза - ясности пока нет. Японцы,
вероятно, ограничатся наступлением в районе Владивостока и севернее его.
Одновременно будет предпринято наступление в направлении Байкала вдоль
железной дороги Маньчжурия - Чита, а из района Калгана через Внешнюю
Монголию, строго на север.
  Время выступления пока неизвестно. Можно предположить, что развертывание
войск продлится до середины августа. Генерал Окомота многократно говорил,
что Япония выступит лишь после того, как германские войска возьмут Москву".
  Зорге сказал Крейчмеру:
  - На вашем месте я изложил бы подробнее содержание "Кан Току-эн", в
Берлине едва ли знают, как он осуществляется. Ну, например, то, что в
Квантунской группировке создаются самостоятельные фронты. Это нужно
генералу Гальдеру, прежде всего.
  - Вы правы, доктор Зорге, и, конечно, надо показать задачи каждого фронта.
Они любопытно придумали. Вот смотрите...
  Полковник Крейчмер достал штабную карту дальневосточных районов Советского
Союза.
  О плане "Кан Току-эн", так же как и об ОЦУ - постоянно действующем плане
войны с Советским Союзом, Рихарду удалось получить довольно подробную
информацию. Автором нового варианта "Кан Току-эн" был генерал-лейтенант
Томинага из японского генерального штаба. Ему поручили срочно разработать
всесторонний план нападения на Советский Союз с учетом уже происходящей
советско-германской войны. И мобилизация резервистов, и переход
Квантунской армии на штаты военного времени - все это было частью плана
"Кан Току-эн". Рихарду не было известно лишь направление ударов отдельных
армий, теперь Крейчмер посвятил его в стратегические тайны японского
генерального штаба.
  План "Кан Току-эн", утвержденный императором, хранился в оперативном
отделе генерального штаба. Во исполнение его на маньчжурской границе
накапливались японские войска. И все это было направлено против Советского
Союза.
  Однако план, в общих чертах известный Рихарду Зорге, в действительности
нес в себе еще большую угрозу, чем можно было представить по отрывочным
сведениям, добытым группой Рамзая. И начальник генерального штаба японской
армии готов был в любую минуту достать этот план из бронированного сейфа и
превратить его в военно-стратегический путеводитель Кондо - движения
миллионных армий по императорскому пути....
  План "Кан Току-эн" предусматривал:
  "Для внезапного наступления на противника сосредоточить в Восточной
Маньчжурии главные вооруженные силы империи в составе тридцати пехотных
дивизий...
  Первый фронт, в составе 3-й, 5-й и 20-й армий, наносит главный удар в
направлении на Ворошилов.
  Второй фронт, в составе 4-й и 8-й армий, наносит удар на Свободный,
Куйбышевка.
  На западном направлении отвлекающие действия ведете 6-я армия.
  Этапы боевых действий:
  Первый этап. 4-я армия Второго фронта с приданными ей частями
демонстративно обстреливает советскую территорию, создавая видимость
подготовки к наступлению на участке Суньу - Хейхэ.
  6-я армия удерживает позиции у Хайлара.
  В это время армии Первого фронта переходят в решительное наступление в
Приморье.
  Первый этап боевых действий заканчивается захватом Ворошилова,
Владивостока, всего Приморья. Обеспечивается безопасность Японии и
Маньчжоу-го с воздуха, моря и суши.
  Второй этап. При успешном осуществлении первого этапа Первый фронт
поворачивает на север вдоль железной дороги на Хабаровск. Второй фронт
форсирует Амур, захватывает Благовещенск, Куйбышевку, Свободный,
перерезает Сибирскую железную дорогу. Одна армия остается для прикрытия, а
главные силы наступают на Хабаровск. Здесь войска Первого и Второго
фронтов сжимают части Красной Армии, окружают и уничтожают их, захватывая
Хабаровск.
  Третий этап. Армии Второго фронта поворачивают на запад. 6-я армия,
взаимодействуя с войсками Второго фронта, начинает наступление от Хайлара
на запад вдоль Сибирской железной дороги. Границу переходят в районе
станции Маньчжурия - Трехречье. Захватывается Чита.
  На том же этапе осуществляется наступление через Баин-Тумень на Читу.
Мотомеханизированные части идут от Калгана на Улан-Батор.
  Четвертый этап - захват Забайкалья.
  Действия военно-морского флота:
  Военно-морской флот империи имеет три задачи: осуществить десант в
Петропавловске-на-Камчатке и Северном Сахалине; нанести удар по
Тихоокеанскому флоту противника; блокировать с моря Владивосток и охранять
Цусимский пролив".
  Действия отряда ј 731, включенные в стратегический план "Кан Току-эн",-
использование бактериологического оружия - планировались самостоятельно.
Тайну тайн Японской империи не раскрывали даже в секретнейшем плане "Кан
Току-эн". Генеральный штаб дал указания усилить подготовку
бактериологической войны. В развитие стратегического плана генерал Умедзу
приказал расширить изготовление бактериологических препаратов. Профессор
Сиро пообещал командующему: вместо шестидесяти килограммов чумных блох -
максимум, что удавалось получить в продолжение трех-четырех месяцев,
теперь можно производить до двухсот килограммов. Приготовление
бактериологической массы также может быть увеличено. Нужно только
расширить производственную мощность отряда.
  - Имейте в виду, профессор, - сказал командующий Квантунской армией, - это
особенно необходимо сделать, учитывая начавшуюся войну Германии с
Советской Россией...
  - Заверяю вас, господин командующий! - воскликнул Сиро. - Как только
начнется война, мы обрушим на голову противника огромные массы
смертоносных бактерий! Мы изготовим их.
  Умедзу подписал приказ о создании четырех новых филиалов
бактериологического центра и увеличил штат отряда ј 731 еще на тысячу
человек...
  Над советским Дальним Востоком нависла угроза эпидемии чумы. Она должна
была уничтожить жителей и оставить в целости материальные ценности. Это
было частью стратегического плана "Кан Току-эн".
  Но планы, как бы ни были они жестоко и хитроумно задуманы, оставались пока
только планами. Не все еще зная, Рамзай ставил перед своими людьми задачу
- сделать все, чтобы не допустить осуществления планов японской военщины.
По мере развития событий Зорге все больше убеждался, что самоотверженная
борьба советских людей на германо-советском фронте срывает замыслы
японской военной клики, путает все расчеты.
  В августе к послу Отту приехал с визитом военный министр Тодзио, чтобы
прощупать, как обстоят военные дела в Европе. Лысый генерал с широко
поставленными бегающими глазами приехал к послу в штатском и походил
сейчас на осмотрительного дельца, который, прежде чем вложить капитал в
дело, с пристрастием выясняет, не прогорают ли его компаньоны.
  Рихард был переводчиком. Во время беседы он подробно переводил слова Отта,
который из кожи лез, чтобы убедить генерала Тодзио, что будто на фронте
дела идут отлично, судьба Москвы предрешена... Неуверенность ли в
интонации Зорге, которую уловил Тодзио, или, быть может, чрезмерное
бахвальство успехами, чему тоже немало способствовал своим переводом
Рихард, но что-то насторожило Тодзио. Блицкриг-то у Гитлера не получился!
Тодзио, видимо, усомнился в словах генерала Отта и уехал
неудовлетворенным. Вскоре военный министр поручил Осима пообстоятельнее
все разузнать в Берлине, что называется, из первых рук.
  Осима довольно быстро прислал ответ. Японский посол радировал из Берлина:
  "В начале августа мне стало известно о замедлении темпов наступления
германских войск в России. Намеченные сроки наступления не выдерживаются.
Москва и Ленинград не были взяты в намеченные сроки. По вашему поручению я
обратился к господину министру фон Риббентропу, который пригласил на
беседу господина фельдмаршала Кейтеля, начальника штаба верховного
командования. Господин фельдмаршал разъяснил, что замедление темпов
наступления вызвано растянутыми коммуникациями и отставанием тылов от
передовых частей. Разрыв между планом и фактическим развитием операций
составляет три недели, что в такой большой кампании не имеет существенного
значения".
  Рихард понимал: судьба нашего Дальнего Востока, как и всей страны,
решалась теперь на советско-германском фронте, на полях Подмосковья. Все
зависело от стойкости советских войск, от способности совершить почти
невозможное: остановить нацистские полчища, не допустить их в глубь
Советской России. И вместе с тем он понимал, что судьба Москвы зависит от
того, удастся ли советскому военному командованию снять какую-то часть
войск с Дальнего Востока и перебросить их на запад. Но для этого в
Советском Союзе должны были знать, намерена ли Япония начать войну с
Россией в этой году.
  Намерения японской военщины прояснились в начале сентября. Сначала Рихард
получил сигнал Одзаки - нужна встреча. Встретились днем в кафе "Империал".
Одзаки уже сидел за столиком, когда Рихард появился в дверях. На улице
было душно, но толстые стены сохраняли в кафе прохладу. Узкие
окна-бойницы, закрытые оранжевыми шторами, скупо пропускали свет, и в
помещении стоял приятный сумрак.
  Пили прохладный сок с джином, болтали о пустяках, вспомнили почему-то
древних японских поэтов, и Одзаки стал на память читать элегии Хитомара:

  Опали листья алые у клена,
И с веткой яшмовой гонец передо мной.
  Взглянул я на него -
И снова вспомнил
Те дни, когда я был еще с тобой!..

  Рихард попросил огня, склонился над зажигалкой, Одзаки, будто продолжая
декламировать, сказал вполголоса:
  - Тайный совет в присутствии императора определил направление экспансии.
Слушайте...
  Одзаки начал приводить выдержки из решения Тайного совета. Он не
пользовался записной книжкой - неоценимое качество разведчика!
  - "Япония сохраняет свою политику продвижения на юг". Это первое, -
Ходзуми Одзаки громко прочел несколько стихотворных строк, потом заговорил
снова, будто подчеркивая движением руки ударные слоги стихотворения. -
Второе: "Если во второй половине октября мы лишимся надежды, что наши
требования будут удовлетворены Соединенными Штатами, мы должны быть готовы
к войне против Америки, Англии и Нидерландов". Третье: "Планы ОЦУ и "Кан
Току-эн" соответственно отодвигаются". У меня все. Мияги подтверждает
сведения о предстоящих действиях флота в направлении Южных морей. Я видел
его вчера.
  Зорге закурил сигарету и распрощался. Информация шла вразрез с прежними
сообщениями, поступавшими из военных и промышленных кругов, она нуждалась
в тщательной перепроверке. Рихард неторопливо прошел через холл, рядом с
подъездом на автомобильной стоянке взял у швейцара ключ от своей машины,
втиснулся в старенький "опель" и поехал в посольство.
  - Ты слышал новость? - спросил он у Отта, входя без предупреждения в
кабинет посла. - Японский флот меняет направление, он не будет высаживать
десант на Камчатке...
  Посол Отт все уже знал.
  - На этот раз ты меня не опередил, - улыбнулся он. - Вот просмотри, что я
написал в Берлин.
  Эйген Отт доносил фон Риббентропу:
  "Кабинет принца Коноэ решил провести широкую мобилизацию против Советского
Союза. Вместе с тем премьер Коноэ значительно усилил в своем кабинете так
называемые трезвые элементы, которые склонны поддержать точку зрения
военно-морского флота - прежде всего решать проблему Южных морей. Это
создает большие трудности для продвижения на север. Командование армии
тоже не проявляет охоты к немедленному разрыву с СССР. Приводят доводы,
что японская армия, занятая и ослабленная войной в Китае, не выдержит
зимней кампании против Советской России. Учитывая стойкое сопротивление
русских такой сильной армии, как германская, японский генеральный штаб
сомневается, что можно достичь решающих успехов в России до наступления
зимы.
  На мнение генерального штаба влияют также тяжелые воспоминания о
номонганских событиях 1939 года, которые до сих пор живут в памяти
Квантунской армии.
  Преувеличенный взгляд на мощь русской армии подкрепляют еще и тем, что
даже в условиях разгрома Украинского фронта Советский Союз оказался
способным бросить свои войска на Кавказский фронт для наступления на Иран1.
  Из достоверных источников я узнал, что императорская ставка в последнее
время пришла к решению отложить на время действия против Советской России
при условии, если не изменится военная ситуация и Россия не потерпит
поражения на западе".
  Посол придавал этой телеграмме столь важное значение, что попросил
Крейчмера также подписать ее. Рихарду тоже нельзя было медлить с такой
информацией.
  Уже вечерело, когда Зорге приехал к себе на улицу Нагасаки и принялся за
работу. Прежде всего он включил на своем столе лампу под абажуром с
оранжевыми драконами, придвинул ее к окну - знак того, что нужна срочная
связь. Это на тот случай, если Клаузен появится где-то рядом в своей
машине. Возвращаясь к себе, Макс обычно проезжал мимо домика Рихарда.
  Зорге достал с полки изрядно потрепанный статистический справочник по
Германии - "Ярбух - 1935 год", взглянул на календарь: 14 сентября 1941
года, перелистал, нашел нужную страницу. Старый справочник продолжал
служить Зорге верой и правдой. Это был ключ к шифрованным передачам,
совершенно оригинальный и безотказный, каждый раз новый и поэтому
нераскрываемый. Такие же справочники были у радиста Клаузена, у Бранко
Вукелича и, конечно, у дешифровалыциков в Хабаровске и Владивостоке. Нужно
было только раскрыть страницу, соответствующую числу календаря. Дальнейшая
зашифровка не составляла значительного труда, тем более что последние
месяцы Рихард не посылал в эфир длинных телеграмм. Вот и сейчас всю массу
важнейших информационных сведений он должен был сформулировать всего в
нескольких строках. На листке бумаги появились пятизначные группы цифр.
Зорге зашифровал важнейшую свою информацию:
  "Японское правительство решило не выступать против СССР. Однако
вооруженные силы будут оставлены в Маньчжурии. Военные действия могут
начаться весной будущего года, если произойдет поражение России. Рамзай".
  Зорге не дождался звонка и сам поехал к Максу Клаузену. Предварительно
Рихард позвонил ему из автомата. Макс был на месте. У него все в порядке.
Радиограмма Рамзая ушла в эфир раньше, чем посольские шифровальщики успели
зашифровать пространную телеграмму генерала Отта и передать ее в Берлин
министру иностранных дел фон Риббентропу.
  После сеанса Рихард возвратился на улицу Нагасаки. Настроение было
приподнятое. Рихард вспомнил слова Одзакн о голландском художнике.
Рембрандт... японские тени... Сегодня друзья хорошо поработали: они тоже
высвечивают главное в тайных событиях...

  ПОСЛЕДНЕЕ ДОНЕСЕНИЕ РИХАРДА ЗОРГЕ

  Все последнее время Рамзай был внешне спокоен, но подсознательным чутьем
опытного разведчика он все явственнее ощущал нарастающую опасность.
  Полковник Осака в бесплодных поисках обнаружить неуловимую радиостанцию,
людей, посылающих нераскрываемые таинственные шифрограммы, уже готов был
признать себя побежденным, но неожиданный случай помог ему восстановить
душевное равновесие.
  В результате кропотливого многомесячного процеживания в списках
потенциально подозреваемых лиц осталось несколько десятков фамилий. Среди
них фамилия доктора Рихарда Зорге - помощника германского посла в Токио -
и Ходзуми Одзаки - советника премьер-министра принца Коноэ, занимающего к
тому же высокий пост в правлении Южно-Маньчжурской железной дороги.
  Были в списке полковника Осака еще Бранко Вукелич - руководитель
французского телеграфного агентства Гавас, художник Мияги и еще несколько
известных и уважаемых лиц. Но из этого никак не следовало, что можно было
в чем-то подозревать такого человека, как доктор Зорге, того же Одзаки или
принца Кинкадзу - внука недавно ушедшего в вечность императорского
советника Сайондзи... От всех этих раздумий голова шла кругом!
  Полковник доложил о своих размышлениях шефу всеяпонской военной
контрразведки генералу Накамура, который согласился с Осака и распорядился
прекратить эту ненужную затею с процеживанием списков. Но случилось так,
что в эти самые дни полковнику доложили: токкоко - секретная полиция -
взяла под наблюдение Томо Катабаяси, подозреваемую в связях с левыми
элементами. В Токио она содержала школу кройки и шитья для молодых хозяек.
На предварительном допросе назвала среди своих знакомых художника Мияги,
которого знала еще по Сан-Франциско. Там она содержала пансион, в котором
жили японцы левых убеждений, в том числе и Мияги.
  Чиновник из секретной полиции сам не придавал никакого значения тому, о
чем докладывал, - просто служба есть служба. Подвернулась какая-то
портниха... Но полковник Осака вдруг насторожился, услышав фамилию Мияги.
"Мияги... Мияги - знакомая фамилия, - вспоминал полковник, - кажется, он
фигурирует в списке?"
Осака открыл папку. Так и есть: "Иотоку Мияги, художник, встречается с
офицерами генерального штаба..."
На всякий случай арестовали портниху Томо Катабаяси. Она не отрицала, что
раньше действительно жила в Сан-Франциско, содержала пансион и потом
вместе с мужем вернулась в Японию. Из старых своих постояльцев связи ни с
кем не поддерживает. Единственно, кого она случайно встретила, - художник
Мияги, который жил когда-то в ее пансионе.
  Полковник приказал доставить к нему арестованную Катабаяси, сам допросил
ее и распорядился установить негласное наблюдение за художником Мияги и
всеми другими лицами, с которыми он общается. Наблюдение за художником еще
больше насторожило руководителя кемпейтай - выяснилось, что Мияги
встречается с Ходзуми Одзаки, знаком с немецким журналистом доктором
Зорге, с другими людьми, занесенными в секретный список...
  Это было как раз в то самое время, когда японская контрразведка
активизировала свою работу по наблюдению за иностранцами, живущими в
Японии. Приближались большие события, империя готовилась к войне, и
военные стремились обеспечить свой тыл от возможных ударов. Начались
превентивные аресты. Среди иностранцев, подвергшихся усиленной слежке,
оказались Вукелич и доктор Зорге и еще английский корреспондент Джемс
Кокс, часто встречавшийся с французским журналистом Бранко Вукеличем.
Наблюдение за доктором Зорге поручили полицейскому агенту Хирано. За
минувшие годы Хирано "выбился в люди", стал опытным осведомителем, и
судьба снова свела его с Рихардом Зорге.
  Сначала осведомитель токкоко установил, где бывает Зорге: с утра, очень
рано, он уезжает в посольство и проводит там весь день. Вечером едет в
"Империал", оттуда в ресторанчик "Рейнгольд" на Гинзе, а иногда
заглядывает ненадолго в "Фледермаус". Дольше всего Зорге задерживается в
"Империале". Сидит всегда на одном и том же месте - у стены, в глубоком
кресле, с кем-то разговаривает или просто дремлет.
  В полиции донесению филера не придали значения, но