на.
  "Прошу вас принять все возможные меры, - писал Риббентроп, - чтобы Япония
захватила как можно скорее Сингапур. Остальное узнаете из информационной
телеграммы, посылаемой одновременно".
  - Я думаю, - сказал Зорге, - что этот вопрос будет действительно основным
в Берлине. Когда же предстоит эта встреча?
  - Вероятно, уже скоро, может быть через месяц.
  У Зорге на ходу родилась идея - вот где оба союзника неминуемо заговорят о
взаимных планах, вот откуда надо черпать информацию! Там должен быть свой
человек.
  - Скажи, Эйген, а ты не собираешься поехать в Берлин вместе с Мацуока?
  - Что мне там делать? А вообще я просто об этом не думал.
  - Напрасно... Японо-американские переговоры могут прояснить многое.
  Отт с Зорге принялись обсуждать возникшую идею. Посол согласился с
доводами Рихарда. Действовать решили немедленно. Отт продиктовал
секретарше телеграмму Риббентропу, в которой просил разрешения приехать в
Берлин одновременно с господином министром иностранных дел Мацуока.
  В начале марта Отт выехал в Берлин вместе с Мацуока. Дорога предстояла
долгая - через Сибирь и Москву. Зорге с нетерпением ждал возвращения
генерала Отта из этой поездки. Однако Рихард не сидел сложа руки, пока его
основной информатор был в отъезде. В итоге одного из посещений ресторана
Ламайера, где среди других на пирушке был полковник Крейчмер, Зорге
отправил в Центр очень короткую радиограмму:
  "Военный атташе Германии в Токио заявил, что сразу после окончания войны в
Европе начнется война против Советского Союза".
  С возвращением Отта из Германии Зорге рассчитывал получить более точную
информацию.
  По пути в Берлин Мацуока на несколько дней задержался в Москве. Он имел
инструкции японского кабинета - выяснить настроения русских. Осведомленные
донесениями группы Рамзая, в Москве тоже ожидали встречи с японским
министром - следовало сделать все, чтобы хотя бы отдалить более тесный
военный союз между Японией и Германией.
  В Москве на перроне Северного вокзала выстроился почетный караул -
встречать японскую делегацию приехал Сталин. Это было неожиданно. Мацуока
расплылся в улыбке, - видимо, русские действительно намерены поддерживать
добрые отношения со своим дальневосточным соседом...
  В тот же день Мацуока пригласили в Кремль. Сначала с ним полчаса беседовал
нарком иностранных дел Молотов. Потом они вместе прошли в кабинет к
Сталину.
  Сидели, как полагается, за большим длинным столом - японцы с одной
стороны, русские - с другой, но Сталин часто поднимался из-за стола,
прохаживался по кабинету, курил, старался создать непринужденную
обстановку. Говорил мало, больше слушал приехавшего японского гостя.
  Мацуока всячески старался убедить русских, что Япония не имеет враждебных
намерений по отношению к России, что главное зло в мире - англосаксы, их
колониальная политика. Даже в Китае Япония ведет борьбу не с китайцами,
уверял Мацуока, но с Великобританией, которая поддерживает китайскую
буржуазию, капиталистический строй...
  Что же касается настроений Японии, мы являемся, так сказать, морально
коммунистической страной, говорил Мацуока, страной пролетариев, которая
борется с капиталистическими странами. Это в значительной степени
идеологическая борьба...
  Мацуока намекнул: русские ведь тоже против капитализма, - значит, у них с
японцами есть общие интересы. Он напомнил о давних переговорах в Москве,
когда к Сталину приезжал доверенный человек японского правительства
господин Кухура Фусонасукэ. Это было очень давно, тогда премьер-министром
был еще генерал Танака. Японская сторона предложила создать неукрепленное
буферное государство в составе Восточной Сибири, Маньчжурии и Кореи. В
новом государстве осуществлялась бы политика открытых дверей... Жаль, что
не удалось тогда договориться. Это устранило бы трения между Японией и
Россией...
  Действительно, в двадцатых годах, вскоре после ликвидации военной
интервенции на Дальнем Востоке, японцы пытались вести такие переговоры. В
Москву приезжал Кухура Фусонасукэ, но приезжал он в сопровождении Сайго
Хироси, японского посла в Соединенных Штатах, - американцы тоже были
заинтересованы в создании буферного государства... Потом выяснилось, что в
состав нового дальневосточного государства, по японским соображениям,
должны войти только Восточная Сибирь, Приморье и Забайкалье. Переговоры
так ничем и не кончились, русские возражали с самого начала. Вскоре был
убит Чжан Цзо-лин, - японцы отказались от своей дипломатической затеи,
стали искать новые пути вторжения на континент.
  Теперь Мацуока вспомнил о несостоявшихся переговорах, но Сталин отвел этот
разговор.
  - Не будем говорить о старом, - раскуривая трубку, сказал он. - Как вы
смотрите на наше предложение заключить пакт о ненападении?
  Мацуока сказал, что должен проинформировать свое правительство о
состоявшейся беседе, и выразил надежду, что на обратном пути из Берлина
сможет дать конкретный ответ.
  В Берлине Мацуока только в общих словах рассказал о разговоре со Сталиным.
Он был себе на уме...
  Пока шли его переговоры в Берлине с Гитлером и Риббентропом, Мацуока
получил новые инструкции из Токио - правительство уполномочивало министра
иностранных дел подписать с Советской Россией договор о ненападении.
  Эйген Отт был в отъезде несколько недель и вернулся в Токио лишь в
середине апреля. Рихарду он привез великолепный подарок - пальто на меху,
из настоящей кожи, мягкой, упругой. Такую в Германии сейчас трудно найти.
Отт специально ездил в Оффенбах к своему старому приятелю Людвигу Круму,
хозяину фирмы, достал у него из последних запасов. Отт был очень доволен,
что может сделать своему другу такой подарок. Но Зорге ждал другого
подарка и, когда они остались одни, спросил:
  - Ну, как выглядит наша Германия?..
  Разговор затянулся до позднего вечера...
  Старый привратник уж сколько раз нетерпеливо поглядывал на освещенные окна
господина посла. Конечно, он не выражает недовольства, упаси бог, но
порядок есть порядок. Папаша Ридел думал, что давно бы пора запереть
ворота и идти отдыхать. Но доктор Зорге все еще сидел у посла.
  Свет, приглушенный шторами, падал на землю, где неясно повторялись
переплеты оконных рам. Временами на светлых шторах возникала расплывчатая
тень и вновь исчезала, - вероятно, господин Зорге, по своей привычке,
расхаживал по кабинету. Он всегда ходит, когда разговаривает. Папаша Ридел
давно это заметил.
  И машина доктора стоит во дворе. Собственно говоря, из-за этой машины и
приходится папаше Риделу торчать у ворот, чтоб проводить запоздалого
гостя. А уж машина-то доброго слова не стоит, просто срам! Ну кто ездит
теперь на таких машинах! Обшарпанная, грязная. Папаша Ридел уверен, что ее
ни разу не мыли с тех пор, как господин Зорге купил ее по случаю несколько
лет назад. Она уже тогда была сильно подержанной. Вот уж чего старый
служитель никак не мог понять. Такой уважаемый человек - и такая машина!
Хозяин самого что ни на есть захудалого трактира ездит на рыбный базар в
лучшем автомобиле. Правда, машина сильная - зверь, а не машина, и
скорость... Что правда, то правда... Но вид!.. Про господина Зорге ничего
не скажешь - обходительный, веселый, всегда здоровается, не то что этот
верзила и грубиян Майзингер. Не успел приехать и уже задается, ходит
важный, будто индюк. Вот с кем надо поосторожнее. В посольстве его все
боятся, боится и он, папаша Ридел. А как же? Майзингер все может -
арестовать, отправить в Германию. Заставит доносить на другого - и станешь
доносить. Что поделаешь - иначе нельзя. Папаша Ридел каждый день
докладывает ему, кто где был, когда уехал, на какой машине.
Оберштурмбаннфюрер всех заставляет так делать.
  Папаша Ридел не хуже и не лучше других. Он исправно выполняет задания
эсэсовца - так же добросовестно, как дежурит в воротах, как встречает и
провожает гостей посольства. Завтра, конечно, он сообщит Майзингеру, что
доктор Зорге до глубокой ночи сидел у господина Отта. Так уж заведено в
посольстве, и папаша Ридел не может ничего изменить. Но против самого
доктора Зорге папаша Ридел ничего не имеет, даже наоборот...
  Привратник еще раз поглядел на окна, подумал и, махнув рукой, пошел
запирать ворота. Порядок есть порядок. Доктор Зорге постучит, разбудит,
если он задремлет. Папаша Ридел выпустит его из посольства, проводит как
надо. А ворота надо закрыть... не полагается...
  Эйген Отт в продолжение нескольких часов рассказывал Зорге о том, что
узнал в Берлине.
  Посол Отт присутствовал на всех встречах Мацуока с Гитлером и Риббентропом
и все то, что он слышал своими ушами, передал Рихарду. Все это было
необычайно важно.
  Сначала была встреча у Гитлера. Разговаривали в имперской канцелярии в
кабинете фюрера, который сказал, что для Японии сейчас самый выгодный
момент захватить Сингапур. Россия, Англия, Америка помешать не смогут.
Такой случай может представиться раз в тысячу лет.
  Мацуока согласился и ответил, что нерешительные всегда колеблются, таков
их удел. Но кто хочет иметь тигрят, должен войти в пещеру к тигру.
Проблему Южных морей Японии не разрешит без того, чтобы не захватить
Сингапура. Ведь Сингапур в переводе - "город льва". Мацуока рассмеялся,
довольный собственным каламбуром...
  Посол Отт записывал после бесед все наиболее важное. Теперь он
перелистывал свою записную книжку, восстанавливая в памяти то, что
говорилось в имперской канцелярии на Вильгельмштрассе - в германском
министерстве иностранных дел. И Рихард Зорге, руководитель
разведывательной группы "Рамзай", был самым подробным образом
проинформирован о секретнейшем совещании представителей двух наиболее
вероятных противников Советской страны.
  В итоге своей поездки Эйген Отт сделал вывод, что фюрер заинтересован,
чтобы Япония вступила в войну. Но против кого? Говоря о Сингапуре, о Южных
морях, фюрер непрестанно возвращался к России. Гитлер всячески уверял
Мацуока, что им нечего опасаться за свой тыл, - Россия не посмеет
вмешаться. Если нужно, он, Гитлер, готов дать любые гарантии. В случае
чего Германия немедленно нападет на Россию, если та что-то предпримет
против Японии. Поэтому фюрер считал, что тыл у Японии обеспечен. И снова
Гитлер говорил, что надо немедленно напасть на Сингапур. Англия не в
состоянии вести борьбу и в Азии и в Европе. Фюрер готов оказать японской
армии также и техническую помощь - может дать торпеды, "штукасы" -
пикирующие бомбардировщики вместе с немецкими пилотами.
  Фон Риббентроп высказывался еще откровеннее: "Япония может спокойно
продвигаться на юг, захватывать Сингапур, не опасаясь России. Германия
способна выставить 240 дивизий; в том числе двадцать танковых. Основные
вооруженные силы расположены на восточных границах. Они готовы к
наступлению в любой момент. Если Россия займет позиции, враждебные
Германии, фюрер разобьет ее в несколько месяцев".
  Этот отрывок Отт дословно прочитал из своей записной книжки. Рихард
запоминал. У него была отличнейшая память, и хотя на этот раз нагрузка
оказалась громадной, Зорге с ней справился.
  В многодневных беседах, происходивших в Берлине, важны были также,
казалось бы, незначительные детали. Отт обратил внимание: Геринг и
Риббентроп, каждый в отдельности, советовали Мацуока не рассчитывать на
Сибирскую железную дорогу. Геринг сказал так: "Транспортные связи Германии
и Японии нельзя ставить в зависимость от Сибирской железной дороги".
Риббентроп повторил это почти в тех же выражениях.
  - Как ты думаешь, Ики, не придется ли нам воевать с Россией? - спросил
Отт, откладывая в сторону записную книжку.
  - Не знаю. Но если это случится, война с Россией будет актом величайшего
безумия. Я в этом уверен.
  - Но что мы с тобой можем поделать?
  - Что? Убедить, чтобы они не делали глупостей! - Зорге вскочил и зашагал
по кабинету.
  Эйген Отт в тот вечер рассказал еще о заключительном разговоре Мацуока с
Гитлером. Когда прощались, Мацуока сказал фюреру:
  - В дальнейшем я бы не хотел связываться телеграфом по затронутым здесь
проблемам. Это рискованно. Я опасаюсь, что наши тайны будут раскрыты.
Лучше всего посылайте к нам специальных курьеров.
  Гитлер ответил:
  - Вы можете положиться на германское умение хранить тайны.
  На это Мацуока сказал:
  - Я верю вам, господин Гитлер, но, к сожалению, не могу сказать того же
самого о Японии.
  Зорге усмехнулся:
  - Мацуока просто делает нам комплименты... Помнишь, как мы с тобой чуть не
влипли на побережье... Японцы умеют хранить свои тайны, но мы умеем их
раскрывать. Не так ли?
  - Не всегда, - уклончиво ответил Отт, - тот же Мацуока казался нам
предельно откровенным в Берлине, а по дороге домой он заехал в Москву и
подписал там договор о нейтралитете. Смотри, что пишет мне Риббентроп, он
возмущен поведением Мацуока.
  Отт показал телеграмму, отпечатанную на служебном бланке с грифом "Шифром
посла". Риббентроп поручал Отту высказать японскому министру иностранных
дел свое недоумение по поводу советско-японского пакта о нейтралитете.
Риббентроп не понимает, как Мацуока мог заключить такой договор с той
самой страной, с которой Германия в недалеком будущем может начать войну...
  Было уже совсем поздно, когда Рихард, разбудив спящего сторожа, уехал
домой.
  Что же касается папаши Ридела, то наутро он явился к оберштурмбаннфюреру
Майзингеру и сообщил полицейскому атташе о своих наблюдениях: с утра в
посольство возили уголь, шифровальщик Эрнст в полдень ушел куда-то с
машинисткой Урсулой. Эрнст сначала ждал ее за углом... Когда доносы папаши
Ридела подошли к концу, он понизил голос и сказал:
  - Вечером доктор Зорге допоздна сидел у господина Отта. Уехал в четверть
одиннадцатого...
  Майзингер скучающе записывал никчемные сообщения привратника, и в нем
закипало раздражение против этого услужливого глухого старика. Майзингер
взорвался при упоминании о Зорге. Он медленно поднял глаза на папашу
Ридела, лицо его побагровело.
  - Послушай, ты! Идиот... Может, ты станешь шпионить и за рейхсфюрером
Гиммлером?! У тебя ума хватит!.. Чтобы о Зорге я больше не слышал ни
слова. Зорге здесь то же, что я. Понятно?..
  - Яволь! - вытянувшись по-военному, растерянно ответил старик.

  Для Рихарда Зорге не требовалось больше никаких подтверждений тому, что
нацисты готовят войну против Советской России. Он отправил в Центр
донесение о тайных переговорах в Берлине, о подготовке Германии к войне
против Советского Союза. Шифрограмму передавали частями, из разных мест,
чтобы сбить с толку агентов из кемпейтай.
  Первого мая, в день интернациональной солидарности революционных борцов
всех континентов, Зорге начал свое донесение Центру такими словами: "Всеми
своими мыслями мы проходим вместе с вами через Красную площадь".
  Дальше Рамзай передавал, что Гитлер решительно настроен начать поход
против Советского Союза. Он намерен это сделать после того, как русские
закончат сев на своих полях. Урожай хотят собирать немцы. Источником этой
информации Зорге называл Отта - немецкого посла в Японии.
  "Гитлер решительно настроен начать войну, - радировал Зорге, - и
разгромить СССР, чтобы использовать европейскую часть Союза в качестве
сырьевой и зерновой базы. Критические сроки возможного начала войны:
  а) завершение разгрома Югославии,
б) окончание сева,
в) окончание переговоров Германии и Турции.
  Решение о начале войны будет принято Гитлером в мае. Рамзай".
  Один за другим Рихард Зорге посылал в Москву сигналы тревоги.
  В начале мая 1941 года он передал:
  "Ряд германских представителей возвращаются в Берлин. Они полагают, что
война с СССР начнется в конце мая".
  19 мая, за месяц до начала войны, Зорге радирует в Москву:
  "Против Советского Союза будет сосредоточено 9 армий, 150 дивизий".
  1 июня 1941 года:
  "Следует ожидать со стороны немцев фланговых и обходных маневров и
стремления окружить и изолировать отдельные группы".
  Зорге раскрывает Центру наисекретнейший стратегический замысел германского
верховного командования, изложенный в плане "Барбаросса". Но Сталин не
придает этой информации должного значения. Он верит договору с Гитлером.
  А коммунист-разведчик этого не знает. Он продолжает бить тревогу,
уверенный, что его сигналы достигают цели. Он торжествует - Россию не
застигнут врасплох.
  Рихард располагает точнейшей информацией.
  Еще в мае Зорге прочел указание Риббентропа своему послу в Токио:
  "Нужно при случае напомнить Мацуока его заверения о том, что "никакой
японский премьер или министр иностранных дел не сумеет заставить Японию
оставаться нейтральной, если между Германией и Советским Союзом возникнет
конфликт". В этом случае Япония, естественно, должна будет вступить в
войну на стороне Германии. Тут не поможет никакой пакт о нейтралитете".
  Японцы не придавали значения договору о нейтралитете, подписанному с
Советским Союзом.
  Мияги передал содержание речи командующего Квантунской армией генерала
Умедзу:
  "Договор о нейтралитете с Россией - только дипломатический шаг. Армия ни в
коем случае не должна допускать ни малейшего ослабления подготовки к
военным действиям. В подготовку к войне с Россией договор не вносит
никаких изменений, необходимо лишь усилить разведывательную и подрывную
работу. Надо расширять подготовку войны против Советского Союза, которая в
решительный момент принесет победу Японии".
  Генерал Умедзу говорил это на совещании офицеров Квантунской армии через
две недели после возвращения Мацуока из Москвы.
  Доктор Зорге не мог ни на один день отлучиться теперь из Токио. Но ему
нужна была достоверная информация из Маньчжурии, он должен был знать, что
происходит на дальневосточных границах Советского Союза. И Рихард убедил
поехать в Маньчжурию князя Ураха, корреспондента центральной нацистской
газеты "Фелькишер беобахтер", двоюродного брата бельгийского короля. Урах
поехал и подтвердил многие прогнозы Зорге.
  Рихард рассказал Отту о журналистской поездке князя Ураха, о беседе,
которую тот имел с генералом Умедзу. По этому поводу посол Отт
телеграфировал в Берлин:
  "Князь Урах сообщил нам о беседе с командующим Квантунской армией
генералом Умедзу в Синьцзине. Умедзу подчеркнул, что он приветствует пакт
о нейтралитете Японии и России, однако тройственный пакт служит неизменной
основой японской политики, и отношение к нейтралитету с Россией должно
измениться, как только изменятся отношения между Германией и Советской
Россией".
  Для группы Рамзая теперь было совершенно очевидно, что Германия вскоре
нападет на Советский Союз. Шестого июня Гитлер беседовал в Берхтесгадене,
в своей резиденции, с послом Осима и сообщил ему, что Германия
окончательно решила напасть на Россию. Гитлер намекнул - Германия желала
бы, чтобы и Япония тоже включилась в эту войну.
  Новость была сенсационной. О ней немедленно сообщили премьер-министру
принцу Коноэ. Ходзуми Одзаки по-прежнему был вхож к премьеру и в тот же
день узнал содержание телеграммы посла Осима. Вечером он разыскал Зорге и
взволнованно рассказал о случившемся. Ночью в эфир ушла еще одна
шифрограмма.
  А четырнадцатого июня Рихард Зорге прочитал опровержение ТАСС, в котором
говорилось, что Телеграфное агентство Советского Союза уполномочено
заявить: слухи о намерении Германии напасть на СССР лишены всякой почвы...
Зорге не поверил - как же так?! Ведь в продолжение многих месяцев он
информировал Центр о противоположном. Но, может быть, это ход для
дезинформации противника...
  Рихард дочитал до конца опровержение, распространенное по всему миру:
  "По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает советско-германский
пакт, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи
о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на Советский
Союз лишены всякой почвы..."
- Как же так, как же так, - запершись в своем бюро, повторял Зорге и
стискивал до боли виски. Он был уязвлен последней фразой - "слухи о
намерении Германии напасть на Советский Союз лишены всякой почвы". Может
быть, ему не доверяют?! - молнией пронеслось в голове.