днем  на  межбанковском
рынке скупал американскую валюту по  бешеной  цене  тридцать  семь  -  сорок
рублей, погорели, и сильно.
   Последующие дни и новые  торги  только  подтвердили  это.  Доллар  бродил
вокруг отметки тридцать с половиной рублей и выше взбираться не хотел.
   Аналитики биржи, Центрального банка и Министерства финансов в один  голос
уверяли, что  такой  курс  значительно  более  справедлив,  нежели  прежний,
который являлся явно заниженным. Почему они молчали все предыдущие недели  и
месяцы - для народа оставалось тайной.
   Так что  нынче,  в  пятницу,  двадцать  девятого  октября,  когда  друзья
собрались  в  "Зен  Кафе",  все,  кроме  валютных  спекулянтов,  уже  успели
подзабыть о событиях, случившихся в начале недели.  Но  их  непосредственным
участникам происшедшее  в  понедельник  еще  будоражило  кровь.  Поэтому  за
столиком,  который  занимали  Игрек,   Таня   и   Паша,   царило   несколько
неестественное возбуждение - можно было  подумать,  глядя  со  стороны,  что
троица  изрядна  навеселе,  хотя,  кроме  кофе,  они  никаких  горячительных
напитков не употребляли.
   - Расскажи Игорю, - сказала Таня частному детективу, - он ведь не  знает,
как ты на ушах стоял всю ночь с субботы на воскресенье. После того,  как  мы
тогда в операционной догадались, в чем дело...
   - Главное, - сказал Паша, - мне пришлось  пол-Петровки  разбудить,  чтобы
узнать, кто такой этот Валентин Николаевич и понять, что он такое...
   - Ну-ну, расскажи, - поторопила Таня.
   - Настоящая фамилия Валентина Николаевича - Варенцов... - начал  Паша.  -
Все, что он тогда вам, Игорь, ночью рассказывал об истоках своего богатства:
скупка ваучеров, акций, игра на фондовой  бирже  -  было,  как  ни  странно,
правдой.
   Но только  половиной  правды...  Другая  половина  оказалась,  как  вы  и
предполагали, значительно темнее...
   - А именно? - спросила Таня.
   - В начале девяностых годов, как вы знаете, в  Москве  стало  происходить
много преступлений из-за жилья. Махинации, исчезновения  людей,  убийства  и
прочее... Многие из преступлений  даже  не  регистрировались  -  не  то  что
расследовались... И были среди этих квартирных дел такие, что совершались  с
особым  цинизмом.  Очень,  я  бы  сказал,  изобретательно...  Так   сказать,
творчески... Вот, к примеру... Роскошная коммуналка в центре Москвы.  Десять
комнат. Проживает в ней четыре семьи. Живут тихо и даже дружно. И вот в один
прекрасный день - к ним звонок. Приходят работники санэпидстанции.  В  белых
халатах. "Здравствуйте, мы из СЭС, идет проверка  квартир  на  радиоактивную
загрязненность... Разрешите?" -  "Пожалуйста,  пожалуйста!"  -  Проходят.  В
руках дозиметры. Обследуют квартиру. Потом в  районе  кухни  -  о,  ужас!  -
дозиметр зашкаливает. Всем жильцам прибор этот  взбесившийся  демонстрируют.
Начинается паника. "Спокойно, товарищи, не волнуйтесь!  Сейчас  мы  вызываем
дезактиваторов,  а   вас   эвакуируем   в   безопасное   место!"   Работники
санэпидстанции звонят по телефону, вызывают дезактиваторов и автобус. Жильцы
собирают все самое ценное.
   Приезжают люди, чуть ли не в скафандрах. Жильцов грузят в микроавтобус...
   Н-да... Паша сделал паузу.
   - Ну, и?.. - поторопила его Таня.
   - И жильцы вместе с автобусом - исчезают. И никто не может их  найти.  До
сих пор. Ни их самих, ни трупы...
   - Кошмар, - пробормотала Таня.
   - А потом выясняется, - продолжил Паша, - что  в  одной  из  комнат  этой
квартиры прописана многодетная семья. Мать и шестеро, что ли, детей. Они все
в момент "дезактивации" находятся, видите ли, на даче. И  вся  квартира,  по
закону, в итоге - переходит к ним. Через три года  все  остальные  жильцы  -
опять-таки по закону - признаются умершими. А в десятикомнатной квартире уже
сделан евроремонт, и она давно уже сдается - за три штуки баксов в месяц.  А
потом ее  продают  -  за  триста  пятьдесят  тысяч  "зеленых"...  Вот  такая
дезактивация...
   - Лихо и жестоко, - заметил Игорь.
   - Да... А вот еще случай. В пятикомнатной квартире на Тверской  проживает
одна-одинешенька вдова генерала. И вот она начинает жаловаться  соседям:  ее
хотят убить. "С чего вы взяли?" - спрашивают ее. "Грозятся", - говорит  она.
Ночью ей голоса слышатся. "Мы тебя убьем, убьем..." В магазине ее толкают  -
и тоже: "Скоро мы с тобой покончим..." Даже по радио передают:
   "Коростылева,   вдова   генерала   Коростылева,    за    измену    Родине
приговаривается к исключительной мере наказания!" Ну, соседи ей, конечно, не
верят, думают: маразм - тем более  что  старушка  уже  состоит  на  учете  в
психдиспансере. А через пару дней старушка вешается у себя  в  туалете...  А
квартира пятикомнатная  достается  какой-то  ее  четвероюродной  племяннице,
которую никто из соседей отродясь не видел. А именно ей старушка за месяц до
смерти почему-то завещала свои хоромы...
   - Но, может, это просто совпадение, - заметил Игрек.
   - Да, но дотошный участковый в ходе осмотра места  происшествия  обращает
внимание, что в  обыкновенный  старушкин  репродуктор  зачем-то  вмонтирован
магнитофон!..
   - И что, опять никого не нашли? - спросила Таня.
   - Возбудили дело по статье "Доведение до самоубийства",  но...  Не  такая
это статья - и не такой человек старушка, даже генеральская вдова,  -  чтобы
рыть землю. Дело тихонько свернули...
   - Вот гады, - возмутилась Таня.
   - Какая-то извращенная красота... - пробормотал про себя Игорь.
   - А вот еще история из тех времен. Въезжает в большую -  восьмикомнатную,
кажется - коммуналку в центре новый жилец. Милый, любезный, обходительный...
Всем проживающим он до  того  нравится!  Со  всеми  ведет  долгие  беседы...
Умиротворяет все конфликты... Словом,  долго  ли,  коротко  ли,  а  он  всех
взрослых жителей этой коммуналки, даже и с высшим образованием, вовлекает  в
некую секту. "Белые одежды", кажется. Он сам, этот жилец, становится  у  них
вроде гуру. Уважают его и слушаются беспрекословно. И когда  гуру  заявляет,
что "Города - это смердящее дерьмо" и "Спасется тот,  кто  лицом  к  природе
добывает хлеб свой" - ему верят.  И  -  все,  хором!  -  съезжают  из  своей
московской квартиры в деревенскую избу куда-то за сто первый  километр...  И
знаете, чем это кончается? Они все, все десять человек, однажды - видимо, по
приказу своего гуру - кончают с собой!..
   - Уф, - содрогнулась Таня.
   - Да... Я это к  чему  рассказываю:  гуру  этот,  который  отчего-то  сам
попытки суицида не предпринимает, был потому еще  так  своим  последователям
мил, что был он - без ножек. Передвигался в  инвалидной  коляске...  И  ему,
инвалиду первой группы, достается в итоге огромная  квартира...  Совпадение?
Но и за другими преступлениями, о которых я  докладывал,  проглядывала  тень
мужичка в колясочке... И еще - некоего бородача...
   - Олег Олегович! - воскликнула Таня.
   - Возможно. Во всяком случае, опера уже знали: как  только  в  квартирном
бизнесе совершается нечто особо  изобретательное,  наглое,  циничное  -  ищи
где-то рядом Инвалида... То  он  свидетель,  то,  как  в  последнем  случае,
"гуру"...
   - Хорошенького же джина я тогда из бутылки выпустил, - пробормотал Игрек.
   - ...Но ничегошеньки, - продолжил свою мысль Павел, - никому доказать  не
удалось... Дела разваливались... Может, тут руку  приложил  брат  Баренцева,
который в свое время работал на Петровке... Полковником был, между прочим...
   Связи - обширные... Но я это все к чему рассказываю?.. Верной была  ваша,
Игорь, догадка: совсем не агнец божий этот Валентин Николаевич...
   - Так  что  правильно  его  Марина  бутылкой  по  башке  шандарахнула!  -
воскликнула Татьяна. - Могли бы и пулю не пожалеть. Заслужил!..
   - Не мне его судить, - сказал Игрек.
   -  Ох,  Игорь,  прекрати  свое  интеллигентское  самоедство!  Толстовщина
какая-то! - с жаром проговорила Таня. - Давай, Паша, продолжай!
   - Я ведь, - сказал Паша, - детали биографии гражданина Баренцева  узнавал
тогда, в ночь с субботы  на  воскресенье,  попутно...  Интересовали-то  меня
сегодняшние дела Валентина Николаевича...  К  сожалению,  у  моих  друзей  с
Петровки ничего особенного на  него  -  за  исключением,  конечно,  неуплаты
налогов в особо крупных размерах - не было... Но у нас пол-России налоги  не
платит в особо крупных размерах... И что-то еще никого не  посадили.  Причем
чем большие суммы не платят - тем меньше вероятность, что посадят... Так что
с этой стороны ухватить его было никак невозможно... Тем более - быстро... И
тут мне помогла твоя, Танечка, идея, что он может быть связан  с  банковским
бизнесом... Это очень даже ускорило мою работу... А еще пошло на пользу  то,
что вы, Игорь, рассказали о его  женщине  там,  в  особняке,  которую  зовут
Верой... Вот эти две линии расследования оказались очень плодотворными...  В
итоге к утру воскресенья я сумел выяснить, что формально гражданин  Баренцев
председатель правления небольшого банка под названием  "Трансинвест-кредит".
А  еще,  неформально,  он  контролирует  банк  под  названием  "Вера"...   А
контрольный пакет акций в этом  банке  принадлежит  некоему  Абрамову  Петру
Евгеньевичу.
   - Мой Лысман! - радостно воскликнула Таня.
   - Именно. Так что - спасибо вам, господа, за  идеи.  Я  в  данном  случае
проявил себя просто как ищейка, которая шла по заданному вами следу... И  на
сем мое участие в деле  закончилась...  Дальше  со  своей  партией  вступила
Татьяна...
   - Ладно, Паша, не скромничай, - сказала Таня. - Ты ж понимаешь: без  тебя
мы   бы   ничего   не   добились...   Этот    "Трансвестит-кредит",    тьфу,
"Трансинвест-кредит" и  этот  банчок  "Вера"  -  известия  о  них  оказались
драгоценней, чем алмаз... Я сразу же, как только  узнала  о  них,  позвонила
Ване Коломийцеву - ну, тому молодому банкиру. В восемь утра в воскресенье  и
позвонила... И он меня тоже очень выручил... К двенадцати часам он  сообщил,
что банки "Трансинвест-кредит" и "Вера", которые сроду  на  валютных  торгах
больше ста тысяч долларов за один раз не продавали, вдруг, как сговорившись,
задепонировали на понедельник, двадцать пятое  октября,  продажу  пятидесяти
миллионов "зеленых" каждый!.. Тогда все мои догадки  стали  уверенностью.  Я
поняла к тому же, что и вправду времени почти не остается и все случится уже
назавтра... А уж когда я про эти сто заявленных  миллионов  сказала  магнату
Шеляринскому, он аж чуть не подпрыгнул...
   - Ты, Татьяна, не спеши, - строго сказал Игорь. - Рассказывай по порядку.
Что за магнат, откуда магнат?
   - Я и рассказываю. Мы тогда, в Переделкине,  договорились  встретиться  с
Кругляевым через час. Но он-то на "мерее" в Москву ехал. А я - на  "пятерке"
- раздолбайке. У меня еще ремень вентилятора  полетел  в  дороге.  В  общем,
переодеваться уже некогда было. Я так в форме посыльного к  нему  в  офис  и
заявилась.
   - Странно, что Кругляев вообще тебя слушать стал, - усмехнулся  Игрек.  -
Тебе еще повезло, что он тогда в Переделкине не один был, а с подружкой...
   - А что? - поинтересовалась Татьяна.
   - Мог бы и фонарь под  глазом  засветить,  -  серьезно  сказал  Игорь.  -
Слышала бы ты, как он ругался, когда в особняке Олегов принес ему расчет его
долга. Кричал, что мир полон подлецов. И самые страшные подлецы  -  товарные
красотки вроде тебя.
   - Он мне примерно то же самое сказал. Когда мы наконец встретились в  его
офисе. Ну, а я что... Я ему рассказала,  как  на  духу,  что  знала:  и  про
"Трансвестит-кредит", и про "Веру", и про наш с Игорем долг Баренцеву, и про
то, как мы этот долг "отрабатывали"... Сказала про Кухианидзе... Когда я про
грузина упомянула, он переспросил: "Кто-кто?" Я говорю: "Кухианидзе, врач из
"Склифа". Завотделением". А он как закричит: "Это же  личный  врач  Главного
Банкира!"
   А потом  Кругляев  всерьез  задумался.  И  говорит:  "Ты  за  базар,  как
говорится, отвечаешь?.. Ведь если что, убивать-то не тебя будут - меня". Я -
ему: "Отвечаю". Он - за телефон.
   Магнат, на которого он работал, его, видать, крепко приложил за  то,  что
по  воскресеньям  дергают.  Кругляев  трубку  положил  -   и   сидит   такой
грустный-грустный... Я встаю: "Ну, что, я пошла?" А  он  говорит:  "Придется
тебе ехать. Он нас ждет через час. Обоих".
   - - И ты поехала в форме посыльного? - дотошно полюбопытствовал Павел.
   - Не-ет, - возразила Таня. - Я его уговорила в магазин заскочить.
   Заверила, что я не капризная и в состоянии выбрать себе  полный  гардероб
за десять минут... Но не в том суть... В общем,  к  олигарху  в  Барвиху  мы
приехали вовремя...
   - Ну, и как он? - поинтересовался Паша.
   - Мужик как мужик, - пожала плечами Таня. - Маленький,  полненький,  лицо
круглое. Но голова - лучше любого компьютера. Я только начала ему объяснять,
что к чему, а он меня обрывает: "Без деталей". Все схватил мгновенно,  самую
суть. Смотрит на меня, не отрываясь, и спрашивает: "Как его фамилия?"
   Я не сразу поняла - чья. Честное слово: просто не успевала мыслить в  том
же темпе, что он.  Кругляев  -  он  рядом  сидел  -  шепчет  одними  губами,
подсказывает мне:
   "Хозяина". Я отвечаю: "Валентин  Николаевич  Варенцов".  И  вдруг  магнат
засмеялся. Честное слово! Никогда бы не поверила, что он умеет  смеяться.  В
"ящике" - всегда такой серьезный. Спрашивает  Валентина:  "Значит,  ты  меня
Варенцову проиграл?" Тот весь аж позеленел.
   Потом магнат говорит: "Значит, Баренцев хочет рубль уронить. Это  нам  на
руку. И здесь мы его задумку поддерживаем и, как говорится, одобряем..."
   - Это ему выгодно, - перебил Паша, - потому что у магната - куча нефтяных
и газовых компаний. Нефть и газ идут на экспорт. Так что для него чем доллар
дороже стоит - тем лучше.
   - Я примерно так и подумала,  -  сказала  Таня.  -  А  потом  Шеляринский
говорит: "Но затем этот Баренцев хочет доллар назад уронить. А вот  это  нам
не нужно. И тут мы его поправим". И  сразу  берется  за  телефон.  Маленький
желтый аппарат без диска...
   - "Кремлевка"? - спросил Павел.
   - Наверно... Так вот, Шеляринский снимает трубку, говорит: "Извините, что
беспокою, но надо срочно увидеться". Ему что-то в ответ. Он  трубку  кладет,
осматривает нас и говорит: "Поехали!" Мы  встаем,  а  он  Кругляеву:  "А  ты
оставайся".
   Вышли мы с магнатом. Сели в его бронированный "мерин". Сзади - охрана  на
двух джипах. Поехали. По лесам, по каким-то второстепенным дорогам. Ни одной
машины  вокруг,  а  сами  дороги  отменные.  Ровные,  леса  вокруг   чистые,
прозрачные... Олигарх  молчал  всю  дорогу.  Глаза  прикрыл,  только  губами
пожевывал. Думал.
   Ехали не больше десяти минут. Потом приезжаем. Ограда, охрана.  Мужики  в
форме. Отдают честь... Опять по лесу едем. Потом особняк. Домик двухэтажный.
   Меньше, чем у олигарха. И тем более чем у Баренцева.
   Входим.  Охрана  нас  провожает.  Шеляринский  открывает  дверь.  Большая
комната. Ковры, камин, горит. У камина в кресле сидит человек. Читает книгу.
   "Опыты" Монтеня. Я смотрю на него...
   Татьяна сделала эффектную паузу.
   - ...а это - президент!
   - Да ты что!.. - невольно вырвалось  у  Паши.  Игорь,  даром  что  игрок,
сохранил полную невозмутимость, только чуть усмехнулся.
   - Гадой буду, президент!
   - Ну, и как он? - спросил Павел.
   - Классный мужик! Живой, веселый. Здоровенный,  как  медведь...  Сидит  в
спортивном костюме и, что интересно, в домашних тапочках. С помпончиками!  -
Татьяна не могла  сдержать  смеха  при  воспоминании.  -  Честное  слово,  с
помпончиками!
   - Зачем же Шеляринский тебя с собой к нему привез? - недоверчиво  спросил
Паша.
   - Не знаю! Как свидетеля, наверно...  А  может,  -  кокетливо  улыбнулась
Таня, - я ему понравилась?..
   - Ну, и что дальше? - нетерпеливо спросил Павел.
   - Президент оглядел нас, а потом говорит: "Чаю хотите?" Представляете:
   "Чаю хотите?"!.. - Таня опять  прыснула.  -  Ну,  олигарх,  к  сожалению,
отказался - а мне неудобно было настаивать. А то,  представляете,  могла  бы
рассказывать, что чаи с президентом гоняла...
   - Ну, зато про помпончики рассказывать можешь... - усмехнулся Игорь.
   Таня опять залилась смехом. Отсмеявшись, сказала: , - Врать  не  буду,  я
президенту  больше  двух  слов  не  сказала.  Всю   ситуацию   ему   доложил
Шеляринский. Очень. сжато, четко... Я бы так не смогла...
   Президент, как мне показалось, понял его  налету.  "Что  предлагаешь?"  -
спрашивает. Ну, магнат и изложил свой план. Все в точности, как потом  было:
объявляют об отречении президента, паника, а потом, на следующий же день, он
возвращается... "Зачем?" - коротко спрашивает  президент.  -  "Во-первых,  -
четко и очень, видно, продуманно отвечает  магнат,  -  курс  доллара  сейчас
занижен. Чем опускать рубль  постепенно,  выгоднее  его  сбросить  рывком...
Во-вторых, премьер, по моим данным, начал свою игру.  У  него  за  последнюю
неделю в Сочах слишком много людей побывало". -  Назвал  фамилии,  известные
какие-то, я их не запомнила.
   - "А еще, - говорит магнат, - для ваших работников это хорошая  проверка.
Кто к премьеру сразу кинется - тот, значит, не наш человек".
   Президент подумал минуту. Потом говорит: "Хочешь, значит, из  меня  Ивана
Четвертого в Александровской слободе представить?..  Или  Бориску  Годунова,
которого народ на царство зовет?.." Магнат пришипился. А президент:
   "Что ж, красивый ход... Сталин его пользовал. И Брежнев тож...
   Интересно, а что по  этому  поводу  народ  скажет?"  -  Олигарх  плечиком
дернул, типа: а кто его, этот народ спрашивает? А президент говорит  -  мне:
"Ну, а вы что, прекрасная барышня, по этому поводу думаете? Вы ведь - народ?
Частица, так сказать, нашего электората?.."
   Таня  единым  глотком  прикончила  вторую  за  вечер  чашку   кофе.   Она
наслаждалась произведенным на друзей эффектом. Те, как говорится, обратились
в слух.
   - Я подумала секунд десять, - продолжила Таня,  -  а  потом  сказала  ему
честно, что мне этот план нравится, так как он позволит мне  расквитаться  с
гадом Баренцевым - раз, и расплатиться с долгом, которого я не должна - два.
   Так  что  лично  я  -  за.  А  народ  вообще...  Народ  вообще,   говорю,
безмолвствует...
   Президент на меня внимательно так, устало посмотрел... Как  мне  кажется,
понял, что я имела в виду... Подумал... Потом рукой махнул и олигарху:
   "Ладно, - говорит, - Ивашка (так и сказал: "Ивашка"!), черт  с  тобой,  -
говорит, - устраивай!.."
   И снова - за книгу. Тот сразу ему поклонился, бросился руку жать.
   Президент ему руку подал, а потом я к нему  подошла  -  и  он  мне  ручку
поцеловал!
   - Ты, наверное, руку-то с тех пор не мыла? - попытался сострить Паша.
   - Почему? - обиделась Татьяна.
   Она, как всякая женщина,  болезненно  относилась  к  любым  -  косвенным,
завуалированным или даже вовсе мнимым - насмешкам по своему поводу.
   - Ладно-ладно, я пошутил, - примирительно сказал Паша.  -  Что  дальше-то
было?
   - А ничего! Мы вышли. Олигарх спросил, - куда меня везти. Я сказала:
   "Домой!". Меня посадили в джипарь и отвезли к дому. А часа  через  три  -
уже темно было  -  позвонил  Кругляев  и  сказал:  "Можешь  бежать  покупать
"зеленые". Ну я тогда тебе, Пашенька, сразу и позвонила...
   Вот и все. Так прошло у меня воскресенье,  двадцать  четвертое...  А  что
было дальше, вы знаете.
   - Стремительно и дерзко, - скупо похвалил Игрек. - В твоем, Таня, стиле.
   Таня даже зарделась от похвалы великого игрока.
   - А мне что сказать? - молвил Паша Синичкин. - Спасибо тебе, родная,  что
тогда, в воскресенье, позвонила... Теперь я, господа, скоро приглашу вас  на
новоселье...
   - Неужели? Вот здорово!
   - Да, господа,  однокомнатная  квартира.  Попробую,  каково  это:  пожить
отдельно от соседей. Причем не где-нибудь в Марьино или Алтуфьево, а  здесь,
в центре, на Сретенском бульваре!
   - Поздравляю! - закричала Таня.
   - Примите и мои поздравления, Паша, - сказал Игорь.
   - Скачки доллара, - пр