..
   - Чего?
   - Что-то мне страшно...
   - Брось ты! Менты взлома точно не заметят! У них компьютеры дубовые.
   - Да менты - бог бы с ними. Меня другие волнуют. Ну, ты понимаешь.
   - Не дрейфь, подруга. Кстати, кто-то обещал мне кофе...
 
*** 
 
   Бендер аккуратно притормозил. Гибэдэдэ "пятерка" заскрежетала  тормозными
колодками и едва не воткнулась ему в зад. Чуть бампер, мусляки, не  разбили.
Урсул поморщился.
   Он достал из "лопатника" полтинник гринов. Нужно  познакомиться  с  этими
мальчиками - раз и навсегда, чтобы больше не трогали.
   Гибэдэдэ меж тем подскочили к "бээмвухе".  Молодые,  возбужденные,  злые.
Держат навскидку короткоствольные автоматы. Типа порядок блюдут. Будто им не
полтишка баксов нужна, а мир во всем мире!  Подумаешь,  большое  дело  -  на
свисток не остановился!
   Грубо дернули водительскую дверь "Мерседеса":
   - На выход! Руки за голову! - прокричал один из ментов.
   - Ты перегрелся? - ласково спросил мента Бендер.
   Вместо ответа его  схватили  за  шкирку  и  грубо  выволокли  из  машины.
Швырнули лицом на капот.
   - Не двигаться! Ноги расставить!
   Приготовленный полтинник полетел на асфальт. Пятьдесят долларов на  землю
полетело!
   Бендер почувствовал, как грубые, нервные руки  шарят  по  его  рубашке  и
брюкам - ищут оружие.
   "Хамство! Будто лоха шмонают!"
   - Эй, брат, ты полегче! - с тихой яростью прохрипел Бендер.
   Вместо ответа его шваркнули физией по горячей полировке капота:
   - Я т-те не брат, черножопый! Где документы? Удар об  оцинкованный  кузов
получился чувствительным. Бендер просипел:
   - Барсетка.., на сиденье... В его спину  упирался  автоматный  ствол,  из
подмышек закапало.
   Урсул услышал торжествующий вскрик:
   - Соответствует! "БМВ", госномер пять-пять-пять, хозяин - Бандаров.
   - Сука! Где тачку взял? - Автомат грубо ткнул его спину.
   Бендер хотел с издевочкой сообщить, что купил в магазине.  Но  не  вышло.
Мент схватил за воротник, придушил так, что дыхалку сперло.
   - Я Бандаров, - прохрипел Урсул. - Я хозяин. И услыхал  в  ответ  дружный
гогот.
   - А я - Джугашвили, - доверительно сообщил ему гибэдэдэшник.  И  добавил,
обращаясь к напарнику:
   - Браслетики мне кинь.
   Урсул взвыл:
   - Бандаров! Бандаров я! И тачка эта - моя!
   - Данная машина числится в угоне, -  отрезал  милиционер.  -  Документики
похищены.
   - Это ошибка! - взмолился Бендер. И пискнул:
   - Я буду жаловаться!
   Его снова ткнули физией в капот:
   - Жалуйся, чурка!
   - Фотографию! Фотографию посмотри!  Паспорт  -  в  барсетке!  -  отчаянно
сопротивлялся Урсул. - В ЖЭК позвони, в паспортный стол!
   - Ты мне тут не командуй, - буркнул гибэдэдэшник. Но  шваркать  об  капот
перестал. - Ну-ка, придержи его, Вася, - скомандовал он.
   Бендера приподняли. Держали за шкирку - грубо, словно кота.  Гибэдэдэшник
сравнивал его физию с фотографией на правах.
   - Не. Вроде не он, - заключил мент. - Бандаров худой, этот - жирный.
   - Да я это, я! Глаза-то разуй!
   - Ты мне, дядя, не тыкай, - гаркнул гибэдэдэшник и снова швырнул  его  на
капот.
   Краем глаза Бендер успел заметить, что неподалеку от машины уже собралась
толпа любопытных. Смотрят глумливо: как же - менты чурку мочат. Быдло белое!
   - Поехали в отделение, - решил второй гаишник. - Там сегодня  Макаренцев.
Он разберется. Его напарник нехорошо усмехнулся:
   - Макаренцев? Ну, этот уж разберется.
 
*** 
 
   У капитана  Макаренцева,  достойного  во  всех  отношениях  гражданина  и
офицера, имелась единственная слабость. Он ненавидел чурок.
   Чурки - по мере сил - платили ему взаимностью.
   Врач в ведомственной поликлинике советовал  капитану  стать  спокойней  и
пить валерьянку. Но валерьянка не помогала.
   Если Макаренцев слышал, что донеслись вдруг из забегаловки  на  его  пути
мелодичные восточные  напевы,  у  него  начинали  трястись  руки.  Когда  он
встречал (все чаще, заметьте!) на улицах столицы крикливых южан, его  пальцы
автоматически сжимались в кулаки.
   Жена с некоторой долей лицемерия называла его расистом. Но  начальство  к
проблеме Макаренцева относилось с пониманием.  Его  никогда  не  включали  в
состав  опергрупп,  направлявшихся  на  зачистку  какого-нибудь   восточного
автосервиса, казино или магазина. Не  дай  бог,  войдет  в  раж,  покалечит.
Коллеги и друзья признавали: капитану было  за  что  ненавидеть  чурок.  Год
назад "дети  гор"  провели  его,  словно  последнего  лоха,  -  с  восточной
простотой и элегантностью.
   ...Год назад капитан проживал в центре столицы. Жилплощадь была так  себе
- вся обшарпанная. Зато - на  бульварах,  окна  во  двор,  и  до  бронзового
Пушкина - две минуты ходу.
   Капитан делил двухкомнатную квартиру с пенсионером-выпивохой.  С  соседом
ему повезло: тот не буйствовал, шумных  гостей  не  приваживал  и  денег  на
выпивку не воровал. На бутылку, конечно, клянчил, не  без  этого.  Особенно,
конечно, на опохмелку. Но Макаренцев жлобом не был. Если средства имелись  -
всегда выдавал пособие. Хотя с его зарплатой, конечно, особо на опохмелку не
раздаришься. И потому сосед чаще обходился своими силами.  Собирал  бутылки,
разгружал ящики, клеил рекламные листовки.
   Как-то утром Макаренцев вышел в кухню.  Сосед  расслабленно  восседал  на
табуретке. Перед ним красовались запотелая бутыль "кристалловки" и  вскрытая
баночка оливок.
   - Разбогател, Ильич? - рассеянно поприветствовал его Макаренцев.
   Тот  отчего-то  смутился.  Прикрыл  дорогую  этикетку  грязной  ладошкой.
Пробурчал хмуро:
   - На свои пью...
   - Да пей, пей. Я что - возражаю? - примирительно сказал Макаренцев.
   Он уже опаздывал на работу, потому мгновенно выкинул из головы и  Ильича,
и его недешевый "Кристалл".
   Дня через два Макаренцев  встретил  соседа  на  улице.  Тот  находился  в
хорошей норме - патлы расхристаны, голова трясется. Около  соседа  крутились
двое шустреньких восточных юношей, все норовили пособить, взять  под  ручки.
Макаренцев непрошеных помощничков отогнал,  самолично  отвел  Ильича  домой.
Наутро  соседушку  растолкал,  поднес  ему   похмельный   стопарик.   Провел
профилактическую беседу: "Ты, Ильич, больше с чурками не пей. Мало, что  ли,
своих, русских?"
   Сосед покаянно бормотал: "Налетели, окаянные,  налили,  угостили...  Черт
попутал..."
   "С чего Ильич вдруг связался с  чебуреками?  Или,  точнее,  почему  чурки
понадобились Ильичу?" - мимолетно подумал Макаренцев. Но голову забивать  не
стал, не до соседа ему было. И без него хлопот хватает.
   Но спохватился капитан, увы, слишком поздно.
   В тот день он пришел домой после полуночи.  Из  родной  квартиры  неслись
тоскливые гортанные напевы.  В  темноте  коридора  Макаренцев  столкнулся  с
нечистой восточной бабой в ярком платье. Заорал возмущенно:
   - Ильич, ты чего? Совсем офигел?
   На крик из соседской комнаты явился мужик,  одетый  вполне  по-домашнему:
волосатое смуглое тело всунуто в клетчатые трусы.
   - Чэго крычыш, брат? - ласково спросил он капитана. - Илыч здэсь болшэ нэ
прожываит.
   Были немедленно продемонстрированы документы, из которых  следовало,  что
его бывший сосед, находясь в здравом уме и трезвой  памяти,  совершил  обмен
своей комнаты  на  жилплощадь,  расположенную  по  адресу:  поселок  Грязищи
Липецкой области.
   - Ну, суки, засажу! - пообещал капитан.
   Он немедленно объявил Ильича в розыск. И  нашел  того  без  труда.  Слава
всевышнему, сосед оказался живым, вполне  здоровым  и,  как  обычно,  сильно
пьяным.
   Заикаясь и блея, Ильич изложил капитану свои планы на жизнь. Пока  тепло,
он намеревался обретаться по  чердакам  и  подвалам.  А  на  зиму  собирался
рвануть в неведомые Грязищи, по месту  прописки.  Ильич  пьяно  ухмылялся  -
деньги у него еще оставались.
   И  капитан  Макаренцев  очутился  в  одной  квартире  с  целым  восточным
семейством.
   Семейство, чтоб ему сгореть, никаких законов не нарушало. Легальным путем
зарегистрировалось на вымененной жилплощади. Наркотиков не  продавало.  Вшей
не имело. После одиннадцати орало вполголоса. Но жить  в  одной  квартире  с
ними оказалось абсолютно невозможно. Кухня провоняла едким запахом специй  и
несвежей говядины. Коридор перерезали веревки, где в избытке сушилось белье.
А дети вечерами вопили так, что стреляло в ушах...
   Макаренцев решил меняться.
   В квартире перебывали множество агентов по  недвижимости.  Агенты  водили
носами, спотыкались об нахальных, слюнявых шкетов и решительно  отказывались
браться за обмен. Так что пришлось капитану согласиться на более чем скудное
предложение о выкупе своей комнаты, последовавшее со стороны отца восточного
семейства.
   На улице он, конечно же, не остался.  Женился.  Переехал  к  супруге.  Но
затаил на всех чурок, любой нации, будь они азерботы, чехи  или  же  хозары,
крепкое зло.
   Не  нравилось  Макаренцеву  ютиться  на  окраине,  на  чужой,  по   сути,
жилплощади. Да и  жена  масла  в  огонь  подливала,  чуть  что  не  по  ней,
покрикивала: "В моей квартире живешь, значит, живи и не выпендривайся".
   ...Когда Бендера привезли в отделение, весь личный  состав  отсутствовал.
Выехал  на  операцию.  В  "стекляшке"  дежурного  восседал  только  грустный
Макаренцев.
   Капитан был хмур: жара удушала, кроссворд не решался. А народ все ходил и
ходил. На рынке тырили кошельки, по улицам шлялись  граждане  с  отсутствием
регистрации. Теперь вот и гаишники зачем-то явились.
   Макаренцев хмуро оглядел вновь прибывших. Его взгляд уперся в Бендера.
   "Придется платить, - думал  Урсул.  -  Гибэдэдэшники  не  взяли.  Этот  -
возьмет. Менты, фуй им блятт, путают, а я - им плати.  Как  простой  "черный
хозар" плати!.."
   "Цепура голдовая. Перстенек с брюликом на карат. Морда наглая. И -  чист,
нюхом чую. Ух, ненавижу", - пронеслось в голове у Макаренцева.
   - Так, что у нас случилось? - строго спросил капитан.
   Гибэдэдэшники переглянулись. Выглядели они  не  вполне  уверенно.  А  вот
чурка - тот держался более расслабленно, чем стражи дорог.
   "Регистрация у него явно имеется, - тоскливо  подумал  капитан.  -  И  не
пьяный".
   - Гражданин на угнанном "БМВ", - доложил один из постовых. -  С  краденым
техпаспортом и документами на имя Бандарова.
   Чебурек снисходительно улыбнулся.
   "Нет, браток, на угонщика ты не похож", - решил Макаренцев.
   Второй гаишник поспешно добавил:
   - "БМВ", номер а555рк77. Угнан вчера около одиннадцати утра.  В  угнанном
автотранспортном средстве находились техпаспорт и права на имя владельца.
   - Ну?! - рявкнул капитан.
   Гибэдэдэшники совсем  сникли.  Опять  переглянулись.  Пока  решали,  кому
достанется слово,  в  разговор  вступил  Урсул.  Он  склонился  к  окошечку,
задушевно проговорил:
   - Недоразумение, гражданин начальник. Мой "БМВ". Урегулировать побыстрей.
А то некогда мне. Работы полно.
   В окошко полезла скатанная в трубочку пятидесятидолларовая купюра.
   Капитан  молчал,  смотрел  благожелательно.  Урсул  подтолкнул   бумажку,
кивнул: "Бери, мол!" И тут же взвыл от боли -  железные  капитанские  пальцы
вцепились в его запястье. На все отделение прогремел бас:
   - Понятых, быстро!
 
*** 
 
   "Сущий клад этот Бандаров Урсул Сакенович. Кто ж  ему,  такому  сладкому,
заяву на  угон  накатал  ?  А,  мало  ли  шутников!  Так,  смотрим  вещички.
Техпаспорт, права. Да, чурки - они на вид все одинаковые, но рожа-то, что на
фотке в паспорте, явно его. Только разжирела у гада  на  московских  харчах.
Часы "Ролекс", сигареты "Парламент", зажигалка "Живанши" из желтого металла.
С золотым напылением? Или - чистого золота? А, хрен с ней, не суть. Похоже -
большой человек. Был - большой человек, - злорадно думал Макаренцев. -  Дача
взятки - уже статья. Не просек, урод, ситуацию. Нашел,  кому,  когда  и  где
полтинник совать. Расслабился, блин, чурка. Думает, он тут, в  Москве,  всех
купил".
   - Гражданин!  Все,  все  из  карманчиков  достаем!  -  поторопил  Бендера
Макаренцев.
   Они стояли друг против друга в кабинете следователя. В незавешенные  окна
билось злое солнце. Понятые утирали пот. Чурка потерянно бормотал:
   - Товарищ капитан, давай забудем, а?
   Его пальцы дрожали.
   "Что-то у тебя, паря, есть, - злорадно подумал Макаренцев. - Чего б  тебе
так трястись из-за копеечной взятки ?"
   Он громко - для понятых - сказал:
   - При  личном  досмотре,  -  капитан  ловко  прошелся  руками  по  брюкам
Бандарова и сунул руку ему в носок,  -  был  обнаружен  пакетик  из  вощеной
бумаги размером два на два сантиметра. Вещество, находящееся в пакетике,  по
виду, цвету и запаху напоминает наркотическое вещество типа анаши, оно же  -
косяк.
   Восточная смуглость Урсула бесследно исчезла. Его губы затряслись.
   Понятые с интересом воззрились на горку ароматно пахнущей травы.
   "Ах,  дьявол!  Нет  здесь  двух  граммов,  нету!"  -   отчаянно   подумал
Макаренцев.
   Чурка пробормотал:
   - Держу исключительно для личного употребления.
   "Уйдет, подлец!  Посидит  денек  -  и  дружки  его  вытащат!"  -  страдал
Макаренцев.
   И тут - есть бог на небе! - дверь  кабинета  дернулась.  Внутрь  всунулся
коллега, вернувшийся наконец с операции. Удивленно проговорил:
   - Хозарин-тo еще живой... На тебя, Макаренцев, жара, что ль, действует?
   И чурка, и  понятые  на  секунду  отвлеклись.  Этой  секунды  Макаренцеву
хватило.
   Анашу изымали вчера, при обыске в наркопритоне. А  оприходовали  не  всю.
Оставили чуток  для  личных  нужд.  Чего  бы  не  поделиться  с  гражданином
Бандаровым?!
   - Эй, друг, скажи там, чтобы весы принесли, - попросил  коллегу  капитан.
Весы явились немедленно.
   - Та-ак, - зловеще протянул Макаренцев. -  Почти  три  грамма.  Понимаете
момент, гражданин Бандаров?
   Понятые в фишку явно не врубались. Смотрели  на  капитана  удивленно.  Он
пояснил:
   - До двух граммов - считается  незаконным  хранением.  А  больше  двух  -
статья уже другая.
   - Гад! Подсыпал! - прохрипел Бандаров.
   - Ой-ой-ой, сколько ж раз я такое от вашего брата  слышал...  -  спокойно
молвил Макаренцев. На душе у него было светло.
 
*** 
 
   Свершилось!
   Карен Пахаров, лучший  хозарский  ликвидатор  и  доверенное  лицо  самого
великого хакана, получил наконец  новый  российский  паспорт.  Ай,  красота!
Никаких тебе больше ментовских подколок:
   "Где регистрация? Ах, не продлена? Пройдемте, гражданин!"
   Прописочка - вот она, Казанское шоссе,  дом  один.  И  национальность  не
проставлена. Долой милицейские фразы: "Так вот вы кто у нас: хо-за-ар!"
   Ксива встала ему достаточно дешево. Помогла козочка из паспортного стола.
Ей, бедняжке, уже под тридцать, тощая, блеклая, как селедка. И  мозгов  себе
не нажила - поверила, что красавец Карен с  "лопатником",  полным  бабок,  и
вправду собрался на ней жениться. Все мечтала, как будет ему пироги печь  да
носки штопать. Карену и обхаживать ее особо не  пришлось.  Два  кабака,  три
перепихона да грошовое колечко из дутого золота. Вот дура!  Доверчивые  они,
эти русские бабы! Небось до сих пор ждет и его, и свадебного букета.
   На радостях Карен решил махнуть в Сочи. Шашлыки, молодые козы,  пивко  со
льда, форель из аквариумов. Отдохнет - на полную катушку. Получение паспорта
отметит. Да сам господин Сурен Каримов сказал: "Съезди, развейся!"  А  слово
великого хакана для всякого хозарина - закон...
   Босс работой Пахарова доволен - у Карена  и  фантазия  работает,  и  руки
крепкие. Вон  на  той  неделе  нужно  было  пугнуть  обнаглевшего  директора
магазина.  Цеплять  к  машинам  бомбы  -  пошло.  Карен  проявил   смекалку.
Подкараулил у салона красоты директорскую жену. Пока та нежилась  во  всяких
соляриях, проколол колесо в ее машине. Когда баба вышла из солярия и  начала
причитать - оказался  тут  как  тут:  галантно  предложил  помощь  и  сменил
покрышку. Потом - как обычно: цветы, мартини, "Ах, какая женщина!". Секс  на
видео тайком снимал - получилось круче любой порнухи.
   В благодарность  за  страстные  минеты  Карен  вручил  директорской  жене
подарок - серебряного  амурчика.  Баба  водрузила  статуэтку  в  супружеской
спальне. "Умница ты моя..." Привести в действие вмонтированную в амура бомбу
с часовым механизмом трудов не составило.
   Дорогой Сурен Ахмедович остался доволен. А пока босс доволен - можно и  в
Сочи сгонять. Билет Карен покупал самолично - хотя мог бы послать кого  хошь
из шестерок. Хотелось опробовать новенький, вкусно пахнущий  документец.  Он
выбрал рейс, протянул кассирше новенький паспорт,  проворковал:  "Бонжорно!"
Пусть девка гадает - может, он итальянец?! На Сицилии -  все  тоже  смуглые,
черноволосые.
   Карен приехал в аэропорт загодя - получить место в носу лайнера, хлебнуть
на дорожку джинчику. Зарегистрировался, сдал  багаж.  Выпил.  Выиграл  сотку
рубликов в автоматный покер. Выпил еще. В платном сортире пыхнул косячком. И
неспешно, вразвалочку пошел в самолет на посадку.  Через  два  часа  он  уже
будет в Сочи!
   Карен Пахаров стоял в очереди на посадку.
   Было душно и потно. "В следующий раз первым классом полечу",  -  пообещал
себе он.
   Одно  развлечение  -  наблюдать,  как  посадочные   менты   цепляются   к
черноволосым да смуглым: "Печать смазана! Фотография - не ваша!"
   "А ко мне теперь - не прицепишься! -  ликовал  он.  -  Паспорт  новейший,
фотка - моя!"
   Наконец подошла его очередь.
   Задавать вопросов Каренуне стали. Отвели  чуть  в  сторонку  и,  дабы  не
смущать остальных пассажиров, защелкнули на запястьях наручники.
   Ошарашенный Карен услышал сказанное в сторонке: "Чурки - совсем тупые! На
него - федеральный розыск, а он в самолет прется!"
 
*** 
 
   Из всего многообразия русских пословиц и поговорок (часто - не правильных
или  дурацких)  великому  хакану  Сурену  Каримову  более  всего   нравилась
следующая: "Было бы здоровье, все остальное - купим".
   Сам Сурен здоровья лишил очень многих. Лишал - со вкусом, с талантом.  Он
полагал, что убить любой дурак сможет. А вот помучить;  чтоб  на  всю  жизнь
запомнили, - это  большое  искусство.  Предателей,  сомневающихся,  а  также
болтунов нужно наказывать  так,  дабы  в  дальнейшем  у  тех,  кто  знает  о
расправе, и мысли не возникало - пойти против Сурена. По  молодости  Каримов
самолично отбивал непокорным почки. Пусть всю жизнь носят на поясе  банку  с
мочой и помнят свое место. А уж сломать  руку,  прижечь  окурками  тело  или
выбить пару позвонков - вообще дело, угодное Аллаху.
   В последние годы  Сурен  отошел  от  самоличного  исполнения  приговоров.
Нервы-то - такие же крепкие, но вот физические силы уже стали не те.  Однако
наблюдать,  присутствовать  любил.  Иногда  даже   почитывал   книженции   о
средневековых пытках и вносил в современную работу элементы хорошо  забытого
старого.
   Зато собственное здоровье Сурен берег истово.  Каждую  выкуренную  сигару
уравновешивал апельсином - нужно поддерживать  баланс  витамина  С.  Избегал
холестерина.  Даже  стрелять  перестал.  В  его  возрасте  лучше  от  пальбы
воздерживаться. Отдача может повредить плечевой сустав, а от звука  выстрела
раздражаются барабанные перепонки.
   Сурен долго выбирал себе  лечащего  врача  -  за  здоровьем  нужно  иметь
постоянный контроль, причем  на  самом  высоком  уровне.  Достойные  доктора
обнаружились только в Президентской клинике - закрытом,  очень  элитарном  и
дорогом заведении. Кого попало туда лечить не брали.  Помимо  больших  денег
требовались   рекомендации   постоянных   клиентов:   политиков,   артистов,
госчиновников.  (Впрочем,  оказалось   очень   даже   возможным   купить   и
рекомендации.) Президентскую клинику русские оснастили на бюджетные средства
получше Центра подготовки  космонавтов.  В  кабинетах  стояло  оборудования,
кажется, на миллионы  долларов.  Антураж  тоже  соответствовал:  возвышались
раскидистые  пальмы,  в  холлах  стояли  кожаные  кресла   и   аквариумы   с
пучеглазыми, горбоносыми рыбами. Каримову сказали, чт