ровинциальности  возможных  фигурантов  Валерий
Петрович скептически отнесся к перспективам дела номер  три.  Заметка  о
нем вышла в декабре 1979-го. Называлась она  "По  заслугам!",  была  без
подписи и состояла строк из двадцати. Речь в ней шла о хищениях сырья на
Южнороссийской  швейной  фабрике.  Ни  одной  фамилии   не   называлось.
Говорилось глухо: "Преступники приговорены к  различным  срокам  лишения
свободы. Незаконно  нажитое  имущество  конфисковано".  А  кто  они,  те
преступники?..
   Водила, обиженный тем, что пассажир-толстяк  в  диалог  не  вступает,
только дымит себе на заднем сиденье, разбрасывая пепел куда  ни  попадя,
развил уж очень большую скорость. При повороте на Нижнюю Масловку машину
едва не занесло. Тут же с обочины вылетел гаишник и  вскинул  светящийся
жезл. "Сроду вас здесь не стояло!" - заорал шофер, притираясь к обочине.
Остановился, сдал назад и вылез, шандарахнув  дверью  так,  что  затушил
Валерии "Ронсон".
   Вас тут не стояло...  Валерий  Петрович  вдруг  похолодел  от  мысли,
которая только сейчас пришла ему в голову: а если преступники вообще  не
из Южнороссийска? Если они  откуда-нибудь  из  Караганды,  Чимкента  или
Ленинграда?..
   А почему бы, собственно, нет? Южнороссийск - место  почти  курортное.
Живет себе человек где-нибудь в  Питере,  каждый  год  наведывается  под
Южнороссийск в санаторий и пополняет там свою сокровищницу. А потом  его
берут или он умирает...
   Ежели так - все его построения насмарку. И вся его сегодняшняя работа
- коту под хвост. И вообще - грош ему цена.
   Но нет, нет, так не может быть, успокаивал он себя. Те, кто следил за
Таней, чувствовали себя вольготно. Так в чужом городе себя не ведут. Они
явно местные. А потом: кто-то ведь остановил пароход. Кто-то дал команду
пропустить Татьяну без досмотра. Что, из Питера  это  делали?  Нет,  это
орудуют свои. И преступник был  свой,  южнороссийский.  Вернулся  шофер,
весьма довольный:
   - На двадцатку наказали!
   - Дело наживное, - буркнул Ходасевич. Платить за шоферские лихачества
он не собирался. Так никакой пенсии не хватит, даже полковничьей.
   Насколько все было бы проще, если б он до сих пор был на службе!
   Просмотреть оперативные разработки по Южнороссийску - совсем  не  то,
что выискивать сообщения "из зала суда" в  газетах.  Читать  оперативные
документы - занятие хоть и куда более трудоемкое, зато  привычное.  И  в
отличие от газет пишут его коллеги точнее.
   Но в контору ему вход заказан. Слишком уж  громко  он  хлопнул  тогда
дверью... Никогда он терпеть не мог  непрофессионалов.  Ну,  а  уж  если
чайники начинают учить тебя жить и работать  -  как  тогда,  в  91-м,  -
вообще туши свет.
   Свои ребята, конечно, в "доме два"  остались,  но  обращаться  к  ним
означало подставлять их. На это можно пойти только  при  крайней  нужде.
Такой момент, чувствовал Ходасевич, еще не наступил. А пока  постараемся
обойтись своими силами.
   Валерий Петрович стал вспоминать, какие же еще "южные  дела"  удалось
ему вычислить из глухих советских газет.
   Основной вал их пришелся на переломное время: последние годы застоя и
первые перестроечные годы. Тогда газеты захлебывались: "дело  Медунова",
"сочинское дело" и прочие  щекочущие  размахом  грабежа  дела.  (Валерий
Петрович  даже  заказал  в  придачу  К  "Известиям"  и  "Правде"  смелую
"Литературку" того периода: вспомнил, что там печатали  судебные  очерки
на южном материале.) Размеры хищений  и  взяток  того  периода  поражали
воображение  даже  сейчас.  У  городского  прокурора  конфисковано   два
миллиона  рублей!  У  бармена.  -  простого  бармена!  -  из  Геленджика
обнаружили купюр и ценностей на полмиллиона!..
   А ведь тогдашние полмиллиона рублей - это,  пожалуй,  все  равно  что
сейчас миллион долларов. А если на эти деньги накупить тогда за бесценок
Малевича с Кандинским?.. Что ж,  такой  предусмотрительный  человек  мог
обратить сегодня свои  полмиллиона  старых  рублей  в  десять  миллионов
"зеленых".
   Валерий Петрович был почти уверен: чемодан  с  сокровищами  связан  с
делами именно рубежа восьмидесятых. Он выписал из  газет  абсолютно  все
упоминавшиеся  на  тогдашних  громких  процессах  фамилии.  Вышло  более
двадцати.
   Теперь надо установить, где они, что с ними...
   Это возможно, но... Проходило по "южным делам" в общей  сложности  не
двадцать, а больше ста обвиняемых. Об этой цифре упоминали. А фамилий  -
двадцать. А сколько еще не проходило по делам? Осталось в стороне?
   "Искать всех их, конечно, надо,  -  размышлял  Ходасевич.  -  Но  это
похоже на ловлю одной-единственной рыбы удочкой". А полковник  Ходасевич
привык орудовать сетью. И работать не один, а со штатом помощников.
   Если бы Юлька была хоть чем-нибудь полезна!.. Хоть бы что можно  было
ей  поручить!  Нет,  она  вся  занята  хлопотами  о  срочном   получении
загранпаспорта: рвется к Тане в Стамбул. Валерий Петрович запыхтел.  Его
раздражала черная работа.  На  нее  уходило  столько  времени!  Она  так
отвлекала от мыслей!.. А главное, пока ровным счетом ничего  эта  черная
работа не давала.
   А Танечка, миленькая его авантюристка, пока он бесплодно  ползает  по
библиотекам, носится по Стамбулу и ежеминутно подвергает себя опасности.
   И как ее, дурочку, оттуда вытащить?
   - Приехали, - буркнул шофер.
   Лифта не было, и Валерий Петрович долго, пыхтя, поднимался  на  пятый
этаж хрущрбы.
   Была уж полночь, он  весь  день  ничего  не  ел  (не  считая  четырех
зеленоватых сосисок в библиотечном буфете). Ломило  глаза  от  просмотра
желтых  и  трескучих  газет.  Болела  поясница.  А  главное,   полковник
Ходасевич был раздражен оттого, что день прошел практически впустую. Его
расследование (как любили писать чтимые им авторы крутого  американского
детектива) не продвинулось ни на дюйм.
   Валерий Петрович долго, отдуваясь, тащил свою  шестипудовую  тушу  на
пятый этаж. "Если б я был в крутом детективе, - пришло ему в  голову,  -
то там, на квартире Гараняна, меня бы ждала засада. Я бы  пр-р-рострелил
головы  двум  молодчикам,  а  потом  ко  мне  прильнула  бы  пышногрудая
блондинка. Эхе-хе...
   Насколько действительность скучнее вымысла. Сейчас ко  мне  прильнуть
может только жгучий Гаранян.
   Да и не хочется, чтобы ко мне кто-то льнул. Спать - хочется.  Есть  -
очень хочется.  А  вот  пышногрудой  блондинки,  равно  как  и  коварной
брюнетки, решительно не хочется. Старость..."
   То, что он хотел попросить у  Гараняна,  было  настолько  важно,  что
Ходасевич не доверился телефону, решил съездить лично. К тому же Гаранян
- один из немногих его "агентов", кто был не на пенсии, но на службе.
   - Валерочка! - На шею Ходасевичу  бросилась  Тамара,  жена  Гараняна.
("Вот  и  пышногрудая  блондинка",  -  мелькнуло   у   Валеры.)   Тамара
расцеловала Валерия Петровича в обе щеки.
   Из комнаты в тесную прихожую выходил хозяин в  элегантном  спортивном
костюме.
   - Давай на кухню, есть будем. Ты же проголодался! -  увлекла  его  на
кухню Тамара.
   В кухне Ходасевича ждал настоящий пир. Сациви, лобио, хачапури,  горы
зелени  и  помидоров.  Пахло  шашлыком.   Тамара,   настоящая   русачка,
становилась с годами, как это порой бывает в  интернациональных  семьях,
все больше похожа на армянку. И готовила южные блюда лучше иной армянки.
   Валерий Петрович вздохнул и  вытащил  из  кожаного  портфеля  бутылку
армянского коньяка. Пару дней назад он снял со своего счета в  Сбербанке
сто долларов. Они уже подходили к концу.
   О деле  удалось  поговорить  только  около  двух  часов  ночи,  когда
Тамарочка отправилась спать.
   - Ну ты даешь, Ходасевич! - сказал Гаранян, выслушав просьбу.
   - Надо, - твердо отвечал Валерий Петрович.
   - Когда?
   - Завтра к вечеру.
   - С ума сошел! Через неделю.  Они  поторговались  еще  и  сошлись  на
послезавтра - плюс бутылка армянского коньяка.

***

   Валерий Петрович вернулся к себе домой в Останкино около трех ночи.
   Он знать не знал, что ему весь вечер названивал подполковник Жилин.
   Автоответчика  у  Ходасевича  не  было.  Зачем  ему  нужен  был  этот
ответчик, если он и из дому почти не выходил. Только эта неделя какая-то
сумасшедшая получилась.
   Ходасевич долго не мог заснуть. От выпитого коньяка болела голова, от
жирного шашлыка - печень. Он вставал, курил, думал... Под утро забылся.
   Его  разбудил  телефонный  звонок.  Солнце  шпарило  вовсю.   Валерий
Петрович доковылял до телефона, который стоял по старинке в коридоре.
   Звонил Гаранян. По тому, что говорил он экивоками,  Ходасевич  понял:
звонит с работы.
   - С тебя еще один коньяк.
   - Сопьешься, - буркнул сиплым спросонья голосом Валерий  Петрович.  -
Говори.
   - Запрашивали три  папочки.  Знаешь,  чьи?  Валерий  Петрович  понял:
кто-то влезал в компьютерные файлы личных дел. Гаранян работал в главном
вычислительном центре ФСБ.
   - Мою, наверно.
   - Правильно.
   - А перед этим чью?
   - Юлии Николаевны.
   - Молодец! Пять баллов!.. А с чьей все началось?
   - Не знаю! Говори ты!..
   - Танюшки.
   - Та-ак... Откуда был запрос?
   - Все оттуда же.
   Ходасевич понял: из Южнороссийска.

***

   В разгар заседания по городскому бюджету  в  кабинет  неслышно  вошла
секретарша,  положила  перед  Ильинским  плотный  конверт,  запечатанный
сургучом.
   Ильинский оборвал печать. В конверте было несколько  отпечатанных  на
принтере листов. Нахмурясь, он стал читать.
   Прочел, положил листы по старой привычке оборотной стороной вверх.
   Встал из-за стола.
   Выступающий стал сбиваться, но  Ильинский  демократическим  движением
руки успокоил его: ничего, мол, страшного, продолжай.
   Подошел к окну. Сквозь полуоткрытые жалюзи была видна  площадь  перед
горисполкомом  и  каменный  Ленин.  За  Лениным  виднелся   похожий   на
древнеримскую баню кинотеатр "Украина". Павел Ильич вдруг вспомнил,  как
бегал туда с мальчишками на Тарзана.
   Так, с девчонкой все просто. Она вся ясная и прозрачная. Вот отчим  у
нее... Павел Ильич вдруг снова  испугался.  А  если  это  в  самом  деле
подстава? Он хорошо знал, сколь много детей своих сотрудников  вербовала
себе контора. Самый надежный кадровый резерв. Да нет, перестань. Слишком
уж изощренно, чтоб за это браться. Прихватить тебя и Шлягу - да  и  всех
здесь сидящих - можно гораздо проще.
   А вот мамашка... Где-то он уже про нее слышал... Юлия Николаевна...
   Юлия Николаевна... Надо бы сосредоточиться и вспомнить...

***

   В восемь вечера Таня  лежала,  почти  без  сил,  на  своей  роскошной
кровати в номере 200 отеля "Мармара". Авто, взятое напрокат похитителем,
ей разыскать не удалось.
   Но оставалось еще три прокатных офиса. Их она проверит завтра.
   А сегодня будем наслаждаться красивой  жизнью!  Первый  и,  наверное,
последний раз.
   Таня вытащила из  бара  бутылку  "Хольстена"  и  открыла  гостиничную
папку.
   Так, что же имеется в этой пятизвезной "Мармаре"? Три ресторана. Один
- с восточной кухней и  два  -  с  европейской.  Ну  их  в  болото,  эти
рестораны. Кормят там наверняка не лучше, чем на  набережной,  а  сдерут
раз в десять больше.
   Два бара. Нет уж. У нее вон свой бар, стоит возле кровати. И  никаких
рож рядом болтаться не будет. Таня  и  так  уже  утомилась  от  масленых
взглядов и заигрываний, которыми  ее  замучили  эти  турки  в  прокатных
офисах.
   Среди документов, которые ей  выдали  в  "рецепшене",  был  купон  на
десятидолларовую фишку и бесплатный коктейль  в  казино  при  гостинице.
Туда она зайдет - раз уж фишка халявная. Поставит на свое любимое  число
тринадцать. Если выпадет - значит, ей повезет  найти  свои  сокровища...
Какой там шанс получается?
   Выиграть - кажется, один к тридцати пяти.
   Ну, а вернуть обратно клад - шансов гораздо меньше.
   А что еще? Тренажерный зал и зал для аэробики. Нет, она и так за день
напрыгалась. Зал заседаний, оборудованный телексом и факсами... Не с кем
ей заседать.
   Турецкая баня? Массаж?
   Да, именно это ей сейчас и нужно.

***

   Мелешин положил трубку и потерянно взглянул на Рустама:
   - "Опели Вектра" есть только в фирме "Let's". Но они не дают  справки
о том, кому выдавались машины. Сказали, что такие вопросы - только через
полицию...

***

   Таня млела под сильными руками молодого массажиста, облаченного  лишь
в легкие шорты. Она сначала немного испугалась идти к  мужчине,  но  все
массажистки-женщины были  заняты,  и  выбирать  не  приходилось.  "Вдруг
клеиться будет?" Массажист как будто прочитал  ее  мысли  и  ответил  на
безупречном английском: "Все будет, как вы пожелаете, мадам".
   Татьяна пожелала сделать только массаж.
   Бани в "Мармаре" были, так сказать, широкого профиля.  Имелись  здесь
сауна и русская баня. За стеклянными дверями под открытым небом  голубел
бассейн. Можно было выбежать туда и искупаться.
   Но Таня отправилась в турецкие бани - они занимали основное  место  в
банном помещении.
   Там было  совсем  не  жарко.  Гулкий  полукруглый  зал  весь  отделан
розоватым мрамором. Полы теплые. В середине зала - мраморное возвышение.
На нем ничком,  закрыв  глаза,  лежал  завернутый  в  длинное  полотенце
волосатый и усатый мужчина.
   По периметру зала шли мраморные же скамьи. Через равные промежутки из
стен торчали золоченые краны. Тут и там  лежали  посеребренные  шайки  и
ковшики.
   Кроме мужика на возвышении, в бане  была  только  одна  женщина.  Она
сидела, завернутая в полотенце, у  одного  из  кранов.  Таня  решительно
подошла к ней.
   - Могу я присесть с вами рядом? - спросила она по-английски.
   - Sure! - радушно воскликнула женщина. Мраморный полок был теплым.
   Теплой была и стена, к которой Таня с удовольствием прислонилась.
   Таня украдкой взглянула на женщину. Той было уже, наверное,  лет  под
пятьдесят, но ее холеные лицо и плечи свидетельствовали о той работе над
своим телом, которую могут позволить себе только очень богатые женщины.
   - Откуда вы? - радушно спросила иностранка.
   - Из Москвы. А вы?
   - Из Эквадора.
   Выяснилось, что дама просто решила попутешествовать  по  Европе.  Она
уже побывала в Лондоне, Париже и  еще  в  десятке  европейских  стран  и
городов.
   Послезавтра летит в Петербург, оттуда -  в  Стокгольм  и  Копенгаген.
Потом, быть может, она еще съездит в Юго-Восточную Азию.
   "Вот так, - грустно подумала Таня, - не упустила  бы  я  сокровища  -
смогла бы вести вот такой же рассеянный образ жизни".
   - Не знаете ли вы, в чем смысл этой бани? - поинтересовалась Таня.
   - Сидеть, - улыбнулась дама. - Окатывать ноги и руки водой. Греться.
   Потом лежать - вот там, на возвышении. Там горячее всего.  Главное  -
все это делать не спеша.
   - Не спеша? О, это не по мне! С мраморного постамента в  центре  слез
мохнатый мужик.
   Завидев женщин, подошел к ним. Вежливо спросил на ломаном английском:
   - Извините... Вы не хотели бы переспать со мной? Все вместе?
   Вздыбившееся полотенце свидетельствовало о серьезности его намерений.
   - Благодарю вас, нет, - с достоинством ответила дама из Эквадора.
   Таня просто поднялась и вышла из зала.  Эквадорка  из  высшего  света
поспешила за ней.
   Они отправились в сауну.
   Горячий пар и ледяной  душ  -  это  куда  как  лучше  соответствовало
русскому Таниному характеру, нежели  долгое  и  неторопливое  сидение  в
турецкой бане.
   Через час, распаренная и румяная, Татьяна вышла из бани и направилась
в казино. Хоть посмотрит, что это такое. В Москве она ни разу не  бывала
в подобных заведениях. Считала их бандитскими притонами. Да и денег было
жалко.
   Казино в "Мармаре" поражало фальшивой  роскошью.  Потолок  с  золотой
лепниной, золотая же униформа у крупье и  официанток.  Золотые  рыбки  в
огромном аквариуме при входе. И множество людей с золотыми перстнями...
   В  первом  зале  выстроилась  целая  батарея  игровых  автоматов.  Их
облепляли исключительно "новые турки". Бородатые, в несвежих свитерах  и
совсем  невкусно  пахнущие.  Они  азартно  и  шумно   кормили   автоматы
блестящими жетончиками. Фу, гадость какая. Здесь Татьяна не  задержалась
и быстро проскользнула в следующий зал.
   Тут были в основном европейцы. Шла игра в покер, блэк-джек,  баккара.
И, конечно, в рулетку.
   Сколько же здесь народу! И глаза у  всех  какие-то  дикие...  Таня  с
интересом разглядывала,  как  люди  толпятся  вокруг  игровых  столов  и
горстями швыряют свои фишки. Она обратила внимание на какую-то бабульку.
На вид лет сто, не меньше. Все время ставит на  "зеро".  Ставит  по  сто
долларов. И проигрывает.
   Моя парижская бабка - которой на  самом  деле  не  было!  -  кажется,
писала,  что  она  не  отказывает  себе  в  игре  в  казино...  Вот   уж
сомнительное удовольствие!
   Татьяна решительно подошла к кассе и обменяла свой купон на фишку.
   Кассир с легким презрением спросил: "Это весь ваш обмен?"
   Таня не удостоила его ответом.  Ей  хотелось  поскорее  выбраться  из
этого "золотого" места, в котором она чувствовала себя абсолютно чужой.
   Она взяла в баре бесплатный кампари с апельсиновым соком и подошла  к
тому столу, за которым играла бабулька. Осторожно пристроила свою  фишку
на "тринадцать".
   Крупье быстро наклонился и сдвинул ее фишку с единственным словом:
   "No!"
   Татьяна смутилась - она, наверно, сделала что-то не то?
   Завертелся волчок рулетки... Таня чувствовала себя дура дурой.
   Какой-то парень, который стоял позади нее, тронул за плечо  и  сказал
по-русски:
   - Эту халявную фишку можно ставить  только  на  цвет.  А  в  номер  -
нельзя.
   А, вот у них какие правила! Татьяна швырнула свою фишку на "красное".
В этот раз крупье промолчал.
   Рулетка замедляла свой бег. Шарик бессмысленно  прыгал  по  числам...
Вот почти что упал на  "I"  -  красное...  перепрыгнул  на  "9"  -  тоже
красное... задержался на "28" - черное... и  плавно  катится  на  "З"  -
красное...

***

   "Завгар придурок!" - шипел себе под нос Рустам.
   Он сидел у стойки бара и издалека  наблюдал  за  столом,  у  которого
стояла Татьяна.
   Завгар и Мелешин стояли ближе к ней. Этот осел ей что-то сказал!
   Познакомиться решил, баран проклятый!
   Рустам утомленно прикрыл глаза. Что за идиоты вокруг!

***

   Шарик упал в лунку под номером  "З".  Полежал  в  ней  -  сотые  доли
секунды - и окончательно остановился на "зеро".
   - Mon Dieu!( Мой бог! (франц.))! -  воскликнула  старуха,  подтягивая
поближе к себе выигранные деньги.
   Остальные игроки насупились - на "зеро" не поставил больше никто.
   Крупье с трудом сгреб целую гору фишек.
   Татьяна резко отошла от стола и пошла к выходу из казино.  Что-то  ее
беспокоило. И  этим  чем-то  был  отнюдь  не  проигрыш  десяти  халявных
долларов.
   Этот парень, который сказал ей, что на "тринадцать" ставить нельзя...
   Она его определенно уже где-то видела!
   В фирме "Let's" в районе Элмадаж ей повезло. Она поняла это, даже  не
заходя в офис.
   Вот он, черный "Опель"! Стоит на стоянке перед входом. Правда, сейчас
на машине были номера...
   Салон - такой же, из светлой кожи. И наклейка "рент-а-кар" в  том  же
месте. И главное - царапина на левом крыле. Таня хорошо рассмотрела  эту
царапину...
   Как же ей узнать, кто брал машину напрокат? Ведь ей в жизни этого  не
скажут - коммерческая тайна!
   Рустам, который сидел в ближайшем  кафе,  потягивая  "Перье",  увидел
девушку и злорадно ухмыльнулся.
   Пускай-ка она попробует сделать то, что им не удалось!
   Выйдя из фирмы "Let's", Татьяна первым делом отправилась в  ближайшее
кафе в туалет. Ей надо было умыться после той истерики, которую она  так
классно разыграла в офисе.
   Молодой клерк сначала и слушать ее  не  хотел.  Притворялся,  что  не
понимает по-английски. Делал вид, что идет звать на помощь менеджера...
   Но все-таки ей удалось рассказать до конца  свою  байку  о  том,  что
позавчера  поздно  вечером  она  безнадежно  заблудилась   в   переулках
Стамбула... К ней начали