ышанное.  Представила,  что   ежевечерне
стучится в собственную гостиную, где перед телевизором  вальяжно  раскинулся
Синичкин. И Павел милостиво решает - разрешить ей войти или нет.  Да,  Запад
есть Запад, Восток есть Восток - и друг друга им не понять. Так, кажется,  у
Киплинга?
   Катя серьезно спросила:
   - А всему этому, восточному стилю, - можно выучиться?
   Профессор скептически взглянул на нее. Проговорил:
   - Вам - наверное, нет. Извините, конечно, Екатерина Сергеевна, но в вас -
слишком много гордыни. Снобизма. Самоуверенности.
   - Ладно, хватит, - невежливо  перебила  его  Калашникова.  -  Я  согласна
забыть. Забыть обо всем. Диплом, кандидатское удостоверение  и  водительские
права спрячу. Я - простая хозарская женщина. Я живу в хижине, дою коз,  жарю
лепешки.
   - Живут хозары не в хижинах, а в мазанках. Коз не разводят. А  лепешки  -
пекут, а не жарят, - серьезно возразил Бахтияров.
   Катя взглянула ему в глаза:
   - Анвар Шойвович, миленький! Вы правда не  шутите?  Не  издеваетесь  надо
мной? Профессор вздохнул:
   - Катя, я весь день думал над вашей просьбой. И понял,  что  есть  только
один способ решить вашу проблему.
   - Какой же? - нетерпеливо спросила она.
   - Вам придется сломать себя. Полностью подчиниться мне. Делать только то,
что я скажу. Да что там! Вам придется даже русский язык забыть!
   - А получится? - неуверенно спросила Катя.
   - Это уж - как будете стараться, - заключил профессор.
   - Хорошо. Я готова, - решительно сказала Калашникова.
   - Вы уверены? - пристально взглянул на нее профессор.
   Она выдержала его взгляд:
   - Уверена. Профессор подобрался.
   - Тогда устраивайтесь. Жить будете в  малом  кабинете.  Заниматься  -  по
двадцать часов в сутки. Выполнять -  все,  что  скажу.  Ослушаетесь  -  ваше
право, сразу попрошу на выход. Придется готовить, убирать, помогать  Альмире
- горничной. Вы все еще уверены, что вам все это нужно?
   Катя слегка опешила. Жить у профессора? Убирать и готовить?  Хотя..,  он,
наверно, знает, что говорит. И приставать к ней вряд ли  будет.  А  работать
она готова хоть круглые сутки.
   Калашникова улыбнулась и честно призналась:
   - Готовить пищу я не умею.
   - Придется научиться, - вздохнул профессор. И озорно подмигнул ей:
   - Хотя бы в одном направлении мы будем работать с нуля. Без  поправки  на
ваш жизненный опыт - богатый, неоценимый,  однако  сейчас,  увы,  совершенно
ненужный.
 
*** 
 
   Ленчик встал, как всегда в каникулы, в час дня.
   Если ночь насквозь просидишь за компом, то такое время для пробуждения  -
в самый раз.
   По тишине, царящей в квартире, понял, что дома  он  опять  один.  Маманя,
Дарья-свет-Сергеевна,  снова  куда-то  усиповала.  Она   после   аварии   на
перекрестке прям будто с цепи сорвалась: носится где-то  -  целыми  днями  и
вечерами. Похорошевшая, в обновках. Возвращается за полночь. Пахнет  от  нее
духами и коньяком. Влюбилась она, что  ли,  в  чурку  какого-то?  Вот  будет
потеха.
   Его отчим - Чурбан Чурбаныч. Разрешите познакомиться. Добрый вечер!..
   Или, может, маманя решила дядю Пашу у тети Кати отбить? Вон  и  тетка,  и
Павел Синичкин тоже у них не появляются, не звонят. А что, круто!
   Дядя Павел, конечно, ничего. Весь такой  из  себя  мачо.  По  нему  сразу
видно: он и в морду любому бандюгану съездит. Да хоть бы и троим бандюганам.
А не получится в морду - из пистолета замочит. Уж он-то, если б в  чурок  на
перекрестке въехал, смог бы с ними разобраться. Легко!.. Прямо на месте.
   Зато мозгов у этого дяди  Паши,  прямо  скажем,  маловато.  Только  глаза
таращит. Изображает "дедуктивный метод" да "оперативное чутье". А в  черепке
нейронов, сразу видно, раз-два да обчелся.
   Уж до таких приколов, как они с Машкой,  он  бы  сроду  не  додумался.  А
додумался бы - ни фига б не сделал. На гашетку нажать у него, наверно, ума б
хватило. А вот компьютер включить - это вряд ли.
   Ладно, хватит рефлектировать. Пора бы чего-нибудь и  захавать.  Кишки  за
ночь аж в калачи свернулись.
   Ленчик лениво встал с постели. Набросил халат. Прибрел на кухню. На столе
лежала записка. Ленька прочитал ее и сморщился, будто  лимон  съел.  Записка
была от мамы. Она гласила:
   Ленечка, пожалуйста, кушай:
   1. Завтрак: разогрей обязательно кашу. Есть йогурт, творожок, колбаска.
   2.  Обед:  я  сварила  щи  -  ешь  обязательно!!!   Слово   "обязательно"
подчеркнуто тремя чертами. На второе  -  разогрей  себе  в  СВЧ  котлетки  с
макаронами.
   Целую, буду звонить. Мама.
   Ленчик вздохнул. Каши решительно не хотелось. Поднял крышку у кастрюльки.
Ф-фу, действительно каша, да еще манная! Отвратный с детства вкус.
   Чтобы отдалить момент умывания и поедания неизбежной каши,  Ленчик  вышел
на балкон. Микрорайон простирался под ним с высоты восьмого этажа -  большой
и унылый, как весь предстоящий день. Серый, как манная каша.
   Манюня, боевая подруга, отчалила вчера с предками в  Турцию.  Уезжала  со
слезами. Плакала и целовала Ленчика. Да что толку. Все  равно  ведь  уехала.
Сидит сейчас там,  наверное,  у  бассейна,  пьет  кампари.  Родичи  у  Машки
богатенькие. А ему после аварии с чучмеками - торчать тут, в  столице  нашей
Родины, куковать да цедить "Останкинское"...
   На балконе, однако, припекало. Солнце  горело  вовсю.  По  двору  куда-то
лениво ползли две полузнакомые мучачи. Лизали мороженое. С  высоты  восьмого
этажа  это  выглядело  очень  эротично.  У  Леньки   даже   рейтинг   слегка
приподнялся. Дурацкий юношеский организм! Ведь он, то есть организм, любит -
кого? Машку? Машку. А чего ж тогда на посторонних телок отвлекается?
   "Какого вообще-то "хэ" я здесь сидю?" - спросил сам себя Ленчик. И сам же
себе ответил:
   - "А "хэ"  меня  "зэ"!..  Что  я,  кашку  собираюсь  кушать?  Манную?  Не
дождетесь!.. Чего бы мне не протащиться до  шопа?..  Куплю  себе  айс-крима,
пиццу, пивка. Может, смитингуюсь с кем..." Сказано идти до шопа - значит, до
шопа. Ленчик надел  кроссовки  "ди-си",  шорты  "конверс",  майку  "адидас",
панамку, однако, тоже "адидас". Очень правильный в текущем сезоне прикид.
   Взял баблос, ключи, захлопнул дверь. Он даже не подозревал, что  покидает
квартиру надолго - а может быть, навсегда.
 
*** 
 
   Ленчик не дочапал даже до магазина. В одном месте  тропинка,  проложенная
нетерпеливыми прохожими к лабазу, проходила в обход асфальта, под деревьями.
Когда Леня шкан-дыбал мимо кустов, те мощно зашелестели - словно конь в  них
пробирался. Ленчик стал оборачиваться на шорох и в то же  мгновение  получил
тяжелый удар сзади по голове.
   Сознания  он  не   потерял,   однако   руки-ноги   ослабели.   В   голове
зазвенело-закружилось. Чья-то очень  сильная,  отвратительно  пахнущая  рука
твердо залепила ему рот. Другая чужая  сила  заломила  его  руки  далеко  за
спину. Что-то железное и остро  жмущее  вдруг  щелкнуло  и  застегнулось  на
запястьях. Ленька почувствовал, как его волокут через кусты.
   Затем последовал еще один удар по голове, и он стал отключаться. Кажется,
какой-то голос внутри его тоскливо произнес: "Ну все, вот тебе  и  трындец".
Последнее, что успел отметить  Ленчик  гаснущим  сознанием:  его  складывают
пополам и заталкивают в темный багажник автомобиля.
   Никто, ни один  человек  -  пенсионер,  ребенок  или  домохозяйка,  -  из
окрестных домов не успел заметить, как двое  лиц  кавказской  национальности
грузят в багажник "Жигулей" скрюченного, модно одетого парня.
   Кавказцы дружно уселись в машину. Хлопнули дверьми. Мотор взревел, и авто
резко взяло с места.
   Спустя  три  минуты  оно  уже  смешалось  с  потоком  машин,  текущим  по
Казанскому шоссе.
 
*** 
 
   Ленчик пришел в себя от того, что кто-то лил ему на голову ледяную  воду.
Он задрожал, дернулся и пришел в себя.
   Он сидел на полу, прислонившись к стене. К чужой стене. В чужой квартире.
Левая рука его была пристегнута к батарее  наручником.  Он  дернул  ею  -  в
запястье вонзился металл. Правая рука осталась свободной. Он защитился ею от
ледяного потока. Холодный душ прекратился.
   Над ним наклонился  душман.  От  него  резко  разило  немытым  телом.  Он
заглянул прямо в зрачки Ленчику. Тот испуганно отвел глаза.
   Черный человек лениво шлепнул Леню рукой по лицу. Сперва по правой  щеке,
потом по левой.
   - А, ачнулся, малъщик, - без выражения сказал дух.
   Леня украдкой осмотрел комнату. В ней отсутствовала мебель. Старые  обои.
На окнах  -  наглухо  задернутые  веселенькие  занавески.  В  квартире,  вне
комнаты, чувствовалось присутствие еще одного человека: с  кухни  доносились
шелест и шаги.
   - Ну, малъщик, - сказал душман, - ты думаешь, ты умный? Ты играть с  нами
хотел? Казаки-разбойники играть?
   - А в чем дело? - пискнул Леня.
   - Это взрослые дела, - продолжал кавказец, не  обращая  внимания  на  его
реплику. - Здесь игры-игрушки не играют. Поэтому знаешь, что с тобой  будет?
Хочешь знать, а?
   Леня не ответил, и тогда лицо душмана расплылось  в  довольной  белозубой
улыбке.
   - Сначала мы тебя, хомячок, отшампурим.  В  рот  брать  тоже  будишш.  На
колхоз тебя,  харек,  пустим.  Тебе  будет  немножко  больна,  но,  наверно,
понравит-тца...
   Ленчик с ужасом закрыл глаза.
   - Потом мы тебе, барашек, - с видимым удовольствием продолжал  черный,  -
будем пальцы рубить. Один час - минус один палец. Хочешь?
   То, что говорил кавказец, было настолько страшно, что Леня только  молча,
в ужасе, затряс головой.
   - Нэ хочеш-ш... - загоготал хозарин. - Но потом, когда у  тебя,  малъщик,
пальцы кончатся, мы тебе двадцать первый палец отрэжем...  Ты  девок-то  уже
барал? А? Малчишш? Не-эт?.. Малъщик ты, значит...  Хафиз,  он  малъщик!..  -
крикнул хозарин куда-то на кухню.
   Оттуда ответили по-восточному. Хозарин захохотал.
   - Ладно, малъщик, - сказал дух, - мы тебя пока не тронем.
   Черный человек потрепал Ленчика по плечу - тот в страхе дернулся.
   - Может, дэнег за тебя дадут... За  целого,  невиридимого  обычно  больше
денег дадут... За цэлку вообще всегда больше денег дают... Но  ты  пока  нас
слушаться будешш - понял, малъщик?
   Леня согласно затряс головой: так мелко-мелко и быстро-быстро, что самому
стало противно.
   - Ха-ра-шо, - проговорил душман. - Поэтому сичас ты с самого  начала  все
расскажещ, что натворил.
   - А что я натворил? - сухим ртом пролепетал Ленчик.
   - Не серди меня, -  тихо  сказал  черный  человек  и,  не  меняя  позы  и
выражения лица, больно Ударил Леню в глаз.
   Тот отшатнулся, голова ударилась о стену. От  Двойного  удара  -  в  лицо
кулаком, о стену затылком - перед глазами все поплыло.
   - Ты сам знаешь, что ты натворил. Сам знаешш, про что ты сам сичас должен
рассказать.
   - Хорошо. Хорошо, - пролепетал  Ленчик.  -  Только...  Только  дайте  мне
воды... И... И... Я хочу пописать... - жалобно, неожиданно  для  себя  вдруг
добавил он.
   Душман загоготал и что-то по-восточному крикнул в кухню  напарнику.  Тот,
невидимый, тоже громко заржал.
   Это было очень противно: когда над тобой смеются, а ты не знаешь почему.
   Кавказец достал из кармана спортивных штанов ключик и  отстегнул  Ленчика
от батареи.
   - Иди, - сказал он. - Писяй.
   Когда Ленька вышел из комнаты, он бросил взгляд в сторону кухни.  Второго
хачика не было видно. Однако занавески на кухне отсутствовали, и Ленчик пару
мгновений смог видеть то, что находится за окном.
   Квартира располагалась невысоко -  не  выше  второго,  максимум  третьего
этажа. Стены дома  -  кирпичные,  а  заоконный  городской  пейзаж  показался
странно знакомым. "Где же я это видел?" - мучительно задумался Леня.
   Он вошел в туалет. Хачик дверь не закрывал, торчал за спиной, ухмылялся.
   На обратном пути в комнату Леня снова посмотрел в сторону  окна.  Правда,
что-то знакомое. Где-то он все, что за окном, уже видел. Или у него дежа вю?
Говоря по-русски - глюк?
   Восточный человек проводил его в комнату, на то же самое  место  в  углу.
Леня уселся у батареи. Кавказец пристегнул его запястье к  трубе.  Затем  он
сходил на кухню. Вернулся с ковшиком с водой в одной руке. И с  видеокамерой
- в другой.
   Подал ковшик Ленчику. Тот жадно выпил.
   - Сейчас ты все расскажешь, - сказал душман. - Все, что творил  последнее
время. И нам здесь  расскажешь.  И  камере  -  расскажешь.  Для  мамы  своей
расскажешь... Понял, пуфик, да?.. Или не понял? Будешь в камеру говорить?  С
мамой своей говорить? Да, хомячок?
   Леня быстро-быстро закивал согласно головой.
 
ПАВЕЛ СИНИЧКИН 
СПУСТЯ ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ 
 
   Меня разбудил телефонный звонок.
   Звонила Катя.
   Ее голос звучал сухо:
   - Ленчик пропал.
   Я глянул на часы: половина второго ночи.
   - Ты у Даши? - спросил я.
   - Естественно.
   - Почему вы думаете, что он пропал?
   - Его нет с самого утра. А он никуда даже выходить не собирался!
   - Вы всем его друзьям звонили?.. Девушке его?..
   - Да. Его нигде нет. Ни у кого. И никто не знает, где он.
   - Я сейчас приеду.
   Я положил трубку.
   За время разговора я уже успел натянуть трусы и рубашку.
 
*** 
 
   И Катя, и особенно Даша являли собой печальное зрелище. Даша  бродила  по
комнатам своей маленькой квартирки. Время от времени подходила к  одному  из
окон. Распахивала створку и бесцельно вглядывалась вниз, во двор, в темноту.
Катя уже принялась обзванивать больницы. Отчего-то мне казалось, что  данная
акция бесполезна, но я не стал ее останавливать.
   Шел третий час ночи. Что мне оставалось делать в  этой  компании?  Только
пить крепкий чай и ждать. Оперативное чутье отчего-то подсказывало мне:  нам
есть чего ждать.
   Предчувствия меня не обманули. В половине третьего в  глухой  напряженной
квартире грянул телефонный звонок. Несмотря на то что ближе  всех  к  трубке
находились мы с Катей, первой к ней, через все комнаты, подлетела Даша.
   - Да?! Да?! - прокричала взволнованная мама. - Ленчик, это ты?!
   Пауза. По перекошенному лицу Дарьи стало очевидно, что звонит  совсем  не
Леня.
   - Какого вам "мужчину"? - строго переспросила в трубку Даша. - Зачем?!  -
еще строже спросила она. - Что вы хотите ему сказать?! -  На  глазах  у  нее
выступили слезы. И она с нескрываемым ужасом на лице протянула мне трубку. -
Какой-то хачик... - прошептала она. - Хочет говорить с тобой...
   - Слушаю, - бросил я в трубку. Обе женщины, и  Даша  и  Катя,  напряженно
прислушивались к каждому моему слову.
   - Па-авэл,  -  проговорил  в  телефоне  неторопливый  голос  с  хозарским
акцентом, - здравствуй, дорогой, как поживаешш?..
   Голос показался мне совершенно незнакомым.
   - Что тебе надо? - грубо спросил я.
   - Спроси лучше, что тебе от меня надо. Смешок. Зависла пауза. В трубке  -
лишь шипенье, посвистывание эфира. Звонили, очевидно, по сотовому аппарату.
   - Ну, и что мне, ты считаешь, от тебя надо? - прервал я паузу.
   - Твой малъщик у нас.
   - Какого черта! - воскликнул я.
   - Не надо горячиться. Не надо кричать. Он тебе сам все объяснит.
   - Как "объяснит"?
   - Сейчас спускайся. Внизу откроешь свой почтовый ящик.
   Чучмек немедленно дал отбой. Я положил трубку.
   - Что?! - одновременно бросились ко мне две сестры: мать  Ленчика  и  его
тетка.
   - Пока ничего не ясно, - пробормотал я. Отвел глаза и добавил:
   - Но, кажется, Леню похитили хозары.
   Даша вскрикнула и  закрыла  лицо  руками.  Катя  изо  всех  сил  замотала
головой, словно бы пыталась стряхнуть с себя ужасное известие.
   - Дай мне ключ от почтового ящика, - спокойным, ровным тоном обратился  я
к Даше.
 
*** 
 
   Видеокассета микроформата "Сони" покоилась в Дашином почтовом ящике  безо
всякого конверта. Я осторожно взял ее носовым платком. Может, похитители или
курьер неосторожно оставили на ней отпечатки пальцев.  Поднявшись  в  Дашину
квартиру, я осмотрел подарок. Нет, видимо, перед тем  как  бросить  в  ящик,
кассету тщательно протерли.
   Сестры смотрели на меня с испугом и ожиданием.
   - Даша, принеси видеокамеру и провода, - ласково скомандовал я.
   Дарья очнулась от ступора и покорно принесла требуемое.
   - Я не знаю, как подключать, - растерянно сказала она. Казалось,  вот-вот
она снова расплачется.
   Я отобрал у нее камеру, провода. Подключил камеру  к  телевизору.  Сестры
молча расположились на диване напротив. Они удрученно молчали. Катя  ласково
обнимала Дашу за плечо. Даша крепко, до белизны,  сжала  губы.  Я  нажал  на
"Play". Присел на диван рядом с женщинами.
   На экране появился Ленчик. Он сидел на полу в чужой зачуханной  квартире.
Левая рука пристегнута наручниками к батарее. Ленчик  выглядел  истерзанным.
Губы разбиты. Под глазом кровоподтек. Даша не сдержалась, ахнула.  Глаза  ее
наполнились слезами.
   Цифры внизу экрана показывали уже прошедший, вчерашний  день,  пятнадцать
часов пять минут.
   Леня на экране растерянно посмотрел куда-то в сторону от камеры.  Оттуда,
куда он смотрел, донесся окрик с  хозарским  акцентом:  "В  камеру  говори!"
Ленчик послушно уставился в камеру, облизнул губы и начал:
   - Дорогие мама и тетя... Простите меня, это я во всем виноват... - Пауза.
- Все началось после того, как меня избили на дороге хачики... -  Он  бросил
робкий взгляд в сторону оператора и поспешно поправился:
   - ..люди с Кавказа, я захотел отомстить им. Мне никто не помогал,  я  все
сделал сам.
   Он помолчал, перевел дыхание, затем продолжил:
   - Сначала  я  выпустил  змей  на  Косинском  рынке.  Я  знал,  что  рынок
контролирует один из хозар...
   - Не говори про это! -  резко,  как  бич,  ударил  из-за  кадра  голос  с
хозарским акцентом.
   - Хорошо, - послушно и поспешно сказал Ленчик и облизнул губы. - Я достал
неядовитых змей. Ужей. Я выпустил их из сумки... Я хотел, чтобы там возникла
паника. Я хотел распугать покупателей и  тем  самым  отомстить...  Отомстить
моим обидчикам...
   Даша ахнула. Катя еще сильней сжала  ее  плечо.  Конечно,  мы  слышали  о
происшествии на Косинском рынке. Но никто из нас даже  представить  себе  не
мог, что оно - дело рук Дашиного сына.
   - Затем я, - монотонно продолжил Ленчик на экране телевизора, - проник на
территорию автосервиса "Шумахер" и добавил  специальной  краски  в  ту,  что
использовалась для покраски автомобилей. Моя краска  выглядела  как  черная,
однако на свету она меняла цвет и превращалась в зеленую... Таким образом, -
юноша не сумел сдержать улыбки, - я испортил три автомобиля  из  числа  тех,
что  принадлежали...  -  Он  бросил  затравленный  взгляд  в  сторону  своих
тюремщиков и закончил иначе, чем намеревался:
   - ..что принадлежали хорошим людям.
   - Черт! Вот Робин Гуд! - не удержалась  от  реплики  Катя.  В  ее  словах
послышалось одновременно и осуждение, и восхищение. Даша метнула  на  сестру
уничтожающий взгляд.
   А Леня продолжал:
   - После этого я  с  помощью  своего  компьютера  взломал  локальную  сеть
магазина  "Восьмой  океан".  Вы  знаете  этот  супермаркет,   он   находится
поблизости... Мне удалось запустить в  локальную  сеть  магазина  программу,
которая действовала так: во время расчета на кассах она в каждую  покупку  в
чеке добавляла лишние тридцать три копейки... В то же самое время я направил
по электронной  почте  письма  с  жалобами  на  универсам.  Жалобы  в  адрес
торгинспекции,   общества    потребителей,    префектуры    и    московского
правительства. Представители властей тут же выехали с  проверками  на  место
происшествия, в этот самый универсам...
   - Вот поросенок, - прошептала Катя, однако теперь восхищения в ее  словах
было больше, нежели осуждения.
   - И еще я, - продолжал на экране Ленчик,  -  с  помощью  своих  хакерских
приемов внес номер автомобиля одного из... - Пауза. - ..одного  из  хозар  в
гибэдэдэ, в базу данных авто, находящихся в угоне.  По-моему,  гибэдэдэ  его
останавливали, - Ленчик глуповато ухмыльнулся, - и задерживали...  А,  кроме
того, фамилии двух лиц хозарской национальности мне удалось записать в  базу
данных МВД - в число тех людей