развлекательных
каналов...
   - Ма-аладэц! Тэперь не скушно будет!
   - Ну, брат, са-адыс, поболтаем с та-бой. На вот, рыбку  паешь!  Голодный,
да?
   Похоже,  контакт  с   чебуреками   налаживался.   Может,   удастся   этим
воспользоваться? Ленчик уже чувствовал, как в  голове  рождаются  более  или
менее здравые идеи высвобождения...
   "Ага, такие же здравые,  как  и  мои  выкрутасы  со  змеями,  с  "Восьмым
океаном" и ты ды", - одернул себя Ленька. Но строить полубредовые  планы  не
перестал.
   Чучмеки  тем  временем  довольно  глазели  в  телевизор.  Ленчик   же   с
удовольствием поедал шпроты. К консервам  прилагался  теплый  лаваш.  Белый,
пухленький хлеб таял во рту. Где чурки его берут? Сами пекут,  что  ли?  Ох,
вкуснятина! Не то что черствые корки, которыми его потчуют по утрам-вечерам.
Бу! Хочу!
   - Слушайте, господа.., э-э.., а вам много  за  эту  работу  заплатили?  -
осторожно спросил Леня У своих мучителей. - Ну, за меня?
   - Га-га-га, - загоготали в  ответ  чурки.  -  Ха-ха!  Он  ужэ  хочэт  нас
перекупить! Ха-ха!
   Ленчик немного смутился - эти хозары легко раскусили его,  прямо  скажем,
не блестящий замысел...
   Отсмеявшись, один из них сказал:
   - Малъщик, нам платят много. Возможно, ты дрэдложыш нам болше.  Но  мы  с
тобой нэ пай-дем! Нас ведь найдут, угробят как неверных, да? А патом, у  нас
работа - устойчивый заработок и, замэть, нэ маленький!
   - Да, да... Я знаю. Но если я вам предложу много, очень много... Миллион!
   - Ха! Удивил -  миллион!  Это  ж  всего..,  э-э..,  тридцать  пять  тысяч
долларов! Ха-ха!
   -  Тридцать  четыре,  -  машинально  поправил  Леня,  -  но  я  говорю  о
миллионе... "зеленых". Долларов, в смысле.
   - Э-э, малъщик, не смеши! Нэт у-тэбе таких денег!..
   - Нет, но, может, я знаю, где их достать...
   - Да-да-да! - скептически проговорил один из  хачиков.  -  И  где  же  ты
собираешься их доставать? Банк хочешь ограбить?
   - Да, я могу ограбить банк... Хачики в ответ громко загоготали.
   - Нет, серьезно, - Леня понял, что уже пора начинать свою игру, - я ж вам
в натуре говорю! Я могу взять банк!
   - Ага. Цэнтралный, - издевательски проговорил один из чуреков.
   Леня не смутился:
   - Именно. Центральный банк. Центробанк. Цэ  Бэ  Эр  Эф.  Там  -  огромные
деньги! И я знаю, как их взять!
   - И как же? - неожиданно заинтересовался другой хозарин. - Ведь тебя  тут
же найдет система слежения?
   Леня  не  преминул  отметить,  что  чурка  внезапно  заговорил  по-русски
абсолютно без акцента. И со знанием дела.
   Леня удивленно посмотрел на хачика: откуда взялись такие  познания?  Куда
делся акцент?
   "А он не прост, совсем не прост!" И Ленчик ответил хозарину, как равному:
   - Я запутаю систему слежения. Она не сможет определить номер, с  которого
я звоню!
   - Ага, используешь мобилу? Это не поможет! Тебя засекут все равно!
   - А я сломаю почтовый компьютер! - гордо выпалил Леня.
   - Ма-алчи! - неожиданно разозлился другой чучмек. - Не сможешь ты украсть
миллион! Хафиз, пойди кинь его обратно,  куда  паложено!  И  так  что-то  мы
раздобрели!
   Хафиз тут же встал, грубо схватил Леню за плечо и потащил его  за  собой.
По дороге тот заметил дверь в другую комнату. Она  была  слегка  приоткрыта.
Ленчик успел разглядеть там  большой  диван  с  несколькими  подушками  и..,
телефон. На тумбочке, рядом с диваном валялся мобильный телефон, поблескивая
серебристыми боками. Леня сразу успел подумать: "Дорогой! Siemens SL45...  С
МРЗ-плеером . Мне такой и не светит... Если мне вообще светит выжить в  этом
кошмаре".
   Второй чучмек - тот самый, что вдруг заговорил без  акцента,  -  спокойно
подвел его к "родной" батарее и несильно защелкнул наручник на запястье.
   - Сма-атри, сиди тихо! Спасибо за "ящик"".  Леня  обалдел.  Хладнокровный
бандит,   сторож   ценного   заложника,   благодарит   заключенного.   Чурек
ухмыльнулся:
   - Хозары хорошего нэ забывают!
   Леня благодарно кивнул. Хачик пошел обратно и аккуратно  затворил  дверь,
оставив Леню наедине со своими мыслями. А  мыслей  в  его  голове  крутилось
много. Он лихорадочно соображал, вспоминал хакерские сплетни и информацию из
достоверных  источников,  типа  газет  и  ТВ...   Кажется,   план   спасения
вырисовывался все более и более  четко.  Главное,  играть.  Играть  красиво,
играть, словно на  сцене  "Глобуса",  будто  шекспировскую  трагедию.  Нужно
только быть убедительным, и все получится. Ведь именно бредовые мысли и идеи
- а Ленин план был  именно  бредовым  -  рождают  гениальные  решения.  Леня
оказался в том положении, когда остается только играть.  Играть  до  полного
поражения. Или до полной победы.
   Леню мучило: во всех бедах его Семьи виноват только он. С самого начала -
он один, и никто больше. До этой дурацкой и глупой аварии Леня  считал  себя
взрослым и самостоятельным человеком. А потом... Потом  оказалось,  что  при
первой же проблеме, серьезной проблеме, он бросается мамочке на шею и просит
помощи, защиты, словно глупый первоклассник.  Поэтому  он  и  решил  сделать
что-то самостоятельно, как-то: доказать - в первую очередь себе,  -  что  он
сильный, что он может выжить  сам...  И  оказалось,  что  сделал  еще  хуже.
Глупая, детская месть! Змеи на рынке, подумать только!
   Все  настоятельно  доказывало  Лене,  что  он  (как  это   там   было   у
Достоевского?)  -  "тварь  дрожащая",  а   не   умный,   не   взрослый,   не
самостоятельный человек.
   Однако чем очевиднее казалась неудача, тем сильнее  Лене  хотелось  снова
попробовать исправить положение. Самому. Ведь  теперь  оставалось  лишь  два
пути - либо все загладить, либо... А вот об этом лучше и не думать.
   Леня сидел, прислонившись спиной к холодной стене в невеселых  цветочках.
Потом  привычно  повертел,  не  открывая  глаз,  браслет  наручников,  чтобы
уменьшить въедливую боль от впивающейся стали. И с  удивлением  обнаружил  -
наручники, застегнуты неплотно. Очень неплотно. Так, что при  желании  можно
протиснуть сквозь них  руку.  Лене  сразу  вспомнился  какой-то  фильм,  где
преступник спасается  из  подобного  положения,  отрубив  себе  кисть...  Он
поежился. Нет, отрубать руку пока рановато - она может все-таки пригодиться.
   Леня стал аккуратно, миллиметр за миллиметром, протискивать кисть  сквозь
железное кольцо браслета. Только бы случайно не защелкнуть наручники на одно
деление больше. Тогда уж точно - пиши пропало. В самой широкой части  кисти,
у начала большого пальца, ладонь клинило.
   "Не пролазит, - судорожно подумал Ленька. - Нет, фигу!  Сейчас  протисну!
Освобожусь, выберусь, убегу! Только как же  тогда  мой  план  с  ограблением
Центробанка?.. Да к черту план - или сейчас, или никогда!"
   Браслет упорно не хотел слезать. Леня стер свободной рукой капельки  пота
со лба. И уже хотел было растереть их  по  матрасу,  но  задержался...  Стал
влажной рукой  тереть  скованную  ладонь.  Потом  собрал  слюну  и  стал  ею
смачивать место, через которое никак не хотели проходить наручники.
   "Должно помочь, должно помочь!" - стучало в Ленькиных висках.
   Пока рука не высохла, Леня собрал все свои  силы,  закрыл  глаза  и  стал
протискивать мокрую ладонь сквозь браслет.
   Чуть-чуть... Еще чуть-чуть. И уже легче идет, пик миновал, уже вот-вот...
Что-то  неприятно,  но  небольно  хрустнуло  в  костях  большого  пальца,  и
наручники звонко ударились о батарею, свободно болтаясь. Леня открыл глаза и
со страхом прислушался. Чучмеки, похоже, ничего не услышали. Все было  тихо.
Леня перевел взгляд с двери на руку. Она имела характерный  красный  цвет  и
пару  неглубоких  царапин.  Других,  более  серьезных  повреждений   он   не
обнаружил. Пошевелил пальцами  -  вроде  все  в  порядке.  На  секунду  Лене
показалось, что глухие удары его  сердца  (оно  почему-то  билось  где-то  в
районе горла и висков) можно легко услышать даже на улице.
   Он снял наручники! Снял! Только что дальше? Ничего эта "свобода"  ему  не
дает. Конечно, можно выпрыгнуть из окна -  живым  останешься,  но  ноги-руки
переломаешь... Страшно. Леня с детства боялся боли. Однажды в  семь  лет  он
вывихнул руку и малодушно потерял сознание. А  сейчас  -  с  третьего  этажа
придется прыгать!
   "Это будет запасным вариантом, крайним, - лихорадочно  соображал  Ленька,
отодвигая занавеску и смотря на улицу. -  Да,  насчет  места  я  не  ошибся.
Только что с того?"
   "Третий этаж... - машинально подсказало сознание. - Внизу - асфальт,  нет
деревьев и кустов..." Леня осмотрел раму и окно.  Все  ручки  сломаны  -  не
откроешь и не позовешь на помощь, Да если и позовешь - услышат хачики и  тут
же пристрелят. Окно надо только бить. И выпрыгивать. Крайний вариант.
   "Что же делать? Что делать?"
   Ленчик еще раз выглянул на улицу.  Впервые  не  мельком,  а  как  следует
осмотрев вид из окна, он теперь точно,  стопудово  знал,  где  конкретно  он
находится. Зрительная память и соображаловка  его  не  подвели  даже  вчера.
Именно на это место он намекал в телефонном разговоре  Павлу  Синичкину.  Но
Паша, кажется, так ничего и не понял. А  что  с  него  взять:  бывший  мент.
Кулаки железные, голова деревянная.
   С кухни донесся взрыв гортанного хохота. Леня вздрогнул. Он чуть было  не
решил покориться судьбе и не влезть обратно в дурацкие наручники. Но вовремя
остановил себя. Вечернее солнце на улице и  мирная  жизнь  за  окном  манили
слишком сильно, чтобы снова возвращаться на свой жесткий матрасик.  Снова  -
громовой раскат хохота с кухни.
   "Телевизор смотрят", - подумал Ленька, хотя на  секунду  ему  показалось,
что хачики смеются над его безумными попытками сбежать. Будто они все  видят
и в любой момент могут его остановить.
   "Черт! - вдруг вспомнил Леня. - Сколько же я времени тут  сижу?  Двадцать
минут? Черт! Fuck sick! Сейчас ведь меня проверять придут! Надо действовать!
В конце концов!"
   И тут в Ленькиной памяти всплыл какой-то смутный образ. Вдруг на  секунду
показалось, что спасение близко, очень близко!
   "Телефон!" - вдруг вспыхнула  простая  и,  может,  спасительная  мысль  в
голове Лени. Он аккуратно, на цыпочках, подошел  к  двери  своей  комнаты  и
прислушался.
   "Надо свистнуть мобилу! Позвонить ментам,  пожарным,  поставить  всех  на
уши! - Мысли носились бешеными мухами в Ленькиной голове. - Но ведь  точного
адреса, где я нахожусь, я  не  знаю!  Что  делать?"  И  тут  с  удивительной
отчетливостью Ленчик понял: кому надо звонить.  И  что  конкретно  говорить.
Понял, кто сможет понять его. Понять, даже  если  Ленчик  успеет  сказать  в
телефон всего два слова. Или, может, даже одно... Если он,  конечно,  вообще
сможет добраться до телефона. . Леня тихонько приоткрыл дверь и высунулся  в
коридор. Из кухни  доносился  дружный  гогот  -  наверное,  хачики  смотрели
очередное ток-шоу из серии "Для вас, дебилы". Дверь  на  кухню  была  плотно
закрыта. А до входа в соседнюю комнату - рукой подать.
   Леня ошалело стоял на пороге и не мог сделать решительного шага.
   "Опять трусишь?!" - стучала в голове единственная  мысль.  Словно  бы  из
воздуха перед ним соткалась  крепкая  стена,  и  ее  никак  невозможно  было
преодолеть,  перешагнуть.  Из  кухни  снова  донесся  дружный  хохот.   Леню
передернуло.
   Шаг - тихонько, на цыпочках. Еще шаг. Предательски хрустнул  паркет.  Еще
шажок. Снова замереть. Мокрой от пота рукой взяться за ручку Двери. Тихонько
отворить. Снова легкий скрип. В комнате мягкий  и  пушистый  ковер  -  слава
Аллаху! Леня уже наполовину просочился в полуоткрытую дверь, когда на  кухне
выключили телевизор. В  наступившей  полной  тишине  Леня  отчетливо  слышал
биение своего сердца. Чурки о чем-то переговаривались. Леня медленно,  очень
медленно стал проникать в комнату, которая почему-то  казалась  спасительным
оплотом, надежным укрытием. Он тысячу раз проклял  свою  затею.  Ведь  можно
было покориться, сидеть тихо, смирно ждать своего конца. Но вот ведь - опять
он пошел против течения и, видимо, в скором времени жестоко за это заплатит.
   Леня протиснулся в дверь и очутился в  хорошо  обставленной  комнате,  со
стереосистемой в углу,  удобным  диваном,  шкафом  и  заветной  тумбочкой  с
заветной трубкой. Секунду он осматривался.
   Вот он,  телефон.  На  тумбочке  рядом  с  диваном.  Серебристо-вызывающе
блестит. Леня рванулся к нему. Номер он помнил  наизусть.  Семь  цифр.  Семь
цифр - каждая сопровождается мягким  пищаньем.  А  хачики  на  кухне  как-то
нехорошо притихли. Вдруг они заметили его исчезновение? Вдруг идут сюда? Уже
идут? Еще одна кнопка - посыл вызова. Шуршание эфира  в  телефонной  трубке.
"Только бы она оказалась в зоне действия! - молился про себя Леня. -  Только
бы не выключила свой  телефон!"  Наконец  соединение  установилось,  длинный
гудок, а потом Ленчик ясно услышал напряженный женский голос: "Алло?"
   А потом...
   Ленчик  почувствовал  -  затылком  почувствовал,   похолодевшей   спиной,
вставшими дыбом волосами - дверь за ним широко отворилась, ее кто-то открыл.
Потом в нос ударил знакомый запах, а еще через миг на  плечо  легла  тяжелая
потная рука. Но он уже успел проорать в телефон два слова. Только два слова.
И - нажать отбой.
 
КАТЯ КАЛАШНИКОВА 
В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ 
 
   Как Катя и обещала профессору,  у  Даши  она  не  задержалась.  Убедилась
только, что сестра бодра  -  насколько  это  возможно  в  ее  ситуации  -  и
настроена решительно. На  душе  стало  легче.  Теперь  Катя  возвращалась  к
Бахтиярову. Магнитофончик в машине вещал по-хозарски. Катя упрямо  повторяла
и повторяла за диктором незнакомые слова.
   Она понимала, что толку от этого не слишком много. "Не слишком много",  -
если сказать оптимистично. Скорее толку - мало. Или - нет вовсе. Однако Катя
продолжала учиться. Продолжала, хотя бы ради того, чтобы чем-то себя занять.
   Вдруг в машине зазвонил мобильник.
   Телефон Катя обычно бросала на соседнее переднее  сиденье:  все  равно  в
крошке "Пунто" она обыкновенно ездила в одиночестве. Телефон прозвонил  раз.
Катя не любила разговаривать по сотовому во время движения. На звонки обычно
не отвечала. А если уж сильно доставали, включала "аварийку",  смещалась  на
обочину и только потом нажимала "прием". Сейчас она ехала  в  крайнем  левом
ряду по Казанскому шоссе. Скорость зашкаливала за девяносто. Она глянула  на
телефон.  Что-то  подсказывало  ей:  возьми!  Надо  взять!   Катя   покрепче
перехватила руль левой рукой. Протянула правую руку к  мобильному  телефону.
Не отрывая глаз от дороги, нажала кнопку приема.  Поднесла  аппарат  к  уху,
буркнула: "Алло?"
   В  телефоне  раздался  голос..,  голос  -   Ленчика!   Юноша   напряженно
прошелестел, прошептал, прокричал. Прокричал два слова. И - бросил трубку.
   Вслушиваясь в бесполезные, тупые короткие  гудки,  льющиеся  из  аппарата
(его Катя по-прежнему как дура держала около уха), она пыталась понять,  что
произнес Ленчик. Шум из открытого окна - от колес "Пунто", от едущих рядом с
нею и по встречной полосе грузовиков - сделал почти неразличимым только  что
прозвучавший Ленчиков голос. Его слова, долетевшие до нее сквозь  эфир,  она
услышала на фоне дорожного грохота не громче комариного писка. Но... Что  же
он сказал?
   Говорил он не по-русски. Нет, не по-русски. Это  очевидно.  Скорее  всего
по-английски. Да, кажется, именно по-английски.  Вдруг  позади  Кати  что-то
оглушительно  забибикало.  Она  очнулась  от  раздумий  и  обнаружила,   что
по-прежнему держит в правой руке ненужный  мобильник,  а  ее  машина  первой
стоит на светофоре. Горит зеленый, она не двигается с места, а сзади стоящие
авто гудят и светят дальним светом.  Катя  чертыхнулась,  в  сердцах  кинула
сотовый на  соседнюю  подушку,  включила  первую  передачу,  поехала,  затем
врубила вторую, третью - нетерпеливый  джип  принялся  обгонять  ее  справа,
водитель выглянул в окно и скорчил ей брюзгливую гримасу - и  в  этот  самый
момент Катя поняла, что же прокричал - прошелестел ей Ленчик.  То  были  два
английских слова. Первое: "Movie". И второе:
   "Dream".
   "Dream. Мечта. Опять - "мечта"... И  еще  movie.  Кинолента.  Фильм.  Что
получается вместе? Фильм "Мечта"?.. Но с какой стати? Это старинное кино уже
и не идет нигде. Ленчик вряд ли его видел даже по телевизору!.. Нет,  нет!..
Дело не в фильме". Катя настигла неповоротливый джип. Скривилась  в  сторону
водителя-хама. И тут  поняла:  Ленчик  имел  в  виду  другое.  Вокруг  Него,
очевидно, находились хозары.  Поэтому  он  не  мог  говорить  по-русски.  И,
наверное, от того, что его могли услышать, он решил, умница, не  употреблять
тех английских слов, что  звучат  уж  слишком  похоже  на  русские  аналоги:
"cinema" и "theatre" .
   Именно  поэтому  он  выбрал  не  слишком  понятное  тем,  кто  не   знает
английский, слово "movie". Муви, муви, конечно же, муви!.. А  второе  -  это
снова "dream". Значит, они  тогда  утром  с  Дашей  и  Павлом  размышляли  в
правильном направлении. Ленчик имел в виду  "Мечту".  И  теперь  становилось
ясно, что это за "мечта". Это - кинотеатр. Кинотеатр  "Мечта".  Вот  тебе  и
муви-дрим.
 
ПАВЕЛ СИНИЧКИН 
В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ 
 
   Я сидел в комнате в своей квартире на Большой Дмитровке. Несмотря  на  то
что вся  бывшая  коммуналка  теперь  принадлежала  мне  одному,  моя  бывшая
комнатуха оставалась единственным местом в пятикомнатной квартире, пригодным
для жилья. На остальной территории царила разруха. Там я  начал  ремонт,  да
так и не закончил. И теперь руки не поднимались продолжать его.  По  крайней
мере до тех пор, пока мы не спасем Ленчика.
   Вчера я изъял у Дарьи видеокамеру. Своей у меня не имелось.  В  очередной
раз я вставил в нее видеообращение Ленчика из  хозарского  плена.  Не  успел
нажать кнопку воспроизведения, как раздался  телефонный  звонок.  Телефонную
розетку я недавно перекинул из коридора в свой закут. Сам же телефон сменить
не успел. Он  оставался  старым,  коммунальным,  сработанным  еще,  кажется,
лабораторией Эдисона.
   - Слушаю. Синичкин, - сказал я в тяжелую черную трубку.
   - Слушай, Синичкин, - раздался в трубке тяжелый черный голос.  Голос  все
того же хозарина, что диктовал  мне  условия  по  поводу  Ленчика.  Голос  с
характерным акцентом. - Ты хочешь своего малъщика мертвым увидеть,  да?  Или
вообще больше никогда не  увидеть?  -  Хозарин  выдержал  паузу,  дожидаясь,
видимо, моей реплики. Я молчал. Жаль, технические условия в моей квартире не
позволяли и этот разговор записать на пленку. Не услышав  ответа,  шантажист
продолжал:
   - Ты зачем, Павэл, милиция ходил? Ты зачем,  брат,  РУБОП  ходил?  Смерти
своего малъщика хочешь?
   В этот момент у меня прозвонил мобильник. Я бросил  хозарину:  "Подожди".
Нажал "прием" на сотовой трубке. Звонила Катя.
   - Я тебе перезвоню через минуту, - сразу же сказал я ей.
   - У меня важные новости! - возбужденно, радостно  и  обиженно  прокричала
она. Фоном для ее  голоса  служил  неумолчный  грохот  машин.  Видимо,  Катя
звонила с обочины какой-то автострады. Я нажал на "отбой" и  взял  трубку  с
хозарином.
   Однако там звучали только торопливые короткие гудки. Возможно, похититель
чего-то испугался. А может быть, счел, что сообщил мне  все,  что  нужно.  И
вправду, куда уж больше.
   Значит,  подумал  я,  предчувствия  меня  не  обманули.  Не  зря   сердце
подсказывало: не ходи в ментуру, не ходи!
   Из РУБОПа информация, оказывается, утекает. Да что там утекает  -  хлещет
изо всех дыр. Иуды в погонах  отрабатывают  свои  тридцать  сребреников.  Не
жалеют при этом  ни  женщин,  ни  детей.  Ни  Ленчика,  ни  Дашку.  Сволочи.
Надеяться, значит, на них нельзя. Нельзя и опасно. Спасители,  едрена  вошь!
Вместо реальной помощи - такая подстава!
   Прошло чуть больше суток, как я написал заявление, - а хозары уже об этом
прознали! Стало быть, ментам доверия нет. И в деле освобождения Ленчика мы с
Дашей и Катей - мы, Семья, - можем рассчитывать только на самих себя.
   Я набрал н