о  одна  такая  рыбешка
стоит триста гринов. Так что неудивительно, что врачи берут за  один  только
прием - по четыреста баксов.
   Сурену импонировало также то, что служба безопасности в клинике  работала
похлеще, чем в самом навороченном банке. Видеокамеры, бронированные  стекла,
строгие секьюрити. Каримов бывал здесь не первый год, охрана  его  прекрасно
знала. Но все равно на входе у него каждый раз требовали  паспорт.  Молодцы.
Заботятся о безопасности - и своей, и клиентов.
   Сурен Ахмедович  Каримов,  хакан  всех  хозар,  приехал  в  Президентскую
клинику на профилактический осмотр. Водитель остановился прямо  у  подъезда.
Из клиники тут же вышел секьюрити - подтянутый, вежливый.
   - Прошу извинить, это место зарезервировано, - проговорил он.  И  добавил
вполголоса:
   - Советника президента ждем.
   Советник президента - человек важный, такому человеку уступить  место  не
зазорно. Каримов приказал водителю:
   - Встань, куда скажут.
   Вышел из машины и, не оглядываясь, направился ко входу. Сзади ковылял его
личный телохранитель, осторожно нес баночку с мочой.
   Охрана на входе встретила как всегда - спокойно и неулыбчиво.
   - Ваш паспорт?
   Сурен Ахмедович протянул документ. Его охранник водрузил банку с мочой на
стойку и достал свой документ.
   Ксивы внимательно рассмотрели, сличили фотографии. Пригласили:
   - Пожалуйста, проходите.
   Один из секъюрити намерился провожать.
   - Спасибо, дорогой. Дорогу знаю, - поблагодарил Сурен.
   - Извините, у нас новые правила, - отбрехался охранник.
   Правила так правила. Сурен позволил довести себя до кабинета врача.
   Осмотр занял не менее часа. Каримов получил  список  назначений  штук  на
пять баксов и строгий запрет на половую  жизнь  не  чаще,  чем  три  раза  в
неделю.
   - Вы уже не мальчик, - прочувственно сказал ему доктор. - Сердце надо  бы
поберечь.
   Сурен вышел из кабинета расстроенный. Одно дело - пить морковный  сок,  а
другое - обходиться без баб...
   В холле, у кабинета, ждали двое милицейских. Капитанишки. "Они-то с каких
доходов сюда ходят?" - удивился Сурен.
   Завидев его, менты поднялись:
   - Каримов Сурен Ахмед-оглы?
   - Так точно.
   - Вам придется пройти с нами.
   "Неужто машину угнали? -  опешил  Сурен  Ахмедович.  -  От  Президентской
клиники?" И спокойно спросил:
   - Что случилось?
   Капитанишка вежливо попросил:
   - Документики ваши предъявите...
   - Пожалуйста, никаких проблем.
   Вынул из кармана российский паспорт. Мент бегло пролистал  его.  Сунул  в
карман - к себе. Сказал вежливо:
   - Вам придется проехать с нами.
   - А что случилось, мой дорогой? - тихо и ласково спросил Сурен Ахмедович.
   - В отделении разберемся, - сухо бросил мусор.
 
ПАВЕЛ СИНИЧКИН 
В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ 
 
   Двенадцать тысяч долларов - немалые бабки. Особенно когда деньги -  свои,
а отдавать их  придется  -  за  чужую  глупость.  Пусть  даже  за  глупость,
совершенную Ленчиком - моим, так сказать, без пяти минут племянником.
   Поэтому я не отказался бы, если б за те две недели, что чурки дали  нашей
Семье  на  сбор  денег,  вдруг  случилось  что-нибудь,  избавившее  меня  от
необходимости  расплачиваться  с  ними.  Ну,  например,   моего   кредитора,
господина Парима Каримова по кличке  Черный,  вдруг  арестовали.  Или  вовсе
замочили. Или - он решил сбежать из страны.
   Я понимал, что шансы на столь  благоприятный  поворот  событий  невелики.
Слишком уж респектабельным выглядел  гражданин  Каримов,  его  туфли  и  его
автомобиль. Однако - чем черт не шутит. Может, как раз в то время, покуда  я
готовлюсь  снимать  "зеленые"  со  сберкнижки,  у  наших  правоохранительных
органов созрело против  бандитской  семейки  Каримовых  нечто  действительно
убийственное?
   Думая о сем, я позвонил Сане Перепелкину. С Саней мы  когда-то,  сто  лет
назад, служили вместе операми в райотделе. Он обрадовался моему звонку:
   - А-а, Птичкин-Синичкин! Ну, как дела у частного сыска? Много  разоблачил
неверных жен?
   Саню недавно перевели служить в РУБОП. Поэтому я подозревал,  что  он  не
понаслышке знаком с организованной хозарской преступной группировкой. Причем
знает о ней больше, чем я прочитал в справке, добытой Ленчиком в  Интернете.
Я не слишком доверяю  всемирной  паутине.  В  базе  данных,  продающейся  на
Горбушке (или доступной хакерам), наверняка рассказывается о  хозарской  ОПГ
не все. И - далеко не точно. Кроме того, в  интернетовской  лабуде  запросто
могла содержаться "деза". Саня Перепелкин, думал я, по роду  своей  нынешней
службы знаком с хозарами много лучше. И наверняка осведомлен  об  их  слабых
местах. И о брешах в их обороне. А также - об их врагах.
   Саня сразу же согласился со мной встретиться. Мы  договорились  с  ним  о
рандеву  прямо  на  сегодня,  на  десять  вечера,  в  тихом  кабачке  "xxx",
расположенном в районе Шаболовки - неподалеку от места нынешней службы Сани.
   Он охотно пошел со мной на контакт. Я и не сомневался, что так  случится.
Секрет его податливости прост. Дело в том, что я умею  поддерживать  хорошие
отношения.
   Я вообще считаю, что главная составляющая  в  успехе  частного  сыска  не
меткая стрельба, быстрый бег или пресловутый  "дедуктивный  метод"  вкупе  с
"оперативным  чутьем".  Главное  -  поддерживать  добрые  отношения.  Добрые
отношения  с  нужными  людьми.  Потому  что  основное  в  моем  деле  -  это
информация. А информацию проще не выколачивать или покупать, а  получать  на
безвозмездной основе. Получать, несмотря на компьютерный век, не  из  всяких
Интернетов, а от людей. И именно поэтому с людьми следует дружить.
   А для того, чтобы поддерживать вяло тлеющую дружбу, требуются минимальные
усилия. И минимальные траты. Всего-то и  нужно:  знакомых  мужчин  время  от
времени поздравлять - с Новым годом или с победами  "Спартака"  в  Еврокубке
(последнее, увы, случается реже, чем первое). Порой следует ударять  с  ними
по пиву (и оплачивать счет).
   С женщинами - и того проще. Изредка - букеты плюс поздравления с  тем  же
Новым годом, а также с днями рождений и с Восьмым марта.
   Все эти действия не требуют сверхусилий.  Да  и  вообще  ничего  -  кроме
собственной   организованности.   Зато   взамен   ты   получаешь    условный
положительный рефлекс на звучание собственного  имени.  Ты  только  скажешь:
"Это Синичкин звонит", - а  на  другом  конце  провода  уже  расплываются  в
улыбке, потому как помнят о твоем постоянном и бескорыстном внимании.
   Об этом я думал, пока ехал  на  своей  "восьмерке"  на  встречу  с  Саней
Перепелкиным. Я решил сразу сказать ему,  что  оплачу  счет  за  сегодняшние
посиделки. И без экивоков поведать, ради чего нужна мне информация. В  конце
концов его и мои жизненные интересы сейчас смыкались. И  он,  и  я  боролись
супротив организованной преступности. Только - разными методами.
   ...Саня оказался не слишком разговорчивым. Даже две бутылки пива  и  литр
водки не сделали  его  более  откровенным.  Однако  он  все-таки  подтвердил
кое-какую информацию о хозарах, которую я  уже  знал.  И  рассказал  кое-что
новенькое.
   У РУБОПа действительно, к сожалению, не было  ничего  конкретного  против
моих  друзей-кредиторов:  великого  хакана  всех  хозар  Сурена   Ахмедовича
Каренова, а также его сыновей - тудунов Нарима Каримова (по кличке Черный) и
Услана Каримова по кличке Услан. Ничем не  запятнал  себя  и  третий  тудун,
господин Бандаров с несерьезной кличкой Бендер. Они были слишком уж  богаты,
эти господа, для того, чтобы против  них  что-то  было.  Слишком  уж  высоко
наверх тянулись их связи. РУБОПу они оказались не по зубам.
   Однако, рассказал мне Саня, кроме легального бизнеса и крупного (и потому
малодоказуемого) рэкета, этническая преступная группировка московских  хозар
занимались также более гнусными вещами. Во-первых, именно  они  обеспечивали
мощный канал доставки в столицу наркотиков через Северный Кавказ. И именно к
"лицам хозарской национальности" относились  многие  наркокурьеры  из  числа
повязанных в последнее время. Именно хозары все активней подгребали под себя
торговлю зельем во многих ночных  клубешниках  и  казино.  Конечно,  в  руки
правосудия (и в поле зрения оперативных разработчиков) попадала пока  всякая
человеческая мелочь. Разные там "черные хозары", что пытались на  наркотиках
заработать на свой казан плова. Нити, ведущие от них к  хозарской  верхушке,
проследить было невозможно. Или - пока невозможно.
   Однако среди трех-четырех адресов,  названных  Саней  в  числе  тех,  что
засветились как хозарские перевалочные  базы  по  торговле  наркотой,  вдруг
прозвучал один, заставивший меня вздрогнуть. А именно: автосервис  "Шумахер"
на Касимовской улице.
   Я немедленно намотал эту информацию на ус. Только вот  интересно,  как  и
когда я смогу ее использовать?
   Хозары (а вовсе не чеченцы), продолжал рассказывать мне Санька в перерыве
между тостами, оказывается, первыми из этнических группировок еще  в  начале
девяностых взялись за банковские аферы.  Срубили  на  этом  немерено  бабок.
Сейчас в этом сегменте криминального бизнеса они, как и другие ОПГ, вроде бы
слегка поутихли. Однако прошла оперативная информация, что  нынче  хозарская
ОПГ собирает бригаду специалистов-электронщиков (в том числе даже  славян  и
европейцев!)  ради  того,  чтобы  заняться   мошенничеством   с   кредитными
карточками плюс компьютерными ограблениями.
   Есть, оказывается, у  хозар  и  свой  "убойный  отдел":  "подразделение",
занятое устранением неугодных. Возглавляет его некто Пахаров.  Однако  он  и
его подручные дьявольски осторожны. Сами не убивают. Используют "одноразовых
киллеров"  из  числа  наркоманов  -  причем  русских,  которых  хозары  сами
предварительно посадили на иглу.
   В ходе Санькиного рассказа я не стал восклицать, подобно Даше Коноплевой:
"А что же вы их, гадов, не берете?!" Я не столь наивен, как Даша с Катей. Не
берут - значит, оно не нужно государству. Это - с одной стороны. А с  другой
- если будут мощные, крепкие доказательства в конкретных преступных  деяниях
конкретных хозар, их возьмут. И - с удовольствием  посадят.  Если,  конечно,
раньше  не  расстараются  адвокаты,  подкупленные  судейские,   давящие   на
следствие чиновники, а также сами следственные органы. Кроме того,  я  знаю,
что честные опера (к числу коих, без сомнений, относился  мой  друг  Санька)
бывают только удовлетворены, когда  преступные  группировки  вдруг  начинают
мочить друг друга. Более того, они  ведут  порой  кропотливую  работу  (хотя
никому  не  рассказывают  об  этом)  ради  того,  чтобы  подобная  мочиловка
состоялась.
   В случае с хозарами Саня возлагал большую  надежду  на  воронцовских.  Он
подтвердил мне интернетовскую информацию: воронцовские давно точат  зубы  на
хозар. Предводитель этой  славянской  шайки,  гражданин  Малыгин  по  кличке
Малыш, смирился с присутствием  в  преступном  столичном  бизнесе  чеченцев,
дагестанцев, грузин, армян, азербайджанцев,  ассирийцев.  Однако  отчего-то,
оказалось, хозар он на дух не переносит. По оперативным данным, поведал  мне
Саня, Малыш ждет не дождется  повода,  чтобы  развязать  с  хозарами  войну.
Скорее всего в подобном отношении гражданина Малыгина к хозарам играют  роль
какие-то личные неприязненные отношения. Может быть, они возникли  во  время
недолгих отсидок Малыша. А возможно, здесь дело  в  бизнесе.  Есть,  кстати,
сведения, что Малыгин сам мечтает подмять под себя кавказский канал доставки
в Белокаменную наркотиков (тот  канал,  что  в  основном  контролируют  пока
хозары). На этом месте рассказа  моего  бывшего  коллегу  слегка  занесло  в
невиданную откровенность. Он взял и зачем-то выдал мне пару-тройку адресов и
фамилий тех воронцовских ребят, что сами вплотную занимаются наркоторговлей.
Гражданин Панченко по кличке  Пончо,  гражданин  Ситников  по  кличке  Сито,
гражданин Рубцов по кличке Рупь...
   Мы выпили еще по одной - по восьмой или девятой. "За то, чтоб сдохли  все
наркоторговцы!" - с чувством  произнес  в  качестве  тоста  Саня.  Затем  мы
сбились с темы, разговор стал бессвязным, пошли анекдоты...
   Мы протрепались почти до часу ночи. Несмотря на выпитое, бессвязную порой
речь  и  дурацкий  смех,  глаза  у   Сани   оставались   глазами   человека,
контролирующего себя.  Человека,  так  сказать,  фильтрующего  базар.  И  я,
опять-таки несмотря на все выпитое, понял: Саня рассказал мне только то, что
хотел рассказать. То, что можно  было  рассказать.  На  самом  деле,  он  не
сболтнул ничего лишнего.
   И уже напоследок, после какой-то "надцатой" рюмки,  Саня  поведал  мне  о
хозарской традиции. Оказывается,  самые  высокопоставленные  хозары  -  трое
тудунов и сам великий хакан  Каримов  -  имеют  обыкновение:  раз  в  неделю
встречаться для обсуждения текущих дел в малоприметном кафе "Ана" на обочине
Кольцевой автодороги, между Казанским и Севастопольским шоссе, по  четвергам
после обеда. И эту информацию  в  числе  прочей  я  также  записал  себе  на
подкорку.
   "На подкорку" - потому что я никаких записей на бумагу, покуда мы с Саней
совместно  распивали  спиртные  напитки,  естественно,  не  делал.   Ну,   а
непосредственно записывать информацию в мозги я к концу вечера уже  не  мог.
Внутри меня бултыхалось как минимум семьсот грамм "кристалловки".
   ...Без четверти  час  мы  покинули  с  Саней  кабачок  "xxx"  и  побрели,
обнявшись, к метро. Моя "восьмерочка" осталась печально стоять у тротуара. Я
стал беднее на семьсот рублей, потраченных на угощение Сани.  Зато  оказался
слегка более информированным в том, что  касалось  хозар.  И  тех  друзей  и
недругов,  что  имелись  у   ХОПГ   (хозарской   организованной   преступной
группировки) в преступном и чиновничьем мире. (Хотя, по большому счету,  оба
этих круга - в принципе одно и то же.).
   А когда на следующее утро я потащился на метро забирать свою "восьмерку",
все рассказанное Саней вдруг всплыло в моей неопохмеленной, но на  удивление
ясной голове. Более того в ней даже забрезжил план: что и как  я  мог  бы  в
данной ситуации предпринять.
 
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ 
 
   Четверо  хозар,  главы  хозарской  Семьи,   собрались   на   еженедельное
совещание.
   Совещались  в  кафе  "Ана"  на  Московской  кольцевой  автодороге.  Кафе,
естественно, принадлежало Семье.
   Четверо "белых хозар" расположились  за  одним  простым,  не  застеленным
скатертью  столиком  в  углу.  Кондиционированная  прохлада  освежала  после
уличной жары. Стеклопакетные окна скрадывали рев проносящихся  мимо  тяжелых
грузовиков.
   За соседним столом размещалась группа прикрытия -  четверо  боевиков.  Те
заняли место в разумном отдалении от  главного  стола.  Аккуратно,  чтоб  не
потревожить старших, играли в нарды.
   На  семейном  совете  присутствовал  сам  великий  хакан,  Каримов  Сурен
Ахмед-оглы. Он восседал в торце стола. Рядом расположились трое  его  верных
помощников, или по-старинному - тудунов. По  правую  руку  рядом  с  хаканом
восседал старший сын Услан (тот  самый,  что  держал  весь  громадный  рынок
"Косинский"  и  прилегающую  к  нему  торговлю  и  бизнес).  По  левую  руку
расположился младший сын Нарим по кличке Черный. Он отвечал в Семье за  сбор
ясака - с неверных и с "черных хозар", а также за отмывание "грязных"  денег
и обналичку денег "чистых", за  наркотики,  а  также  за  взаимоотношения  с
властями и конкурентами. И еще - за вопросы внутренней безопасности. Третьим
за столом, далее всех от великого хакана, сидел Бандаров, по кличке  Бендер,
племянник хакана  (супермаркет  "Восьмой  океан",  казино  "Золотая  фишка",
рестораны и клубы).
   - Благодарим тебя,  великий  хакан,  что  ты  пригласил  нас,  молодых  и
ничтожных, сесть за один стол рядом  с  тобой,  -  пробормотал  старший  сын
по-хозарски, словно ритуальное заклинание, положенные случаю слова.
   Другой сын и племянник глухо откликнулись;
   - Благодарим...
   - И вам спасибо, дети мои, - отвечал великий  хакан,  -  что  согласились
разделить со мной скромную трапезу.
   Хозяин кафе "Ана" вместе с женой-помощницей (оба  -  из  "черных  хозар")
неслышно принесли яства и напитки, а затем  деликатно  удалились  на  кухню.
Хакан с тудунами не любили, чтобы кто-то вертелся около их столика. Они сами
себя могли обслужить.
   Привычно вознесли короткую хвалу Аллаху. Принялись за еду. Папа,  великий
хакан, кушал мало. Нехотя ломал лепешку, запивал чистой водой.
   Отец в последнее время сдал. Похудел, лицо пожелтело. Глаза запали.
   Когда бы они по-прежнему, как и десятки  поколений  их  предков,  жили  в
горной деревушке, пасли овец, растили кукурузу и виноград, кто-то из сыновей
(или жен) мог бы сказать ему (наедине, конечно): "Папа, меня волнует, что ты
нехорошо выглядишь". Однако здесь они были в городе, среди неверных. И  они,
все вместе, вершили дела и хозар, и неверных. И отец  был  хаканом.  Поэтому
никто не мог разрешить себе вслух усомниться в здоровье отца. Это могло быть
воспринято как сомнение в силе хакана. Как желание  занять  его  место.  Как
заговор.
   А властвовать отцу оставалось еще одиннадцать лет. Когда будущего  хакана
избирали царем хозар, его, по древнему хозарскому  обычаю,  душили  шелковым
шнурком. И тот, на границе яви и небытия, выкрикивал тогда, сколько  лет  он
будет царствовать. Эту цифру шептали ему в момент  между  жизнью  и  смертью
древние боги"
   Нынешний  хакан  выхрипел  тогда:  "Двадцать  два  года".  Это  случилось
одиннадцать лет назад.  Тогда  же  нынешнего  хакана,  высокочтимого  Сурена
Ахмедовича Каримова, и короновали.
   Жить и царствовать ему оставалось еще одиннадцать  лет.  Когда  эти  годы
пройдут, тудуны с молчаливого согласия хакана убьют его. А раньше он умереть
не может. И не может перестать быть царем. Такова воля и Аллаха,  и  древних
богов.
   Так что пока время не пришло - хакан будет царствовать и жить. И Аллах, и
природа сами, без помощи сыновей и докторов, позаботятся  об  отце  все  эти
остающиеся ему одиннадцать лет. (Дети не знали, что великий хакан не уповает
только  на  Аллаха  с  природой  и   пользуется   услугами   лучших   врачей
Президентской клиники.) Хакан сидел во главе  стола.  Зорко  посматривал  на
детей и племянника. Пытался заранее по их жестам и глазам определить, кто  о
чем расскажет. И кто о чем постарается умолчать.
   Сыновья, Услан и Нарим, кушали за столом хорошо.  Ели  нежный  шашлык  из
только что забитого барана,  кукурузные  лепешки,  свежую  зелень,  ореховый
соус, аджику. Пили молодое вино, специально присылаемое с Кавказа.
   Племянник Бандаров по кличке  Бендер  ел  плохо.  Он  в  последнее  время
пристрастился к кухне  неверных.  Улитки,  мидии,  креветки,  трюфеля...  Он
перестал понимать, что еда - не наслаждение. Еда - это отдых и силы.  А  еще
еда - это повод, чтобы встретиться всей Семьей за столом. Повод, чтобы вести
добрую беседу.
   О делах во время еды не говорили. Когда закончили  трапезу,  старший  сын
Услан (данным кафе ведал он) едва уловимо поднял брови. Как-то да разглядели
сей жест с кухни, мигом появились, убрали тарелки - оставили  только  бокалы
для вина и воды.
   Первым  о  делах  доложил  хакану  старший  сын,  Услан.   Отец   слушал,
полуприкрыв запавшие глаза. Руки его, ладонями кверху, лежали перед  ним  на
столе.
   Услан дал отцу-хакану отчет, сколько наличных принес за последнюю  неделю
Семье Косинский рынок; сколько из них перетекло  на  "отмывку"  в  легальные
компании и фирмы; какая сумма пошла в  оборот  -  на  закупку  наркотиков  и
оружия; сколько отдали в помощь братьям,  сражающимся  на  Северном  Кавказе
против неверных.
   Хакан шевельнул пальцем.
   - В прошлую неделю, - сказал он по-прежнему с полуприкрытыми  глазами,  -
рынок дал на сорок три тысячи долларов больше, чем в эту.
   - Да, папа. Но теперь произошел несчастный случай.
   Хакан чуть приподнял бровь.
   - Мы почти целый день не работали, папа.
   А затем