олее.
   Таня осторожно просунула кочергу в отверстие. Она ушла  туда  вся.  И
еще рука почти до  локтя.  Но  там,  впереди,  чувствовалось  расширение
пространства.
   Она повертела кочергой вокруг ее оси.  Запястье  опять  ободралось  о
камни. Зато кочерга вертелась! А ну-ка попробуем! Таня зацепила кочергой
за камень изнутри.
   Дернула. Черта с два! Железяка соскочила.  Ну-тка,  еще  разик!  Нет,
камень не поддавался. А ну, еще - взяли!..
   Промучившись минут пять, Таня вытащила  в  кровь  ободранную  руку  и
опустилась на пол пещеры. Что еще  можно  придумать?..  Сейчас  покурить
бы... Она с досадой вспомнила, что сигареты остались  в  сумке,  которую
она швырнула на прибрежные камни. Ну не спускаться же!.. Да  и  что  тут
придумаешь? "Трясти  надо",  как  говорится  в  анекдоте.  Таня  впервые
пожалела, что не взяла  с  собой  мужика.  Хотя  бы  Печального  Гарика.
Силенок, черт возьми, не хватает. Не бежать же  сейчас  за  каким-нибудь
качком. "Мужчина, не могли бы вы помочь  мне  достать  сокровища?"  Нет,
надо попробовать еще раз. Зря она, что ли, два года теннисом занимается.
Вон бицепс какой - как у Кафельникова.
   Подбадривая себя, она снова засунула железяку в  отверстие.  Зацепила
кривым концом за скалу.  Напружинилась  что  есть  сил  -  аж  в  глазах
поалело. Ну  же!..  Камень  подался  вперед,  на  нее.  Ну,  еще!..  Еще
несколько сантиметров...
   Было видно, что огромный камень чуть выступил из стены.  Давай-давай,
Танька, победа близка! Что есть мочи она налегла на кочергу.
   Огромный камень высунулся из стены сантиметров на семь. Теперь за его
края можно было схватить руками. Таня высунула руку из  дыры,  отбросила
железяку и взялась за края камня. Дернула на себя что есть  сил.  Камень
неожиданно легко пошел на нее. Еще рывок - и он стал медленно падать!
   Камень обрушился на пол пещерки. Грохот - страшный! Она  едва  успела
отскочить. Глаза запорошило пылью.
   В азарте, зажмурившись, вслепую, Таня запустила руку в дыру. Ну?
   Рука нащупала ручку чемодана.

***

   Василий нервничал. Он прекрасно знал это побережье -  так  называемый
"дикий пляж". Узкая кромка, огромные скалы. И море.  Больше  ничего.  Он
прекрасно видел, как девица лезла по скале. Сначала  решил,  что  она  -
придурошная, и только потом догадался, что ее-то и ждет его босс Рустам.
   Рустам строго велел: "Увидишь: на диком  пляже  чего  ищут  -  звони.
Мухой звони!" Василий за полгода работы всякого навидался. И разборки на
пляже видел, и художники туда приходили с натуры рисовать. Рисовали море
и голых баб. Да, и баб голых  он  уже  с  Первомая  наблюдает  -  иногда
приезжают купаться. А уж секса насмотрелся... Но  не  это  имел  в  виду
Рустам, когда звонил время  от  времени  по  мобильному  с  единственным
вопросом:
   "Ну?"
   - Ничего, - честно отвечал Василий. - Вот  только  прибыли  точка  не
приносит.
   Рустам никак не реагировал на то, что  прибыли  нет.  Он  каждый  раз
говорил:
   - Все будет. Но помни: упустишь - урою. Лично кастрирую без  наркоза,
- и вешал трубку.
   И вот вам здрасьте - девка лезла-лезла по скале (он еще боялся -  или
надеялся? - что сорвется) и вдруг исчезла. Куда ж она могла подеваться?!
   Василий сам, грешным делом, как получил задание  Рустама,  обследовал
на рассвете, еще до работы, дикий пляж. Осмотрел скалы, чуть  не  каждый
камень на берегу пошевелил - и не врубился, чего  тут  можно  искать.  А
девица чего-то искала. И теперь .вообще испарилась. Слилась со скалой.

***

   - ЙЕС! ЙЕС! ЙЕС! - запрыгала по пещере Таня. Клад,  она  нашла  клад!
Есть от чего в пляс пуститься. Она решила исполнить свой коронный  номер
- прыжок с визгом, от него  на  дискотеках  все  тащились.  Подпрыгнула,
завизжала - и врезалась головой в потолок. В ушах зазвенело. Вот  балда:
пещера-то низкая!
   Чуть не убилась... Было бы теперь здесь как в романах: в одной пещере
и клад, и скелет...
   Таня  аккуратно  осмотрела   чемодан.   Он   был   большой,   старый,
прямоугольный, фибровый. Поверх тщательно перевязан  веревками.  Веревки
от старости потемнели. Как и сам чемодан. Закрыт он крепко. Это  хорошо.
Если она будет держать его в руках, то  с  этой  скалы  ни  в  жизнь  не
спустится. Придется его кидать вниз, а потом слезать самой...
   Василий нервничал все больше и больше.
   Братки уже подъехали.
   Ближе к городу, на обочине,  стояла  синяя  "девятка".  В  той  части
дороги, где пляж кончался, - "Ауди-100".
   А девица исчезла.
   Он не сводил глаз с того места на скале, где она словно сквозь  камни
провалилась. Бинокль уже нещадно натер ему переносицу...
   И вдруг он увидел - вниз полетел какой-то довольно  большой  предмет.
За ним чуть не кубарем скатилась девица. Она в две секунды  посрывала  с
себя одежду и бросилась в море... Василий оценил ее безупречную  фигурку
и даже вздохнул от  жалости  -  девчонка-то  больше  не  жилец.  Дурачку
ясно...
   Он наблюдал, как  она  с  чемоданом  возвращается  к  прорубленным  в
"Медведе" ступенькам... Видел, как по грунтовой дороге из леса  выезжает
новенькая маленькая машинка... "Пежо", кажется... А,  так  это  была  ее
тачка...
   Что дальше?.. "Пежо" уверенно двигается в сторону  города.  "Девятка"
его пропускает. Сзади на хорошей дистанции движется  "Ауди".  За  "Ауди"
трогается "девятка".
   Прощай, крошка!.. Сегодня Василий получит свою законную штуку  баксов
и поведет ненасытную Люську в крутой кабак...

***

   Нехороший сон приснился Марье Петровне. Не дочка  ей  приснилась,  не
внучата, не зятек Николай непутевый,  а  та  девчушка,  что  на  красной
машинке ее подвезла и денег не взяла. И еще сто долларов  за  фотографию
спрятала.
   Снилось Марье Петровне, что Таня эта сидит в кафе.  Кафе  не  наше  -
заграничное. Столики прямо на улице стоят. Люди по тротуару мимо  ходят.
Все красивые. Прямо фильм какой-то из ненашенской жизни.
   Чего ж тут, спрашивается, плохого?
   А вот бабе Маше не по себе. Может, оттого, что сидит рядом с Танюшкой
за столиком человек. Только он не черный,  как  в  прошлых  видениях,  а
вполне нормальный. Лощеный такой, заграничный.
   Разговаривают они. Все  нормально  вроде,  а  страшно  бабе  Маше.  И
чувствует она, как Танюше плохо. Как тягостно ей.  Как  она  не  говорит
даже, а думает: "Ну отпусти ты меня... Пожалей ты... Не хочу  я  быть  с
тобой... Помилуй ты меня..." А  вслух  ничего  не  произносит.  Сидит  и
улыбается.  И  что-то  веселое  говорит.  А  внутри  у  нее,  у  Танюши,
заледенело все. Страшно ей, маетно... И Марье Петровне тоже - и страшно,
и маетно...
   Проснулась она с  тяжелым  сердцем.  Попыталась  отогнать  сон  -  не
смогла.
   Сумрачно было на душе.
   Марья Петровна опустилась на колени перед иконами и принялась  истово
молиться.
   Это был его город.
   Он всегда знал, всю жизнь свою, что он будет - его.
   И вот теперь Южнороссийск  полновластно  и  безраздельно  принадлежал
ему.
   В его руках  были  порты  -  лесной,  нефтеналивной,  пассажирский  и
обычный. Ему принадлежало пять цементных заводов.  Таможня.  Два  банка.
Рыбозавод. Швейная фабрика. Пивной  завод.  Базар  обычный.  Рынок,  где
торговали "челноки". Рынок автомобильный. И еще -  без  числа!  -  кафе,
пляжи,  пансионаты,  санатории,   дома   отдыха:   все,   до   последней
коммерческой палатки. Все, что давало прибыль.
   Нет, ни в одной бумаге, нигде  не  записано,  что  он  -  хозяин.  По
документам он не владеет ничем.
   Но все знают: хозяин здесь - он. И спрашивать обо всем надо - у него.
И всегда делиться надо - с ним.
   Да и он сам не все гребет - себе. Конечно, и ему приходится делиться.
И с теми, кто наверху, и с теми, кто снизу. И Шляге,  будь  он  проклят,
приходится отстегивать. И прокурору, и городской Думе, и губернатору,  и
Москве... Да бог знает с кем приходится делиться! Со  всеми,  вплоть  до
последнего лоточника, чтобы тот не только силу чувствовал, но  и  выгоду
имел... Но все равно у него - оставалось. Ох как оставалось! Два дома  в
городе. Три особняка на берегу. Три квартиры любовницам. Семь машин. Дом
в Италии. Дом во Флориде. Квартира в Лондоне... Что  еще?  Два  номерных
счета - в Швейцарии и на Каймановых островах.
   Сколько там, на этих счетах? Да уж на каждом поболее "лимона".  Можно
уехать и жить тихо-спокойно...
   Можно. Так ведь не уедешь же. До смертного часа не уедешь... Деньги -
фуфло! Главное - власть. Когда ты  знаешь,  что  никто  против  тебя  не
пикнет, а пикнет - ты с удовольствием раздавишь. Когда  ты  знаешь,  что
любая баба - хоть ты балерина, хоть цепочка, хоть прохожая  случайная  -
тебе даст... О, как это заводит!.. Разве не об этом ты думал, разве не к
этому готовился, разве не об этом мальчишкой мечтал?..
   Но ты мечтал не об одном только городе, напомнил он себе. Ты мечтал о
крае. И даже - о стране. Город - оно, конечно, хорошо,  да  надо  расти.
Как там у  Маяковского?..  "Стремиться  в  завтра,  вперед,  чтоб  брюки
трещали в шагу!"
   Вот и шагнем. Все затрещит! Какие наши годы. Ему  всего  пятьдесят  с
небольшим, а "полтинник" для политика - не  возраст.  В  этом  году  его
точно выберут в Госдуму. В  партийный  список  он  уже  включен.  Партия
такая, что осечки не будет. А там, в  Думе,  осмотримся  и  решим,  куда
дальше шагать... Устремимся в завтра...
   Приехали.
   Процессия  джипов  -  а  иным  транспортом  сюда  не   доберешься   -
остановилась на каменистом берегу.
   Первым - по чину и на правах радушного хозяина - на  камни  выпрыгнул
мэр Южнороссийска Павел Ильич Ильинский.
   Разминая ноги, стала высаживаться депутация из Москвы.
   Скоро здесь, в пятнадцати километрах  от  города  и  пяти  километрах
(если ехать по берегу) от пригородного курортного местечка  Косая  Щель,
будет построен крупнейший в России нефтяной терминал.
   Комиссия приехала лично осматривать место, где далеко  в  море  уйдут
трубы нефтепровода. К ним потечет через полстраны  каспийская  нефть,  а
уже отсюда супертанкеры развезут "черное золото" по всему свету.
   Надо срочно продавать особняк  в  Щели,  подумал  он.  И  своим  всем
посоветовать. Скоро здесь от нефтяной пленки деваться будет  некуда.  Ну
да это потеря небольшая... Зато какие перспективы! Правильно,  правильно
нефть хоть черным, да золотом называют...
   А сколько боев будет!  Черные  снова,  как  о  трубе  прознали,  сюда
лезут...
   Будет у Шляги работы...
   Одним  из  последних  из  джипа,  тушуясь  на   фоне   многочисленных
официальных  лиц,  вылез  скромный  советник  южнороссийской  мэрии   по
инвестициям Михаил Ефремович Шлягун,  известный  всему  городу,  краю  и
(благодаря  публикациям  в   центральных   газетах   и   репортажам   по
телевидению) даже всей стране по кличке Шляга.

***

   Когда ты за рулем уже семь лет, то машину  можешь  вести  как  бы  на
автопилоте. Думать о чем-то своем, радоваться или огорчаться,  а  дорога
ведет тебя сама.
   Таня - вся в  эйфории  от  своей  находки  -  не  замечала,  как  она
переключает передачи, подтормаживает перед поворотами, прибавляет  газку
на прямых участках... Краем сознания она видела яркий солнечный день  за
окнами машины, по-летнему сочную зелень лесов на склонах гор и огромное,
блистающее море вдалеке. В распахнутые окна и люк машины врывался теплый
воздух, баловался Таниной прической... Ее душа пела,  а  верный  "пежик"
словно бы подпевал и весело катил в сторону гостиницы. Мелькнул дорожный
знак "Южнороссийск". Они триумфально въехали в город и начали спускаться
с  горы  к  его  центру.  Улица  была  крутой  и  извилистой.   Мелькали
одноэтажные, типично южнорусские дома - беленые,  мазаные.  За  заборами
угадывались сады. Весело краснела и желтела черешня.
   Таня уже прикидывала, как ей лучше добираться до Москвы  -  опять  на
машине? А гаишники? Придорожные бандиты? Или, может, чтоб  не  рисковать
понапрасну, лучше сесть на поезд или на самолет? А  за  "пежиком"  потом
вернуться?
   Нет,  самолет  отменяется  -  там  досмотр.  А  поезд?   Может,   это
безопасней, чем катить через полстраны с сокровищами в  багажнике?..  Да
подожди, одергивала она себя сама, ты ведь даже  не  открывала  чемодан.
Может, никакого клада там и  нет!  Может,  там  старые  фотографии?  Или
комплекты "Сатирикона" за 1912 год?.. Но сердце ей  подсказывало:  есть,
есть - обязательно что-то есть!..
   Проблему она заметила, почти подъехав к гостинице.
   Исправно бросая взгляд в зеркало  заднего  вида  на  всем  протяжении
дороги, Татьяна только сейчас обратила внимание на то, что ее ведут. Уже
очень давно за ней едут и останавливаются на светофорах одни и те же две
машины.
   Синяя "девятка" и светлая "Ауди-100".
   ...Однажды она спросила отчима:
   - Валерочка, вот ты все знаешь... Вчера за мной  все  время  какая-то
машина ехала... Неужели следили?
   Валера деловито уточнил:
   - Машина одна была?
   - Одна. И мужик в ней - один. Отчим усмехнулся:
   - Понравилась, значит, ты ему. Вот и ехал за тобой, думал, может,  ты
колесо проткнешь, а он тебе поможет... Или просто через форточку визитку
хотел протянуть... Да  не  случилось...  Ездишь,  наверно,  быстро...  А
следят, Танюша, как минимум на  Двух  машинах.  И  если  ты  эти  машины
вычисляешь - значит, работают грубо. Значит, непрофесcионалы. Или хотят,
чтоб ты заметила.

***

   - Хрен ли ты, Куцый, так притираешься? Ведь срисует!
   - Кто срисует? Девка срисует? Меня? Да она со  страху,  что  сама  за
рулем, уже описалась! Едет - только асфальт и видит!
   "Пежо" притормозил на красный свет пешеходного  светофора.  Куцый  на
"девятке"  встал   сзади.   В   соседнем   ряду   пристроилась   "Ауди".
Удостоверившись в том, что машины стоят, с противоположной стороны улицы
на проезжую часть хлынули пешеходы.
   Не  дожидаясь,  пока  они  дойдут  до  середины  улицы,  "Пежо",  как
укушенный, рванулся вперед.
   Куцый, поспешно трогаясь  вслед  за  ним,  зацепил  боковым  зеркалом
бабулю.
   Проклятия бабки  достались  пассажирам  "Ауди",  которое  тоже  резко
дернулось с места...

***

   - Валерочка, милый, что делать? - Танин голос дрожал от  слез.  -  За
мной следят! Я пыталась, пыталась их сбросить!.. Не получается!..
   Ходасевич автоматически взглянул на часы: 19.42. Она еще успевает. Не
зря он предусмотрел такую возможность  и  уже  успел  сделать  несколько
междугородных звонков. Он спокойно уточнил:
   - Ты звонишь по мобильному?
   - Да, да! Я в машине! А они даже не прячутся, стоят вон рядом!..
   - Но тебя не слышат?
   Валера  разговаривал  абсолютно  спокойно  -  как  будто  они  просто
обсуждали очередной детективный роман. И Тане стало  немного  стыдно  от
того, что она чуть ли не ревет, как последняя трусиха. Взяв себя в руки,
Татьяна ответила:
   - Не слышат! Я окна закрыла! Но почему? Валера, почему?
   - Спокойней, миленькая...  Тебя  никто  не  собирается  убивать...  И
грабить не собираются... Хотели б - уже ограбили... Чемодан при тебе?
   - Да! Но я его еще даже не открывала!
   - И не открывай. Пока не открывай... Боже, какой же я осел! Какой  же
остолоп!  Разговаривая  с  Таней,  Валерий  Петрович  ругал   сам   себя
последними словами: "Как же я отпустил ее  одну!  Я-то  думал:  пустяки,
шуточки, пусть ребенок развеется. Пускай в "Остров  сокровищ"  поиграет.
Все равно в отпуске.
   Никакой бабули скорей всего нет - да ведь и клада тогда никакого нет!
Ну, сидит студент-славист, скучает в  своей  Сорбонне,  развлекается,  в
русском тренируется... А  оно  вот  ведь  как  обернулось!  Нет,  такого
предусмотреть не мог никто..."

***

   Этот банкет, казалось, не кончится никогда. "Неужели московские гости
так оголодали?" - брезгливо думал Шлягун, наблюдая,  с  какой  жадностью
уничтожаются тарталетки с икрой и семужка, как набрасываются москвичи на
осетринку, как пожирают копченого угря. На  столе  теснились  бутылки  с
джином "Бифитер", виски "Джонни Уокер", мартини и кампари. Но  чиновники
по привычке налегали на водку и коньяк. Водка,  впрочем,  тоже  была  не
простой, а от Смирноффа (с двумя "фф"). А коньячок - ни много ни мало  -
"Мартель"... Халява!
   Уже  были  расслаблены  галстуки,  уже   и   рубашки   не   выглядели
по-утреннему  свежими...  Важные  господа  превратились  в  обжирающихся
халявщиков. Жрали их кормежку, хлебали их водочку, щупали их  цыпочек...
Девочек предусмотрительно посадили рядом с  высокими  гостями  -  каждой
твари по паре. Потом, когда знакомство состоится, последует  приглашение
-  для  тех,  кто  не  уснет  тут  же,  уткнувшись  лицом  в  салат   из
морепродуктов, - посетить сауну. Там уж москвичи разгуляются вовсю...  А
мы их - на видео. На всякий случай.
   Смыться бы сейчас отсюда. Куда подальше. Хоть  на  работу,  в  уютную
тишину кондиционированного кабинета...
   Но Шлягун понимал, что никуда он не смоется.
   "Ты сам выбрал эту игру - так доигрывай", - сказал он  себе.  Слишком
велики ставки. И его задача: сделать так, чтоб все было тип-топ.
   Он встал и подошел к руководителю московской делегации:
   - У вас все в порядке? Не пора подавать горячее?

***

   - Понтярщик ты. Куцый, - злобно шипел Мрамор. - Дешевый понтярщик!
   Мрамор  только  что  позвонил  Рустаму  и  доложил,  что  девица  под
прицелом.
   Еще раз спросил - брать ли ее?
   Что-то в его тоне насторожило хозяина, потому что тот злобно рявкнул:
   - Баба вас вычислила!
   Мрамор держал паузу чуть больше, чем надо бы...
   - Суки! - рявкнул Рустам и бросил трубку.

***

   Его  Леночка  смотрелась  на  фоне  этого  бардака  ясным  солнышком.
Москвичи просто пожирали ее своими масляными  пьяными  глазками.  Кто-то
потянулся пощупать... Не понимают, козлы, где куплено, а где -  чужое...
Леночка  ловко  увернулась  от  загребущей  ручищи,   извинилась   своим
бархатным голосочком и пробралась к шефу.
   - Михаил Ефремович, - официально, как всегда на людях,  обратилась  к
нему она, наклонившись и чуть касаясь грудью плеча, - извольте  получить
срочное послание!
   Шлягун взглянул на  белый,  без  всяких  надписей,  конверт  и  решил
шуткануть:
   - Взяточку мне суешь, Ленок? Или свидание назначаешь?
   Леночка кокетливо хлопнула ресницами и огляделась, чтобы их никто  не
услышал:
   - Нет, Мишенька, официально  уведомляю,  что  у  нас  с  тобой  будет
ребенок!
   И  удалилась,  так  же  ловко  уворачиваясь  от  похлопываний  пьяных
москвичей.
   Шлягун любовно посмотрел вслед удаляющейся Леночке. Ну и шутница она,
его сладость... А может, не шутит? Если и правда ребенок?  Будет  -  так
будет!
   Что, еще одного не прокормлю? Уж лучше  прокормлю,  чем  какой-нибудь
инженеришка!..
   Но это она все равно учудила: послания ему писать... Эх, бабы,  бабы,
понятия моего на вас нет...
   Он разорвал конверт и внимательно прочитал текст. Перечитал еще  раз.
На клочке бумаги впопыхах было накорябано:
   Дикий пляж. Точно - неизвестно.
   "Пежо-106", гос. номер Х 643 ХЕ 77 RUS.
   Женщина.
   Одна.
   Около 25 лет. Рост - примерно 175. Тип славянский. Волосы - светлые.
   Глаза голубые.
   Личность уточняю.
   Так... Вот это фортель!.. Кто бы мог подумать!..
   Он поискал глазами Хозяина. Тот пил брудершафт  с  главой  московской
комиссии.
   Таня тормознула у городского рынка. Он уже был  закрыт,  но  у  входа
толпились торговцы  всякой  всячиной.  "Хорошо,  что  я  утром  поменяла
доллары на рубли", - мелькнула мысль.
   На  импровизированных  лотках  -  перевернутых  на  попа   ящиках   -
продавалось все, что угодно.
   Первым делом Таня купила две "челночные" сумки - вместительные,  одна
в красную клетку, другая - в синюю.
   Краем глаза она все время видела "пежик", припаркованый близ входа на
базар в неположенном месте. "Хвостов" не было видно. Ну и черт  с  ними!
После разговора с Валерой, после его умного, спокойного, рассудительного
голоса она чувствовала себя совсем иначе. В самом деле: хотели бы  убить
- уже убили. Там же, на пляже